Звонок

      Она улыбается, касается губами чужой шеи. Видит себя со стороны. Просыпается.       Йосано Акико сидит за офисным столом, откинувшись на спинку стула, и щурится. В полумраке вещи принимают свои очертания лениво и неспешно. За окном накрапывает дождь. Серые тучи пухлыми утками плывут над серым городом.На карнизе прячутся от дождя воробьи.       Девушка трёт глаза. Тонкое колечко на среднем пальце бьётся о лицо неожиданным холодом.              — Так темно? — она говорит сама с собой. Ищет часы на стене взглядом. Часов нет. Йосано Акико быстро моргает. Часы висят на стене.       Дверь тихо скрипит, когда открывается. Ранпо-сан в тёмном проёме со свечкой. Слабый огонь дёргается. Наверное, от её дыхания. Девушка дышит на руку, но воздуха не чувствует.              — Идём за мной. — Ранпо-сан переминается с ноги на ногу. Он в очках. — Пробки выбило.       — Боишься ходить один в темноте? — она упирает кулак в бок и вздёргивает подбородок. Ждёт ответа.       Детектив разворачивается и уходит.       Ответа нет.              В коридоре темно, хоть глаз выколи. В темноте пространства больше. Йосано Акико уверена, вытянутая рука не коснётся стены.       Ранпо впереди. Его шаги бесшумны. Её каблуки тоже не стучат. Туфли подозрительно ярко выделяются в темноте, при беглом осмотре на них нет царапин. Девушка не замечает, что идёт. Время сквозь пальцы в белых перчатках. Белых?       Она подносит правую руку к лицу. Нет, чёрных. Синеватых. Цвет не понятен в темноте. Темнота не рассеивается свечкой.              На белых обоях пляшут тени. Тени танцуют джангу с робким светом огня. Она смотрит на их неплавные, рваные движения. Ноги теней бьются о стены. Это был их аритмичный степ? Звук! Девушка оглядывается. Взгляд шарит по густой темноте. Взгляд падает на пол, на Ранпо-сана (которого нет), на собственные руки в белых перчатках, на голубые глаза в темноте.       — Ацуши-кун? — Йосано Акико прижимает руки к груди и не слышит своего голоса.       Оскаленная пасть в темноте, блеск сверкающего когтя.              Она разворачивается и бежит в бок. Дальше от животного! Босиком, по тёмному полу, по пустому пространству. Пространство дрожит! Оно трясётся, когда лапа касается черного ничего. Сердце колотится как бешеное.       На периферии слуха звонит телефон.       Девушка дёргается. Хищник придавливает лапой её спину. Рёбра хрустят о чёрный пол. Телефон звонит!              Йосано Акико просыпается.       В маленькой квартирке включён свет. Исцарапанные туфли стоят у двери носками к стене. Телефон звонит над её головой. Девушка спит, сидя под подоконником.       Она встаёт медленно, разминает шею и спину. Боль съедает затёкшее тело.              Телефон звонит. Она берёт трубку.       — Добрый вечер. — девушка устраивается на подоконнике, — Как себя чувствуете?       — Добрый! Ну, я успокоился после вчерашнего взрыва и не собираюсь сегодня вам хамить. К тому же, новых жертв пока не нашли…       — Следите?       — Да, весь день слушаю новости. По подтверждённым данным никто не погиб, но это — дело времени. Думаю, я напишу вам, если будет новый инцидент.       — Зачем? — она выгибает бровь, прикрывает рукой зевок.       — Чтобы заперлись дома и никуда не выходили, — абонент то ли шутит, то ли угрожает.       — Я могу за себя постоять, не беспокойтесь.       — А я не могу проверить, насколько хорошо вы за себя постоите. Моё беспокойство оправдано.       — Вы слишком много на себя берёте.              Тишина длинной в секунды.       — Лучше так, чем отказ от ответственности.       — То есть, если со мной что-то случится, — девушка сбивается. Тигр ломает рёбра. — Вы будете винить себя?       — Только если это попадёт в новости.       — Избирательно, — абонент кивает ей.       — Ну, я же невсесильный.       — Жаль.       — Почему?       — Мне бы польстило знакомство с всесильной персоной. Это было бы по-своему обворожительно.              Абонент вздыхает. От таких вздохов плачут впечатлительные барышни.       — Как в вас сочетаются тонкая, романтичная натура и злобный, меркантильный капиталист?       — Дело практики.       — Поэтому у вас и нет парня, — абонент улыбается.       — Вам какое дело? — она расправляет плечи.       — Вы такая самоуверенная, что всех отпугиваете. А потому постоянно остаётесь несчастной…       — Послушайте, товарищ анализатор…       — И топите своё несчастье в работе и случайных разговорах. — она открывает рот, чтобы ответить, — Я ещё не закончил! В свет вы выходите едва ли, не читаете новостей и так закрываетесь в себе, в своём маленьком и тесном мире, что не замечаете красоты нынешней реальности…       — Какая вам, к чёрту, разница?!       — Перебивать некультурно! Потанцуем?              Йосано Акико быстро моргает. Мир кажется замыленной картинкой на старом экране. Веки устают.       — Что?       — Я приглашаю вас на танец.              Она трясёт головой.       — Я потеряла мысль. — абонента прорывает смех.       — Так вы мне не откажете?       — Я вас не понимаю.       — Душевный порыв, сиюминутное помешательство, навязчивая идея… Назовите, как желаете. В конце концов, зачем нам понимать абсолютно всё в этой жизни? Мир загадочен и непредсказуем!              Йосано Акико откидывает голову назад. Затылок упирается в стекло. Она закрывает глаза. Рёбра хрустят. Сон бьёт по плечам. Веки распахиваются.       — Хорошо.       — Да ладно? Серьёзно? — динамик звучит мягким ударом.       — Вы сами предложили.              Кашель на той стороне эфира. В голосе селится хрип.       — Я же не думал, что вы согласитесь!       — Как вы там говорили? Сиюминутный порыв?       — Именно он, — голос глухо бьётся об пол.              Девушка улыбается одной из самых ярких своих улыбок. Луч света озаряет глубь комнаты. Он мешается с блеском плафонов лампы. Растворяется в ничто.       — Как вы предлагаете танцевать?       — Вы знаете, как слепых учат видеть?              — И всё чаще и чаще нить разговора теряется, — она широким жестом вскидывает руку. Прижимает тыльную сторону ладони ко лбу.       — Нет, я серьёзно, — абонент дышит ей на ухо. — Их учат чувствовать пространство. Учёные говорят, что они могут представить себе окружающие их предметы при помощи остальных органов чувств и удерживать такую визуализацию столько, сколько пожелают. Я предлагаю сделать так же.       — Ну, мы-то с вами не слепые, надеюсь.       — Актёров учат схожим вещам.       — Вы не актёр.       — Нет, но театр — почти что моё хобби. К делу!              Абонент протягивает руку.       — Сомневаюсь, что у меня получится. — она касается невидимой ладони. Пальцы проскальзывают сквозь неё. Мужской голос тихо смеётся.       — Я всё равно не смогу оценить. Получайте удовольствие.              Она встаёт с подоконника. Вокруг темнота. Где-то далеко рычит белый тигр.       — Без музыки?       — Вы слишком много думаете! Чёрт! И связался же я с реалисткой.              Девушка смеётся. Прижимает телефон к уху плечом. Абонент касается рукой её талии и тянет на себя. Тигра почти не слышно. Она идёт следом, почти как за Ранпо со свечкой. Только теперь чёрный пол отзывается звуками чужих шагов… Где-то далеко-далеко. Под правым ухом.              Йосано Акико жмурится, рисует себе платье, как в глупом детском мультике про принцесс. Сама не замечает, как замирает на месте.       — Не о том думаете.       Смешок и шёпот можно потрогать. Слишком близко.       — Расслабьтесь.       И может быть, абонент и правда её ведёт. Может быть, она это даже чувствует, то ли двигаясь, то ли стоя на месте.              — Как вы это делаете? — она не открывает глаз.       — Просто во мне умер актёр.       И у неё по спине бегут мурашки.              Электронные часы меняют цифры. Время разговора на телефоне увеличивается. Наверное.       Они молчат, тишина беседует.              Динамик бьёт её по уху стуком. Девушка вздрагивает. Телефон скользит по плечу. Секунда сверху — она ловит его корпус затёкшей свободной рукой.       — Разбили? — Йосано Акико говорит, возвращая телефон к уху.       — Да, увлёкся. Простите.              Она мнёт манжет рубашки. Ногти цепляются за белую ткань.       — Это было…       — Необычно.       Ногти впиваются в кожу скрытого рукавом запястья. Она глотает слово «чудесно».       — Думаю, у вас замечательно получилось. Я был бы счастлив потанцевать с вами в реальности когда-нибудь…       — Давайте потанцуем! — девушка не успевает сжать губы. Слова улетают через море переплетений телефонных сигналов. На секунду ей кажется, что абонент забывает дышать.       — Вы свободны завтра? В семь.              Йосано Акико кивает, поднимает манжет и щипает себя за запястье. Она говорит:       — Да.       Абонент говорит:       — Я пришлю адрес смской. — что-то замирает. Возможно, это было время. — Я… До встречи?       — До встречи.              Девушка кладёт трубку. Она стоит ровно в центре комнаты. Её трясёт слабый смех, нос щекочет, на глаза наворачиваются слёзы. Йосано Акико стоит босиком посреди маленькой квартирки в общежитии и не может ни плакать, ни смеяться. Только сжимать в руке тонкий корпус разбитого телефона.       Электронные часы самовольно меняют цифры.       Девушка подходит к окну.              Подоконник отдаёт холодом. Стекло трещит, когда она опирается на него спиной. Трещит, в такт не случившемуся смеху.       Она откидывает голову.              Окно выпадает.