Звонок

      Кажется, она ломает ноготь. Окно лежит у края дома, Йосано Акико сидит на подоконнике и смотрит в пустой проём, вниз, на землю. Там много пыли и осколков.              — Чтож, это должно было когда-нибудь случится, — шёпот под нос.              Девушка насильно разжимает пальцы. Они судорожно цепляются за подоконник. Локти и всё тело бьёт нервная дрожь. Она выдыхает. Руки не слушаются. Под окном собираются люди, слышатся вскрики и оклики.              Йосано Акико до боли дёргает плечом. Сустав хрустит. Голые пальцы соскальзывают с опоры. На них кровь. Девушка запоздало морщится. Кривит губы. Напрягается и пытается почувствовать боль. Рука мелькает перед глазами. Ноги осторожно опускаются на пол.       Пол скрипит.       Она отдёргивает ступни. Доски паркета плотно прижимаются друг к другу, как будто тоже напуганы. Взгляд не видит опасности. Паркет снова скрипит от касания ног.       Йосано Акико сглатывает. Небыстро давит на пол. Доски не обваливаются.              Девушка переносит вес на ступни. Встаёт с подоконника. Вместе с уличным ветром идёт по комнате. Вглубь. Подальше от ненадёжной стены. Она качает головой, трясёт головой, выбивает из сознания реальную картину. Наверняка, Дазай-сан не удержится от замечания завтра утром. А ещё он улыбнётся и засветится, как жаба, наевшаяся светлячков.       Её губ касается улыбка.       Её телефон звенит на подоконнике.              Телефон играет мелодию входящего сообщения на фоне кучевого облака, похожего на длинноногую лошадь. Он играет мелодию на фоне острых игл стеклянных домов с мириадами горящих окон. Мелодия! На заднем фоне — миллиарды созвездий, только проступивших на полотне болотно-зелёного неба. За ней хлещет вечно бурными волнами Тихий океан. Там лица людей, их глаза, скрытые под чёлками и за стёклами очков, там затонувшие корабли, громадные лайнеры, дороги и автомобили.       Мелодия прерывается. Она длится какую-то жалкую смену цифр на электронных часах. Фон остаётся.              Йосано Акико смотрит за пределы оконной рамы. Проходит миллион вечностей прежде, чем взгляд касается телефона. На экране горит адрес в бело-сером окошке. Какой-то угол каких-то улиц. Эти названия она видит на картах, в сводках, на экране, открывая окно навигатора. Совершенно не представляет, куда пойдёт.       Палец щёлкает кнопкой блокировки. Свет гаснет. Девушка стоит у окна.       Воздух пахнет бензином, сухостью и, немного деревьями. Облака сбиваются в стаи. Стаи тёмной воды — в тучи. Небо плюётся дождём. Капли попадают ей на лицо. Сейчас она помоет руку от крови и позвонит в службу замены окон. Возможно, напишет Куникиде-сану, что завтра опоздает или вовсе не придёт, и получит в ответ гневную тираду.       Йосано Акико не двигается с места. Пока часы на столе не показывают сплошные нули, девушка стоит у окна и мёрзнет на весеннем ветру.              *              Утром, когда цифры на часах минуют полдень, телефон с подоконника без окна напоминает о себе новым сообщением. Неизвестный контакт, знакомые, заученные цифры.       «Как я вас узнаю?»       Йосано Акико поджимает губы. Она стирает «Добрый день!» в начале текстового поля и смотрит в экран несколько минут, прежде чем откладывает телефон и открывает шкаф. Пакеты и коробки неаккуратно разложены по полкам. Она открывает их одну за другой. Рассматривает купленные вещи.       Туфли на танкетке, юбка с блёстками, свитер крупной вязки. Розовая рубашка, брюки и тяжёлые браслеты. Платье с длинным рукавом, угги… Боа? Оно откуда?       Перьевой шарфик летит на пол.              Часы сменяют цифры. На полу свалка одежды. Рваные джинсы, короткие кожаные куртки, неприлично высокие сапоги.       Девушка держит в руках ярко-сиреневые туфли. Почти копия её нынешних. Новая, непоцарапанная, непобитая временем копия. Она примеряет обувь и оставляет в покое нутро старого шкафа. Предмет мебели испускает облегчённый скрип, когда его створки смыкаются снова. Старый шкаф выглядит слегка недовольным. Он не готов открываться чаще.       Девушка одёргивает манжеты на рубашке. Заправляет локон за ухо. Новая обувь сидит идеально, даже хочется вспомнить, когда и где она куплена.       Часы меняют цифры. Ветер колышет пёрышки на шарфике. Ветер гуляет по крохотной квартирке.       «Сиреневые туфли» — пишет девушка в ответ абоненту. Сообщение помечается прочитанным.              В три часа Йосано Акико набирает замдиректора и говорит, что точно не придёт сегодня. Куникида-сан говорит ей, что она ополоумела и потеряла всякую профессиональную квалификацию.       — Моё окно выпало из рамы и чуть не раздавило прохожего, — девушка ласково улыбается. — У меня стресс.       — Не стресс, а обострённая безответственность.       — До свидания, — говорит она Куникиде и своей совести.              *              Водители устраивают гонки на перекрёстке. Её юбка липнет к бёдрам, когда кто-то проезжает мимо. Водители давят на педали. Йосано Акико стоит у пешеходного перехода. Машины мешаются с мыслями. Она чувствует себя на гоночном треке, она сглатывает: «Гони! Гашетку в пол!», и ставит на владельца серой «Субару».       Девушка каждый год смотрит стоимость билетов на Формулу. За эти деньги можно купить маленький космический корабль. Вероятно, она поедет в этом году.              В шесть сорок пять причёска растрепалась окончательно. Волосы лезут в глаза и рот. Она стоит на углу перекрёстка больших улиц и следит за тем, как меняются огни светофора. К туфлям не пристаёт пыль. Дышать нечем. Смеркается.       Руки без перчаток спрятаны за спиной. Она зажимает левое запястье и не допускает ни одной мысли о том, что абонент не придёт.              Зелёный сигнал пешеходам! Через дорогу идут стайка школьниц, женщина в жакете и пожилая пара. Зелёный сигнал светофора! Отец с ребёнком, два рослых парня и милый японец с большой, лохматой собакой. Йосано Акико почему-то улыбается ему. И снова зелёный. По зебре шагает мужчина в медицинской маске. На нём белая рубашка: короткий рукав не прикрывает татуировки до локтя, глаза прячет чёлка.       Девушка ловит на себе его взгляд и сама собой выпрямляется. Ощущение, будто на неё смотрит строгий учитель.       У него широкие шаги и плечи.              Она давит желание отступить на пару шагов назад. Мужчина идёт прямо к ней. Йосано Акико пытается приветливо улыбаться. Уголки губ неестественно подрагивают. Мужчина кивает ей. Девушка пытается заглянуть под чёлку.       — Чистота везде и во всём? — она видит только маску.       Он молчит смену сигнала светофора.       — Верно.       Она сильнее сжимает запястье за спиной. Машины снова ревут моторами. Холодает?       — Пройдёмся? — мужчина приподнимает голову. Его руки в карманах брюк, локти оттягивают плечи.              Положительный ответ она проталкивает через плотно сжатые губы с силой. Рука за спиной перемещается с запястья на локоть. Большой палец больно упирается в сгиб. Девушка следует за ним, отстаёт на полшага. Ноги ватные. Из носа почти вылетают облачка пара.       — Усталость? — незнакомец откидывает свою голову назад. Рта под маской не видно. Йосано Акико читает по складкам ухмылку.       Она медленно качает головой. Мир облили водой. Он мокрый и поломанный. Пальцы соскальзывают, она не может больше держать локоть. Руки висят, как тряпки. Равновесие теряется, будто её хорошо приложили по затылку. Он стоит в шаге от неё.       — Здесь недалеко лавочка. Присядете, и вам станет лучше. — голос остаётся где-то за пределами сознания.              *              Когда она открывает глаза, вокруг ничего не меняется. Всё такая же темнота, что и с закрытыми. Ноги немеют от боли. Девушка шевелит коленом. Натыкается на холодную лужу.              Клац!              Свет фонарика в потолок. Очертания комнаты с железными стенами. Вместо пола земля. Йосано Акико щурится. Силуэт у фонаря — её спутник. Он говорит:       — Когда ты очень боишься потерять драгоценного пленника, есть лёгкий способ привязать его к месту.       Он говорит:       — Верёвка — потрясающий вариант, цепь ещё лучше… Но они лишают удобства, а я забочусь о своих девочках.       Он не говорит, почти поёт:       — Я беру в руки их ножки… О, у моих девочек такие красивые ножки! У тебя тоже неплохие…       Он поёт.       — Я перерезаю ножичком им сухожилия. И тогда им становится удобно выполнять все мои просьбы.       Силуэт качается в такт словам.       — Милая, тебе будет, будет очень удобно! Я так постарался для тебя! Ждал, пока проснёшься.       Визгливый хохот.       Силуэт приближается, раскачивается всё так же. Эхо веселится с его смехом и звуком его шагов. Весёлое эхо в непонятном строении. Весёлое, пьяное эхо на рейве стучит по стенам, потолку и сверкающему лезвию.       — Милая моя девочка! — горячие пальцы касаются её подбородка, — Ты такая напуганная! Давай я нарисую тебе слёзы?              На языке горький вкус клея. Вопль звучит надрывным мычанием. Кажется, реальные слёзы мешаются с кровавыми каплями под глазами.              *              На её руках, над безвольно висящими кистями по три кровоточащих полосы. На ногах и на шее такие же.       — Тигрица, — мурчит проклятый голос. Нож прижимается ко лбу. — Моя девочка настоящая дикая кошечка. Будешь мяукать для меня.       Он поднимает её лицо пальцем, проводит ногтем под подбородком.              — Тук-тук. — кто-то бьёт кулаком по стене. — Тук-тук, я сказал.       Лист железа разрывается как старая тряпка. На улице не светлее, чем внутри.       — Не заперто, — резюмирует голос. Не хватает искажения динамика. Или у неё начались галлюцинации. — Опасно оставлять дверь открытой, могу ведь прийти я.       — Уходи! — маньяк визжит в ответ, подскакивает. Нож падает ей на колени. — Я не знаю тебя и не звал. Пшёл прочь! Пшёл, вонючий пёс!       — Мне придётся поучить вас хорошим манерам? — человек поправляет шляпу, делает несколько шагов. На него кидаются с голыми руками. Секунда. Напавший сгибается. Удар точно в живот. — Сначала, надо поклониться дорогому гостю. — колено встречается с чужим лицом, — Но не слишком почтительным поклоном, а потом, пригласить его пройти в дом и не путаться под ногами… — у маньяка искры летят из глаз. Он лежит лицом в землю. — пока гость разувается! — пара ударов по почкам.              Её пальцы едва шевелятся. Приходится нагнуться, чтобы остриё вспороло живот. Ещё немного. На рубашке расплывается красное пятно. Бабочки робко вылезают откуда-то из-за спины.              Накахара Чуя стоит над ней и отряхивает пыль с перчаток. Исполнитель Портовой Мафии улыбается самодовольно. Смотрит уничижительно.       — Все детективы — идиоты? — говорит его голосом, пока она сдирает скотч с губ. — Или только мне так везёт?              Йосано Акико кусает и трёт пальцами губы. Не отвечает. Она слышит голос разума, он похож на Ранпо-сана. «Будет много проблем и вопросов». Тело жалобно ноет. Бабочки до сих пор ползают под дырявой рубашкой.       Он протягивает ей руку.       — Ты здесь одна?       Девушка смотрит на ладонь. Мысли дерутся в голове. Здравый смысл стонет, совесть плачет. У неё слишком мало причин отвечать. Кивает. Берётся за руку.       — Плохо. — тень пробегает по его лицу. Упавший фонарик перекатился на другой бок. Он тянет её на себя.       — А что, потерял кого-то? — слова падают на землю с глухим стуком.              Йосано Акико отнимает у него свою руку.       На лице Накахары Чуи отображается такая бурная мыслительная деятельность, что она невольно улыбается.       — Салон красоты? — наконец выдаёт он.       — Клининговая компания. — она поджимает губы.       — Я действительно выношу мусор.       — А я действительно красивая.       — Туше.              Перестрелка фразами произошла сама. Накахара Чуя ухмыляется.       — Это ведь он? — девушка кивает в сторону скрюченного человека — Тот, кого не так просто поймать.       — Да. Какого чёрта ты у него делаешь?       — Перепутала…       — Его со мной?       — У вас голоса похожи.              Йосано Акико говорит на полтона тише. Исполнитель разворачивается и заезжает ногой по рёбрам маньяка. Тело корчится и вопит. Накахара Чуя ждёт, когда оно затихнет, произносит медленно, глубокие паузы между словами.       — Разве похоже?       — Нет.       — Уверена? Я могу ударить его ещё раз.       — Когда мы перешли на «ты»?       — Когда ты стала обязана мне жизнью.       — У меня всё было под контролем.       — Да? У тебя волосы от крови слиплись.       — Это тактика.              Он нервно закашлялся.       — Дура.       — Зато сильная и независимая.              Накахара Чуя бьёт себя рукой по лицу. Йосано Акико смеётся.       — Он был уверен, что я кого-то жду. Пришёл в медицинской маске. Может, охрип? Он легко мог оказаться тобой.       — Ну, притворился он удачно. Но не думаю, что сделал это специально… Так что здесь ты точно очередная. — она фыркает, он усмехается.       — Думаю, он узнал меня. Смотрел на туфли.       — Даже я бы не стал искать тебя по туфлям! А уж насколько жалел, что не догадался спросить!       — Спросил. — девушка складывает руки под грудью.       — Я избавился от телефона тем же вечером.       — Отправил смс в полдень.       — Невозможно!              Он хмурится. Девушка выгибает бровь.       — Эта тварь стащила у Исполнителя телефон?       — Выброшенный!       — И из-за этого меня изрезали вдоль и поперёк?       — Мне жаль?..       — Тебе очень жаль.       — Я не задумывался об этом.              Накахара Чуя сильнее надвигает шляпу на глаза.       — Пошли отсюда, — касается носком ботинка головы маньяка. Голова в мясо, — здесь трупами воняет.              Девушка передёргивает плечами. Роняет взгляд на тело и отступает к стене. Исполнитель делает шаг, останавливается и тяжело вздыхает. Протягивает руку, её пальцы тут же обхватывают его ладонь.       — Всё под контролем, да? — она чувствует его улыбку.       — Тебе всё ещё жаль.       — Да, точно.              Под болотно-зелёным небом и робкими звёздами дышится легче. Йосано Акико кутается в чужой плащ и сидит на перилах, отделяющих сушу от океана. Накахара Чуя стоит слева и притворяется очень виноватым. Иногда он колется и чему-то тихо смеётся.       У девушки под ногами шелестят волны.       — Я так понимаю, этой встречи никогда не было?       — Ага, сейчас. Плащ не отдам.       — А если я пришлю фотографию поражённого лица Осаму?              Исполнитель щурится.       — Я готов подумать.       Девушка смеётся.       — А серьёзно? Что будем делать дальше?       — Сначала переспим, а там видно будет. — он поворачивает голову, чтобы видеть её.       — Да? Я думала, что собака важнее.       — Хочешь, я буду называть тебя «колли»?       — Хочу, чтобы ты пошёл к чёрту.              Она хлопает длинными ресницами. Он засматривается и пропускает реплику. Йосано Акико отворачивается и показательно расправляет плечи.       — А у меня окно вчера выпало.       — Я ведь говорил, что Стрельцам предписаны неудачи.       — Да, а ещё что-то по поводу совместимости…       — Мой гороскоп — полная чушь.       — Это приглашение?              Накахара Чуя смеётся. Он поправляет шляпу и становится лицом к океану. Смотрит с ней в одну сторону.       — Да. Это оно.