По разбитым стёклам

      Прошло два дня, и Джим не выдержал. Майкрофт знал, что темнота и тишина или окончательно сведут его с ума, или доведут до полного откровенного отчаяния. Джим кричал, бесновался, бился о стены, всячески привлекал внимание, а потом замирал на несколько часов, словно превращался в статую, и затем снова бесновался, ничего не добившись. Майкрофт выжидал. Он наблюдал и помнил, что терпение вознаграждается.       За то время, пока шло наблюдение за Мориарти, Майкрофт узнал, что он плохо спит. Ночью его терзали кошмары, а утром он подолгу сидел в кровати, сжимая виски и пытаясь «настроиться». Его мозг работал быстро, мысли перебивали одна другую, и после сна их следовало упорядочивать. В такие моменты он, вероятно, не помнил даже своё имя. Поэтому Джим Мориарти старался максимально долго функционировать без сна. Он не был обычным человеком — Майкрофт это знал и был готов ко всему.       И вот, на третий день плена, Джим подошёл к той единственной камере ночного видения, которая висела под потолком, и отчётливо произнёс:       — Прошу прощения за то, что так вышло в Дрездене, мистер Холмс. Поговорим?       Майкрофт, сидя у ноутбука и смотря на запись, довольно улыбнулся. Это всё ещё не тянуло на полноценное извинение, но такие, как Мориарти, не просят прощения и не раскаиваются. И всё же даже эта маленькая уступка могла стать залогом будущих побед. Мориарти пришлось признавать вину. Пришлось принести извинения. Пришлось уступить. И Майкрофт благосклонно принял свою победу.       А всё потому, что сидеть без дела для Джеймса Мориарти было невыносимо. Мозг бурлил, находился в постоянной работе, требовал подпитки, а энергия — выхода. От скуки Мориарти буквально сходил с ума. Прямо как Шерлок, когда Майкрофт запер его в наркологической клинике. Именно тот давний опыт навёл Майкрофта на идею с пленом. Этим двоим, что Шерлоку, что Джеймсу, жизненно не хватало внимания и свободы.       В любом случае, его слов было уже достаточно, чтобы продолжить диалог. Майкрофт выждал немного и направился в камеру.       — Зачем вы берёте с собой хлыст? — с интересом спросил Джим, когда Майкрофт снова сел напротив него.       — Затем, что вы — животное, — ответил Майкрофт с той же холодной улыбкой. — Движимая инстинктами тварь.       — Ой, да хватит уже! — Джим наморщил нос и покачал головой. Он устроился на кровати, сложил ноги по-турецки и впился в собеседника внимательным тёмным взглядом. — Это был просто секс, мистер Холмс! Не драматизируйте.       — Что вы хотели доказать? — спросил Майкрофт, ища ответы в его мимике и голосе. — Что я такой же, как и все вокруг? Что наркотик и возбудитель действуют на мой организм? Что мне не чужды столь низменные порывы, если меня опоить? Да, я человек, мистер Мориарти, и никогда не мнил себя кем-то выше этого.       — Вы увидели в случившемся унижение? — с интересом уточнил Джим и задумчиво нахмурился.       Майкрофт промолчал. Он смотрел на Джима Мориарти так же внимательно, как и тот на него, пытался понять и прочитать, распознать по участившемуся дыханию или расширившимся зрачкам, что же именно происходит в его душе и сознании. Со всеми малочисленными знакомыми Джим вёл себя по-разному: с родителями был отстранён, но вежлив, с хозяйкой снимаемой им квартиры — любезен и общителен, с бывшими студентами и коллегами — холоден, но открыт для дискуссий. Он всегда был разным, он подстраивался, но Майкрофт сейчас искал ответы, а не притворство.       — Это было унижение, — ответил он. — Попытка унижения.       — Нет.       Это было сказано с такой уверенностью, что Майкрофт на долю секунды поверил. Он нахмурился и одёрнул сам себя — нельзя верить Джиму Мориарти, ни единому его слову! Он — опасный и прозорливый игрок, лишённый всякой эмпатии и сострадания, и в этой жизни он ищет только развлечения. Любой ценой.       — Тогда зачем вы сделали это со мной? — на полтона ниже спросил Майкрофт.       — Не могу сказать. — Джим поджал губы и передёрнул плечами. — Просто... захотелось.       А вот последнее прозвучало фальшиво. Майкрофт нахмурился. Он бы продолжил и дальше ломать пленника, мучить его темнотой и тишиной, но увидел — тот и правда не может дать ответ. По крайней мере, сейчас. Словно в своей голове он и сам не мог найти ответа или способа объяснить. Причина, по которой Майкрофта вообще затронули, была, но секс казался чистой импровизацией. Или нет?.. Или и это было продумано заранее? Словно подтверждая домыслы Майкрофта, Джим уверенно и твёрдо повторил:       — Я не могу сказать. Все ответы уже есть у вас, я даю подсказки с самого начала. Если вы не поняли, то ещё рано, время придёт. Тот вечер в Дрездене выдался тяжёлым не только из-за меня, не так ли? Да, я подставил Шерлока, он был задержан в музее, но что он написал вам в смс? Что так сильно выбило вас из колеи, что вы были раздражены и напряжены?       — Я был уставшим, — соврал Майкрофт, не желая показывать, что в своих домыслах Джим оказался на верном пути. Шерлок был и оставался болевой точкой Майкрофта. — Вот и сорвался.       — Это неправда. — Губы Джима растянулись в довольной и сытой улыбке. Он качнулся, повёл головой, словно услышав тихую медленную мелодию. — Вы тоже не можете сказать, мистер Холмс. Ответ есть, он вертится на кончике языка, но правдоподобен ли он, мистер Холмс, правдоподобен ли? Поверьте, я появился в вашей жизни очень вовремя, и у всего всегда есть свои причины. Если мы закрыли тему унижения и морального давления, то прошу отложить хлыст и расслабиться. Я не животное и даже не аквариумная рыбка.       — И кто же вы? — Майкрофт не сдержал усмешку в ответ на эту откровенную дерзость.       — Кто-то равный и интересный вам.       Кто-то равный и интересный вам. Майкрофт чуть сильнее сжал хлыст, цепляясь за него, как за последний оплот своей непреклонности. Отложить его — значит, заключить перемирие и признать, что Мориарти равный. Это казалось неправильным и отчаянным шагом, разрешением играть и манипулировать собой. И всё же Майкрофт отложил хлыст, демонстрируя, что готов говорить на равных, но последний вопрос у него остался.       — Между нами... на самом деле был секс? — тихо спросил он, всё ещё неуверенный, что не путает реальность с галлюцинациями.       — Так значит, когда вы тут, то прослушки нет? — сообразил Джим и оживился, а его глаза вспыхнули недобрым огоньком. — Иначе вы бы не заговорили о подобном, верно? Секс между нами был, хотя, не скрою, вы сейчас оскорбили меня в лучших чувствах! Как можно было забыть про секс со мной?       — Не хотел вас расстраивать, мистер Мориарти, но вышло слабенько, — выдохнул Майкрофт, позволив себе иронию. — Поэтому быстро забылось.       — А с вами вышло быстро, но я не расстроен! — Джим рассмеялся, словно они обсуждали что-то весёлое и умилительное. — Не страшно, если вам не понравилось! Считаю, что значимость секса в принципе преувеличивают, это обычная физиология. Я к нему, если честно, абсолютно равнодушен. А вы?       Майкрофт смерил его тяжёлым долгим взглядом и призвал себя к спокойствию. Джим Мориарти чувствовал себя легко и раскованно, словно был ребёнком в песочнице, разбрасывающим игрушки, только вместо этих самых игрушек у него были убийцы, террористы, психопаты, иные преступники и чудовищные планы. Он вёл себя словно кукловод: стравливал, растаскивал, нанимал, изучал, вот и сейчас он играл, наощупь пробираясь к Майкрофту. Он провоцировал, примерял новый образ, проверял границы дозволенного и пытался скрыть настоящего себя. Майкрофт это понимал, поэтому не реагировал. Он размял шею, чтобы выждать паузу, и уже потом максимально спокойно произнёс:       — А теперь о делах. Хотите выйти отсюда?       Джим дурашливо и оживлённо закивал, не скрывая насмешки.       — Ну, так окажите мне услугу, — невозмутимо продолжил Майкрофт. — Вы же решаете проблемы? Решите мою.       Брови Джима медленно поползли на лоб. Он изобразил самое дурашливое выражение лица из всех возможных и округлил рот, медленно выдыхая: «Вау». Майкрофт непроизвольно выдохнул и прикрыл глаза. Терпение, призывал он себя, терпение. Нужно игнорировать эти выпады и гнуть свою линию, только тогда можно было бы попытаться обуздать эту разрушительную волну со слишком простым для такой одиозной личности именем.       И вот эта самая волна, Джим, пришла в движение. Он плавно, двигаясь по-кошачьи грациозно, подался вперёд, встал и распрямился. Скрипнула жёсткая койка, воцарилась напряжённая тишина. Джим неспешно обошёл Майкрофта по широкому кругу, сливаясь с темнотой, клубящейся у стен, и отступил от яркого света над головой оппонента, словно тот мог опалить или ослепить его.       — А может, я лучше расскажу вам, как легко и просто обойти вашу службу безопасности, представиться чужим именем, подделать не только документы, но и отпечатки пальцев?       — Умоляю, мистер Мориарти! — Теперь Майкрофт позволил себе тихий смех. — Не преувеличивайте! Мы уже нашли тех, кого вы щедро подкупили, чтобы подобраться ко мне. Схема смелая и отчаянная, но неидеальная.       Джим тихо хмыкнул.       — Ну ладно. И какую же услугу вы хотите? — тихо спросил Джим, сделав круг и замерев перед Майкрофтом.       Сделка с дьяволом. Буквально.       — Чарльз Огастес Магнуссен, — коротко ответил Майкрофт, готовый подписать собственной кровью договор.       — Да ладно! — Мориарти внезапно рассмеялся, запрокинув голову. Его звонкий и неприятный смех раздражал, но Майкрофт молчал и ждал. Что ж, в какой-то мере это и правда было забавно. Просмеявшись и вытерев глаза от слёз, он уточнил: — У вас нет агента, который мог бы выкрасть у Чарльза Магнуссена нужные сведения? Серьёзно? У вас нет такого человека?       — О, так задача вам ясна? — вернув себе самодовольную улыбку, ответил Майкрофт.       А вот Джим, напротив, моментально помрачнел.       — Я же не идиот, мистер Холмс, — пояснил он. — Я выжигаю сердца, а Магнуссен похищает души. Он — демон и шантажист. Ради него вы готовы связаться даже со мной. Значит, у него есть что-то ну о-о-очень важное. И это самое «важное» вы не готовы показывать своим людям.       Замолчав, Джим улыбнулся, опустил взгляд на Майкрофта и добавил:       — Где гарантии, что этой информацией не воспользуюсь я?       — Вы у меня под колпаком, мистер Мориарти, — пояснил Майкрофт, предпочитая высказываться только по делу. — Вы не сможете покинуть Лондон, вы не сможете скрыться. Попытаетесь узнать, что именно есть у Магнуссена и использовать это, я запру вас в такой же камере, а ключ выкину. И забуду о вас лет на шестьдесят.       — Забудете? Вы в этом уверены? — Джим снова улыбнулся и вскинул брови. — Вы врёте сами себе.       — Я дам вам время подумать, мистер Мориарти.       Майкрофт встал, развернулся и решительно направился к двери, но услышал за спиной спешные шаги. Он замер и даже перестал дышать, потому что отчётливо слышал над ухом чужое дыхание. Мориарти подошёл вплотную, максимально близко и замер, словно готовый вот-вот наброситься зверь. Майкрофт знал — за стеной охрана уже подготовила оружие. И всё же он не давал сигнала.       Медленно обернувшись, не показывая страха ни мимикой, ни жестом, он смело и прямо посмотрел в глубину и бездну огромных чёрных глаз. По спине пробежал холодок. На него смотрело истинное необузданное безумие. Джим всё с такой же маниакальной улыбкой одержимого подался вперёд, почти что скользнул носом по шее Майкрофта и тихо произнёс:       — От вас пахнет решимостью, мистер Холмс. И отчаянием. Кого вы пытаетесь спасти? Любимого братца? Или себя?       — А от вас пахнет отсутствием душа, мистер Мориарти, — невозмутимо ответил Майкрофт. — Впрочем, вам его предоставят, если вы подумаете.       Джим замер и нахмурился. Его буквально затрясло от злости, но Майкрофт не подумал сгладить сказанное или пойти на мировую. Он выжидал, и Мориарти, немного успокоившись, натянул улыбку, словно ничего до этого не слышал, и сказал:       — Я согласен. Что нужно достать из Эпплдора?

***

      Теперь в своей съёмной квартире Джим Мориарти обитал не один. Его соседями и постоянными спутниками стали приставленные Майкрофтом люди. Их было двое, они постоянно молчали и только наблюдали, чтобы Мориарти не покидал пределы квартиры. Тот и вовсе не обращал на них внимания. Оказавшись дома, он первым делом принял душ, сменил одежду, заварил ароматный кофе и сел за ноутбук в небольшом кабинете.       Пока по квартире растекался приятный ароматный запах кофе, арабика с нотками крепкого виски, а за окном темнело, Джим умудрился ускользнуть. Майкрофта не удивило ни то, что двое приставленных к нему людей были обнаружены в отключке, ни то, что Джим обошёл камеру, висящую напротив его дома, ни даже то, что его люди в последующие сорок минут сняли с рейса до Сиднея человека под именем Карл Пауэрс. Насмешку Майкрофт оценил и даже улыбнулся, когда «мистера Пауэрса» вывели из здания аэропорта под назойливо моросящий дождь, сняли с него кепку и тёмные очки.       — Прежде чем сесть в салон, — сказал Майкрофт, опираясь на зонт-трость и изучая новый «молодёжный» образ Мориарти, — выплюньте жвачку.       Джим глянул на него с неподдельной ленцой, протестующе поморщился, но просьбу выполнил. Уже в салоне Майкрофт, всё с тем же довольным видом спросил:       — Серьёзно? Карл Пауэрс? Вы только что признались в убийстве или мне показалось?       — Конечно, показалось, — ответил Джим и пожал плечами. Он отвернулся к окну, словно заинтересовавшись видами вечернего Лондона. — Иначе пришлось бы признать, что ваш младший брат в свои одиннадцать не был идиотом. Или вы тогда уже не общались?       Джим, нарочно или нет, попал в цель. Не общались и, что самое парадоксальное, это «необщение» мешало самим братьям Холмс. Майкрофт готов был пойти на мировую, извиниться, если когда-то в порыве юношеского запала был неправ, но Шерлок не принимал его. Он был слишком обидчивым, а лечение от наркотиков и душная белая плата чуть не свели его с ума. Любые оковы тяготили его, и Майкрофт с того самого дня стал его злейшим врагом.       Сам Майкрофт вспоминал об этом с болью. Он опустил взгляд, но оставил голову высоко поднятой, и ощутил на себе изучающий любопытствующий взгляд — Джим полуобернулся и теперь молчаливо выжидал. Майкрофт спешно взял себя в руки: ему были непозволительны эмоции и сожаления. Всё это было слабостью.       — Уже не общались, — сухо ответил Майкрофт и вернул голосу былую весёлость. — Вам есть, чем искупить вину, или вернёмся в камеру?       — Я почти улетел. — Джим развёл руками. — Признайте, попробовать стоило.       — Определённо, да. Вы меня повеселили.       — Не так много поводов для радости после появления в вашей жизни Магнуссена?       — Да уж, он добавил мне проблем, — признал Майкрофт и вздохнул. — Приходится терпеть его гнусные выходки... и вас заодно.       К удивлению Майкрофта, Джим не закрылся и не оскорбился. Он тихо засмеялся и кивнул, словно говоря — конечно, понимаю.       — А мне он нравится, — признался он уже позже и откинулся на спинку сидения. Джим прикрыл глаза, улыбнулся и мечтательно добавил: — Он опасный и ничего не боится. Ощущает себя королём в этом маленьком городе и борется за законный титул. С радостью сделаю его или своим другом, или врагом... Он незауряден! Пусть даже его манеры, о которых я наслышан, оставляют желать лучшего. Но и я не подарок, как вы верно отметили. А вы, мистер Холмс?       — Что — я? — уточнил Майкрофт, потеряв нить рассуждений Мориарти.       — Вы ощущаете себя королём? Только сказочным, с манерами и прочим?       — Вы не ответили на мой вопрос. Искупление или камера.       — Ладно, ладно! — Джим поднял руки в примирительном жесте. — Ну, конечно же, я знаю, как в ближайшее время проникнуть в Эпплдор.