— И на одного психопата в бэт-пещере стало больше. Напомни, когда мы переквалифицировались в пансион для умалишенных? — Найтвинг настороженно наблюдает за тем, как Джокер сосредоточенно записывает результаты исследования в блокнот и с щелчком ручки возвращается к недоработанному составу. Дик находится под особняком не первый час. Он всегда наготове и ждет сигнал для активных действий: безумного хохота, ядовитого газа или, как минимум, взрыва из подручных средств. Но ничего из этого не происходит, потому напряжение только яростнее шлифует нервы наждачкой. Ричард не верит его искренним намерениям помочь, он сомневается, что в этом не кроется желание закончить дело кровавой баней из тел дюжины человек. Грейсон не видит никаких причин психу схватиться за нотки своей покрывшейся мхом нормальности и попробовать создать антидот. Не может же он перестать губить прекрасное своими очернившимися руками и взрастить росток чего-то удивительного, дать жертвам сыворотки попытку продолжить жизнь?
В груди крепко засело навязчивое чувство абсурдности. Словно Земля в эту секунду слетела со своей орбиты или макароны научились говорить. Вздор. Диссонанс всего сущего.
— Сейчас он на нашей стороне, — вздыхает в наушнике Барбара. По ее голосу слышно, как она и сама не рада происходящему. — Я пыталась говорить с Брюсом, но он увиливает.
Найтвинг следит за тем, как к Джокеру подходит Бэтмен, и белесое лицо озаряет широкая улыбка. Переговариваясь с Уэйном, он игриво щурится, его точные жесты становятся манерными. Весь образ сосредоточенного на работе человека трещит и сыпется крошкой, сдаваясь под плитой гривуазности. Будто Бэтмен купил билет на представление в VIP зал с креслом на одного человека, а Джокер — комедиант, актер и шут, призванный удивить зрителя, отдаться ему сполна. Словно этот ублюдок не террорист-психопат с неотъемлемым правом из двух стульев выбрать электрический, а часть их команды — кусочек мозаики под названием «бэт-семья». До чего же мерзко. До дрожи тошнотворно. Неправильно.
И спасибо, что Квинн все еще считается преступницей и ведет себя соответствующим образом.
Харли прикована к креслу туго затянутыми ремнями. Она злобно зыркает на каждого человека и ни на секунду не прекращает попытки вырваться, несмотря на их заведомую бессмысленность. Яд в ней оказался куда прогрессивнее по сравнению со своими предшественниками. Девушка сохранила осколки своей надломанной личности и, проявляя характер, меньше походила на безвольную марионетку в руках кукловода. В отличии от Дента, Квинн не погрязла в своих демонах с головой, оказавшись во мгле. Она не убивала каждого попавшегося под руку, как Светлячок под давлением кошмаров в попытке сжечь монстров из-под кровати. Сыворотка, растекающаяся по сосудам Харли не только пробуждает мрачные иллюзии. Она тянется и к сокрытым желаниям, толкая человека бороться за них сквозь тернии страха — отчаянно тянуться к свету в конце туннеля. Добавим внушение, что для достижения своих целей нужно убить Джокера и Бэтмена и вуаля — блюдо «покорная-милая-Квинн» готово. Можете узнавать от своих информаторов куда направился бредовый дует из мыши и клоуна и выпускать зверя на волю!
— Чтоб тебя! — шипит Джокер, склонившись над образцом крови Харли. Токсин не уступает антидотам и сопротивляется каждой попытке его нейтрализовать, как бы клоун не разбирался с его структурой. Найтвинг видел, как раздражение постепенно окружало те крохи здравых мыслей в голове Джокера, целенаправленно подводя его к краю обрыва. Туда, где он может сорваться вниз и напомнить Бэтмену о
настоящем себе. В голову Грейсона закрадывается шальная мысль подтолкнуть Джокера к бездне — хватит небрежного слова или легкой насмешки. Клоун распалялся слишком быстро и, если конвейер безумия включается во всю мощь, то безрассудность останавливается только после хорошенького избиения и пары уколов в Аркхэме. Не то чтобы Дик был слишком против набить бесящее лицо, но до сих пор держался. Ради Брюса. — Чего-то не хватает, — Джокер перелистывает каждый исписанный лист во внушительной стопке со всеми сделанными приписками и исчерканными формулами. Все неверно. В теории препарат действует, а стоит коснуться практики — и вся значимость потраченных трудов летит к черту. Джокер кривит губы и раздраженно подкидывает бумаги в воздух. Записи с шумом разлетаются в разные стороны, расстелаются белоснежным покрывалом у ног. И подобный жест колет раздражением где-то в желудке, костяшки горят от желания встретить чужую челюсть. Любое движение Джокера Дик автоматически записывает в колоночку мудацкого поведения и теряет равновесие. Даже его дыхание кажется каким-то до чертиков бесящим, каждый шаг, будто назло, громким и на любую фразу, пускай и не ему адресованную, тянет огрызнуться.
— Едем в Эйс Кемикалс, — дергает Брюс Джокера за локоть, вырывая того из размышлений. — Они вернулись.
Джокер блаженно улыбается. О, Дик знает это выражение лица. Тот смакует в воображении яркие образы того, как взрываются чужие головы и разлетаются брызги крови, пачкая стол, за которым он работает. В его голове пещера наполняется криками и мольбой, белые листы на полу заменяются бездыханными телами. Его оскал становится хищным, брови сводятся к переносице.
— Мои мечты сломать кому-то руки, как никогда кстати.
Бэтмен бросает сухое «без убийств», Джокер закономерно отшучивается, откидывает в сторону украденный из больницы халат (и Альфреду за ним убирать?) и вместе с ним направляется к бэтмобилю. Будто бы именно Джокер занимает пост помощника Величайшего детектива в мире, а остальная часть семьи — массовка, черт возьми, команда на лавочке для запасных. И здесь терпение парня подходит к концу. Он не может молча наблюдать за подобным поворотом сюжета и не предпринять никакой попытки остановить это безобразие, чтобы вернуться к исходному положению вещей, где все психи сидят по своим палатам в Аркхэме, а Бэтмен не сотрудничает с безумными убийцами с дерьмовым жизненным кредо и хреновым макияжем.
Хмурый Грейсон, сложив руки, преграждает им путь.
— Почему этот клоун, — он тычет в сторону Джокера жезлом и окидывает его таким презрительным взглядом, что уголки накрашенных губ тянутся еще выше, — едет с тобой? Он должен сидеть в пещере и не мешаться. Не забывай, что есть я и Робин. Мы всегда можем помочь тебе.
— Сейчас нет времени это обсуждать, Найтвинг, — мужчина пытается его обойти, но тот настойчиво не дает пройти, упрямо глядя в голубые глаза наставника. В его крови кипит строптивость юношеского максимализма и ненависть к сумасшедшим клоунам.
— Он же конченный псих! — гневно восклицает Дик и все его мышцы сводит от желания выбить из Джокера все отразившееся на его лице злорадство. — В какой момент он сорвется, чтобы причинить кому-нибудь из нас вред? Когда он решит, что помогать нам слишком скучно? Его нужно держать так же, как и Квинн. Ты знаешь это, он знает это, и поэтому манипулирует тобой.
— Я присматриваю за ним, — в тоне Брюса сквозит холод. Непоколебимость. Сила лидера и защитника Готэма. — Мы не будем говорить на эту тему, — Бэтмен отодвигает его в сторону и решительно идет к бэтмобилю.
— Бэтмен! — выкрикивает Найтвинг в широкую спину и зло пыхтит, когда тот не оборачивается. Даже не замедляется, не желая слушать претензий. Возмущение сплетается кольцами змей на дне желудка и впивается в тело острыми клыками, выпуская яд презрения и злобы. Эта ненависть отравляет кровь, разбирает благочестие по клеточкам и собирает из них гнев, отчаянную решимость пойти на необдуманные поступки. Но он держится. Стиснув зубы, не дает агрессии взять верх над разумом.
— Ревнуешь? — Джокер, ухмыляясь, по-дружески приобнимает парня за плечи, как обычно делал это прежде, чем приставить к горлу жертвы заточенный нож.
— Отвали, — шипит Дик, сбрасывая с себя чужую руку. Грейсон просит себя успокоиться. Он даже припоминает дыхательные упражнения Барбары, чью практически магическую эффективность настойчиво внушала девушка еще сегодня днем. Именно тогда, когда Ричард узнал о том, кто и с какой целью находится в их доме, в их крепости. Но он не внял ее словам даже тогда, когда порвал тонкий журнальчик про спорт, неудачно оказывавшийся в его хватке в тот момент. И сейчас, видимо, пришел тот момент, чтобы вспомнить их. Будто настроившись на частоту его мыслей, в наушнике раздается встревоженный голос Гордон, просящий его дышать.
— Я ведь всегда говорил, что он любит меня
больше, чем вас, — низким, проникновенным голосом произносит клоун, склонившись к нему. Он облизывает губы, на языке остается легкий привкус помады. Найтвинг делает глубокий вдох и задерживает дыхание. Быстрее необходимого считает до четырех. — И каждый из вас знает, что это — правда. Неоспоримая, неприятная, но с этим такая прекрасная правда. Она так великолепна, что я задыхаюсь от восторга и еле сдерживаю все эти распирающие чувства внутри этого маленького тесного тельца, — Джокер издает смешок и неспешно обходит напряженного Грейсона по кругу. Замечает, насколько тот готов к решительным действиям, несмотря на попытки не вестись на провокации. Дик выдыхает. В чудотворное действие упражнений верится еще меньше, чем до этого. — Сколько бы вы не боролись за него, не сбивали костяшки в кровь о лица подонков и не доказывали ему свою верность и, хах,
любовь, в глубине души ты понимаешь, что он всегда выберет меня. Робин не незаменим. Оракул? Найтвинг? Тем более. На место каждого из вас найдется другой человек, наивно считающий, что Бэтмен избавился от замков и преподнес свое сердце в раскрытых ладонях. Но это совсе-ем не так. О, ты скажешь, что Бэтси верен семье. И ведь ты прав. Он и в самом деле верен, бесспорно. Вот только его семья не весь этот террариум рукокрылых в пасти богатого мальчика Уэйна, нет. Его семья — это я. Я его лучший друг, его родственная душа и, раз уж на то пошло, ночное вожделение. А кто ты? Никчемный, осиротевший мальчик-акробат, ошибочно возомнивший, что в самом деле достоин Бэтмена?
Пальцы Найтвинга сжимаются до побелевших костяшек, зубы стиснулись так, что начинала ныть челюсть. Он говорит себе «к черту» и взмахивает жезлом в попытке ударить ублюдка, но тот прытко уходит в сторону.
— Ты ни черта о нем не знаешь, — цедит он. — Ты — безумец. Ты просто зависим от него и пытаешься убедить себя, что это взаимно. Но это не так.
Это вызывает у Джокера приступ смеха.
— Оо, я знаю его лучше всех, он раскрыт передо мной, как ни перед кем. Его кулаки, его горящий взгляд говорят куда больше, чем ты можешь себе вообразить. Я тот, кому он может показать настоящего себя, как в тот день, когда шел дождь, мы стояли и смеялись. Со мной Бэтмен может себя отпустить, со мной он становится лучше, пока вы — его тяжелый груз, который утягивает Мышонка на дно. Поэтому не путайся у меня под ногами, договорились? Ты должен быть достаточно умным мальчиком, чтобы понять — это бессмысленно.
— Джокер! — доносится голос Брюса. Улыбка клоуна становится еще шире. Ему хочется выбить все зубы.
— Au revoir*! — делает он театральный реверанс. — Не скучай, кексик, — подмигивает клоун, отдаляясь к машине. — Может быть, однажды бэт-папочка бросит на тебя короткий взгляд.
Он с довольной усмешкой оставляет Найтвинга вариться в котле своего гнева одного и усаживается на
свое место в бэтмобиле. Напряжение от усердной работы над противоядием спало в тот же миг, оставив за собой легкость и ликование. Бесить героев всегда так забавно.
На глаза вновь попадаются злополучные кнопки, что так и манили своей неизведанностью, но хмурый взгляд Бэтмена сразу же пресек все попытки в них ткнуть.
— Ты провоцировал его, да? — прозвучало скорее как утверждение факта, нежели как вопрос. Они выезжают из пещеры в сопровождении раздраженного взгляда. Позади них Грейсон спрашивает у Барбары слышала ли она все и, возмущенно переговариваясь с ней, решает выпустить пар в бою. Беспомощность в сложившейся ситуации выводит из себя.
— Провоцируешь ты меня, когда срываешь мои шутки, а я пытался поднять ему настроение, — возражает Джокер, пристегиваясь. Несмотря на ремень, он льнет ближе к Темному рыцарю, не сводит глаз с его профиля. — Дать дельный совет от человека, повидавшего некое дерьмо. Помочь ему расправить
крылья.
По выражению лица Бэтмена понятно, насколько скептично он отнесся к его словам, но он все же молча запускает на небольшом экранчике видеозаписи, сделанные с помощью нескольких бэт-камер из Эйс Кемикалс, где копы во главе с Гордоном этой ночью охраняли завод в ожидании гостей, пока шла разработка противоядия. Окружая здание, они небольшими группами рассредоточились по всей территории, стояли на посту у каждого входа. И все было тихо и мирно, пока в один момент не появились их клиенты. На видео трое людей мистера Неизвестность не самым профессиональным образом пытаются бесшумно и незаметно расправиться с каждым копом, что и подводит их. Начинается стрельба. Заглушая канонаду из пуль, раздается знакомый рев. Мелькает громоздкая тень. Сигнал заглушили и видео сменили помехи.
— Запись оборвалась четыре минуты и двадцать секунд назад.
Джокер хмурится. Перемотав ролик обратно, он пересматривает его заново, с каждой секундой сводя зеленые брови ближе к переносице.
— Они пользуются пистолетами. Просто пистолетами.
— И что?
—
И что? — Джокер фыркает. — Это звучит ужасно скучно. Почему они не могут подобрать что-то более подходящее под свой образ? Сказать фантазии «привет», а не плюнуть ей в лицо и не стать очередными непримечательными паршивцами Готэма? К примеру, Пингвин пользуется зонтом, и не угадаешь что в этот раз он в нем спрятал, у Харли — молот, у тебя — занудные моральные устои и бэтаранги. Где капелька воображения и особый, откладывающийся в головах людей штрих, который будет наводить ужас одним своим напоминанием? Что будет коллекционировать их враг в своей пещере? О, я видел, что ты снова вывесил мой костюм. И потом Найтвинг называет помешанным именно меня! Но мне льстит твое внимание, не думай, — снова не получая никакого отклика на свои слова, Джокер закатывает глаза. Проведя в молчании не дольше минуты он заводит новую тему разговора: — Я видел результаты анализа крови Светлячка и Двуликого. Не без помощи, но организм выводил яд. С Харли по-другому. Без антидота в ближайшие две недели и можно сказать моей крошке «прощай». Вот Плющ не нарадуется.
Бэтмен сомнительно оценивает последний вывод Джокера, но помня о том, насколько скверно Памела относится к клоуну, все же негласно соглашается с ним.
Доехав до назначенного места, они осматривают поле боя. По лужам крови, пулям, следам от ботинок можно попытаться воспроизвести весь творившийся хаос. Земля еще не успела остыть от криков и громогласных выстрелов. Полицейские машины стояли около главного входа и даже на них видны последствия двух столкнувшихся в противоборстве сторон. Но теперь четырехколесные щиты брошены, оставлены в одиночестве собирать пыль. Не было ни полицейских, ни тел. Никаких голосов, шагов или банального скрипа веток под ногами.
— Они не могли успеть прибраться в лаборатории, — подмечает Бэтмен, пока возится с камерами, чтобы изъять запись тех четырнадцати минут, которые они потеряли в пути.
— Значит пойду и поиграю в детектива, — Джокер направляется к двери здания, но оказывается тут же оборван героем:
— Две минуты и идем вместе.
— Ты мне не доверяешь? — на момент его лицо приняло задумчивый вид. Клоун закивал. — Да, глупый вопрос. Временами я и сам себе не верю, — он смеется и взмахивает ладонью, призывая Бэтмена сбавить уровень подозрительности в свою сторону. — Я заинтересован разобраться с ними не меньше тебя, дорогуша. Может быть, даже больше. Только посмотри что они сделали с нашим сокровенным местом! Безобразие, — он всплеснул руками и все же, несмотря на слова мстителя, пошел в сторону лаборатории. — Но если правда волнуешься, не дай мне успеть заскучать без тебя.
— Возьми это, — Бэтмен кидает обернувшемуся Джокеру небольшой коммуникатор. Тот, одним взглядом изучив прибор, прячет его во внутренний карман фрака. Хлопает по нему с внешней стороны.
— Теперь я могу связаться с тобой, когда захочу? И даже не нужно никого убивать? — он улыбается и затем предупреждает: — Только посмей пропустить звонок.
Джокер скрывается за поворотом. И вместе с ним где-то внутри, под символом летучей мыши, тонкого слоя кожи и начинки из плоти, крови и костей прячется чувство беспокойства. Он не волнуется, что Джокер что-то натворит. Легче представить, что что-то случится именно с ним. Брюс не думал о его жизни во время их драк, бесконечной бойни, превращающейся в мясорубку на пару с костедробилкой и риском свалиться по ту сторону жизни. Не тратил нервы в таком ключе, когда тот неделями пропадал среди высоток Готэма, не показывая из укрытия и кончика своего длинного носа. Раньше все было как-то проще. Клоун сам забирался в клыкастую пасть опасности и только он был виноват в том, что оказывался на тонкой полосе между жизнью и смертью, отчего злиться на него было куда удобнее. Он всегда прятал в карманах план выбраться из ловушки. И если он не срабатывал, то у него имелся козырь, что склонит ситуацию в его пользу и в любом случае позволит выбраться из передряги живым. Целенаправленная же охота за головой Джокера с тщательной подготовкой и доступом к ядам, которые действуют даже на него — это немного другое. Здесь продолжение биения его сердца лежит на плечах Бэтмена. Спасителя Готэма, рыцаря, вытягивающего души из тартарар, и он не хотел выпустить из рук эту. В его душе клокочут противоречия. Джокер — его враг, вечный противник и клякса в его чудесной конструкции порядка, он — тонкая отравленная игла под ногтем, деталька Лего, на которую ненарочно наступаешь оголенной ступней. И все же из колеи выбивает понимание того, что некто может обернуть его строптивость в страх, изменить полярность безумия и сломать коробочку с той бездной, с вызовом смотрящей в ответ. Этот клоун, шут, паяц — называйте как хотите — так крепко втерся в его жизнь, что стать банальным расходным материалом для сыворотки очередного сумасшедшего кажется нечем, как глубинно-глупым. И если опустить все красивые слова и перестать посыпать голову пеплом из-за характера своих чувств, стыдясь их, то Джокер был ему, не будем страшиться этого ругательного слова, дорог. Некая особая форма привязанности, которой ни один его знакомый не мог похвастаться. И никто из бэт-семьи этого никогда не поймет и не примет. Сам Джокер обернул бы это в злую шутку, насмешку над ним. Очередной рычаг давления. Поэтому, когда они найдут виновника похищений, тот вернется в свою палату в Аркхэме, и Бэтмен постарается забыть о том, что они неплохо справлялись вместе. А сейчас позвольте ощутить эти моменты тонкого мира сполна.
Записи передаются в его базу данных.
Со вспышкой цех Эйс Кемикалс разносит на ошметки.
***
— Как ты можешь это терпеть? — хмуро говорит Найтвинг, поедая поданное Альфредом печенье с шоколадной крошкой. Рядом остывает травяной чай, разнося по пещере великолепный запах ромашки, мяты и лимонника. — Это же Джокер.
— Молча, сэр.
— Ты доверяешь ему?
Лицо Альфреда приобретает противоречивое выражение. Дворецкий вспоминает взбушевавшееся в груди чувство самого настоящего животного страха, когда Брюс рассказал о том, что Джокер знает, кто скрывается под маской Бэтмена. И это беспокойство, дрожь в руках, ускорившийся ритм сердца не были вызваны волнением за себя. Его сковали переживания за свою семью. Единственное, что ему действительно дорого. Под угрозой стояли их безопасность, секреты. Джокер ради забавы мог сломать каждого из них в любой момент. И не пожалеть об этом ни на секунду. Он бы насладился болью во взгляде Бэтмена и рассмеялся ему в лицо.
Увидев лично человека, что столько лет портил им кровь, Пенниуорт невольно припомнил, в какой из комнат хранится сейф с пистолетом и код от него. В следующий момент подметил, что недавно затачивал кухонные ножи, а в мыслях пронеслась система всех тайных туннелей особняка. Но Брюс, несмотря на безумие происходящего, был спокоен. Уверен в своем решении, а значит имел план, держал ситуацию под контролем.
— Я доверяю мастеру Брюсу, — твердо отвечает Альфред. — Он знает, что делает. Когда все закончится, Джокер вернется в Аркхэм. До тех пор стоит иметь терпение и не поддаваться эмоциям.
Дик раздраженно выдохнул и съел еще одно печенье, когда на бэт-компьютер пришло оповещение. Город звал своих героев. И в этот раз Готэм преподнес пару мертвецов.
***
Пепел и пыль оседают на плечах Бэтмена серой моросью. Первые лучи солнца совсем слабо пробиваются сквозь плотную пелену облаков. Мир обретает серость и тусклость, отрекаясь от ярких красок. Будто он совершил скачок в параллельную вселенную, где тлен считается символом гордости и чести и ничего, кроме монохромного представления о реальности больше нет. В этом месте героя окружают обгорелые обломки, едкий дым и прохладный ветер, разгоняющий по территории Эйс Кемикалс ядовитое чувство страха. Сердце колотит от паники.
— Джокер! — зовет он, нервно всматриваясь в тяжелые плиты, щепки разлетевшейся мебели и куски обваленных стен. В его голосе волнение, пальцы еле заметно дрожат. Он подключается к коммуникатору, но на том конце затишье. Нет доступа к устройству. Как если бы оно разлетелось с его врагом на куски. В голову невольно закрадывается мысль, что клоун устроил взрыв сам. Решил, что быть соучастником расследования даже для него уже слишком и в своем стиле вышел из игры, не забыв спутать детективу карты, и теперь хохочет во все горло где-нибудь поодаль. Бэтмен хмурится, поджимает губы и замечает краешек фиолетовой ткани на земле. Убрав камень, что придавил рукав, в сторону, он поднимает испорченный фрак и обеспокоенно ищет лужу крови неподалеку. Он зол. На себя, на мистера Неизвестность и на Джокера в том числе. Две минуты. Он просил две чертовы минуты. Здание взорвалось бы в любом случае, но сейчас клоун стоял бы рядом и его не пришлось искать по частям среди обломков.
Переживания трескаются, когда с протяжным скрипом медленно открывается металлическая дверь бывшей мастерской Фриза. Приходит уведомление о восстановившейся с коммуникатором связи.
— Бэтси, — с улыбкой тянет к нему руки Джокер. Он даже не испачкался. — Ты опоздал, что очень некрасиво с твоей стороны, дорогой. Все веселье досталось мне одному. И шутка в том, что… — клоун запинается, когда Бэтмен приближается к нему со всей непоколебимой решительностью. Обычно с такой стремительностью и напряжением, передающимся остротой в глазах и сжатыми губами, он летит бить лица преступникам. В этот раз он просто протягивает фрак.
— Ты обронил.
Джокер бегло осматривает вещь, проводит пальцами по обожженной ткани, запылившемуся подолу. Он срывает ярлык с надписью «Собственность Джокера» и откидывает одежду в сторону.
— Я? Он не мой. Придется обокрасть банк и купить новый, — заметив хмурый взгляд героя, он дразняще надувает губы и с веселым блеском в глазах треплет его щеку. — Какая кислая мина, сладенький. Даже для тебя. Когда ты успел сходить в ресторан для грозных супергероев и наесться там угрюмости?
Уходя от прикосновения, тот качает головой и возвращается к теме взрыва:
— Что произошло?
Джокер смеряет его прищуренным взглядом. Проникновенным, анализирующим, будто Бэтмен блок данных, который можно считать.
— Бомба с таймером. Еще и ловушка с кислотой, — покосился он на остатки фрака и снова на героя. Его губы растягиваются в понимающей улыбке; клоун скрещивает руки за спиной и, склонившись навстречу, доверительно произносит: — Я в порядке.
— Вижу, — Бэтмен пробегается взглядом по Джокеру: начиная взъерошенной копной зеленых волос и заканчивая носками обуви. Никаких пятен крови, вывернутых конечностей — ничего, что могло указывать на неприятные последствия взрыва. — Я получил запись. Возвращаемся.
Но Джокер, ухватив мужчину за руку, не дает ему повернуться к бэтмобилю.
— Ты волнуешься за меня, — замечает он. — Снова.
— Нисколько. И до этого тоже нет.
Клоун фыркает. Это его мало убеждает.
— Ты помог мне с ранами после Аркхэма.
— Мы уже обсудили это, разве нет?
— Да, и пришли к выводу, что я нужен тебе.
—
Ты пришел к этому выводу.
Со словами «ну вот опять», Джокер закатывает глаза.
— Почему тебе так сложно это принять? — возмущенно вскидывает он руки и делает шаг навстречу. — Я тоже… — он запинается и делает неопределенные пассы, словно не находя слов, чтобы описать свои чувства. Джокер угрюмо трет лоб, будто ему правда неловко. Клоун, то хмурясь, то наоборот приподнимая брови, в размышлениях пинает какой-то мелкий камушек. Он косится на бэтмобиль, как на всеобщее спасение от неудобных ситуаций, и направляется к нему. — Возвращаемся, говоришь?
Теперь очередь Бэтмена его останавливать.
— Тоже?
Джокер открыл рот для ответа и тут же его закрыл. Возведя глаза к небу, будто там может найтись ответ на вопрос героя, он кивает своим мыслям.
— Возможно, я помог со Светлячком не только из-за профессиональной этики, и мне хватит сил в этом признаться, — клоун хмыкает и качает головой. — Но, Бэтси, вряд ли тебе будет это интересно.
Но тот не мешкается и хватается за ту тонкую ниточку искренности в голосе клоуна.
— А если будет? Если мне интересно?
Зеленые брови удивленно вздернулись. Он смотрел на Бэтмена так, словно ослышался. Будто неправильно понял, и поэтому прогонял в голове их разговор раз за разом, но так и продолжил спотыкаться о его слова. Джокер не смог выдержать долгого взгляда Темного рыцаря. Внутри обоих боролись сложные коллизии, делая затянувшееся молчание слишком неловким. Таким, каким оно не должно быть между двумя заклятыми врагами.
— Бэтмен, — раздается в динамике спасительный голос Барбары, вырывая детектива из неудобного разговора, что перешло в точно такое же неудобное молчание.
— Да, Оракул? — разрывает напряженную тишину мужчина. Клоун так и не повернул к нему головы, но обернулся вслух. Гордон в это время рапортировала:
— Из реки выловили два тела. Это Джулиан Дэй и Максимилиан Зевс.
Брюс держит короткую паузу, слова оседают в груди дискомфортным покалыванием. То, что они мертвы, откладывается в его голове не сразу. Он командует:
— Вышли мне данные.
— Уже, — отчитывается девушка и вместо того, чтобы закончить разговор, уточняет: — У тебя там все в порядке?
Бэтмен запинается, не будучи уверенным в том стоит ли ей говорить о пропаже ее отца прежде, чем они посмотрят запись. Он как можно убедительнее говорит:
— Не о чем беспокоиться.
Барбара задумчиво мычит, критично оценивая его слова, анализируя тон, но не находит к чему придраться. Связь прерывается. Герой медлит с секунду прежде, чем сообщить полученную информацию:
— Календарник и Макси Зевс мертвы, — говорит Бэтмен и только тогда Джокер откликается:
— И даже не в праздник? Они загубили работу всей его жизни, — он вздыхает с напыщенным трауром. Произошедшую некомфортную ситуацию получается игнорировать слишком хорошо. Настолько хорошо, что неуместная шутка вызывает в нем отголосок раздражения. — Какая жалость. Если я умру от того, что споткнусь и ударюсь головой, храни это в тайне, хорошо?
Бэтмен кивнул. Они, не переговариваясь, возвращаются в бэтмобиль, где смотрят сделанную камерами запись. На ней полиция скрывалась за машинами, отстреливаясь от внезапных гостей, пока не раздался тот самый рев, не промелькнула внушительная тень и на арену не вышла громоздкая фигура, покрытая зеленой чешуей. Убийца Крок, повинуясь инстинктам и сыворотке в крови, разрывал копов, не страшась оружия в их руках. Тогда, когда страх смерти настиг GCPD настолько, что кто-то не сдержал слез, а у кого-то тряслись руки так, что пули летели куда угодно, но не во врагов, один из подчиненных Мистера Неизвестность дернул поводок Крока на себя, заставляя его остановиться, словно строптивого пса. Враг предложил им сдаться. Все пистолеты оказались на земле. Забрав мертвых и живых, они активировали бомбу и скрылись за кадром.
— Вау, они в буквальном смысле держат Крока на коротком поводке, — искренне восхитился Джокер. Пальцы Бэтмена сжались так, что отдали болью. Раздражение семьи, похищение целого полицейского отряда, волнение за жизнь Джокера, почти-разговор о постыдных чувствах и убийства людей, жизни которых он так старательно оберегал — все это било сильнее настоящих ударов во время боя. Стресс накалил нервы до предела. Шуточки Джокера были самой меньшей занозой в эту секунду, но являлись тем самым камнем, о который можно запросто споткнуться и полететь вместе со всем своим эмоциональным багажом по наклонной вниз.
— В этом нет ничего забавного.
— Еще как есть. Посмотри, даже с этим у них нет никакого оружия, кроме пистолетов. Кто их креативный директор? Я разочарован, — кривит он недовольную мину. — На их месте я бы уделил внимание большему веселью. Предложить сдаться? Ладно, — махнул клоун ладонью. Затем он сжимает пальцы так, словно в его руках находится чужое горло. Будто в его власти хрупкая жизнь, которой он передавливает сосуды, чтобы уничтожить ее. — Вселить в них надежду и сломать ее, раздавить, как жука. Позволить им верить в то, что они выживут, дать им ликовать от победы, но затем раскрыть карты и показать, что каждый из них участвовал в заведомо проигрышной игре. Может быть они так и поступят? Уверен, самое интересное будет с комиссаром.
Бэтмен сминает его ворот и притягивает к себе.
— Погибли люди. Половину забрали, чтобы ставить опыты. А тебе смешно? — Джокер только сейчас замечает, как сильно насупился Бэтмен, напряглись все его мышцы и сжалась челюсть. — У них Крок, Зсасз, Пингвин, Гордон и черт знает кто еще. А у нас ничего. Ни противоядия, ни их локации, ни имени лидера. Мы даже цели создания сыворотки не знаем.
Джокер вцепляется в его запястья. Он сталкивается с леденящим кровь гневом и морозящей злостью, но не вздрогнет. Наоборот, это раззадорит его, добавит пикантного веселья. Клоун расплывается в злобной улыбке.
— Они надели на крокодила ошейник и заставили его быть своей ручной собачкой. «Крок сидеть», — тонким голосом пародирует он владельцев животных. — «Крок разорви комиссара. Хороший мальчик. Почесать тебя за ушком?». Разве это не смешно? Разве не будет смешным то, что Крок по приказу недо-ассасинов покопается в кишках Гордона?
Бэтмен грубо толкает его обратно в сиденье. Он смотрит на врага с презрением. Такой всепоглощающей ненавистью, что она становится поперек горла.
— Спасибо, что не даешь забывать кто ты на самом деле.
Меж бровей Джокера залегает складка.
— Да, Бэтмен, я ублюдок и псих, — ровно говорит он. — Поэтому давай же, верни меня в Аркхэм. Почему я все еще здесь? Почему ты идешь против своих птенчиков? Сказать, а? — вызывающе подается клоун вперед. — Ты и без меня знаешь ответ, но не хочешь его признавать. Поэтому я сам тебе его скажу: тебе нравится накал чувств и кипение эмоций, что я вызываю в тебе. Та тьма, которую ты скрываешь за мнимыми хорошими поступками.
— Заткнись, — рыкнул мститель, сдерживая закипающий гнев.
— Оо, я не буду молчать, дорогой. Почему никто не хочет признавать, что ты, Бэтс, не лучше меня? Ты видишь разруху, и она придает тебе смысл существования. Без нее ты бы не смог быть собой. Среди обычных людей, у которых есть только их серая и скучная жизнь, ты чужой. Ты бы ни за что не прижился в их рядах. Потому что ты — Бэтмен. И ты зависим от своего плаща, хаоса и меня. Зачатки нормальности в тебе погибли еще в том переулке много лет назад. Ты…
Бэтмен не выдерживает — он бьет Джокера по лицу. Скула отдает тупой ноющей болью, предупреждая о скором появлении лилового синяка. Клоун заливается истеричным смехом, он ударяет кулаком по сиденью.
— Стало легче, правда? — Джокер показательно касается кончиками пальцев саднящего места, на его губах играет самодовольная улыбка. — Смог бы ты так же выпустить пар на ком-нибудь из них? Тех, кого ты так яростно защищаешь? Я так не думаю.
Бэтмен не отвечает — он старается утихомирить бурю внутри себя.
Они в тишине подъезжают к сливному водостоку Готэма, в котором и нашли тела. Пока что их не увезли на экспертизу, поэтому есть возможность осмотреть умерщвленных врагов.
— Там будут Буллок и полиция. Ты останешься здесь.
Клоун не противоречит. Не возмущается, не провожает долгим взглядом и даже не бросает глупой шутки. Бэтмен настойчиво игнорирует переменившийся настрой и уходит к канаве, из которой вытащили трупы. Следы от уколов, ремней. На лице застыла сардоническая улыбка. Явная попытка внести в эксперимент яд смеха и никаких зацепок от людей, сделавших это. Только набухшие от воды тела и очевидец, заметивший их во время утренней пробежки. Снова безрезультатно. Лишь новые жертвы. Бэтмен переговаривается с Буллоком по поводу отряда Гордона и исчезает прежде, чем тот успевает переварить информацию. С каждым часом ситуация становилась все хуже и хуже. А они были все в таком же тупике.
Бэтмен возвращается к бэтмобилю, но внутри него никого нет. Он осматривается в поисках клоуна: какого-нибудь следа, оставленной записки, шутки, но ничего не дает знать о нем. Будто его здесь никогда и не было. Бэтмен вспоминает о коммуникаторе, но абонент отвечает ему лишь тишиной. Сердце нарушает размеренный ритм и раздается набатом в ушах. Брюс чувствует, как содрогается его мир.
Au revoir* (фр.) — до свидания
