Пульс

      Хэнк не смотрел на дверь, но знал, что навстречу Коннору вылетели собаки, пытаясь облизать все, что облизывается и хлеща себя хвостами по бокам. Андроид, тепло улыбаясь питомцам, трепал мохнатые холки, шепча похвалы и нежности. Бывший лейтенант прекрасно понимал, что Андерсон не обернется к машине, когда мотор загудит чуть сильнее, если надавить на педаль газа, он не захочет бередить свои раны и лишь Сумо, склонив грузную голову, проводит взглядом удаляющийся вдаль электромобиль.       Детройт дышал весенней промозглостью, которая, к вечеру, так и норовила забраться под полы плаща или куртки, вынуждая прохожих ежиться и ускорять шаг. Люди бежали вперед, навстречу окнам, что манили мягким, теплым светом. Кого-то с нетерпением ждала семья, кто-то торопился в бар к друзьям, а кого-то ждал ужин при свечах. И пусть тонкие иглы улиц могли растереть в труху, растерзать невнимательных зевак, которые не знали о том, что тени таят в себе убийц, насильников, маньяков и абьюзеров, но свет сердец, наполненных истинным счастьем, все же разгонял эту нечисть по углам, пусть и до поры до времени.       И дом на Фишер-стрит тоже сиял любовью: андроида ли, или двух собак — не важно. Да, эта нежность и привязанность не могли перебить отзвуки тоски и боли, что пропитали каждый сантиметр бетонных перекрытий и въелись намертво в фундамент, вот только Андерсон, казалось бы, уже нашел свой хрупкий покой наедине с памятью. И пресловутому НА-017 там не было места.       Блондину хотелось смеяться, плакать или набить кому-то морду, поскольку сегодня он понял одну простую истину: Хэнк Андерсон в глазах Коннора был мертв, а НА-017 представлял собой что-то сродни зомби: нечто имеющее черты оригинала, но искаженные и уже не живые. И в этом было столько иронии, что в пору было бы вытащить за шкирку старую, пропитую Судьбу и под овации сунуть ей в руки приз “За самый изысканный пинок по яйцам для лейтенанта Хэнка Андерсона”.       Рыкнув, андроид прикрыл глаза, стараясь не видеть алого мигания светофора, который навевал ассоциации с диодом. Впереди уже маячила серая, безликая высотка корпоративного общежития для киберграждан, у которых еще не было денег снять нормальную хату, либо у которых девиация не вызвала хоть какого-то чувство стиля и им было довольно для счастья просто иметь угол, чтобы прижать свою киберзадницу на диван и переждать ночь зависая на сайтах с киберпорно.       На самом деле Хэнк был не слишком уверен в том, что андроидам вообще может быть интересно порно, поскольку у этих белотелых “ангелов” Детройта банально не было гормонов, чтобы им вдруг захотелось сунуть руку в штаны и вздрочнуть на сон грядущий. Даже НА-017 порой забивал на ритуальное рукоблудие и просто отрубался. И дело тут было вовсе не в том, что в исследовательском центре Киберлайф были понатыканы камеры везде и всюду, включая сортир. Нет! Это было его самостоятельное, взвешенное решение.       Лифт распахнул пасть, выпуская из чрева блондина, который брел до квартиры, слегка покачиваясь, будто пьяный. Но виноват в этом был вовсе не алкоголь. С третьей попытки ввалившись внутрь, Хэнк не сразу понял, что что-то было не так, настолько раздражающей была рябь программы, оповещающей о срочной необходимости сменить жидкости в системах жизнеобеспечения. — А я уж думал, когда ты явишься. Коннор отправил рапорт почти полтора часа назад.       Бывшего лейтенанта передернуло от тихого вкрадчивого голоса. М-да, день не мог бы закончится более отвратительно, чем сейчас. — Могу я спросить, на кой хер вы приперлись ко мне, мистер Камски? — Хэнк было дернулся, пытаясь выбраться из цепкой хватки папани всех живых кукол. Но, покачнувшись, он понял, что это был опрометчивый поступок. — Ты мое лучшее творение, 017, — ладони скользнули по голым плечам, вызывая у блондина стойкую тошноту: то ли виной всему было вопиющее нарушение личного пространства, то ли сально-заинтересованный взгляд миллиардера, который очертил пальцем татуировку на груди андроида. — Когда мое лучшее творение не приходит ночевать после пьянки — я начинаю гордится своим мальчиком, но, когда ты не явился днем, чтобы сменить тириум и биологический субстрат, я начал волноваться. Ты помнишь про последствие распада нового вещества? — Да помню я, — НА-017 покорно топал за Элайджей, который, почему-то, вместо зарядной установки, впихнул свой прототип в ванну. — Эй, какого? — Ты смердишь, будто шарахался по канализации, — мужчина усмехнулся, — хотя постойте-ка. Именно там ты и шарахался. Тебе потереть спинку или сам справишься? — Ты мне еще дружеский минет предложи, извращенец, — Хэнк забрался в душевую кабину, выворачивая на максимум горячую воду. — Хотя я бы отказался. Я бы лучше с Говеном переспал... — Ого, — инженер вскинул бровь, не отрывая взгляда от силуэта за полупрозрачной стенкой, — были прецеденты? — Естественно, — блондин скривился, откидывая назад мокрые волосы. — Мы, как старая супружеская пара, очень активно трахаем друг другу мозг. А порой срываемся в жесткое садо-мазо. Хлебало брата видел? Это он забыл наше стоп-слово.       Камски вдруг рассмеялся. Это был тихий, почти застенчивый звук, как будто мужчина то ли боялся, то ли разучился это делать. На самом деле, мало кто знал, что Элайджа, после того, как его выперли из компании, оградил себя от людей в целом, встречаясь разве что со своим стилистом, да упокоит Господь ее душу. Брат Гэвина не жаловал человеческий род с детства: мать была трудолюбивой, но крайне ограниченной женщиной, учителя в школе — безынициативными и выгоревшими дотла, дети и подростки — жестокими и злыми, как дикое зверье, а взрослые — алчными и ненасытными, готовыми идти по головам и трупам. И Элайджа нашел свою отдушину. Андроиды были другими. Он запрограммировал их быть другими: злость в этих машинах не обусловливалась эволюцией, она скорее появлялась как защитная реакция на действия людей или была искажением программы при поломках и сбоях. Любопытство, созидание, трудолюбие — все, что Камски хотел видеть в homo sapiens — служило базой для синтетической расы, которую столь грубо ограничили программой во благо сверхприбылям.       Камски запер себя в исследовательском центре, намеренно отгораживаясь от мира, а в итоге упустил нечто важное, нечто, о чем начал сожалеть сравнительно недавно.       У него был свой синтетический Рай, но прекрасные Хлои не умели ругаться, они не умели быть грубыми, норовистыми и расстроенными. Даже намеренная девиация не дала им и толики жизни, оставляя лишь суррогат, в который превратилась жизнь самого директора Киберлайф.       Он забыл, что значит дышать полной грудью. В новом мире не было радости от стопки блинов на завтрак, политых кленовым сиропом, гордости за брата, который утирал расквашенный нос, но хвастался тем, что хулиганы больше никогда не тронут младшего — на целую минуту — Рида, горечи утрат или восторга от простых вещей. И, как не странно, растормошить его смог вовсе не брат — который бегал от него как черт от ладана — а гребанный лейтенант полиции, с которым, в ходе эксперимента, Элайджа был вынужден близко контактировать.       Хэнк Андерсон был сгустком противоречий: гневливый и нервный, он в то же время был необычайно эмпатичным, поверхностность и лень, соседствовала в нем с цепким умом и отменной логикой, кошмарная тяга к саморазрушению — включающая в себя пару оторванных у пятого по счету тела конечностей — шла рука об руку с деятельностью и обучаемостью. Чем больше Камски общался с едким блондином, тем сильнее убеждался в том, что лучшей базы для девиации Коннора и придумать было нельзя. От таких эмоциональных горок, даже у миллиардера начинала кружиться голова и хотелось остановить время для анализа полученной информации. Бывший коп пинками гнал его из зоны комфорта, положив огромный хуй на субординацию и чувство такта. — Эй, земля вызывает самого богатого извращенца в северном полушарии! — НА-017 пощелкал пальцами перед лицом у гостя. — Если ты остался стоять памятником самому себе, то будь добр, иди в гостиную и, так уж и быть, можешь принять там горделивую позу. Я не хочу сдохнуть в ванной, имея из одежды только махровое полотенце... Вдруг ты захочешь покопаться своими ручонками в моем трупе. Снова.       Камски фыркнул и прошел в комнату: — Думаю, позу придется принять тебе, — он безошибочно доставал из ящиков нужные инструменты, а в холодильнике обнаружились склянки с синей кровью.       Хэнк закатил глаза, но покорно встал в раму зарядно-ремонтной станции. Элайджа протянул толстые кабели, подключая их к шейному и спинному разъему: — Я мог бы и сам с этим справится, сэр Лажа. — Еще раз меня так назовешь, — шатен убрал скин с андроида и открыл грудную панель, — я выставлю тебе счет за техобслуживание. — Ты и так владеешь моей сракой, Калски, так что позволь мне этот маленький протест, — Хэнку нравилось наблюдать за тем, как директор Киберлайф работает. С того будто слетала вся эта пидорская спесь, и он становился по-настоящему увлеченным. — Это детский сад какой-то. Хотя, что я могу ждать от человека, который набрался в первый же день своей свободной жизни, хотя устойчивость биоматериала не проверялась синтетическими наркотиками, — мужчина нервно мотнул головой, откидывая челку, которая упорно лезла в глаза, а потом просто стянул с головы НА-017 цветастую резинку и собрал нелепый хвостик на макушке. — В свое оправдание могу сказать, что вы с братцем два сапога пара: упрямые кирзачи и оба на левую ногу. — В свое оправдание, ты можешь мне рассказать о том, как там твое взаимодействие с еще одним прототипом Киберлайф? — Никак, — резкая смена тона заставила ученого поднять голову. Хэнк выглядел даже не подавленным. Такое выражение лица у него возникало в тот момент, когда НА-001 и НА-002 выдирал у себя тириумный насос. — О, — глаза Элайджи хитро сверкнули. — Я так понимаю, что тут назревает драма. Все оказалось не так, как ты себе представлял? — Ты, кажется, пересмотрел слезливых мелодрам, — андроид поморщился. — Для Коннора Хэнк Андерсон умер. Не вижу смысла доказывать ему обратное. — Да ну? — ученый снова склонился над трубками, впрыскивая в резервуар биоконцентрат маленькими порциями. — Как интересно... Скажи, что бы ты сделал, если бы я создал андроида-ребенка, основываясь на фотографиях и твоих воспоминаниях о сыне? — До или после того, как я бы дал тебе в бубен? — Полагаю, что после. — Я... я не знаю.       Мужчина прикрыл глаза, размышляя над тем, что сказал ему Элайджа. Смог бы он принять андроида как своего сына? Однозначно нет. Выгнал бы он девианта с воспоминаниями и чувствами ребенка? Тоже нет.       Это был бы ад для них обоих. Мальчик тянулся бы к Андерсону, в поисках любви и тепла, а тот бы старался держаться на расстоянии, мучаясь чувством вины и проклиная себя за вечное сравнение погибшего ребенка и кибер-Коула. И, дай бог, если бы один из них не полез бы в петлю от этого зацикленного кошмара.       Он понимал Коннора. Теперь, он мог его понять. И пусть это не делало его собственную боль менее сильной, он мог в красках прочувствовать весь спектр негативных эмоций, что властвовали над RK800. — Думаю, мне понадобилось бы время... — Я тоже так считаю, — Элайджа вытер руки и выпрямился. — Я сейчас запущу полное сканирование систем. А потом нужно будет разобрать новые данные по спаренной работе тириума и биологического субстрата. Я поставил будильник на шесть утра. — И что, когда данные будут на месте, ты, я надеюсь, свалишь в щебеня так же незаметно, как и оказался в моей квартире? — Нет, — мужчина хрустнул шеей, — я cобираюсь расположится в твоей кровати.       И, прежде чем Хэнк разразился гневной тирадой, Камски включил ему спящий режим.

***

      Гэвин сидел за столом, разглядывая цветущий кактус, который Дэймон оберегал словно цербер. Когда-то, до появления недоразвитого в эмоциональном плане братца Коннора, в горшок с этим несчастным растением втыкали бычки в общей курилке. Кактус чах и был одной ногой в могиле, как вдруг, недевиантная единица их участка увидела эту злосчастную колючку и, к огромному удивлению детектива Шона, вынула дымящийся окурок и вернула его полицейскому. А потом и вовсе вытряхнула из расколотого горшка все бычки, пепел, сменила землю, керамическую тару и даже завела маленькую лейку для полива сего уродца цветочного мира и со словами: “Это поспособствует вашему эмоциональному расслаблению”, — водрузил кактус на стол напарнику.       И вот теперь сержант, распугивая постной миной стажеров, сверлил растение тяжелым взглядом.       Когда он вернулся домой вчера вечером, уставший и злой, как тысяча Фаулеров, он надеялся увидеть девятку, которого можно было запрячь на готовку чего-нибудь жирного и вкусного, типа домашних тако. Но вместо этого его встретили две прожорливые кошачьи морды, которые требовали еды громко и неумолимо. И, судя по темноте в гостиной, самого андроида дома не было.       Изрядно перепугавшись — естественно, только из-за того, что противник мог бы получить столь мощную военно-аналитическую машину, которая имела непосредственное отношение к расследованию — полицейский принялся набирать непутевого напарника, который, к ужасу Рида, не просто не был похищен, но и укатил куда-то, сославшись на сбор данных для расследования.       “Простите, сэр, что не поставил вас в известность о своем отсутствии. Я не хотел тревожить вас и агента Перкинса. Если вам будет спокойнее, я могу посылать вам сообщения каждый час, чтобы обозначать свое функциональное состояние”       Куда? Зачем? Почему? — все эти вопросы остались без ответа, поскольку Дэймон быстренько отключился, хотя, стоит отдать должное, он действительно каждый час присылал сообщения, которые с каждым разом становились все тревожнее: “Система функционирует исправно. Громкость звука здесь превышает норму, но, я полагаю, это является отличительной чертой подобных заведений” “Система функционирует исправно. Не могу разобраться в стилях телесных движений под музыку. Они кажутся хаотичными” “Система функционирует исправно. Я не считаю нужным испробовать “Голубые слезы”. Это вызывает недоумение окружающих” “Система функционирует исправно. Я взял напиток на анализ. И проанализировал видимый спектр света, излучаемого световыми пушками. Я все еще вызываю некое отторжение у окружающих” “Система получила ряд незначительных сбоев, но функционал не нарушен. Я понял теорию упорядоченного хаоса” “Исходя из статей в сети, восход — красивый”       В конечном итоге Рид настолько извелся за ночь, то засыпая, то просыпаясь, что на работу приехал за час до начала рабочего дня, надеясь, что этот тупоголовый представитель “Конноров” притащится сразу на работу со своего... чего?       Девятка не был девиантом и, по сути, должен был быть понятнее всех этих очеловеченных тамагочи, а в итоге умудрялся с завидной постоянностью удивлять Гэвина: то “личные вопросы” задавать начнет, ссылаясь на желание лучше понимать душевное состояние кожаных мешков, которых приходится ловить, то норовит на рожон полезть, а потом валяется на тротуаре истекая кровью и все равно бухтит о том, что его компоненты можно заменить, а человек имеет крайне неприятное свойство умирать с концами.       И вот теперь он свалил развлекаться, судя по смс, в клуб. Там он нализался синьки и утопал смотреть рассвет. Зачем? Это поведение как-то не вязалось с образом бездушной машины.       Рид поджал губы. Он до сих пор не знал, что будет, если Дэймон вдруг обретет самосознание, но пример Коннора и пропитого лейтенанта откровенно пугал.       К слову, о Конноре...       Сержант прошел в участок, как только часы указали на начало рабочего дня. Он был закутан в свое черное пальто, будто в траур, и смотрел куда-то сквозь стажерок, что желали ему доброго дня и безбожно флиртовали, пытая привлечь внимание симпатичного андроида. — Ты где потерял загадочную историю Хэнка Андерсона? — Рид криво усмехнулся, радуясь, что хоть у кого-то настроение дерьмовее, чем у него. — А разве я должен следить за ним? — шатен склонил голову. — Ну как же, — Гэвин потянулся, — после нашей попойки я думал, что выкидыш Элайджи спит на коврике перед дверью, рядом с твоими псинами.       Не успел RK800 ответить что-то внятное, как вдруг вошли Тина и Шон, громко хохоча: — Гэв, ну ты и неудачник! — Шон подмигнул хмурому сержанту. — Даже твой андроид на свиданиях зависает, а ты все в девках ходишь! — Чо? — челюсть полицейского некрасиво устремилась к полу. — Ты там головой на учениях повредился? — Да нет, — Чэнь рассмеялась и подмигнула Риду. — “Хлои”, конечно, не в моем вкусе, но дамочка была так плотно затянута в кожу, что я невольно загляделась не ее... раритетный Харлей! — А я бы вот не отказался, чтобы меня покатала такая малышка, — детектив мечтательно прикрыл глаза. — Вот скажи, чем я хуже? — Кроме того, что ты рыжий и ирландец? — Ой, да ну тебя! Приодень меня в те же шмотки, что и Дамми, так я тоже красавчиком буду. Пойдем лучше кофе выпьем!       Тина и Шон скрылись в комнате отдыха, а Рид с трудом пытался переварить информацию. Хотя, переварить особо и не получалось. Как и поставить в одно предложение слова “Дэймон” и “свидание”. Правда, появившийся в дверях андроид выглядел обескураживающе хорошо: на нем белые брюки в сочетании с черной рубашкой и лаковыми оксфордами. Причем Рид, ни разу за время их совместной работы тире проживания не видел андроида ни в чем другом кроме стандартной униформы Киберлайф или же стандартной полицейской формы. — Простите за опоздание, сержант. Катерина слишком увлеклась созерцанием моста Амбассадор, а потом, я был вынужден пресекать ее попытки нарушения правил дорожного движения, что порой было довольно проблематично. Именно поэтому я не успел добраться до дома, чтобы переодеться в униформу. Мой комплект из Киберлайф был безвозвратно утерян. — Утерян? — как-то задушено выдавил из себя шатен. — Катерина его сожгла, почему-то посчитав, что в нем я похож на корпоративную шавку. А еще она уточнила, что в этих брюках мой зад выглядит убийственно. Что странно, учитывая, что я никого не лишал жизни ягодицами.       У Гэвина дернулся глаз. Но, прежде чем у него дернулось все остальное, в отдел, аки лебедушка, вплыл Элайджа, позвякивая ключами старого образца. Очень старого образца. — Надеюсь, теперь ты прекратишь портить мое имущество, — инженер кинул ключи шагающему следом НА-017. — Иначе, я буду вынужден испортить твое. — Да срать я хотел на твои зеркала и двери. — И конечности. — Окей, я не буду выдирать себе конечности, но учти, — блондин откинул назад непослушную отросшую челку. — Но, если на Шевви появится хоть царапина, я сяду, но придушу того, кто это сделает. Эта детка старше меня. — Так! — Рид замотал головой, чувствуя подступающую тошноту. — Если вы скажете, что тоже были на свидании, я за себя не ручаюсь!