***
Бэм сверлит взглядом стакан, что крутит в руках, протирая полотенцем до блеска. Затем переводит взгляд на бармена, по совместительству являющегося его кузеном, что рассказывал, как весело прошли его выходные, зазывая с собой в следующий раз. Бэм, конечно, любил свою родню, но когда ты с ними и живёшь, и работаешь, в какой-то момент их становится слишком много. Он вновь пропускает половину того, о чем ему говорили, задумавшись, казалось, всего на секунду. Но кивает, как если бы слушал внимательно, даже смеётся на кульминации истории, а в конце отвечает, что обязательно подумает над предложением. Конечно, они оба знают, что он не пойдет ни на этих выходных, ни на следующих, и ни на каких других. Он полностью отошёл от тусовочной жизни, да так резко, что до сих пор чувствовал себя странно, валяясь в кровати с книгой в выходной вечер. Да, читать он начал не только комиксы. Не то, чтобы он когда-то раньше был любителем чтения, но теперь чувствовал, будто это хоть немного успокаивает, приводит мысли и чувства к равновесию и в целом неплохо отвлекает. В принципе, раньше ему было вполне достаточно того, что в постели читал Джебом, а он мог просто лежать рядом, занимаясь видео, соцсетями или же просто отдыхая вообще от всего. А иногда он просил Джебома почитать вслух, укладывая голову на его грудь и просто слушая спокойный размеренный голос. Бэм в очередной раз отвлекается, и стакан тут же предательски выскальзывает из рук, в следующую секунду уже разлетаясь осколками от столкновения с полом. Он вздрагивает, как если бы не знал, что стакан разобьётся, на деле чувствуя себя вдруг тем же мальчишкой, что стоял посреди кухни и трясся от ужаса несколько лет назад. Он не поранился, но будто чувствовал сейчас ту же боль, только совсем иначе. Он мечется, говоря, что сейчас принесёт метлу, чтобы убраться, но добираясь до кладовки, понимает, что опять не может вдохнуть. Запирая дверь изнутри, Бэм опирается на стену руками и хрипло хватает воздух ртом, как рыба, которую выбросило на берег. Всё его тело содрогается, и постепенно он сползает вниз, опускаясь на пол. Дерьмо. Почему он захлёбывается слезами сейчас? Почему не может остановиться? Почему это происходит с ним? Такие приступы начались недавно и случались совершенно неожиданно, отчего вообще терялось чувство хоть какого-то мнимого контроля над собственной жизнью. В один момент он, кажется, в порядке, но уже в следующий - сидит на полу и скулит, прижимая колени к груди, ощущая, будто ещё немного - и он непременно умрёт. Но этого не происходит. Похоже, даже организм издевается над ним. Невыносимо. Кажется он слышал, как его искали, и даже в дверь стучали, но Бэм не нашёл сил даже шевельнуться, словно распадётся на части, если сделает хоть одно движение. Но уже минут через пятнадцать собирается в жалкое подобие себя, стараясь незаметно проскользнуть в туалет, чтобы хоть немного прийти в чувства. Плеснув на лицо холодной воды, он без интереса смотрит в своё отражение. Парень из зеркала выглядит так, как Бэм никогда не представлял себя, жалко до отвращения к себе. И хочется винить во всём Джебома, позвонить и кричать в трубку, пока не сядет голос, пока Им не поймёт, как же ему чертовски больно. Но он знает, что винить некого. Да и плакать до скончания веков тоже не получится. Он больше не ребенок. Это осознание начало приходить к нему только сейчас. Будто до этого он всю свою жизнь лишь пытался повзрослеть или казаться взрослым. Хотел постоянно кому-то что-то доказать. Ведь по факту, все эти годы он просто полагался на Джебома, теперь отчаянно пытаясь смириться с тем, что не имеет права перекладывать ответственность на него одного. А что из себя представляет его жизнь без Джебома, если подумать? Он не представлял. Теперь, оказавшись один на один с собой, приходилось признать, что всё, что он делал до этого момента, было бесполезной гонкой, которая и привела его к тому, где он оказался. И ничто из той жизни вовсе не было его. Выходит, он даже не знает, кто он на самом деле, и это знакомство совсем не представлялось радужным. Собирая остатки воли в кулак, он возвращается в зал и продолжает работать, надеясь, что время всё же станет спасением.***
Джебом предпочитал проводить время если и дома, то в спальне или на кухне. Последняя будто представляла собой какую-то пространственно-временную дыру, куда он проваливался периодически, просто заседая за столом на долгие часы. Обычно замечая, сколько времени прошло, только тогда, когда темнело настолько, что читать становилось уже некомфортно. Даже после ремонта они оставили свет на кухне достаточно тусклым. Бэму нравилась атмосфера уединения и особой домашней романтики, когда они ужинали в лёгком полумраке. По крайней мере, так было когда-то. А ещё Им всё чаще задумывался о том, что всё вышло как-то несправедливо по отношению к Бэму. То есть, они вложили действительно много денег в большой ремонт ещё года два тому назад, притом бо́льшая часть дизайна выстроилась с подачи самого Бэма. В нём всегда была эта творческая жилка в сочетании с безупречным вкусом. А в итоге выходит, что всё это досталось Джебому, а Бэм так и уехал ни с чем. Было в этом что-то неправильное. Хотя учитывая, что Джебом покрыл последние годы обучения парня, наверное, они были квиты. Однако ремонт был затратным не только финансово, но и физически. Тогда они ещё были полны энтузиазма и хотели обустроить своё гнёздышко собственными руками, насколько это было возможно. Даже стены красили сами, поначалу призвав на это дело и друзей, но заканчивая всё же вдвоём. - А ну, иди сюда, посмотри, - Бэм делает последний мазок широкой кистью и отступает от стены на пару шагов, всматриваясь, - ровно? - Вроде.., - по большому счёту, Джебома устраивало и то, как красил он сам, но Бэм упорно исправлял за ним каждый недочёт, который находил. И откуда только он такой глазастый. - Вроде? Если мне придётся замазывать за тобой ещё хоть один косяк, клянусь, я вызываю маляра, - развернувшись, Бэм упирает руки в бока и смотрит с прищуром, то ли раздражённо, то ли нарочно издеваясь. - У тебя тут, - приближаясь, Джебом хочет убрать выпавший из-за спортивной повязки волосок, прилипший ко лбу парня, но оставляет за касанием пальцев отчётливый след бежевой краски, - Ой.. - Ты что, блин, специально?! - Нет, нет, я просто.. - Ах, просто? - не медля, Бэм ловко мажет кистью прямо по подбородку Джебома. А тот сопротивляется совсем уж неправдоподобно, то и дело поддаваясь, и Бэм разошелся бы на полную, если бы Им вовремя не перехватил его запястья. Слегка запыхавшись, Бэм смотрел снизу вверх, и этот взгляд всегда работал безотказно. В следующий момент Джебом уже легко подхватил тайца под бёдра и одним движением усадил на недавно собранный им же стол. Бэм льнёт к губам моментально, прижимаясь всем телом и, обхватывая ногами за бедра, тянет на себя теснее. С наслаждением обводя отчетливую линию кадыка языком, Джебом отмечает, что в ремонте всё же есть своя прелесть. Желание бьёт в голову так ярко, что они возвращаются к реальности только тогда, когда за звенящими стонами раздаётся оглушительный треск и Джебом успевает лишь перехватить Бэма от падения вслед за рухнувшим столом. Джебом был честно уверен, что соберёт его как надо, и три первых неудавшихся попытки совсем не переубедили его, но, видимо, что-то в этой конструкции всё же было ему не по зубам. - А я говорил, что для этого нужно позвать мастера, а не.. а-ах! - Бэм давится новым стоном на полуслове, когда Джебом толкается обратно, поддерживая его уже стоя, - Ладно.. ммм.. но учти.. мы ещё не договорили. Джебом осторожно прихватывает разговорчивого парня ладонью под горло, ускоряясь. Очевидно, Бэм будет ругаться за следы краски повсюду на своём теле, а ещё за излишнюю самоуверенность Джебома, но это потом. Мягкий свет отражается от полуглянцевой поверхности кухонного стола и сейчас впервые режет глаза, что так и норовят заслезиться. Или это и не от света вовсе. После работы мастера, стол больше действительно не ломался, и даже не пошатнулся не разу. Чего нельзя было сказать о душевном равновесии Джебома, который справлялся с собой так же скверно, как со сборкой мебели. Откладывая книгу в сторону, он поднимается, разминая затёкшую спину, и гасит за собой настенную лампу. Сегодня снова не заснуть.