Сталь золотая, сталь серебряная

Последующие несколько дней отряды только тем и занимались, что отдыхали, рассказывали подробности своих путешествий и узнавали у Конноске какие-нибудь новые детали. — Наобум никто действовать не будет. И для начала вам надо полностью восстановить силы. Ни я, ни вы, ни Санива не хотим, чтобы вы действительно сломались. Сейчас, находясь в одном времени с тем, кем вы были в начале проекта, это особенно актуально. Временная ткань — вещь непредсказуемая. А еще воины-мечи учились. Прошлое для них было понятным и естественным, даже для тех, кто хорошо помнил только эпоху Мейдзи. В этом прошлом для них существовал самурайский и крестьянский быт, особая эстетика храмовых церемоний и различные политические интриги. Мир, который их окружал сейчас, казался полностью новым и непонятным. Хотя некоторые вещи они видели и использовали в Цитадели у Санивы, особенно много их встречалось в глянцевых журналах с яркими и красочными фотографиями. Конноске надо было научить воинов-мечей пользоваться кредитной карточкой. Она была куда практичнее обычного кошелька. — По одной на отряд. Она не безразмерная. Санива сказал, что если вы истратите все слишком быстро, то добавить он ничего не сможет. Здесь существует масса способов заработать, но нам надо сосредоточиться на задании, а не на добывании средств к существованию. — Еще и домой привезем остаток, — любовно сказал Хасебе, пряча кредитную карточку в кошелек. Третий отряд мысленно успел попрощаться с подарками и всякими интересными вещами, которые можно было бы купить и забрать с собой в Цитадель. Конноске, как смог, объяснил принцип устройства мобильной связи. Воины-мечи видели электронные карты с информацией, которые мог использовать лис ранее, но сейчас не было связи с Цитаделью, и пришлось привлечь обычные средства коммуникации. — Меня слышно? А так? А вот так? Капитан, прием! Муцуноками носился по коридорам гостинцы с телефоном в руках и орал так, что его и без трубки было прекрасно слышно. — Дали ребенку игрушку, — Яманбагири возвел глаза к небу. — Теперь он еще и по ночам звонить будет, — заметил Хорикава и незаметно сделал знак Ямабуши. Братья Кунихиро просто не могли бросить Яманбагири на произвол судьбы. Ямабуши следил за происходящим со стороны первого отряда, Хорикава — со стороны второго, куда тихо перебрался. Потому как пособачиться с кем-нибудь из мечей-Шинсенгуми для Муцуноками было обычным делом. Хорикава знал это, как никто другой. К сожалению, эти перебранки замечали все, включая самого Яманбагири. Некоторые вещи могли казаться незначительными, не стоящими внимания и лишнего беспокойства, к тому же Яманбагири никогда ни на что не претендовал. Но после каждой очередной стычки Муцуноками со вторым отрядом, он становился на порядок раздражительнее и более замкнутым, чем обычно. Конноске рассказал, что такое «современный паспорт» и как идентифицировать себя в стране. Базовая легенда, подкрепленная заранее сделанными документами, была придумана Санивой и дополнена совместными усилиями. Они становились обычными студентами-историками, во главе с аспирантами, занимающиеся исследованием военных исторических артефактов средневековой Японии. Все, кто по возрасту в студенты не годился, приходились старшим воинам-мечам братьями. Санива определенно был знаком с этим временным промежутком очень хорошо. — Вообще-то обидно, — сказал Хотарумару, вертя в руках паспорт Ишикиримару. — Я не такой уж и маленький. Ему по всем внешним показателям собственный документ не полагался. — Никто же не знает, что тебе больше, чем семьсот лет. Зато ты маленький и милый. Я так понял, что в нынешней Японии таких любят. Смирись, — рассмеялся Урашима. Отдельно Ягена заинтересовало понятие «медицинская страховка» и он тут же предложил проехаться в ближайшую больницу. — На органы меня сдать? — рассмеялся Цурумару. Ичиго, который при каждом удобном случае, старался оказаться поближе к первому отряду, уже начал обдумывать планы разоблачения тайной связи брата и Цурумару. Но чем дольше времени он проводил с Ягеном, тем больше понимал, что даже окажись такая связь правдой — он смог бы принять этот факт. С Цурумару было весело. Не так, как бывало весело с младшими братьями, которые ели конфеты, пели песни или примеряли наряды. Цурумару Кунинага был достаточно мудрым и старым мечом, который в отличие от того же Миказуки, сумел сохранить юношеское отношение к жизни, умножив его на здоровый цинизм, и остаться при этом по-настоящему добрым. Если бы Ичиго ничего не знал о не самом приятном прошлом Цурумару, то он бы мог сказать, что это меч-счастливчик. Красивый, сильный и оптимистичный. Но за золотистой радужкой глаз всегда прятался негасимый огонек памяти, которая причиняла боль ее обладателю. Ичиго видел такой огонь у Ягена и потому догадывался, что могло тянуть брата к Цурумару. И хуже всего — он сам знал этот огонь, который заставлял его самого просыпаться от ночного кошмара, раз за разом возвращаясь в снах в замок Осаки. Ичиго стал слишком много думать. — Тебе не кажется? — спросил Намазуо, положив руки и голову на грудь Хонебами. Добрая половина отрядов ушла за покупками, Миказуки пил чай в холле гостиницы и обсуждал с Ишикиримару и Никкари особенности древней литературы, Цурумару спал в соседней комнате, Тонбокири, Нагасоне и Ямабуши бегали вокруг квартала, чтобы не потерять форму. И хотя наличие одновременно такого количества отрядов вносило элемент непредсказуемости и хаоса, но бывать вдвоем, у Хонебами с Намазуо теперь получалось, все равно, проще. — Ты о старшем брате? — уточнил Хонебами, перебирая длинные пряди Намазуо. — О нем, конечно. Я вижу, что братец Ичиго ревнует. Только мне кажется, что он не понимает этого и потому в последнее время такой задумчивый. — А мне нравится Цурумару. Он хороший и смешной. — Мне тоже он нравится. Но в том же и дело, что Яген его просто жалеет и проявляет исключительно медицинский интерес. А братец Ичиго этого не понимает. — Он слишком много переживает из-за нас, и поэтому у него нет времени на что-то другое. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — Намазуо приподнялся и потянулся к брату за поцелуем. — Да, — согласился тот, отвечая на поцелуй и бережно гладя Намазуо по щеке. — Но я боюсь, что, такому как Цурумару будет просто скучно с нашим братом. Да и братец его, похоже, недолюбливает. Особенно из-за Ягена. — А вот для этого нам надо будет взять в оборот самого Ягена. Он умный и обязательно что-нибудь придумает. В конце концов, у воинов-мечей были интересы не только в области защиты истории. Особенно это касалось тех, у кого имелись личные привязанности. Те же Хонебами и Намазуо расстроились бы намного больше, потеряй они теперь друг друга, чем, не сумев выполнить задание Санивы. И старшему брату Ичиго они желали того же самого. Быть зацикленным только на чем-то одном — ужасно грустно. — Вам что, делать нечего? — спросил тем же вечером Яген. — Делать нам есть что, как и остальным отрядам. Но глядя на брата, у меня сердце разрывается, — серьезно сказал Намазуо. Они сидели в холле гостинцы, в уголке; Яген перебирал лекарства, купленные днем. Ему определенно нравилось в этом времени. — Допустим. Тогда почему именно Цурумару? — Мы уже думали над этим. Когда есть немного свободного времени, то, даже не смотря на проблемы, в голове появляется масса идей, — ответил Хонебами. — У них есть о чем поговорить. Они красивые. У них хорошее соотношение пропорций. Цурумару не из тех, кто будет учить жить или заставлять измениться. У брата ведь много нас и еще есть кошмары, — Намазуо загибал пальцы. — Да только мы одни — уже один большой кошмар, — хмыкнул Хонебами. — Допустим. Но под твое описание попадает еще десятка два воинов-мечей. Даже наш капитан, — Яген отложил лекарства и пристально посмотрел на братьев. — Наш капитан может и подошел бы. Но у него есть Оканехира. А ваш капитан, — Намазуо замялся, — ваш капитан вроде бы… — Ладно, — Ягену не хотелось слушать предположения Намазуо касательно капитана первого отряда. — Попробуем. Я не одобряю эту затею до конца, но у братца Ичиго должно быть больше личного времени. Это факт. Сам бедный Ичиго Хитофури и не подозревал, какие планы плетутся за его спиной. Потому что он, в одиночку, пытался разобраться с «тайной Ягена», которая, конечно же, никакой тайной не была. Как правило, отдых и праздное времяпровождение не знаменуются какими-то особенными событиями. И если бы не все нестандартные отношения между воинами-мечами, то они бы окончательно обленились за эти несколько дней. Члены отрядов периодически, по мере получения новых знаний об эпохе, выдвигали свои предположения о дальнейших действиях, выудили всю информацию о проекте, которую смогли найти, но толку от этого пока было немного. Они даже сходили в храм Ацута и полюбовались на Тарутачи, хотя непонятное чувство тревоги их не покидало. Меч-одачи регулярно выставлялся в храмовом комплексе на радость посетителям. — Вы сами видите, что проект полностью засекречен. И, конечно же, мы не можем пойти к ним напрямую и сказать, что мы и есть те самые мечи, над созданием которых вы трудитесь. Даже если нам поверят, мы напрямую вмешаемся в ход проекта. А это уже чревато… чревато… Лис задумчиво помахал хвостом. Он хотел сказать что-то серьезное и грозное, но не смог подобрать нужных слов. Впрочем, и без этого, воины-мечи его прекрасно поняли. Они знали, что такое «менять историю». Менять свою историю в части «человеческого существования» они точно не собирались. И хотя в задании были заинтересованы все: от маленького Гокотая, который хотел снова увидеть всю свою семью, до старого Миказуки, мечтающего о чае на веранде в блаженном покое, порой Конноске казалось, что отряды относятся к происходящему не слишком серьезно. Скорее, они не до конца понимали, как им следует поступать дальше, а потому просто пытались набраться сил, знаний и немного отдохнуть. Правда, лис-помощник и видел намного больше, чем некоторые воины-мечи. Не зря же Конноске не был настоящим лисом в полном понимании этого слова. А потому его способности к анализу и сбору информации были намного лучше, чем у самих воинов-мечей. Например, он знал, почему Намазуо и Хонебами постоянно избегают прогулок и бесед, в которых участвует большинство. И почему некоторые воины-мечи мыться ходят исключительно попарно. — От нас и так слишком много шума и персонал смотрит на нас подозрительно, — беззаботно сказал Мицутада. Идущий следом за ним Хасебе стремительно краснел. — Я большой, занимаю много места, — разводил руками Ишикиримару. У Никкари Аое хватало наглости полностью игнорировать какие-либо подобные вопросы в свой адрес. О Яматоноками и Киемицу и говорить было нечего. Когда у Касю снова случался приступ дурного настроения, то внушительно повлиять на него мог исключительно напарник. А еще даже лису стало любопытно: почему Ичиго Хитофури подозрительно много времени проводит с первым отрядом, даже в ущерб остальным братьям. Притом, что говорил Ичиго с кем-то, кроме Ягена, мало, и откровенно неприязненно относился к Цурумару. Впрочем, Конноске слишком хорошо знал, что никто из семейства Аватагучи просто не умеет ненавидеть по-настоящему. Со всего происходящего он тихонько посмеивался в длинные лисьи усы. — Мы слишком засиделись на одном месте, — сказал Хотарумару на шестой день пребывания в гостинице Нагои. Новогодние праздники подходили к концу. Вечерние обсуждения сложившейся ситуации стали почти традиционными для отрядов. Накопив информацию в течении дня, каждый стремился поделиться своими мыслями и планами. — Я, как всегда, полностью согласен! — тут же выпалил Хасебе. — Пока мы здесь, хозяин там. — Глубокомысленно, — усмехнулся Угуисумару. — Дело не только в хозяине. Дело в нас самих, — сказал Касен, наблюдая при этом, как проворно Хорикава заплетает косички на длинных волосах Изуминоками. — Надо просто ехать в Токио, — Яманбагири смотрел примерно туда же, куда смотрел Касен. О том, что брат стал недолюбливать Изуминоками еще сильнее, чем раньше, сам Хорикава прекрасно знал. Что-то подсказывало ему, что перепалки Муцуноками с мечами-Шинсенгуми перестали так просто проходить мимо ушей Яманбагири. Порой и Хорикава не отказался бы хорошенько стукнуть Изуминоками. Но Хорикава Кунихиро не был сам собой, если бы в нем не умещались не только вполне взрослые осознанные эмоции к напарнику, но и сродни родительским чувствам жалость и забота. Когда хотелось обнять Изуминоками, прижать к себе и тихо прошептать: «Какой же ты еще глупый мальчишка, Кане-сан». Впрочем, любовь — это всегда нечто намного большее, чем просто физическое влечение или желание обладать. Даже с точки зрения воинов-мечей, существ, не принадлежащих изначально миру людей, чувства к другому, себе подобному — далеко не общность истории, общие воспоминания, и даже не единство с бывшим хозяином. Это всегда что-то более значительное, заставляющее делать для того, кого любишь всё — и даже немного больше. Хорикава тоже много думал в последнее время. — Мне нравится идея с Токио, — сказал Хасебе. — Нам стоит осмотреться на месте. Возможно, что это даст больше зацепок. — Я бы еще про Джузумару не забывал, — со вселенской скорбью в голосе добавил Никкари. — Лежит там, в далекой провинции, позабытый-позаброшенный. — Сразу виден заботливый брат, — хмыкнул Хотарумару. — Тогда три отряда едут в Токио и разделяются. Один отряд отправляется в Амагасаки. Так? — резюмировал Касен. — Тянем жребий, чтоб по-честному, — мгновенно вмешался Угуисумару. Как капитан четвертого отряда он принял бы любое решение, лишь бы скорее иметь возможность вернуться в Цитадель. Но как брат, ему очень хотелось отправиться сразу в Токио: в коллекции Токийского национального музея хранился Оканехира. — Так и знал, — печально сказал Угуисумару пять минут спустя, вертя в руках короткую спичку. — А брат? — теперь уже вмешался Гокотай и сквозь слезы прошептал, качая головой в сторону второго отряда: — Почему ему можно, а нам нет? Хорикава начал сильно краснеть. — Давайте поменяемся. Третьему отряду логичнее присматривать за Джузумару, — добродушно пожал плечами Ишикиримару. — А остальной отряд, как всегда, спросить забыли, — проворчал Окурикара. — Этим брата подавай, этим еще кого-то… — Очередные претензии к отряду? — заступился Касен, понимая, что под «кем-то» в данный момент имеют в виду именно Изуминоками и Хорикаву. — Я и предыдущие претензии не отменял, — Окурикара сердито сощурил золотистые глаза. — Вот-вот, — выпалил Муцуноками. Просто промолчать он, конечно же, не смог. — А тебе, как обычно, больше всех надо? Когда ты уже успокоишься? — незамедлительно вспылил Изуминоками. — Как и тебе, смотрю, вечно везде свой нос всунуть надо. — И особенно вы мне нужны. Конечно, свет на вас клином сошелся. — А брат? — не унимался рыдающий Гокотай, потому что вариант с третьим отрядом его тоже не устраивал. На самом деле эти варианты не устраивали и Намазуо с Хонебами, но они мучительно соображали, как изменить ситуацию и потому молчали. — Давайте изменим составы, — пожал плечами Яманбагири. В его простой и бесконфликтной сущности сейчас неожиданно красноречиво маячило мелкое и гадкое предложение. Даже если он не хотел отпускать Хорикаву далеко от первого отряда, он видел в своем варианте решения вопроса наилучший ответ. — Если, конечно, это возможно, — все-таки добавил Яманбагири и посмотрел на Конноске. — Теоретически это возможно. Но раз уж вы решили оставаться мечами Санивы, то не стоит в данной ситуации играться с ротацией слишком радикально, — лис был безмерно рад, что все отряды снова замолчали. — Не знаю, догадались вы или нет, и вообще задумывались ли об этом, но составы отрядов, к счастью, подобраны так, чтобы еще больше облегчить перемещение во времени в Цитадель. По крайней мере, в теории, Санива на это очень надеется. — Ты о том, что члены отрядов связаны между собой? — беззаботно спросил Цурумару. Он лежал возле стены под бдительным наблюдением Ягена и грыз яблоко. Большинство воинов-мечей посмотрели на него с недоумением. — Именно, — Конноске согласно кивнул. — Даже вакизаши были подобраны с учетом тех, кто был в отряде. Братья Аватагучи всегда будут стремиться встретиться. Как и братья Хорикава. И Самонджи. Те или иные мечи в разной степени притягивает друг к другу и это служит ориентиром, маяком, при временном перемещении. Так проще координировать ваши действия и обеспечивать устойчивую связь между вами. — Это называется круговой порукой, — задумчиво сказал Мицутада. И надолго задумался, прикидывая в уме все расклады, которые связывали нынешние отряды между собой. — Тогда внесем минимальные изменения, — снова предложил Яманбагири. Ему не нравилось то, насколько навязчиво его грызла одна мысль, но отделаться от нее он уже не мог. Яманбагири Кунихиро успел придумать себе все что надо и не надо, вогнав себя своими же мыслями в очередную хандру. — Пусть в Амагасаки отправляется третий отряд, — неожиданно поддержал капитана Яген. Он заметил подмигивание от Намазуо и мгновенно пришел к простому решению. — Но Ичиго из третьего перейдет в первый, а на его место пойдет Урашима или Сайо. Тогда второй и третий отряды опять будут связаны через братьев. Как и первый, потому что Хорикава будет во втором. И нечего огород городить. — Первый, второй и четвертый отряды сразу едут в Токио, — согласился с Ягеном Яманбагири. — Там делимся по музеям. — Мне все равно, — пожал плечами Сайо. Хотя за время путешествия он сильно привык к Нагасоне и менять отряд не очень хотел. Впрочем, относился к этому с большой долей фатализма: надо, значит, надо. — А Урашима точно не расстроится, — рассмеялся Нагасоне. — Может быть, в третьем отряде спокойнее будет, — ответил тот, беззаботно смеясь в ответ. — Ну, если всех все устраивает, — развел лапками Конноске. — Тогда, раз Сайо все равно, предлагаю еще одно изменение, — сказал Яманбагири. И сильнее натянул капюшон на голову, чтобы не было видно краснеющего лица. — Муцуноками Ешиюки отправляется во второй отряд. Хорикава резко отпустил косичку Изуминоками и едва не расхохотался. Ревнующий брат — это было нечто невообразимое до недавнего времени. И неожиданно для себя понял, что совершенно простодушно выставлять свои чувства напоказ — это у них общая с братом черта. Касен вопросительно посмотрел на капитана первого отряда. Тот внимательно рассматривал, как с аппетитом поедают данго Хотарумару и Моноеши. Практичному маленькому одачи и солнечному вакизаши было совершенно все равно на разборки в отрядах: их интересовала исключительно практическая реализация плана по спасению мечей сейчас и возврата назад, в Цитадель. — Эй, капитан, я не согласен! — громко сказал Муцуноками. — Меня это не устраивает. — Это не обсуждается. Какая тебе разница, где находиться? Яманбагири резко вскинул голову и почувствовал, как кровь отливает от лица. Он стал белым, под цвет своего плаща. Хорикава с Ямабуши побороли острое желание запустить в брата ближайшим подручным предметом. — Нет, обсуждается! — Это мое капитанское решение. Последнюю фразу Яманбагири процедил сквозь зубы, ненавидя себя за то, что делает. Капитан первого отряда Яманбагири Кунихиро никогда не думал, что в нем самом живет столько эмоций.