Сталь золотая, сталь серебряная

— Так и получилось, что когда время задания затянулось, это навело Саниву на мысль о том, что во временном перемещении случились неполадки. Проверить это сразу было невозможно. Санива не встречался с таким явлением никогда ранее, и прежде чем мы хоть что-то поняли, надо было отправлять второй отряд. Конноске сидел в центре большой просторной комнаты и энергично махал лапками, пытаясь добавить своему рассказу эмоциональности. Пахло чаем, мылом, свежестью и мандаринами. Воины-мечи, чистые и раскрасневшиеся, в белых банных халатах, сидели и лежали по всему периметру комнаты. Впрочем, хозяин гостиницы, увидев всю эту разномастную толпу возле стойки регистрации, не очень и удивился. Во время новогодних праздников кого только не приходилось встречать. К тому же они платили деньги, документы были в порядке, и если у него и возникли какие-то вопросы относительного того, что делают одновременно двадцать восемь мужчин странного вида в одном месте, он не стал предавать их огласке. Да и часть гостей была детьми и подростками, и приходилась друг другу родственниками. — Мало ли у кого какое хобби, — вздыхал хозяин гостиницы, проходя по коридорам и прислушиваясь к тому, что происходило за закрытыми дверями. Никакими непотребствами там даже и не пахло. Хотарумару быстро обнаружил, что на кухне можно получить, не только ужин, но и достать фрукты. В честь новогодних праздников они входили в стоимость проживания. Он благоразумно распихал мандарины по карманам и теперь сидел, слушал рассказ Конноске и других воинов-мечей, делясь ароматными дольками со своим отрядом. Затем за мандаринами ушел Хигекири, потом — Сайо, который захватил еще и несколько штук хурмы, а потом — Муцуноками. В итоге запах цитрусовых вскоре перекрыл все остальные. — Со вторым отрядом тоже начались неполадки. — С ним все время какие-то неполадки, — пробурчал Касен, поперхнулся соком, и Изуминоками с Хорикавой долго и от души хлопали его по спине. — Дайте послушать, — сказал Хонебами. Он едва не продолжил свою мысль о том, что из-за второго отряда они вдобавок потеряли кучу времени, замерзли и получили дополнительный стресс. Намазуо осторожно погладил брата по ноге — под одеялом этого видно не было — и тот замолчал. Гокотай дремал на коленях Ичиго. — Санива никак не мог вернуть первый отряд и начал терять связь со вторым, — продолжил Конноске. — Мы тогда уже здорово перепугались, — добавил Хасебе с самым серьезным видом. — Вы дадите до конца дослушать? — Касю лежал на животе, замотанный в одеяло, и впервые за долгое время, был полностью спокоен. Яматоноками сидел рядом, закинув ноги ему на спину, и при любой попытке того начать ворчать, ощутимо пинал голой пяткой. — А потом надо было срочно отправлять третий отряд. Санива уже понял, что потеряется связь и с ним, но требовалось вмешательство воинов-мечей, и он не смог их не отправить. Все чувствовали, что происходит что-то неладное, но Санива не объяснял ничего, потому что не знал, как это объяснить. Тогда не знал, — Конноске печально покачал головой. — А потом надо было посылать и четвертый отряд. — Выходит, что нас отправили преднамеренно? Заранее зная, что это билет в один конец? Как овец на убой? Чудесно, — фыркнул Хонебами. — Это было не специально, — поправил Касен. — Санива знал, что делает. — Можно не прерывать рассказ? — Окурикара хмуро посмотрел на остальных и капитана второго отряда, в частности. — А ты куда-то спешишь? — возмутился Касен. — Да вы, я смотрю, и так никуда не спешили, — огрызнулся Окурикара. — Тебя забыли спросить, как нам надо было поступать. — Ужас, что творится, — вздохнул Сайо и миролюбиво протянул половинку хурмы Нагасоне. — Мы все в одной лодочке, что вы как дети маленькие, — сказал Яген. Получилось так, что слова он произнес в нависшей тревожной тишине, и потому прозвучало это очень строго и, вместе с тем, разумно. Сам Яген сидел дальше всех в уголке, недалеко от остального первого отряда и занимался ногой Цурумару. Он попросил аптечку в гостинице, нашел там много полезных вещей и увлекательно мазал несчастного Цурумару мазями, накладывая поверх стерильные бинты. От долгого пребывания на холоде, а затем от горячей воды, рана у того снова отекла, начала несильно, но неприятно кровоточить, и Цурумару оставалось только кривиться от каждого прикосновения к воспаленной коже. Ичиго слушал рассказ Конноске, но сам все время косился на Ягена и его пациента. — После того, как связь была потеряна и с четвертым отрядом, Санива покинул Цитадель. Он потом часто куда-то пропадал, — снова начал Конноске, словно не замечая перебранок. Даже лис понимал, что все устали, хотят отдохнуть и услышать историю одновременно. А потому некоторые особо вспыльчивые сердились больше, чем надо. — После того, как все четыре отряда были отправлены, возмущений во времени не наблюдалось. Но сколько бы Санива ни пытался — призвать назад он уже никого не мог. Среди воинов-мечей в Цитадели началась легкая паника. Никто не знал причины, но по всем показателям, первый отряд уже обязан был вернуться назад. Но никого не было. Касю хотел было открыть рот, но Ясусада больно ткнул его пяткой под лопатку и тот замолчал. Лис обвел всех взглядом, словно ожидая очередного прерывания рассказа, но все молчали и ели мандарины. — Единственное, что знал Санива — если он добровольно прервет со своей стороны связь с отрядами, то он совсем вас потеряет. Он не хотел этого допустить. В свою очередь, у вас было и остается на данный момент право уйти из Цитадели навсегда и вернуться к своей прежней сущности. Никто не ответил, все продолжали есть мандарины. Муцуноками умудрился вынести их не только в карманах, но и за пазухой. — На тот момент, когда я покидал Цитадель, а это было пять дней назад, Санива по-прежнему болел. Ему лучше, но сил все равно не хватает на длительные временные перемещения. И еще… Лис прокашлялся, как хороший оратор, ожидая полной тишины и внимания. — После того, как были отправлены вакизаши, возле Цитадели стали появляться воины ретроградной армии. Последний раз они были в полукилометре от главных ворот. — Не может быть! — Хасебе вскочил с места. — Воины ретроградной армии не могут проникнуть в Цитадель. Они движутся только по временным точкам. Воины-мечи зашумели. До того, как это озвучил Конноске, никому, даже самым старым мечам, не приходила в голову подобная мысль: напасть на саму Цитадель. — И, тем не менее, это факт, — Конноске ударил лапой, призывая всех к тишине. — Во временной ткани начались сбои. Никто не говорит, что Санива так легко подпустит ретроградную армию к Цитадели, но ситуация, как ни посмотри, нестандартная. Никто из нас не был готов к подобному. — Тогда, что мы делаем здесь? Нам надо немедленно возвращаться в Цитадель! — не унимался Хасебе. — Если бы это было возможно, то мы бы вернулись сразу. Так, Конноске? — Яманбагири настолько поразило услышанное, что он перестал переживать из-за отсутствия накидки. Из уважения к Хорикаве, который и так слишком устал от всех переживаний, он отдал плащ в гостиничную химчистку. «В первый и последний раз», как затем уточнил Яманбагири. — Так, — согласился лис, тяжело, вздыхая. — Мы находимся во втором десятилетии двадцать первого века. Три года назад в Токио, столице Японии, по инициативе правительства, при поддержке ученых-историков, генетиков и представителей религиозных культов, был начат проект «Тouken ranbu». Цель проекта — предотвратить изменения в истории страны, путем отправки в прошлое некоей сущности, похожей на человека. Только нечто, которое не является человеком в полном понимании этого слова, в строго определенном количестве, способно проходить сквозь временную ткань и сражаться с ретроградной армией. За время, что прошло с начала проекта, был найден человек, способный управлять этими сущностями, и стали появляться первые результаты: «душу» меча можно отделить от его физической формы. В комнате стало очень тихо. Все, кто сидел, так и остались сидеть, прямые и ровные, как колышки; лежавшие — привстали на локте. А Яген методично наматывал остатки бинта себе на палец. Воины-мечи были в меру любопытные. Некоторые вещи их интересовали сильнее, к некоторым они относились скорее благоговейно и настороженно. Тема собственного происхождения относилась ко второй категории и старательно обходилась большинством жителей Цитадели. Возможно, некоторые вещи, и в самом деле, лучше было никогда не ворошить. Практически каждый воин-меч помнил обрывки прошлого, своих хозяев и жизненный путь. Кто-то любил это прошлое, кто-то — ненавидел, но эта память была якорем, цепляющим их к самому понятию осмысленного существования. То, что сейчас говорил Конноске, было для остальных сродни нарушения некоего табу, за которым крылась неприятная тайна. Они знали, что не являются настоящими людьми, но слово «сущность» вызвала у всех глухое неприятие. Даже Миказуки Мунечика, красивейший меч с богатой историей, не просто знающий, но и понимающий достаточно много, криво усмехнулся, сказав тихо: — Куклы. Все верно, мы просто куклы. Угуисумару, сидевший рядом, горько хмыкнул в ответ. — В этом времени, — начал Конноске, после паузы, понимая, что воинам-мечам непросто слышать собственную историю. — В этом времени стали появляться ретроградные воины. Они еще не имеют фиксированных точек, и их перемещение настолько же хаотичное, как и попытки создать полноценный воин-меч и отправить его в прошлое. — Но я не помню, чтобы жил здесь, — задумчиво сказал Ишикиримару. — Никто не помнит, — ответил Конноске. Если бы глаза у лиса были чуть больше, то взгляд бы, которым он окинул все отряды, получился бы тяжелым и тревожным. — Причина, по которой отряды не могут путешествовать во времени — здесь. Даже если бы Санива был полностью здоров, он не смог бы вытащить отряды назад. Можно вести бесконечную войну за ключевые моменты истории. А можно просто убрать первоисточник помех. — То есть, ретроградная армия хочет помешать проекту «Touken ranbu» с самого начала? Не будет нас, не будет и помех для их деяний? — спросил Хотарумару. Из-за всего услышанного у него, как у и большинства присутствующих, раскраснелись щеки. — Именно, — согласно мотнул головой Конноске. — Саниве потребовалось время, чтобы узнать обо всем. Но реальность такова, что в этом времени начали похищать мечи. — Это еще что за новости?! Вопрос задали несколько воинов-мечей одновременно, и в комнате опять началось возмущенное гудение. Даже Гокотай, который до этого момента не совсем все понимал и просто слушал рассказ, периодически проваливаясь в сон, после слова «похищать» испуганно посмотрел на братьев. — Хорошо, когда нечего похищать, — сказал Яген. То ли ему так везло, то ли он специально подбирал нужное время, но его звучный и строгий голос раздавался именно в тот момент, когда остальной шум начинал затихать. Конноске благодарно кивнул ему. — Да, похищать. И в этом плане, действительно, повезло, если это можно так назвать, тем, кто в данном времени не имеет реальной формы. Проще говоря, те, кто был утрачен. Но и для них требуется некая физическая форма, копия, максимально близкая к оригиналу. — А кто-то и так копия, — буркнул Яманбагири. — Не начинай, — Ямабуши беззлобно стукнул брата по макушке. — Санива предполагает, что как только появятся копии и к ним смогут привязать и отвязать «сущность» меча, то они станут такими же уязвимыми для похищения, как и реальные мечи, — продолжил Конноске. — На данный момент были похищены несколько танто. Лис сделал паузу, потому что мог поспорить на свой хвост, что сейчас его непременно прервут. Отряды и без того сидели, как на иголках. Возможно, это было не совсем правильно: рассказывать все это уставшим и беспокойным воинам-мечам. Но и они бы не смогли отдыхать спокойно, не зная всего, что случилось. — Братики! — Гокотай сполз на четвереньках с колен Ичиго. В глазах стояли слезы. — Ну, танто у нас не только Тоширо. Впрочем, от этого не легче. Похищены Тайкогане Садамуне и Шинано Тоширо. Оба танто находились в пользовании частных коллекций и выставлялись в небольших музеях. Видимо, это была проба. Десять дней назад был украден Оодента. — Очень хорошо! — закипел Хасебе, сжимая кулаки. Попадись ему сейчас тот, кто стоял за всем происходящим — не важно, человек или ретроградная армия — он бы без колебаний убил его. Мицутада пытался его успокоить. Никкари громким шепотом начал рассуждать о безвинно загубленных душах мечей. На тычки Ишикиримару он не реагировал. Тонбокири и Хигекири шумно возмущались. Касен пробовал призвать всех к тишине. На что незамедлительно получил ответ от Окурикары, которому не нравилось, что в такой момент «кто попало» затыкает рот. Бедный Моноеши застыл, не в состоянии сказать что-либо — так его поразила новость о пропавшем брате. Хотарумару активно пытался вывести его из прострации. Гокотай рыдал. — Да вы издеваетесь, что ли?! Громыхнул над всеми отрядами Яген, поднимаясь с места. В маленьком танто еще был жив дух его прежнего грозного хозяина — Оды Нобунаги. Впрочем, и без всякого «духа», он был очень здравомыслящим существом. — Я люблю тебя, парень, — умирающим голосом сообщил Цурумару. — Если Санива отправил нас сюда, значит, на то есть причины. В какой момент мы перестали быть защитниками истории? Ни в какой. Мы — его оружие. И мы вернем все, как было. Яген окинул всех пронзительным взглядом лучистых лиловых глаз и сел так резко, что халат сполз с левого плеча. — Молодец, — восхитился Муцуноками и осторожно поправил ему соскользнувшую одежду. — Представь, хотел сказать то же самое. Отряды начали успокаиваться. Ичиго обнял Гокотая, и бедная его голова теперь разрывалась между пропавшим братом и фразой, сказанной Цурумару. Он, конечно, предполагал, что тот произнес все в шутку, но слишком уж сам Яген много времени проводил с Цурумару, и Ичиго это настораживало. — Нам необходимо найти мечи. И не допустить похищения новых. А Санива предполагает, что основной удар придется на Пять Великих мечей. — Однако, — все-таки сказал Миказуки, не сдержавшись. С самого начала беседы даже ему хотелось вставить свои пять копеек, но он терпел. В конце концов, терпение лопнуло и у него. Возможно, воины-мечи и не привязывались изначально к человеческому существованию слишком сильно, но чем больше времени проходило с момента их воплощения в такую форму, тем крепче они цеплялись за реальный мир. И этот мир им нравился. Человеческая форма давала способность ощущать запахи, вкусы, прикосновения. У них была Цитадель, была возможность общаться с другими, подобными себе, выражать мысли и чувства. А еще им не приходилось нести на себе бремя убийств невинных людей или бессмысленного лежания в пыльных комнатах. Ни Миказуки Мунечика, ни любой другой воин-меч, сейчас не хотели бы расстаться со своим существованием. Хасебе опять начал закипать. — По крайней мере, это логично, — снова заговорил Конноске. — Любой меч несет в себе отпечаток прошлого. И чем важнее этот отпечаток, а я никого не хочу обидеть, но вы все прекрасно понимаете, о чем я говорю, тем серьезнее будет урон истории. — Не проще ли тогда убрать не Пять Великих мечей, а тех, кто привязан к битвам и ключевым историческим фигурам? — спросил Яманбагири и сам испугался собственной смелости. По светлой коже расползался алый румянец. — Да, точно. Если убрать меня, то какова вероятность изменения истории Сакамото Ремы? — согласился Муцуноками. — Ведь я был при нем все время его жизни. И, возможно, мое отсутствие изменило бы его жизнь. Возможно, укоротив. Или удлинив, и тогда… — Ну, началось, — вздохнул Нагасоне. — И его бы тоже можно выкрасть, — продолжил Муцуноками, делая вид, что игнорирует замечание Нагасоне. — И его, и вот его. — Я бы попросил! — возмутился Касю. — Меня неоткуда красть. — Какой план, Конноске? — выпалил Яманбагири, бросив хмурый косой взгляд на Муцуноками. Тот открыл рот, подумал, закрыл и, вздохнув, успокоился. Хорикава, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог скрыть усмешку. Изуминоками удивленно приподнял тонкую бровь. — Санива говорил о Великих мечах. Они ведь Великие, потому что несут отпечаток общей истории, а не отдельной ее части. Еще он упомянул о Когарасумару. Меч старый и в нем много намешано. — Значит, нам надо охранять их? — задумчиво спросил Угуисумару. — Охранять — процесс длительный по времени, — поправил Хотарумару. — Мы до скончания веков можем охранять. — Защитить? — предположил Яматоноками. — Вот это мы и должны решить с вами, — ответил Конноске. — Санива сказал «Не дать пропасть мечам и спасти сам проект». А как мы это сделаем, выбирать нам. Сейчас вы — свободные, не связанные с хозяином, личности. Санива сказал, что примет любое ваше решение и поступок. — Надо было оставаться в 1864 году, — сердито сказал Касю. — Я бы исчез… — Удавлю, — Яматоноками, под всеобщие улыбки, заехал Касю ногой по затылку. От фразы «Я бы исчез вместе с Окитой» ему самому было больно. — Сколько у нас времени, Конноске? — спросил Яманбагири. — Пока не решим проблему или поймем, что у нее нет решения. Мы больше не можем перемещаться. — Значит, всем сейчас надо отдохнуть, — резюмировал Яген. И это было самое разумное решение за последние двадцать четыре часа. С момента появления второго отряда, пути в гостиницу, заселения, ужина и рассказа Конноске, прошли почти сутки. Снег валил крупными лохматыми хлопьями. Стояла глубокая ночь. Переходя из общей комнаты в спальни, каждый член отряда чувствовал необыкновенную усталость. Проблема, которую обрисовал Конноске, казалась неразрешимой. Но любой из воинов-мечей знал, что они обязаны решить ее. — Я буду с отрядом, — сказал Яген братьям. — А к нам не хочешь? — спросил Гокотай. Ичиго, по просьбе братьев (большей частью, конечно, из-за Гокотая), перебрался из комнаты третьего отряда в комнату четвертого. Благо дело, в четвертом отряде, не считая Тонбокири, почти все были маленькие и компактные. — Мы же в соседних комнатах, — мягко улыбнулся Яген. И с нажимом повторил: — Я буду с отрядом. Я там нужен. Ичиго нервно сглотнул. Вариант, что Яген хочет быть с Цурумару не только из-за болезни последнего, казался не таким уж неправдоподобным. Ему это пока не нравилось. — Мог бы и с братьями побыть, — сказал Яманбагири, когда Яген прошел в комнату, и принялся щупать ногу Цурумару. — Они же рядом, — ответил тот. Яманбагири пожал плечами и накрылся одеялом. Под ним было тепло и удобно. В углу беспокойно ворочался Ямабуши. — Жалеешь, что брата отпустил? — зашептали у Яманбагири над ухом. — Тебе-то какое дело? — он слегка высунулся, хмуря светлые брови. — Тоже во второй отряд хочешь? — Мне и здесь нравится, — улыбнулся Муцуноками. Яманбагири хмыкнул и снова натянул одеяло на уши. В комнате стало тихо. Уставшие, совсем запутавшиеся в происходящем, воины-мечи проваливались в долгий сон без сновидений. — Капитан, слушай. Если мы здесь надолго, то мы сможем увидеть, какой стала Япония после Ремы? Муцуноками говорил это тихо и близко, и у Яманбагири от неожиданности перехватило дыхание. Капитан первого отряда мог бы выругаться. Мог бы сердито ответить: «А мне какое дело?». Или даже проигнорировать вопрос. Но Яманбагири вздохнул, снова слегка выглянул из-под одеяла и встретил ясный пронзительный взгляд Муцуноками. В его глазах отражался свет от окна. — Сможем, — тихо ответил Яманбагири. — И море увидим. — И корабли. Муцуноками кивнул, легко улыбнувшись, и замолчал. В воинах-мечах было очень много человеческих чувств.