Влюбить в себя дьявола за 168 часов

      Ещё около часа всё было спокойно. Жизнь в «Хвосте Феи» текла своим чередом. Постепенно появилась какая-то потасовка, но как-то никто и не обратил внимания. Лаксус похмелялся и даже не пытался узнать у друзей, где и как он напился до такого состояния, что едва вспомнил, как перебирал ногами в сторону дома. На самом деле, его пугало то, что он мог бы услышать в ответе что-нибудь о пьяном нытье или чём-нибудь в этом роде. Зато Эвергрин на него смотрела в упор, не отрываясь, словно так и норовилась что-то сказать, но почему-то продолжала молчать.       В её сознании всплывали картинки ночи, когда Дреяр пришёл домой пьяный и едва держался на ногах; когда он упал на пол, а потом, ухватившись за её руку, только и мог, что шептать о Люси и просить её не делать чего-то. Он выглядел таким разбитым и жалким… Сама мысль о том, что один из сильнейших магов гильдии в нетрезвом виде кого-то умоляет, странная, словно не от мира сего. А видеть это вживую — страшно.       Лаксус вчера, действительно, был совсем не в себе. Оставшуюся ночь он метался по кровати, пока пытался найти себе место. Громовержцы поочерёдно приносили ему воды, словно посменно ухаживали за больным. Но ночью в полусонном состоянии всё происходящее казалось простым сном, сегодня же, переосмыслив произошедшее, — реальность ударила обухом по голове. Надо было просто принять всё случившееся.       Было шумно — Лаксус хмурился, между бровей появлялись небольшие морщинки. Ну естественно, что после вчерашнего у него болела голова. В идеальном мире ему можно было бы просто уйти, но раз уж он в реальности, то пришлось сидеть в гильдии и ждать, когда дедуля сделает своё важное объявление. Хотя сил уже не было никаких.       Люси не было видно внизу. Это самую малость беспокоило Лаксуса и Громовержцев, но никто не говорил об этом. Они знали, что Хартфилия навряд ли стала бы попирать просьбой мастера. Оставалось лишь гадать, в каком углу спряталась заклинательница, что её невозможно заметить.       Прошло ещё около часа. Нацу на первом этаже был настолько перевозбуждён и не имел возможности избавиться от этого чувства, что просто обессиленно положил голову на стол. Ему нужно было с кем-нибудь помериться силой и выплеснуть энергию, но побеждать Эльфмана уже наскучило, а Грей, который был его лучшим соперником, так и не объявился. — Тебе так скучно? — спросила у мага Лисанна, которая просто проходила мимо. В её руках был лёгкий поднос, на котором стояла одна большая кружка с элем. Драгнил в ответ лишь промычал, но Хэппи, который всё это время сидел на столе и жевал рыбу, одобрительно закивал головой, работая невербальным суфлёром. — Ну тогда, если хочешь, после обеда мы можем отправиться на задание.       Маг перевоплощения радостно улыбнулась, когда заметила, что убийцу драконов значительно оживили её слова. Оказывается, счастье — это так просто. Достаточно того, что она со своими братом и сестрой и может ободрить друзей.       Кто-то смиренно разговаривал о всяких бытовых мелочах. Впрочем, стоило понимать, что для волшебников рутина может выглядеть несколько иначе, чем для простого человека. И тем не менее, Биска и Эрза говорили о том, как тяжело успевать всё и при этом быть неотразимыми. Ну так, женские мелочи.       Венди, Шарли и Ромео рассматривали какую-то книжку. Вообще-то, почти всем магам «Хвоста Феи» было приятно на душе от мысли, что эти дети пережили так много невзгод и несчастий с остальными членами гильдии, но смогли сохранить в себе возможность удивляться и радоваться. Они казались такими безмятежными и по-детски наивными, когда с восторгом рассматривали картинки мистических существ, что нельзя было даже предположить, сколько битв и побед в их маленьких ручках.       Мира принесла им по кусочку тортика с чаем, поинтересовалась их занятием. Венди начала рассказывать обо всём с таким энтузиазмом, что Штраус на секунду подумала о том, что саму малышку Марвелл не воспитывал дракон, что у неё в подругах нет летающей и говорящей кошки.       И вот такую атмосферу разрушил голос мастера, который поднялся на сцену и попросил пару минут тишины. Со второго этажа спустились Громовержцы и убийца драконов, а из женского туалета, вытирая рукавом кофты остатки слёз, вышла Люси. Девушка не хотела, но послушна подошла к своей команде, останавливаясь рядом с Эвергрин, которая стояла через одного человека от Дреяра.       Но Макаров и сам не торопился начинать разговор. Ему, конечно, тоже было тяжело решиться на этот шаг. Он стоял во главе гильдии уже очень давно… Нет, власть ему не нравилась, но она давала полномочия, помогающие ему защитить волшебников «Хвоста Феи». Но сейчас ситуация в корне изменилась. События последней недели, когда трое волшебников были серьёзно ранены наёмниками, которым заплатила, очевидно, Империя Арболес, заставляли мастера понять, что если он останется в Магнолии и ничего не предпримет, то очень скоро беспечным магам, не подозревающим о надвигающейся опасности, придётся очень нелегко.       Конечно, бороться в одиночку он не собирался. Это глупо и необоснованно, ведь происшествие с Альянсом показало Дреяру, каким могуществом обладает Империя: они всеми силами старались скрыть следы своего присутствия. Но более важно то, что они прибыли в Фиор и оказались незамеченными Советом и рунными рыцарями. Их возможности пугали. — У меня есть для вас одно важное объявление, — начал Макаров. Его серьёзный тон заставлял волшебников сохранять тишину. Кажется, такое поведение мастера их порядком напрягало, ведь, если подумать, в любой ситуации он до последнего сохранял определённый оптимизм. — Я уже немолодой, — очень издалека начал старичок, — многие из вас выросли в гильдии на моих глазах. Я считал и до сих пор считаю вас своими детьми, — слова Дреяра — искренние. И его душевность и откровенность вызывала на лицах магов улыбки.       Многие из волшебников действительно росли на глазах Макарова. Он, может, и не видел их самых первых лет жизни, но именно рядом с ним и под его опекой они вырастали, учились быть людьми. Это он — не родители — учил их доброте и душевности. Дреяр всегда доказывал им, что терпение и любовь способны стать невероятной силой, которая не только покорит чужие сердца, но и изменит весь мир вокруг них. Он учил их быть сильными, смелыми, храбрыми. Мастер не прятал их от ужасов внешнего мира, но показывал, как их можно преобразовать в нечто новое. А главное, он принимал их такими, какие они были: с недостатками, с ранами, с фобиями и пристрастиями… И он никогда не пытался заставить их всех быть одинаковыми. Макаров предоставлял им выбор и давал возможность самостоятельно найти путь, чтобы победить бесов внутри себя.       Для всех в этом зале он являлся дедушкой, отцом, другом… — Но я не могу быть мастером вечно, — он говорил это и улыбался. Его ничуть не расстраивал данный факт, ведь всё в мире течёт и меняется. Это было закономерно и, что более значимо, необходимо. Ему не обязательно быть мастером, чтобы любить и заботиться об этих весёлых ребятишках. — Но это не плохо, я так считаю. Я устал уже возиться с Советом и прочей ерундой, — придумывал на ходу оправдания своему решению Макаров. Конечно, он никогда не скажет истинную причину своего ухода, ведь всякий в этой гильдии решит идти следом за ним. — Поэтому сегодня я хочу передать свои полномочия другому человеку.       Решение Дреяра было неожиданным. Не было ничего, что могло бы указать магам на то, что он думал об этом. По крайней мере для большинства гильдии. Но даже для Лаксуса, который в последнее время несколько раз обсуждал с дедом последствия того нападения, было неизвестно, что он вдруг отойдёт от дел.       По гильдии пошёл шёпот. Кто-то просто вздыхал, а некоторые начинали переговариваться между собой, возможно, пытались решить, кого после себя оставит Макаров. В «Хвосте Феи» было много достойных магов. — Я хочу, чтобы после меня мастером стал Лаксус, — уверенно заявил Дреяр, посмотрев на своего внука. — Конечно, в прошлом он совершал ошибки, хотел взять власть силой, но ещё не был к этому готов, — хотя никто и не высказался против решения Макарова, он всё-таки решил пояснить, чем обоснован его выбор. Родственные связи не играли здесь вообще никакой роли. — Он прошёл долгий путь от изгнания до возвращения в «Хвост Феи» на острове Тенрю. Я не знаю, с чем пришлось столкнуться ему в это время, но вернулся он уже другим. И с тех пор он был единым целым с гильдией и другими магами. Я горжусь тем, что он понял и принял то, что я хотел до него донести своим решением об изгнании. И теперь он не просто сильный, умный и находчивый волшебник, но и тот, кто сможет позаботиться обо всех вас. Конечно, у нас много таких волшебников S-класса, но некоторые, кого я рассматривал, в последнее время где угодно, но только не в гильдии.       Из-за такой характеристики Лаксуса заулыбались Громовержцы. Они лучше других знали, что слова мастера — истинная правда. Убийца драконов и в самом деле приложил немало усилий, чтобы усовершенствовать свои навыки… Но ещё больше, чтобы понять, как правильно распоряжаться силой.       От такого решения смутилась только Люси, которая знала о дальнейшей судьбе Дреяра. И поэтому она посмотрела на мага молний, чтобы узнать, как он поступит в данной ситуации. Он скрывал факт своей скорой гибели, поэтому, если и станет отказываться, то обязан придумать оправдание, которое никто не сможет аннулировать более веским доказательством. Либо же ему ничего не останется, кроме как согласиться и пробыть мастером полтора дня. В любом случае, выбор был только за Лаксусом.       Мысли блондина сейчас были примерно о том же, о чём думала заклинательница. Он усиленно пытался придумать себе оправдание, чтобы дедушка его принял, но ничего стоящего в голову не приходило. Он знал, что почти все эти «Я не готов» Макаров на корню пресечёт. Он слишком хорошо знал своего старика, чтобы полагать, что тот будет прислушиваться к такому. Но и открыть всем волшебника правду он не мог.       За неимением другого выбора, Лаксус пошёл на сцену к деду, чтобы принять его предложение. — Эх, жаль, что Бикслоу так и не вернулся… Такое событие пропустил, — с горечью вздохнула Эвергрин. Фрид лишь закивал головой. И только Люси не особо радовалась происходящему.       Получается, это она виновата в том, что Дреяр не сможет быть мастером, как когда-то мечтал?       Лаксус со сцены смотрел на зал, но видел только печальные глаза Хартфилии. Она смотрела на него с такой досадой, что ему хотелось остаться с ней наедине и поговорить. Хотелось бесконечно долго что-то ей рассказывать, чтобы она просто не чувствовала этой боли, разрушающей душу до самого основания. Он понимал, как сильно ранена девушка его вчерашним отказом и мыслями о том, что она единственная знает о том, как всё будет дальше.       Помочь он тоже ей никак не мог. Дреяр всё ещё сомневался. Но был полностью убеждён, что больше менять нечего, да и двигаться — некуда. Они почти в самом конце своего пути. И всё, что они с Люси могут сделать, — принять эту мысль как единственно правильную. Исхода другого всё равно не будет.       Вся эта ситуация напоминала езду на заведомо сломанном байке. Когда знаешь, что смерть неизбежна, остаётся только нажать посильнее на педаль газа, надеясь, что пробитая стена станет напоминанием о том, что он вообще когда-то жил.       Дреяр свёл глаза с заклинательницы. Он влиятельно оглядел волшебников, словно не только что стал мастером, а всю сознательную жизнь занимал этот пост. Мужчина самоуверенно усмехнулся, чем вызвал смешок Фрида.       И для всех в «Хвосте Феи» он был магом, исполнившим свою мечту. Люди поддерживали обоих Дреяров, свистели, хлопали и просили сказать нового мастера пару воодушевляющих слов по случаю. Каждый в этом зале думал, что лицо Лаксуса выражает ту крайнюю степень удовлетворения, когда человек сияет от счастья, радуется даже неприятным мелочам и без какой-либо злобной мысли помогает. Возможно, если бы Хартфилия не знала о предстоящей гибели блондина, то не видела бы в его поведении никакого подвоха.       И пока оковы нелепой случайности (или осознанного выбора человека из Адской канцелярии — пока было ещё непонятно) плотно оплетали её руки, привязывая насмерть к Лаксусу, девушка старательно делала вид, что разделяет всеобщую радость. На самом деле тоска, вина и сожаление стояли комом в её горле, растекались свинцом по внутренним органам. Было невероятно больно, но скорее от мысли, что такой замечательный человек может погибнуть.       Хартфилия крепко ухватилась одной ладошкой за другую, которую в время происшествия с анимагами крепко сжимал Дреяр, и поднесла её к груди. Кончиками пальцев волшебница улавливала своё сердцебиение. Оно было. И своим присутствием радовало заклинательницу.       Вот так в шаге от потери люди начинают ценить обыденные вещи. Что-то очень похожее на экзистенциальный кризис, но в немного более узком смысле: существование в общем не интересовало блондинов, зато работоспособность некоторых жизненно важных органов заботила.       Макаров пообещал, что чуть попозже обязательно устроит праздник, а пока что ему нужно объяснить некоторые вещи Лаксусу. Оба Дреяра ушли в кабинет мастера, а волшебники, взбудораженные такой неожиданной новостью, остались ждать вечеринку. Многие были поражены поспешностью решения старичка, который ни разу не давал намёка на то, что собирается оставить свой пост. Это, конечно же, вызвало огромный резонанс. — Эй, ребята, — обратилась к Громовержцам Люси, когда всеобщий ажиотаж немного спал и маги спокойно разошлись по своим компаниям обсуждать эту новость. — Мне нужна ваша помощь. — Что случилось? — спросила у блондинки Эвергрин.       Громовержцы, разумеется, даже не задумывались о том, чего хочет заклинательница. Какой бы странной не была просьба девушки, они обязательно ей помогут, потому что они команда. И эти ценности, которые они пронесли сквозь столько лет дружбы, были для них намного важнее законов государства. — Я вчера очень серьёзно поругалась с Лаксусом, — неловко начала говорить Хартфилия, а в глазах собеседников так и виднелось: «Мы так и знали». — Я хотела бы поговорить с ним, объясниться, потому что вчера он так вспылил, что даже не стал слушать… — продолжала говорить издалека Люси. Она набрала побольше воздуха, потому что ей было неловко о таком просить. Кажется, она не делала этого никогда. И поэтому девушка шумно выдохнула и затараторила: — Вы не могли бы привести его ко мне? Я не думаю, что он согласиться пойти ко мне на встречу, если я сама его попрошу…       Маги несколько секунд молчали и просто хлопали ресничками. Вероятно, они надеялись услышать причину ссоры. В конце концов, их разбирало праздное любопытство: почему Лаксус напился до беспамятства? — Конечно, — без раздумий согласилась Эвергрин, улыбнулась подруге и начала крутиться вокруг своей оси, чтобы высмотреть уединённое место, где волшебникам было бы удобно поговорить. — Стой, — ухватил Эву за руку Фрид, призывая её больше не крутиться. Девушка послушно остановилась, поправляя волосы. — У меня есть план получше.       Следующие минут сорок Громовержцы потратили на невероятно интересное занятие. Они поднялись на второй этаж и отыскали выход на балкон. Там Фрид занимался начертанием письмён, пока девушки таскали и передвигали горшки с цветами, чтобы хоть как-то обозначить для Фрида и Эвы на будущее, куда им надо будет поставить Дреяра. Потом, когда на балконе было покончено, команда спустилась вниз, приспосабливая под свои нужды подсобку. Винный погреб, конечно, более приятное место, но есть некоторые затруднения. Во-первых, он будет необходим волшебникам во время вечеринки; во-вторых, где гарантия что Лаксус и Люси поговорят, а не напьются до смерти?       В принципе, план Джастина был прост: они с Эвергрин заводят Дреяра на балкон, а там с помощью письмён его и телепортирует вниз, в запертую подсобку, которая чудесным образом откроется, когда они поговорят. Ну, на самом деле часть с разговором маг письмён не продумал, потому что не знал, как правильно сформулировать свой посыл в магии, поэтому просто укрепил дверь, чтобы убийца драконов её не снёс своим волшебством. Ну и заодно поставил таймер, чтобы у магов была хоть какая-то возможность выбраться из кладовки. Таким образом, даже если блондин не захочет разговаривать, он не сможет сбежать от Люси.       Ещё где-то через час вышел и сам маг молний, после чего в гильдии началась полная неразбериха. Макаров, подняв кружку с элем за процветание «Хвоста Феи», сделал отмашку для других волшебников, что можно начинать веселиться. И это настроение было с радостью подхвачено людьми.       Эвергрин подмигнула Хартфилии, после чего блондинка скрылась в подсобке раньше, чем её манёвр сумел заметить Лаксус. Сама Эва взяла у Миры бутылку вина и три бокала, поднимаясь наверх, чтобы выпить вместе с мужчинами. Её стратегия — заставить Дреяра волноваться. И она всегда работала безотказно. — Я принесла кое-что, чтобы отпраздновать твою новую должность, — девушка радостно подняла в руках бутылку, после чего принялась разливать красное вино по бокалам.       После вчерашней пьянки Лаксус едва ли выносил вид алкоголя. Он скривился, почуяв запах, и почти что застонал. Эвергрин неосознанно давила на его совесть. Хотя отрицать вероятность того, что она просто пыталась его проучить, нельзя было. Кроме того, праздновать статсус, полученный на полтора дня — идея плохая.       От веселья до траура магов разделяло чуть более 24 часов. — А это обязательно? — попытался отмахнуться от настойчивой подруги Лаксус.       Эвергрин усмехнулась, даже не глянув на блондина. Маг молний посчитал это за карму, которая стремительно настигала его, как волна во время шторма накрывала каждого, кто оказался в океане. От расплаты — то есть от девушки — скрыться было совершенно некуда.       Эвер раздала мужчинам бокалы: у Фрида было совсем немного, потому что он не любил выпивать, у Дреяра — больше, но до половины всё равно не дотягивало. У самой девушки вина было больше всех. Маги чокнулись, пожелали друг другу удачи в будущем и принялись пить.       Волшебница осушила свой бокал за несколько глотков, после чего изъяла алкоголь и у убийцы драконов, который даже не собирался пить. Блондин, конечно, удивился такой ненасытности подруги: обычно она растягивала бокал хотя бы на полчаса. Но не стал задавать вопросов.       А Джастин знал, что на уме у девушки, и поэтому слегка пригубил, скрывая таким образом лёгкую усмешку.       Эвергрин поставила бокалы на столик, специально громко вздохнула, словно её что-то тяготило, а потом показательно пошатнулась. Лаксус наблюдал за совершенно неестественным поведением подруги и не мог понять, с каких пор она стала так сильно пьянеет от вина? И что, в конце концов, случилось у неё, раз она так ведёт себя?       Девушка поплелась в сторону балкона, ожидая, что Дреяр, который несколько минут не сводил с неё глаз, пойдёт следом. Возможно, немного несправедливо по отношению к магу молний использовать тактику, которая заключалась в том, чтобы он переживал, но на другой план времени не было. Да и этот — наиболее эффективный. Однако Фея не услышала позади себя шагов, поэтому обернулась и злобно посмотрела на блондина, словно он совершил глупость: — Чего стоишь столбом? — фыркнула девушка, а на её лице отразилось недопонимание. — Иди за мной. — Думаю, нам действительно стоит пойти за ней, а то она и перекульнуться может, — намекая на какие-то несчастья, которые могут произойти в худшем случае, маг письмён пошёл следом за Эвер.       Дреяр покачал головой. Если Эва действительно так пьяна, то за ней и в самом деле лучше присмотреть.       Так Громовержцы и Лаксус оказались на балконе. Эвергрин склонилась, поставив подбородок на руки. Она скучающим взглядом смотрела на то, как постепенно на город опускался вечер. Уже было не так уж и душно, даже повеяло каким-то едва прохладным ветерком. Возможно, через пару дней они дождутся дождь. Но это не имело сейчас значения.       Вдруг светловолосая резко приблизилась к Лаксусу, который изумился подобному поведению, даже сделал шаг назад, чтобы они с Эвой были на комфортном расстоянии друг от друга. Но волшебницу, кажется, это не устраивало: она продолжала приближаться к убийце драконов, пока он отступал. — Прости, Лаксус, — вдруг начала вести себя вполне адекватно Эвергрин. Она положила свои ладошки на грудь мага молний и улыбнулась. Её слова — извинения — расходились с действиями — прекрасной улыбкой, по которой невозможно было бы сказать, что она о чём-то сожалеет. — За что? — спросил Дреяр.       Девушка покачала головой, как бы намекая, что сейчас он и сам всё прекрасно поймёт. А потом она толкнула со всей силы убийцу драконов, но он не сдвинулся настолько, насколько ей было надо. Поэтому между магами повисло неловкое молчание, пока Эвер сгорала от стыда за свою неудачу. — Что это было? — Лаксус даже прикоснулся рукой к своей груди, словно пытался понять, есть ли у него там что-то лишнее. Но пальцами нащупать чего-либо кроме ровной ткани рубашки не удалось — и на волшебницу устремился обеспокоенный взгляд. Может, она сошла с ума?       Эвергрин почти что зарычала от разочарования. В её голове сложилась идеальная, очень красивая картинка: она прикладывает усилия и толкает Дреяра, а тот делает несколько шагов назад и растворяется среди письмён. Да, поменьше романов стоило читать, в которых главная героиня способна практически на всё. В реальной жизни она лишь обыкновенная девушка, которой лишь в случае огромной опасности удастся сдвинуть мага молний без его помощи.       В тишине неловкости и недопонимания растворялся стыд, который испытывала светловолосая. — Фрид, да сделай ты что-нибудь! — злобно выдавила из себя Эвер. Она обиженно засопела в сторону убийцы драконов, который мог бы и подыграть ей, и развернулась. — Ладно, ладно, — усмехнулся Джастин, — я сам всё сделаю.       Маг письмён глянул на блондина, но не стал извиняться. Если это поможет предотвратить пьянство, то он, конечно же, сделает это. В конце концов, это всего один час. Не убьют же они с Люси друг друга.       Фрид обречённо выдохнул: он не хотел принимать участия в этой части их плана, но раз Эвергрин оказалась бесполезна, то он как её друг просто обязан был помочь и закрыть её недочёты. Впрочем, так у них бывало и в детстве. Но сейчас об этом думать нельзя было.       Джастин достал шпагу. Её кончик уткнулся в грудь магу молний, после чего Дреяр, который опешил от такого поведения друзей, стал отходить. Не очень хотелось умереть на двадцать часов раньше. — Да что вы оба делаете? — рыкнул Лаксус, который совершенно перестал понимать друзей. Казалось, что они просто свихнулись. Окончательно и бесповоротно. — Помогаем, — сразу же ответил Фрид.       Эвергрин, которая выглянула из-за плеча мужчины, помахала рукой магу молний и улыбнулась. Нет, ну точно, Громовержцы разум потеряли. Впрочем, поведение девушки резко стало иметь смысл: под ногами Дреяра засияли письмена, которым удалось словить блондина в свои сети.       Секунда — и Лаксус оказался в маленькой и душной подсобке. Он, не поворачивая головы, одними глазами посмотрел направо и налево, словно желая сориентироваться в пространстве; потом — резко развернулся, недовольным взглядом приветствуя заклинательницу. Девушка возмутилась такому поведению, но продолжила спокойно сидеть на деревянном ящике.       Дреяр тут же рванул к двери, не намереваясь оставаться с Хартфилией ни минуты больше. Но и там его ждало разочарование: ручка никак не поддалась на его манипуляции. Тогда он попытался выбить дверь плечом, но столкнулся с преградой в виде письмён. «Чёртов Фрид, отрезал мне все пути к отступлению», — с перетекающим из злобы разочарованием подумал маг молний, сложил руки на груди и повернулся к волшебнице за неимением другого занятия. — Предатели, — фыркнул убийца драконов, уже представляя, как он будет мстить им за это недоразумение. Впрочем, всё это было лишь в его голове, поскольку Лаксус не посмел бы ничего им даже сказать плохого. Они хотели как лучше. А ещё он умрёт через день. Ни к чему устраивать скандалы, которые завершить не будет возможности. — Вы ещё поплатитесь за это. — Не злись на них, Лаксус, — попыталась встать на защиту Громовержцев Люси, поскольку даже догадаться не могла, что все его слова — фальсификация. Конечно, он немного злился, но скорее на девушку напротив и её решение недельной давности, чем на друзей. — Это я попросила Эвергрин и Фрида мне помочь. — Неужели уже соскучилась по моему обществу? — язвительно бросил Дреяр, намекая таким образом девушке, что он не только не намерен разговаривать с ней, но и слушать как-то нет особого желания. — Или хочешь рассказать о тайном венчании? Ну или что ты там ещё за моей спиной выкинула?       Его грубая манера речи и слова, которыми он старался задеть её, глубоко ранили волшебницу. Почему он ведёт себя так, словно ему всё равно? И почему из вполне дружелюбного мага, который был с ней всю неделю, он вдруг начал превращаться в того мужчину, который был несколько лет назад? — Перестань нести чушь и язвить! — вскрикнула Хартфилия, которой надоело, что с ней обращаются, как с преступницей. Да, она нарушила его личные границы, но ведь не по собственной воле и не из праздного интереса. — Ты не хуже меня знаешь, что мы с Нацу не смогли бы выбраться из того места, если бы контракт не был заключён!       От неконтролируемых обиды и злости лицо девушки покраснело, а сама она стукнула ладонью по ящику. Громко не получилось ударить, но её посыл дошёл до Лаксуса. И он несколько сбавил обороты, выдыхая. — Знаю, — уже спокойно сказал маг молний. Внутри его очень сильно оскорбляло то, что до Люси не доходило, как ему неприятно от того, что из-за него кто-то умрёт. Казалось, что это банальные вещи, которые в состоянии понять любой человек. Поэтому и объяснять не хотелось. — Тогда выслушай меня, пожалуйста, — заклинательница тоже успокоилась.       Они оба были на взводе из-за друг друга и плохо проведённой ночи. Но если Люси была готова идти на контакт, разговаривать и принимать и понимать обстоятельства, то Дреяр едва ли выражал согласие просто не уходить. — Как будто у меня есть выбор, — максимально отстранился Лаксус, хотя и сам прекрасно понимал, что внутри есть какой-то интерес к тому, что хочет сказать блондинка. — Спасибо, — Хартфилия улыбнулась. Этот жест был такой естественный и простой, что убийца драконов едва ли подавил желание ответить на него. Впрочем, он сдержался и продолжил холодно смотреть на собеседницу. — Ты нагоняешь жути таким взглядом! — возмутилась девушка, хотя знала, что её слова никак не повлияют на мужчину. И поэтому принялась говорить: — Это правда, что я подписала тот чёртов контракт, но это лишь часть информации, она вырвана из контекста. Поэтому ты и в ярости.       Люси замолчала на какое-то время, посмотрела за спину Дреяра, чтобы увидеть таймер на дверях, который запустился после попытки мага молний выломать дверь.       Лаксус терпеливо ждал, когда она продолжит дальше говорить. Если честно, то её слова сильно заинтриговали мужчину. Что она хотела этим сказать? — Понимаешь ли, мы оказались в Адской канцелярии по нелепому стечению обстоятельств… Тот человек устроил ловушку, чтобы я попала туда. Но внезапно появились анимаги, угроза стала более реальной… — говорить об этом тяжело. Блондинка сразу же вспоминала, как свирепо дрался Драгнил с волками, которых меньше не становилось. Огонь не пугал их. Только завораживал, делал более агрессивными. Страшное было зрелище, особенно когда один из них чуть не ранил Хэппи. Убийца драконов тогда начал выходить из себя. — Они нападали слишком быстро. Мы с Нацу делали всё, что могли. Они кидались на него, игнорировали огонь, обжигались… Но всё равно грызли и рвали его кожу когтями. Помню только, как пыталась остановить кровь, пока Стрелец и Локи оборонялись, — от живых воспоминаний, которыми наполнилась голова волшебницы, запульсировало в висках, а к горлу подступил комок. Она едва сдерживала слёзы.       Лаксус опустил руки, не зная, стоит ли ему сейчас пытаться поддержать или утешить Хартфилию. Он же, вроде как, злился на неё. Хотя всё это было в прошлом, когда она смотрела на него таким взглядом. — Мы оказались там внезапно. Казалось, что мы отключились, а пришли в себя спустя много дней в плену. Нацу умирал у меня на руках, он даже не дышал. А Хэппи дрожал и просил о помощи. Я должна была что-то сделать для того, чтобы выручить друзей. Пусть не Нацу… Хотя бы Хэппи, — Хартфилия утёрла слёзы. Тогда она не плакала, потому что не было сил. Сейчас же она понимала, насколько ужасна была ситуация, в которой они очутились.       Дреяр оставил в прошлом все обиды на девушку и подошёл к ней. Он лучше всех понимал её чувства, поскольку и сам очутился в такой же ситуации из-за Громовержцев. Маг молний положил руку ей на плечо, слегка сжимая. Блондинка на такое проявление эмоций слегка закачала головой, словно благодарила его так. — Этот человек рассказал про твой контракт, а ещё воспользовался психологическим насилием и угрозами, чтобы я согласилась. Он сказал, что так я смогу спасти Нацу и Хэппи. И я подумала, что в худшем случае я заплачу за это собственной жизнью. И больше не могла об этом думать, потому что Нацу кидался за мной и в огонь, и в воду без раздумий, — блондинка подняла глаза на Лаксуса, словно извиняясь перед ним за то, что слишком много говорит о своих чувствах к Драгнилу. — Но наутро я не могла думать ни о ком. Только о тебе. Должно быть, ты уверен, что все мои действия мотивированы именно контрактом. — Да, — честно, но немного неуверенно признался Дреяр. — Это грубо, обидно и оскорбительно, — выпалила девушка и выдохнула. Совсем немного, но она понимала, как рассуждал Лаксус. Возможно, она бы тоже пришла к такому выводу, если бы была на его месте. — Но больше не думай так. Я сделала это, потому что так и должно быть. Разве я должна была бросить тебя умирать в лесу? Это было правильно, а не необходимо для каких-то личных целей.       Люси уже говорила более спокойно. И из-за этого внутри Дреяра проснулось желание перебивать её, задавать наводящие вопросы, но он сдерживался, чтобы не сбивать девушку. — Вчера я сказала тебе, что сделала это не только из-за Нацу. И это правда. Так что не думай, что я когда-либо обманула тебя словами или действиями. Я была с тобой всегда искренней, говорила и делала всё без лишних умыслов, — постаралась убедить мага молний блондинка. Но верить ей или нет — его решение. И если он не поверит её честным словам сейчас, то потом будет поздно. Впрочем, это будет лишь ещё одна грустная мысль, терзающая её на пути к вечному забвению. — Я сказала, что хотела защитить тех, кто мне дорог. И ты там тоже есть.       Лаксус посмотрел на волшебницу с удивлением. Что она хотела этим сказать? — Ты мне нравишься, Лаксус, — призналась Люси, наконец-то спрыгивая с деревянного ящика. Она стала напротив мага молний и смотрела ему в глаза, словно могла заколдовать, приворожить и тем самым спасти ему жизнь. — Это невозможно, — вдруг начал всё отрицать Дреяр. — Я никогда не делал для тебя что-либо, чтобы ты могла влюбиться в меня. — Да, я знаю, — согласилась заклинательница, — но это ничего не значит. Да, я выросла на сказках о принцах, о том, что есть какое-то «долго и счастливо». Но потом отец разбил мои розовые очки о желание устроить мне династический брак. Его желание усилить свою власть в Фиоре привело к тому, что пострадало много моих друзей, весь «Хвост Феи» был изнемождён битвой против «Фантом Лорда». Отец показал мне, что принцев в реальной жизни нет, есть только люди — приземлённые, обыкновенные, — Хартфилия усмехнулась. Одного того, что она носит эту фамилию, хватило, чтобы кто-то захотел держать её в неволе как инструмент для обогащения. И это навредило многим. — Тогда ты отказал нам в помощи. Это было довольно грубо, но, должно быть, у тебя были свои причины.       Дреяр скривился от упоминания о том, что он так поступил. Впрочем, ему необходимо было пройти через всё это, чтобы найти себя и понять, что ему важно и ценно на самом деле. — Я пыталась понять тебя каждый день, когда не была увлечена приключениями с Нацу и ребятами. Не льсти себе, ты не занимал и четверти моего сознания. Но иногда там был только ты, — блондинка смущённо опустила голову вниз, чтобы не видеть самодовольной усмешки Лаксуса. — Думала, почему ты такой холодный даже по отношению к своей семье. Поняла, что ничего про тебя не знаю. И оставила эти глупые попытки разгадать тебя. Тогда, в то время, ты был для меня самой сложной загадкой. А я любила детективы, любила головоломки. В глубине души надеялась на какую-нибудь нечаянную встречу.       Такие откровения было очень забавно слушать. Хартфилия, видимо, решила выложить ему всё, что думала. Обнажить свою душу целиком. Вероятно, так она хотела избавить его от сомнений на свой счёт. — Всё так и случилось. Ты пришёл в самый необходимый момент на острове Тенрю. Без тебя мы наверняка бы погибли, — Люси никогда не признается, но в тот момент, когда Дреяр летел вниз, отдав все силы Нацу, она хотела сорваться и протянуть ему руку. Даже если бы не удержалась и полетела с ним — это было единственное, чего хотелось. Но долг обязывал её остаться с друзьями и сражаться. — Тогда я увидела тебя с другой стороны. Ты был таким самоотверженным и откровенным, что я уже не думала, что ты головоломка. А потом всё как-то само закрутилось. Я внезапно начала ловить себя на том, что иногда я смотрю на тебя, словно слежу. Ты много чего хорошего сделал для других, особенно для Громовержцев и мастера Макарова, — заклинательница глянула на дверь. Оставалось всего несколько минут. Пожалуй, не нужно было выдерживать такие длинные паузы. — Тогда я поняла, что тебе не нужно быть героем для меня. Я смотрела, как ты относишься к другим, и поняла всё. А этот случай в лесу с анимагами лишь подтвердил мои мысли на твой счёт.       Теперь волшебница понимала, что имел ввиду тот человек в Адской канцелярии, когда говорил, что если она не справится, то никто не сможет. Она всё это время была влюблена в блондина. Молча, издали, тихо. Она хранила это в тайне ото всех. Возможно, зря.       Теперь Люси думала о том, что если бы сказала раньше, то смогла бы изменить ситуацию. Может, ей удалось бы растопить сердце Лаксуса раньше. — Но, прошу тебя, Лаксус, ничего сейчас не говори, — сделала шаг навстречу убийце драконов девушка. — Подумай об этом, а если решишь, что я достойна твоего прощения, если я, по твоему мнению, хотя бы на чуточку поступила правильно, подписав тот контракт, то приходи завтра в половине двенадцатого ночи в парк. Я буду ждать тебя в конце, у розового дерева.       Хартфилия глянула на дверь. Письмена исчезли. Значит, она сможет беспрепятственно выйти из подсобки. Положив руку на плечо Дреяра, она встала на носочки и коснулась губами его щеки. Покраснела очень сильно из-за того, что пришлось делать самой первый шаг. И быстро убежала.       Лаксус остался стоять один, сбитый с толку и смущённый. Возможно ли, что заклинательница сумела его заворожить за этот час?