Наизнанку

      Странник стоял у окна, сцепив руки за спиной и молчал. А Максим недоумевал зачем тот его вообще позвал. Последнее время Камерер вообще редко сталкивался со Странником - после того как эксперимент с приборами, блокирующими действие излучения, вошёл в накатанную колею и стал казаться действительно безопасным, у Максима отпал повод третировать Сикорски. А сам Странник Максимом и вовсе не интересовался. А вот сегодня утром вдруг вызвал к себе.       И молчал.       Смотрел в окно. Молчал. А Максима грызли мысли, сомнения и любопытство. И зачем он вдруг понадобился Страннику? Что такое невероятно таинственное он не решался сказать Максиму? Может на Земле что-то случилось? Или эксперимент всё-таки оказался не настолько безопасным, как все считали, и теперь Сикорски подбирает слова чтобы рассказать Максиму о выявленных побочных эффектах?       Кто знает, что бы ещё успел нафантазировать Максим и как себя накрутить? Но Странник всё-таки отвернулся от окна и обратил своё внимание на посетителя.       - Гай, кажется, давно рвётся в город, не так ли?       Максим не понимал ещё, к чему был задан этот вопрос, но уже не хотел на него отвечать. Как будто его ответ мог повлечь за собой что-то неотвратимое и плохое.       Но и врать смысла не было.       - Да, - буркнул Максим.       - Сходите с ним в город.       Странник говорил ровно, спокойно, без повелительных ноток в голосе, будто о чём-то не особо важном и не существенном. Для него, видимо, это и было не существенным. Зато Максима ударило по больному и никак не желающему заживать. И ему с огромным, почти нечеловеческим, трудом удалось подавить в зародыше гневную отповедь, он лишь скрипнул зубами, стискивая челюсти.       - Зачем?       Странник смотрел внимательно и пытливо, как-будто старался понять, действительно ли Максиму нужно объяснять настолько элементарные вещи.       - Мы с тобой чужие на этой планете. И наше вмешательство уже принесло немало бед. Мне кажется справедливым, что люди, те самые - угнетаемые столько лет, имеют право принимать участие в построении собственной судьбы.       Надо признать, что Странник, будучи гораздо старше Максима, посвятил свою жизнь служению Прогрессу, а значит, обладал багажом знаний и практическим опытом, гораздо превышающим Максимов. Надо признать. Но чертовски не хотелось.       Упрямство ли это было, интуиция, юношеский максимализм или недостаток образования - Максим и сам не знал, но, несмотря на логичность аргументов Странника, соглашаться с ним совершенно не хотелось. А наоборот, хотелось спорить и делать всё наперекор. Это настойчивое желание Максим осознавал чётко и старательно не давал ему воплощаться в жизнь. А то совсем по-детски как-то будет.       Вот и сейчас, скрепя зубами, Максим утвердительно кивнул.       Логичных и правильных возражений он так и не придумал. А значит, Гай всё-таки пойдёт в город.       Кто бы знал, как Максиму этого не хотелось!       Гая Максим опять, как и почти каждый день до этого, застал с карандашом в зубах. Максим застыл, сделав один единственный шаг от двери, и внимательно присмотрелся к другу. Тяжёлое ранение не оставило на нём негативных отпечатков. Гай выздоровел полностью. И теперь потихоньку пытался восстановить утерянную физическую форму. Получалось это не быстро. Может, если бы Гай уделял тренировкам больше времени, то и прогресс был нагляднее, но своё время он предпочитал посвящать учёбе. И поэтому выглядел непривычно худощавым и обманчиво-беззащитным.       Поняв, что мысли приобрели какой-то странный оборот, а сам он просто оттягивал момент неприятной для себя новости, Максим вздохнул и решился.       - Гай, - позвал он, и, дождавшись, когда друг сфокусирует на нём взгляд, спросил:       - Ты всё ещё хочешь в город?       Гай оживился. Даже карандаш отложил.       - Ты возьмёшь меня с собой? - со смесью энтузиазма, предвкушения и недоверия, отразившейся в голосе, переспросил Гай.       Максим опять вздохнул. И, словно прыгнул в ледяную воду:       - Собирайся.