«— Я и не представлял, что ты такая замечательная женщина! — Спросил бы меня, я бы тебе сказала». ©«Театр»
— Играть перед полным залом — сплошное удовольствие, — успевшая стянуть с себя парик Анна сидела за гримёрным столиком и, смотря на своё отражение в зеркале, старательно стирала грим с лица. — В прошлый раз, помню, народу было в два раза меньше. «Баядера» была одной из немногих оперетт, в которой заняты не так много солисток, и поэтому, когда актриса внезапно предложила зайти к ней после спектакля, я, разумеется, не смогла ответить отказом. Она словно знала, что я обязательно буду в зале, что я никогда не упускаю возможность прийти на спектакль и лицезреть её на сцене. — Как только вы умудрились перепутать имена двух героев в конце? — я сидела рядом, вдыхала волшебный аромат свежих, подаренных поклонниками роз и любовалась её перевоплощением в саму себя. В настоящую себя. И для меня не было большей сладости, чем быть с нею наедине. — Ой, думаешь, кто-то вообще заметил? Разве что наши… — Я бы, наверное, тоже не придала значения, если бы не смотрела этот спектакль в третий раз. — Ну, ты — другое дело, — она бросила взгляд в мою сторону и заговорщически улыбнулась, словно давая понять, что ей известны все мои секреты. — Наверное, все мои сценарии уже наизусть знаешь, а? — Ну почему же, ещё не все. Но я в процессе, — я любезно подыграла женщине и не смогла не улыбнуться в ответ. — Да? Что ж, буду иметь в виду, что, в случае чего, ты выйдешь за меня, — она подмигнула и, встав со стула, выглянула в коридор. — И где только костюмеров носит? — зайдя обратно в гримёрку и закрыв дверь, женщина вновь устремила на меня взгляд своих карих глаз, а после внезапно выдала: — Расстегнёшь? — Что? — Платье. Расстегнёшь? Не дожидаясь ответа, Анна развернулась ко мне спиной, и я наконец осознала, что женщина всё ещё находилась в обрамлённом золотистой каймой сиреневом платье, принадлежащем своей героине. Встав с места, я подошла к актрисе и, дотянувшись до верхней петли, начала расшнуровывать корсет. Руки предательски задрожали. С каждым моим движением, с каждой освобождённой от шнуровки петлёй, платье сильнее обнажало спину женщины, не оставляя места воображению. Стало трудно дышать. Дойдя до одной из финальных застёжек, я мимолётно, совершенно случайно, прикоснулась к её гладкой коже, и сразу же одёрнула руку. Но даже секундного касания хватило, чтобы по телу прошлась волна слабости, и я ощутила разлившийся внутри жар. Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного, никогда никому не удавалось одним прикосновением разжечь внутри целый пожар и вызвать настоящий ураган эмоций одновременно. Мне захотелось снова прикоснуться к её коже, неторопливо провести рукой по худой спине, словно пересчитывая выпирающие на ней позвонки, а после дотронуться губами до острых лопаток и длинной изящной шеи… — Ну что там? — раздавшийся голос Анны вырвал меня из мыслей, которые уже готовы были перейти грань пристойного. Я сглотнула застрявший в горле ком. — Да, почти всё. Быстро освободив женщину от последней застёжки, я, наконец, сделала шаг назад, не представляя, что могло произойти дальше. Корсет больше не был связан, отчего ткань небрежно разошлась в разные стороны, полностью оголяя спину брюнетки. Одной рукой придерживая платье на груди, женщина развернулась, и по одному лишь её лукавому взгляду стало понятно, что она наслаждалась учинённым шоу. — Весело вам, да? — Жаль, я не видела твоего лица, — насмешливо бросила она, даже не пытаясь подавить смеха. — Да ты вся покраснела! — наконец, рассмеялась в полный голос. — Так нечестно! Я чуть с ума не сошла, пытаясь тут… раздеть вас. — Ну ла-а-дно, — растягивая слово, гортанно произнесла Анна, — не буду больше тебя о таком просить. Дождусь костюмеров в следующий раз. — Что? Нет, я не против помочь вам раздеться… — вот чёрт, что я несу?! — или одеться. Неважно… — она вновь залилась хохотом, и на этот раз я тоже не удержалась, поняв, как сказанное, вероятно, двусмысленно прозвучало. Порой я напрочь забывала, что Анна знает о моих чувствах и, более того, вовсе не охладела в своём отношении ко мне, а наоборот — мы ещё сильнее сблизились, что не могло не радовать. — Я ничуть не сомневалась, — несколько секунд женщина буквально сверлила меня взглядом, а потом, словно вернув меня на землю, многозначительно приподняла бровь и спросила, — выйдешь? — Стесняетесь? — Не хочу тебя смущать, — ухмыльнулась, а после едва слышно добавила, — пока что. Я вышла в коридор, дабы позволить женщине спокойно переодеться в свою одежду, а в голове вихрем кружились мысли о происходящем. Неужели это всё действительно происходит со мной? Переглядки, ухмылки, и даже самый настоящий флирт? После состоявшегося полторы недели назад разговора о чувствах, я заметила, что Анна начала поистине наслаждаться происходящим и даже открыто меня поддразнивать, на что я могла лишь усердно прятать свои раскрасневшиеся щёки. Я даже осмеливалась предположить, что женщина была в курсе большинства моих тайных мыслей и фантазий, в которых она, разумеется, играла главную роль. Но, зная, что у актрисы всё ещё не самый лучший период жизни — вся эта волокита с разводом, бумагами, судом, и к тому же подготовка к приближающейся премьере давали о себе знать — я не смела торопить события; хотя одно лишь воспоминание о том, что она не против сходить куда-нибудь вместе, заставляло сердце биться сильнее, и я готова была ждать её сколько потребуется. — Можешь зайти, — произнёс голос по ту сторону двери, и я снова оказалась в гримёрке. Шёлковое платье двадцатого века сменилось полосатой рубашкой и чёрными узкими джинсами; её глаза были по-прежнему ярко накрашены, хоть женщина и сняла накладные ресницы. От моего внимания не укрылось, насколько же профессионально женщина меняется на сцене, перевоплощается в своих персонажей, порой полностью изменяя свой характер, и для меня не было ничего драгоценнее, чем знать её настоящую, вне сцены — ту, которую не знают зрители. — Вау, — восхищённо выдохнула я, — вы такая красивая. — Спасибо, дорогая, — дорогая? Так она меня ещё не называла. Мне нравится. Надев пальто, Анна выключила свет, и мы вдвоём вышли из гримёрки. Длинный театральный коридор, обычно наполненный персоналом, был пустой, что было ничуть не удивительно: после отыгранного воскресным вечером спектакля все сотрудники спешили домой. Мне же хотелось подольше побыть с женщиной, наслаждаясь её компанией и просто присутствием рядом. Вот так парадокс: чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее я начинала скучать в секунду расставания, и казалось, что мне никогда не будет её достаточно. Анна словно прочитала мои мысли. — Торопишься домой? — Не особо, а что? — Что, даже уроков на завтра не задали? — язвительно спросила она, едва мы дошли до фойе театра. — Нет. Так, пару конспектов, но я сразу же сделала — привычка. — Молодец. Хорошая привычка, — она взглянула на свои наручные часы, прежде чем продолжить. — Сейчас полседьмого, а в семь начинается вечер в одном хорошем караоке-баре, хочу сходить, развеяться. Пойдёшь? — Конечно! — лишь одна мысль, что Анна сама, первая, пригласила меня провести вечер в своей компании, согревала мне сердце, и я могла только надеяться, что за весь вечер не сморожу какую-нибудь чушь. — Только я никогда не была в караоке… да и в барах, в общем-то… — Это намёк, что я плохо на тебя влияю? — ухмыльнулась и, быстро проведя махинацию с телефоном, вызвала такси. — Интересно, в чём ещё я окажусь твоим первым разом, — как можно более сдержанно, профессионально сохраняя каменное лицо сказала она, и я чуть было не поперхнулась. Конечно, женщина, скорее всего, ничего такого не имела в виду, но, видимо, не я одна раскидывалась двусмысленными фразами в этот вечер. — Мы раньше часто с мужем… уже бывшим ходили туда, постоянно зависали в караоке на всю ночь, такой кайф. А потом уже стало не то, ну и я тоже перестала ходить без него. И сейчас так резко захотелось. — А мне не с кем ходить было, подруги не любят бары, клубы и всё такое. Скучно, в общем. Так что я только «за», чтобы составить вам компанию. — Кто бы сомневался. Всю дорогу до бара мы ехали молча, наслаждаясь великолепием пролетавших за окном видов вечерней Казани. Я всегда любила наблюдать за прохожими и осознавать, насколько же все люди уникальны: у каждого из нас своя история, своя судьба, свои секреты, и в мире нет никого совершенно идентичного, да и было бы нам интересно жить в мире, где все люди похожи друг на друга, словно клоны? Отнюдь. У каждого человека своё понимание «счастья», моё же счастье, на удивление, заключалось в мелочах: в бесконечности огней, заполняющей опустившиеся на город сумерки, в горящих неоновым светом названиях различных магазинов и кафе, в свете фар проезжавших мимо автомобилей, в пестрящих огнях центральной набережной, и в женщине, сидевшей рядом и как ни в чём не бывало смотревшей в экран своего телефона.***
Снаружи двухэтажное здание караоке-бара, расположившегося неподалёку от центра города, выглядело весьма престижно, и у меня не возникло сомнений, что внутри оно окажется ничуть не хуже. И я не ошиблась. Наотрез отказавшаяся поделить сумму на двоих Анна расплатилась с водителем, и мы, оставив верхнюю одежду в гардеробе, зашли в здание, где уже собралось множество посетителей разного возраста и социального статуса: молодые девушки, женщины, влюблённые парочки и даже целые семьи расположились за десятками огороженных столиков. Мне, непривыкшей к шумным, оживлённым и столь многолюдным местам, внезапно стало не по себе, но осознание того, что я пришла сюда с шикарной женщиной, которая в ту самую минуту с присущей ей грацией и уверенностью перемещалась между столиками, вселяла уверенность, и мне хотелось кричать от счастья. Мы подошли к пустующему месту в самом центре и сели — друг напротив друга — за серый, обшитый замшей диван. «Странно, что его до сих пор никто не занял, — пронеслось в моих мыслях. Если только она не… — О, Боже. Она забронировала нам столик!». — Будешь что-нибудь пить, есть? — протянула в мою сторону лежащее на столе меню, стоило нам только сесть за стол. — Мне кажется, ты вообще не ешь — такая худая. — Ой, кто бы говорил, — я шутливо закатила глаза на замечание женщины. — Глядя на вас, меня посещают такие же мысли, — она была столь же худой, но вкупе с её высоким ростом — идеальным, чтобы стать моделью, — её худоба не являлась недостатком. — Я закажу, но только если вы позволите заплатить мне. — Помнится, это я тебя пригласила, так что я и плачу, и не возражай. Заказывай. Мне не хотелось спорить с Анной, заранее зная, что все попытки будут обречены на провал. Женщина, сидевшая напротив, была единственным человеком, способным разрушить все мои выстроенные за долгие годы принципы. Одним лишь своим появлением в моей жизни ей удалось сделать то, что никогда ни у кого не получалось — бросить мне вызов, заставить меняться, идти наперекор извечным страхам и нерешительности, следуя зову своего сердца. Совершенно внезапно ворвавшись в мою жизнь, словно сжигающая и крушащая всё на своём пути комета, она также внезапно перевернула её, ведь разве я могла подумать, что спустя какое-то время эта, казавшаяся столь холодной и неприступной женщина, будет настаивать на том, чтобы заплатить за меня в элитном баре, в который сама же меня пригласила? В который раз убеждаюсь, что жизнь — непредсказуемая штука… и это лишь распаляет желание прожить её сполна. В конечном счёте, Анна заказала себе греческий салат и, что меня несколько удивило, текилу, а я решила ограничиться фруктовым десертом и мохито. — Ну, как настроение? — громко спросила она, пытаясь заглушить звучащую в исполнении двух девушек песню Дуа Липы. Electricity. Слушая её, я всегда думала о Анне. — Отлично, — радостно ответила я, — здесь так атмосферно… Спасибо, что пригласили, — она довольно улыбнулась, а я сделала глоток своего мохито и невольно сморщилась. Непривычно. — Что, никогда не пила? — Только шампанское, если честно. — Не перестаёшь меня удивлять, — и, словно показывая, как надо, уверенно отпила текилу, а после неожиданно спросила: — А ты была когда-нибудь вообще в отношениях, может, девушка? — Эм, — опешила я, — что-то вроде того. Но это было не особо серьёзно — не сложилось. Но знаете, в основном встречаться предлагают парни, и мне это прям вообще неинтересно. — А знаешь, может оно и к лучшему. С девушками, наверное, проще, да и сейчас такое время, нормального парня и днём с огнём не сыщешь, хотя в твоём возрасте — было бы самое то. Я смотрела на Анну не в силах отвести взгляда, вслушивалась в каждое сказанное ею слово, впитывала все её эмоции и энергию, и казалось, что весь окружающий нас мир переставал существовать. Я ощущала необычайную лёгкость, чувствовала себя героиней фильма, снятого в замедленной съёмке, для которой не было ничего и никого, кроме нас двоих. Я не услышала, когда затихла песня и помещение окутала непривычная тишина, нарушаемая лишь смехом и разговорами других посетителей. Диджей что-то говорил, но я не слушала и его, зато я прекрасно услышала, как внезапно вставшая со своего места Анна подошла ко мне и беззаботно спросила: — Споём? — Я… не умею. — Тогда просто наслаждайся. Она подошла к диджею и что-то спросила у него, а затем, взяв микрофон, вышла в центр зала. Я видела, как все посетители направили своё внимание на неё. Заигравшая из колонок музыка окутала зал.Вот и всё, знакомые стены Остались стенами, больше ничем Воздухом, пропитанным нашими Откровениями, сложно дышать Не жалей, мы всё уже сделали Это лишние вопросы зачем? Уходи, быстрей забирай с собой Наше прошлое всё на часах.
Она пела, и все находящиеся в баре люди не могли отвести от неё взгляда, точно как и я. От голоса женщины по всему телу пробежались мурашки и я удивлялась, как человек может вкладывать столько чувства и энергии в исполнение песни.Смотри, время истекает внутри Сердце умоляет прости И я прощаю, пламя догорает Хочешь и его забери Смотри, время заметает следы В памяти стирает все кадры между нами Фильма на экране, Где себя играем не мы
Она пела, а я сидела за столом, смотрела на женщину, и думала, как мне несказанно повезло в тот самый первый день встретить её. Внутри разливалась ни с чем не сравнимая теплота, теплота и гордость, окутывавшая с ног до головы.Завтрашний день подарит новые силы Перевернём страницу жизни красиво Звёздами, навеки погасшими где-то в космосе Снова сиять Пусть всё получится, когда захочется Свободу отличить от одиночества Искренность поможет сегодня начать всё с чистого Я не боюсь Смотри…
Она пела, а я мысленно возвращалась в день, когда впервые увидела её на сцене, высвеченную яркой вспышкой софитов, столь же блистательную и внеземную, способную одним взглядом свести с ума. И я благодарила судьбу, которая хоть раз в жизни оказалась достаточно благосклонна, чтобы сделать мне такой подарок. Встретить её. Вот так вот, оказывается, один поход на оперу может изменить твою жизнь. Как можно было добровольно отказаться от этой женщины? Текст песни эхом отзывался в сердце, когда женщина внезапно перевела взгляд на меня, и я словно физически ощутила, как в тот момент светились мои глаза. Мне казалось, только слепой не увидел бы всю ту любовь и восхищение, с которыми я смотрела на неё. Я улыбнулась. Её голос постепенно затихал, и, пропев финальное «смотри…», она полностью замолчала, а наполненный посетителями зал погрузился в привычные женщине бурные аплодисменты. Отовсюду слышались восхищённые овации и радостные крики. Она, улыбнувшись публике, вновь взглянула на меня, а после возвратила микрофон диджею, и, вернувшись к столику, села напротив. — Мурашки по коже, — тихо, так, чтобы было слышно только ей, произнесла я, на что она отозвалась уверенным «спасибо». Бесконечные разговоры, десятки исполненных в караоке песен, танцы, два бокала мохито и текилы, нескончаемые взгляды и понятые лишь нам улыбки — всё это словно растворилось в памяти, когда, зайдя в пустой туалет, я её поцеловала. Всё произошло так неожиданно: зная, что актриса в этом заведении не впервые, я попросила её показать мне дорогу к уборной, а она встала из-за стола и пошла со мной. Чуть позже я увидела её, стоящую напротив зеркала и подкрашивающую губы столь излюбленной алой помадой. «Вам так идёт этот цвет» — хрипло прошептала я, а женщина, которой, на моё удивление, до сих пор удавалось оставаться трезвой, ответила: «Нравится?». Выпитый алкоголь ударил в голову, и я, едва способная держать себя в руках, ощутила неприсущую мне уверенность и смелость. В момент оказавшись напротив и посмотрев ей в глаза, я выдохнула в её приоткрытые губы: «Безумно». А затем подалась вперёд, прикоснулась к её губам, и сладко, долго целовала, точно делала это впервые, но мечтала об этом всю жизнь. Она чуть присела, сокращая нашу разницу в росте, облокотилась о дверь, а я прижалась к ней, уперевшись одной рукой в стену, а вторую положив ей на плечо, а после, рискнув, обняла её за шею. Её жаркое дыхание, тёплые губы, благоухающая нежная и шелковистая кожа, отдававшая нотками едва слышимого парфюма — всё это сводило с ума. Словно осознав, что творю, я остановилась и слегка отстранилась от женщины. Она открыла глаза и посмотрела на меня: её зрачки были шире обычного, и мне захотелось узнать, был тому виной алкоголь или возбуждение, а только что нанесённая помада теперь оказалась небрежно размана на губах, и представшая перед моим взором картина была настолько неприлично возбуждающей, что я не смогла удержаться и не поцеловать её снова. Женщина отвечала с таким же рвением, на этот раз притягивая ещё ближе, заставляя прижаться к себе всем телом, так, что я чувствовала, как судорожно вздымается её грудная клетка, а наши сердца точно бились в унисон. Я чувствовала её руки на своей талии, а потом выше и выше, пока они не остановились на моих плечах. Боже, как я не хочу, чтобы это заканчивалось. Но всё же, необходимо было вновь отстраниться, хотя бы потому, что мы по-прежнему находились в туалете караоке-бара, куда в любую минуту, в любой момент могли зайти люди. Она мимолётно властно укусила мою нижнюю губу, и по по всему телу словно пошёл разряд тока. Последний раз пройдясь языком по её губам, словно смакуя, я поймала внезапно слетевший с них гортанный, низкий стон, от которого ощутила головокружение. Но отстраниться я так и не успела. Раздалась до безумия неприятная мелодия звонка, эхом отражаясь от мраморных стен, нарушая образовавшуюся в помещении тишину. — Твою мать, — выругалась мне в губы и, отстранившись, достала из кармана телефон. Посмотрела на экран, а во взгляде на долю секунды промелькнуло недоумение. — Да? — я отстранилась и молча наблюдала за тем, как Анна меняется в лице. — Что? В какой больнице? Как? Сейчас? Привезу. — Что-то случилось? — неуверенно поинтересовалась я, и в туалет зашла толпа девушек. Спасибо, что не минутой раньше. — Муж попал в аварию… — Он в порядке? — иронично: я интересовалась состоянием мужчины, словно минуту назад не сливалась в страстном поцелуе с его женой. — Он сказал, да. Надеюсь, не соврал. Попросил привезти ему все документы, даже прав с собой не было… ну нормальный вообще человек? — недовольно изрекла женщина. Я пыталась подавить вдруг вспыхнувшую в груди обиду. Какого чёрта, почему именно сейчас? Меньше всего мне хотелось, чтобы этот день так внезапно завершился. — Я могу чем-то помочь? — Не знаю, — вздохнула она, — справлюсь. Спасибо тебе. Давай закину до дома, уже двенадцатый час… — А вы? — не хотелось отпускать её одну ночью, не хотелось её вообще к кому-то отпускать, но это было не в моих силах. Две девушки подошли к нам и я осознала, что мы всё ещё стояли у раковин. — А что я? Отвезу ему документы и вернусь домой, не переживай. — Хорошо, — сдалась я, а потом неожиданно для самой себя выдала: — Осторожнее, — она удивилась, а её взгляд на долю секунды, казалось, наполнился теплотой. — Что, написать, как доберусь до дома? — насмешливо, в своём привычном стиле спросила она. Я умоляюще кивнула. — Ох, ещё немного, и тебя унесёт. Позвонишь подруге, чтобы встретила? Не уверена, что смогу до квартиры проводить. — Да, сейчас. Спустя ещё несколько минут мы наконец покинули бар, и холодный ветер ударил в лицо. Такси приехало непривычно быстро, а дорога до дома заняла от силы пятнадцать минут, и я поняла, что нужно прощаться. Снова. Голова слегка кружилась, и трудно было сказать, было ли то действием алкоголя или я просто сходила с ума от этой женщины. Скорее, и то, и другое. Она проводила меня до подъезда, и ещё несколько секунд я стояла молча, не в силах отвести от неё взгляда, а в следующий момент я ощутила, как она меня мягко обняла, прижимая к себе. Глаза предательски заслезились, и я поняла, что готова была в любой момент разреветься, хотя не произошло ничего плохого — наоборот, я была необычайно счастлива. Я обхватила её двумя руками, обнимая так крепко, будто делала это в последний раз. Мы ещё даже не попрощались, а я уже начала скучать. — Спасибо за вечер, — отстранившись, прошептала она, — до встречи. — Спасибо вам, — пытаясь звучать как можно более уверенно, поблагодарила её я. — И да, не забудьте, вы обещали написать, как будете дома! — веселее, пытаясь разбавить внезапно накатившую грусть. — Ну, раз обещала, то жди, — так же весело бросила она и, улыбнувшись в последний раз, села в автомобиль.