Сезон охоты-2: Парад тёмных

      Нежно сжав в пальцах крохотные ладошки, Уилл улыбнулся и, пересчитывая бисерные пальчики, продолжил тихо напевать:       - Зелёные ботинки себе купили свинки, зелёные ботинки и красные шнурки!       Смех Деви перешёл в заливистый радостный писк, и Адаре, на мгновение оторвавшись от высившейся на комоде горки детского белья, строго одёрнула:       - Уилл, не расхаживай её! Потом ведь не уложишь.       Он ответил сестре беспомощным взглядом и пожал плечами, показывая, что ничего с собой поделать не может.       Поборов приступ первоначального страха и точно убедившись, что своими ручищами племяннице ничего не сломает и не повредит, теперь он не спускал Деви с рук, чем подчас вызывал неудовольствие Иоанны и Адаре. Впрочем, он подозревал, что сестра ворчит лишь для приличия - просто потому, что она старшая и ей полагается, хотя и не мог не отметить, что в последнее время она стала куда спокойнее относиться к нарушениям дисциплины, за что Уилл дал себе обещание непременно при случае поблагодарить Джареда.       - После обеда сам её укачивать будешь, - пригрозила Адаре, взмахом палочки отправляя выглаженные и сложенные пелёнки в комод и, судя по всему, продублировала указание по-немецки специально для сидевшей в сторонке кормилицы.       Осторожно подняв и прижав к груди всё ещё довольно гукающую Деви, Уилл с усмешкой покорно кивнул:       - Jawohl (1), мой фюрер, - и показал сестре язык.       Она в ответ коротко закатила глаза и великодушно оповестила:       - Только потому, что у тебя ребёнок на руках, - и повернулась на раздавшийся в коридоре звук шагов.       Остановившись в дверях, Мораг оперлась согнутым локтем о дверную притолоку и весело окликнула:       - Вы идёте обедать? Марта сказала, всё готово.       Уилл, глядя на неё, мог только улыбаться. Пожалуй, это были лучшие пасхальные каникулы в его жизни.       С тех пор, как они с Адаре вернулись в Хогвартс, отец был занят тем, что в спешном порядке перевозил прислугу и годами копившийся скарб в новый дом - не такой громадный, как Волчья яма, зато буквально в двух шагах от школы, чему Уилл был несказанно рад. Ему нравилась Шотландия, но дело было, конечно же, не только в этом; быть может, главной причиной любить новое поместье был тот простой факт, что в нём никто не умирал и не мучился. И, как бы ни сильна была тоска по Генри и Анне, Уиллу хотелось верить, что в их новом доме таких трагедий не случится.       Войдя в детскую, Мораг подошла к Уиллу и, чмокнув его в щёку, поинтересовалась:       - Профессор не говорил, когда вернётся?       - Он сказал обедать без него, - ответила Адаре, и от внимания Уилла не укрылось, как по её лицу пробежала сизая тень. Впрочем, она почти мгновенно взяла себя в руки и спокойно улыбнулась Мораг: - Сейчас пойдём.       Внезапно Деви, до этого тихо сидевшая у Уилла на руках, громко пискнула, привлекая внимание, так что он едва не подпрыгнул, но в итоге лишь с облегчением рассмеялся.       - Мои одиннадцать фунтов счастья... - проворковал он, осторожно целуя девочку в щёку, а после лукаво взглянул на Мораг и предложил: - Хочешь подержать?       - Я?..       - Ну, я её уже держу, - откликнулся он, с интересом наблюдая за её реакцией.       Огорошенная предложением, Мораг после колебаний всё же сложила руки так, как подсказывал инстинкт, и Уилл осторожно пересадил Деви в эту импровизированную колыбель, а подоспевшая Адаре ласково напутствовала:       - Вот так… Только на животик не дави.       Внутренне содрогнувшись, со сведёнными напряжённой судорогой руками, Мораг всмотрелась в кажущееся удивлённым личико Деви, напряжённо ожидая, что девочка вот-вот раскричится, оказавшись на руках у чужого человека, но этого почему-то не происходило; вместо этого малышка, подняв круглые голубые глазёнки, спокойно и внимательно рассматривала Мораг, крохотными пальчиками неловко перебирая кружево на её блузке, а потом неожиданно улыбнулась - широко, демонстрируя голые дёсны, но от этого не менее очаровательно, так что Мораг просто не могла не усмехнуться в ответ.       - Такая крошка… - с удивлённой улыбкой прошептала она и, сплетя руки теснее, тихо уточнила, накрыв ладонью крохотные пальчики: - Ты это мне улыбаешься? Правда мне, Деви?       До сих пор она не держала на руках настолько маленьких детей - если не считать Кензи, но это было так давно, что она уже не помнила, что испытывала в тот момент. Были ещё, разумеется, Чарли и Деймос, но они на момент знакомства с кузиной уже довольно подросли, чтобы активно двигаться и при случае убежать от чересчур настырных проявлений любви. Деви при всём желании этого сделать не могла и тихо сидела у Мораг на руках, время от времени издавая какие-то неподдающиеся толкованию, но в целом одобрительные звуки, и от этого у Мораг в груди что-то горячо трепетало, будто на разверстую аорту понемногу капали свечным воском.       - Она всем улыбается, маленькая кокетка, - со смешком заметила Адаре.       Мораг подняла на неё глаза, но тут встретилась взглядом с Уиллом, и улыбка её тут же стала грустной.       Всё время обеда она была подозрительно тихой, а после тут же куда-то исчезла как по волшебству, так что Уилл, целиком поглощённый Деви, и не сразу хватился. Теоретически она могла быть где угодно, но что-то подсказало ему, что на практике во всём доме есть только одно место, куда могла пойти Мораг, чтобы остаться наедине с собой.       В зимнем саду, когда он вошёл, было очень тихо, светло и слегка сыро. Мораг сидела на низкой плетёной козетке, почти утонувшей в зарослях пунцового рододендрона, вцепившись напряжёнными пальцами в край сиденья и низко опустив голову, так что распущенные волосы почти скрыли лицо. Даже с такого расстояния Уилл видел, что она дрожит, хоть и не мог понять, что послужило причиной столь резкой смены настроения, ведь с утра всё было хорошо. Мерлина ради, что могло пойти не так, когда она рядом с ним?       - Ты в порядке? - окликнул он, подходя ближе и опускаясь перед ней на корточки.       Мораг в ответ тихо кивнула.       - Просто цветы... Здесь хорошо, - вздохнула она, подняв голову и рассеянно оглядывая пышно цветущий сад. - Спасибо тебе. Я рада, что здесь оказалась.       Для неё так и осталось загадкой, почему Сириус так просто согласился отпустить её погостить к Грэйволфам - причём именно тогда, когда с Гермионой приключилось такое горе. Время от времени Мораг казалось, что дядя пытался таким образом поскорее отослать её подальше от Лондона, но сама она не имела ничего против такого положения вещей. Конечно, она скучала по младшим, по Терри и по Марлин - да даже по ворчуну Кикимеру, - но оказаться здесь всё же было здорово, потому что, даже несмотря на терзавшие её мысли, ей действительно было хорошо.       - Ты расстроилась из-за Деви? - спросил Уилл, вырывая её из пучины раздумий и отчаянно пытаясь заглянуть в глаза. - Я сделал что-то не то?       - Нет, я... Всё отлично, - заверила она, ласково погладив его по щеке, но всё же не сдержалась и, на мгновение прикусив губу, внезапно прошептала: - Уилл... Я хочу тебе кое-что рассказать. Не знаю, как ты к этому отнесёшься...       - Что случилось?       Скользнув взглядом по его обеспокоенному лицу, она слабо, немного виновато улыбнулась и объяснила:       - Это случилось не сейчас, а давно. Когда я была ребёнком. Эдвард не так давно раскопал одно воспоминание... Не воспоминание даже, а... Я никак не могу перестать об этом думать, - призналась она, и Уилл с ужасом увидел у неё на глазах слёзы.       - Мораг...       Встав на колени, он бережно взял её лицо в ладони, большими пальцами вытирая щёки, и не в силах понять, что произошло. Он чувствовал, как изнутри её распирает какая-то невыносимая боль, но никак не мог нащупать причины и от этого его с головой захлёстывал страх. Не за себя, наплевать на себя... За неё.       - Что такое, милая? - прошептал он, на мгновение прижавшись губами к её солёной щеке. - Это о твоём отце?       Она в ответ лишь отчаянно замотала головой, не справляясь с собственным дыханием, и Уилл вдруг вспомнил ту зиму три года назад, когда наконец стало известно об истинном происхождении Мораг. Хотя они проводили вместе почти всё свободное время и охотно делились тем, что тревожит душу, он чувствовал, что ещё многого не знает о ней, но одно Уилл понимал кристально ясно - существовал лишь один человек, неизменно ввергавший его любимую в пучину бессилия одним своим появлением или даже упоминанием. Поэтому он даже не удивился, когда Мораг, с трудом распрямив плечи, наконец выдохнула:       - Элия... Это всё из-за неё.       Уилл лишь прикусил щёку изнутри, заставляя себя выслушать её откровения до конца. Мать Мораг он не видел ни разу, если не считать удаляющейся фигуры, медленно бредущей к школьным воротам - но что можно рассмотреть с высоты третьего этажа? И тем не менее того, что он знал об этой полумифической женщине, вполне хватало, чтобы её возненавидеть - заочно, но от этого не менее яростно.       - Что она сделала? - спросил он, чувствуя, как невольно крепнет голос, и она тихо призналась:       - Я видела себя совсем маленькой - года четыре, может, даже меньше. Она зачем-то приехала к нам домой... Такая красивая, в белом костюме с воздушной юбкой, а я... Я просто хотела, чтобы она осталась, понимаешь? Она тогда оттолкнула меня, и я...       Это было, как раз-таки, неудивительно, но всё же Уилл горько покачал головой и, отчаянно не зная, чем её успокоить, начал:       - Мораг, но это же...       - Ты не понимаешь, Уилл, - перебила она и, наконец справившись с дыханием, объяснила: - Она оттолкнула меня заклинанием. Отбрасывающие чары...       Уилл чувствовал себя так, будто ему только что прилюдно залепили звонкую пощёчину. Не потому, что напасть на собственного ребёнка с палочкой наперевес было с его точки зрения несусветной дикостью, а потому, что он мог легко представить Мораг ребёнком, даже по её рассказам, не видя ни единой фотографии - вечно спутанное кружево волос, мягкие розовые ладошки, сбитые коленки, воплощённая нежность и трогательность... Как можно было поднять руку на столь ранимое существо, пусть даже чужое? Но своё...       - О, Мораг... Котёнок, мне так жаль... - но она остановила его, устало покачав головой:       - Она никогда меня не хотела, я это знаю, но... Я просто не думала, что она осмелится поднять на меня палочку... Прости. Я не знаю, почему рассказываю тебе это, - призналась она, впервые за всё время поднимая на него глаза. - Но мне почему-то хочется, чтобы ты об этом знал. То есть, я... Я хочу, чтобы ты знал обо мне всё. И теперь, с Деви... Я всё время боюсь, что со мной будет также, что я стану такой же, как она, и мои дети...       Уилл ответил ей полным благодарности взглядом и тихо поманил:       - Иди сюда.       Наклонившись, Мораг крепко обняла его, и Уилл, прижавшись губами к упругой жилке у неё на виске, нежно прошептал:       - С тобой такого никогда не случится, слышишь? И ты будешь замечательной мамой, я это точно знаю... Мораг, в тебе же столько любви, что хватит на целый мир. Ты только, пожалуйста, я тебя очень прошу... Не бойся любить. Ничего не бойся... Я с тобой.       Она затихла не сразу, позволяя нежно гладить себя по спине, но наконец отстранилась, вытирая покрасневшие глаза. Уилл понимал, что одним разговором такую глубокую рану не залечить, но тут же, не сходя с места, пообещал себе, что будет любить Деви так, чтобы она никогда в жизни не посмела заикнуться о том, что ей не хватает мамы. И не только Деви, прибавил он про себя, чувствуя, как кровь толчками приливает к лицу.       Мораг, по счастью, его метаний не заметила, тихо обронив:       - Я пойду, приведу себя в порядок. Не хочу, чтобы твой отец видел, что я плакала.       - И я с тобой, - бодро откликнулся он, и Мораг ответила ему недоумённым, почти растерянным взглядом.       - Уилл... Я пойду сама, - попыталась настаивать она, но он в ответ лишь весело кивнул:       - Конечно, сама. Ты пойдёшь сама, и я сам пойду с тобой.       Несколько секунд Мораг ещё боролась с собой, а после прижала ладони к губам и наконец обречённо рассмеялась.       - Ты неисправим! - воскликнула она, качая головой, и он запросто пожал плечами в ответ:       - Зато со мной весело. Кто же знал, что тебя рано или поздно покорит моё искромётное чувство юмора!       Перебравшись на самый край козетки, она обняла Уилла за шею и полушёпотом заверила:       - Знаешь, дело не только в чувстве юмора.       - Да? - удивился он, не в силах сдержать тщеславной усмешки. - И в чём же ещё?       Вместо ответа она прижалась к его губам, чувствуя, как нервная дрожь в руках понемногу стихает, уступая место другой дрожи, совершенно иной - сладкой и осязаемо горячей, которая лишь усиливалась, чем выше его ладони продвигались по её ногам.       С трудом отстранившись, Мораг прерывисто вздохнула в попытке захватить хоть немного воздуха и попросила:       - Ты не мог бы... Не мог бы больше так не делать?       Насторожившись, Уилл почти тут же верно оценил её покрасневшее лицо и не без тщеславия усмехнулся.       - Вот так?.. - спросил он и будто бы случайно вновь стиснул в пальцах её колени, заставив Мораг тяжело выдохнуть:       - Да, именно так. Это... слишком интимно, - оценила она, недоумевая, почему щёки и внутренняя поверхность бедра пылают одинаково сильно, на что Уилл лишь со смешком откликнулся:       - А то, что ты вытворяла со мной в раздевалке - не интимно? Считай, что тебя настигло неизбежное возмездие.       Взяв, наконец, себя в руки, Мораг хитро усмехнулась и уточнила:       - Прямо таки возмездие?..       Вместо ответа он за бёдра резко притянул её к себе, заставив обхватить собственный торс ногами, и впился Мораг в губы так, что она подавилась очередной колкостью, но вынуждена была признать такой способ закрыть ей рот максимально приятным.       - Вообще-то я обещал Блэку, что с нашей гостьей всё будет в порядке.       С трудом разорвав поцелуй и отпихнув гулявшие по телу руки Уилла, Мораг подняла пылающее лицо и заверила:       - Всё в полном порядке, профессор, так что Ваша совесть чиста.       - О, ну хоть что-то, - саркастически выдохнул старший Грэйволф, входя в зимний сад.       Шлёпнув Уилла по плечу, она поднялась на ноги и поспешила навстречу хозяину дома - просто потому, что не знала, как ещё отплатить за гостеприимство и пыталась искупить собственный долг хотя бы элементарной вежливостью. Профессор, судя по всему, таким подходом остался более чем доволен, но всё же чуть приметно нахмурился, искоса приглядываясь к Мораг, а после осторожно поднял её лицо за подбородок, глядя настолько пристально, что она не выдержала взгляда и опустила ресницы.       - Если ты - причина этих слёз... - начал он, переведя взгляд на сына, но Мораг поспешила вмешаться, горячо заверив:       - Что Вы, профессор, нет! Я просто... Проклятая сентиментальность, - прибавила она, капризно взмахнув рукой в лучших традициях Корнелии и поспешила сменить тему: - Как профессор МакГонагалл?       Грэйволф, продолжая сверлить её настороженным взглядом, всё же позволил себя отвлечь и сообщил:       - Пока велели соблюдать постельный режим, но поводов для опасений немного. К началу СОВ вернём вам деканессу в целости и сохранности.       - А кто будет исполнять обязанности декана до тех пор? - уточнила Мораг и поспешила объяснить: - Я, как староста, весьма обеспокоена тем, что объективно самый проблемный факультет остался без формального лидера.       Ей ответила Адаре, только что шагнувшая через порог:       - Ну, уж без заводилы гриффиндорцы не останутся. Верно, профессор?       По достоинству оценив такую меру и в конце концов признав её здравой, Уилл окинул взглядом напряжённо ожидавшую ответа сестру и, взяв Мораг под руку, объявил:       - Мы прогуляемся к воде, пожалуй.       Послав ему беглую улыбку, Адаре напутствовала:       - Сильно не задерживайтесь. Через пару часов мне нужно вернуться в Хогвартс, принять смену у мадам Помфри.       - Да и Джаред соскучился, - будто между прочим протянул Уилл, и она пообещала:       - Ещё одно слово, Фрэнки, и я откушу тебе нос.       Угроза была не то чтобы шуточной, поэтому Уилл, потерев кончик носа, поспешил ретироваться, пропустив Мораг вперёд себя и закрыв за ними дверь.       - Мне она нравится, - тихо заметила Адаре, глядя им вслед, и объяснила на недоумённый взгляд деда: - Мораг. Такая добрая девочка... Как думаешь, Уилл попросит её руки?       - Кто знает, - задумчиво откликнулся профессор, не сводя с неё глаз, так что она чувствовала его пристальный взгляд на собственном затылке. - Гораздо интереснее, попросит ли твоей руки Синистра в конечном итоге. Как честный человек.       С трудом подавив волну дрожи, Адаре обернулась и заметила:       - До сих пор мне казалось, что ты свободен от подобного ханжества... Звучит так, будто ты ревнуешь.       - Может быть, - согласился он. - Я вот чего в толк не возьму... Почему какой-то мальчишка догадался, как тебе нужно жить, а я за столько лет не смог?       - Не говори о нём так, - попросила Адаре, тихо покачав головой. - В Джареде больше здравомыслия, чем во всех Грэйволфах, вместе взятых. И я даже могу объяснить, почему всё вышло так, - прибавила она, внезапно всплеснув руками, - вот только мой ответ может тебя очень больно ранить, а я этого не хочу. Все эти годы я честно несла твоё имя в люди, не требуя взамен ни почестей, ни благодарности, а только хоть немного любви и помощи. Я твоя внучка... Что с того, что я женщина? Я ведь тоже Грэйволф. И да, так получилось, что мой отец не стал примером для подражания - но он от этого не перестанет быть моим отцом, хоть я и не приму его сторону никогда и ни за что. Ты хоть раз задумывался о том, каково было нам с Генри всё это время? Ты потерял любимую, но мы потеряли и мать, и отца. Ничего не осталось... Великий дракон, мы же были детьми! Твоими детьми... Разве этого не достаточно, чтобы любить?       Глядя в её полные слёз глаза, профессор едва мог расслышать, что она говорит, потому что в ушах у него тревожным набатом звенел голосок той Адаре, совсем малышки, которая дёргала его за рукав и беспомощно вопрошала:       - Деда, а где мама и Фрэнки? Когда они вернутся, а?       Тяжело сморгнув, он поднял мерно гудящую голову и признал:       - Я знаю, в чём моя вина. Но исправить случившегося я уже не могу.       - Но ты можешь сделать так, чтобы подобного больше не приключилось, - горячо возразила Адаре. - Ты же такой сильный, тебе всё по плечу... Так почему ты ведёшь себя так, будто мир обречён?       Прижав запястье к носу, она с трудом подавила тяжкий всхлип и отвернулась к окну, слепыми глазами глядя на оплетшие раму побеги девичьего винограда.       - Фрэнк и Деви, - тихо произнесла она, часто моргая, чтобы слёзы вкатились обратно. - Больше надежды у тебя не осталось.       - А ты сама?       Крупно вздрогнув, Адаре промолчала, но профессор прекрасно понимал, почему она так легко списала себя со счетов. Просто потому, что в этом доме с ней не считались никогда.       - Прости меня, Адаре, - попросил он, удивляясь тому, как сложно произносить эти простые слова. - За всё прости.       Оглянувшись на него поверх плеча, она грустно улыбнулась, и в этот момент она была так похожа на мать, что у профессора замерло сердце. Наверное, только затем она и родилась - служить ежедневным живым напоминанием о том, каким мерзавцем он был. И всё же она смотрела без осуждения, наблюдая, а значит ещё оставался шанс исправить если не всё, то хотя бы что-то из того, что он натворил.       Тихо вздохнув, она приблизилась и обняла его, легко поцеловав в щёку.       - Проводишь меня в Хогвартс? - попросила она, когда профессор, слишком ошарашенный обрушившейся на него лаской, наконец обнял её в ответ, сдавив худенькие плечи.       - Конечно.       Тихо прикрыв дверь, Уилл подошёл к дожидавшейся его у лестницы Мораг и успокоил:       - Порядок, - и она не сдержала облегчённого вздоха:       - Ну, слава Богу. Думаешь, они теперь помирятся?       Уилл в ответ пожал плечами и поспешно прижал пальцы к переносице. Чувство было странным - так бывает за секунды до того, как пойдёт носом кровь, но он не успел даже испугаться, как окружающее пространство, весь залитый светом коридор вдруг повело куда-то, прочь из-под ног.       - Уилл?       Кровь прилила к голове с такой силой, что он покачнулся. Лестничная площадка мерцала перед глазами, будто кто-то наложил поверх изображения ещё одну картинку, нечёткую, как засвеченный негатив, так что теперь он видел тёмную комнату, освещаемую лишь пламенем, ревевшим в мраморном камине. Посреди комнаты стоял очень длинный, в пух и прах инкрустированный стол со стульями вокруг, а над столом, в самом центре, головой вниз висело человеческое тело - не подавая признаков жизни, оно кружилось будто на длинной верёвке, отражаясь в полированной поверхности стола.       Достав палочку из внутреннего кармана сюртука, Уилл направил её на тело, и оно, послушное заклинанию, медленно завертелось в другую сторону, так что при каждом движении мерно шуршали опутавшие его бусы и многочисленные цветные шали.       - Мальчишка здорово напуган, - протянул он, подперев подбородок согнутым запястьем. - Думаю, второго предупреждения ему не потребуется... А что говорит наш общий друг?       Он обращался к стоявшему у камина человеку, чей высокий стройный силуэт чётко вырисовывался на фоне пламени.       - Его отчёты вполне соответствуют первоначальному плану, - сообщил тот, не отрываясь от созерцания пляшущих багровых языков и до странного мало интересуясь монструозной инсталляцией прямо за его спиной. - Противник полностью деморализован, так что остаётся нанести лишь финальный удар.       - Хорошо...       Удовлетворённый выдох перешёл в негромкое шипение, которое всё тянулось и тянулось, раздаваясь, кажется, со всех сторон разом. Оно становилось всё громче, но теперь к нему прибавился ещё один звук, будто что-то большое и тяжёлое скользило по полу. Опустив глаза, Уилл увидел свернувшуюся у его ног громадную змею и, протянув руку, приглашающе простёр длинную ладонь, позволяя рептилии вползти на кресельный подлокотник.       - Как ты считаешь, Аласер, - окликнул он, рассеянно поглаживая тварь тонкими пальцами, - что нам стоит сделать с нашей гостьей? Думаешь, она может ещё быть полезна?       - Отнюдь, - отозвался он, оглянувшись и окинув бессознательное тело таким взглядом, будто до сих пор не подозревал о его существовании. - Меня заверили, что больше из неё ничего вытащить не удастся.       Уилл медленно потёр подбородок, размышляя.       - Что ж... Твоему осведомителю приходится верить, - признал он и поднял палочку. - Ведь не может в этом доме быть двух провидцев, верно?.. Авада кедавра!       Полыхнул зелёный свет, осветив каждый угол гостиной. Тело рухнуло на стол, ударившись о него с такой силой, что многострадальный предмет мебели затрясся и затрещал. Аласер, однако же, даже не вздрогнул, наблюдая за происходящим с холодным интересом.       - Ешь, - приказал Уилл на парселтанге, и змея соскользнула с его колен, устремившись к столу, на котором была сервирована добыча.       Поднявшись на ноги, Уилл сделал несколько шагов по направлению к ближайшему окну и остановился, почти упираясь коленями в низкий подоконник. По ту сторону стекла землю размывали потоки дождя, так что нельзя было разглядеть ничего, и он сосредоточился на собственном отражении в стекле.       - Фрэнки!..       Тёмные волосы, мягкими завитками обрамлявшие тонкоскулое лицо, начисто лишённое аристократичной бледности, надменная линия густых бровей...       - Уилл, пожалуйста!       Резко очерченные губы, застывшие в безмолвном приказе - да и всё его лицо напоминало бы бесстрастную маску, если бы не глаза...       - Уилл! Давай ты, чёрт...       Он знал эти глаза... Он любил эти глаза...       Из тумана над ним выплыло перевёрнутое обеспокоенное лицо Мораг, и он прерывисто вздохнул, будто выныривая из глубокой воды.       - Вот так, - зачастила Адаре, не переставая легонько похлопывать его по щекам. - Вот так, мой хороший... Всё прошло...       Отец, Адаре и Мораг обступили его плотным кольцом, все трое коленопреклоненные, так что лишь теперь Уилл понял, что сам он лежит на полу, а его раскалывающаяся на части голова покоится у Мораг на коленях.       - Нет, я... Я просто...       Он попытался приподняться, но профессор Грэйволф, схватив его за плечи, потребовал:       - Что ты видел?       Опираясь на протянутые руки отца, Уилл с трудом принял сидячее положение и, утерев стекающий по лицу пот, оглянулся на Мораг, которая так и осталась сидеть на пятках, прижав сцепленные ладони к груди и не сводя с него насмерть перепуганного взгляда. Он не понимал, как такое возможно, но в этот раз видение было настолько чётким, будто он сам был в той комнате, наблюдая за происходящим. Будто он следил за каждым движением... своими глазами...       - Регулус, - прошептал он, не сводя глаз с застывшей на месте Мораг. - Он убил Трелони.

***

      В последний день пасхальных каникул в доме на площади Гриммо давали торжественный обед.       В глубине души Гарри понимал, что, принимая гостей, правившая балом Марлин хочет хоть ненадолго вырваться из пучины проблем, которые множились час от часу и конца и края им не было видно. Сам он такое решение более чем поддерживал, тем более что его длительные переговоры с хогвартскими домовиками наконец увенчались успехом, и, придя в дом Блэков, он с гордостью презентовал крёстным родителям двух эльфов, страстно мечтавших найти хозяев. Марлин, получив такой одушевлённый подарок, от умиления и радости прослезилась, Сириус выглядел приятно польщённым, а Кикимер теперь с гордостью инструктировал обмирающих от ужаса и восторга Поппи и Лорри о том, как следует служить Блэкам.       - Как неожиданно с твоей стороны, - с умилённой улыбкой оценила Корнелия, когда они с Гарри вышли с кухни и направились в гостиную, где был накрыт фуршетный стол. - Когда ты успел всё провернуть?       Тряхнув головой, он скромно отозвался:       - Это заняло не один день, но, кажется, оно того стоило. Марлин выглядит довольной.       - Ещё бы! - с усмешкой оценила она, обернувшись на ходу. - Когда в доме два ребёнка, начинаешь ценить любую помощь. Я бы...       Мимо с громким визгом пронеслась Чарли, и Корнелия забыла, что хотела сказать.       - Обожаю, когда вся семья в сборе, - вздохнул Морган и поспешил увернуться, когда сестра походя взъерошила ему волосы:       - Не ворчи, бука. Сейчас придёт Терри, и я посмотрю, как ты повторишь всё это ему в лицо.       Морган в ответ лишь показательно надул губы, поскольку всем и каждому в семье было известно, что старшего брата он обожает сверх всякой меры и никогда не осмелится сказать тому ни слова против - просто потому, что, по мнению Моргана, существовало всего две точки зрения: Антареса и неправильная. В чём причина такого слепого преклонения, никто понять не мог, но изменить что-либо в существующей расстановке сил было невозможно даже при большом желании, какового пока что не наблюдалось.       Как бы то ни было, стоило Корнелии пожурить брата, в холле раздалось знакомое лязганье зачарованных замков и почти сразу же - весёлый окрик Антареса:       - Эй, мы дома!       Как и стоило ожидать, пришёл он не один, а с Гермионой, но их совместный визит на площадь Гриммо был настолько естественным, что не вызвал вопросов совершенно ни у кого. Первое время после выписки Гермионы из больницы Марлин ещё пыталась убедить мужа поговорить со старшими Грэйнджерами и вернуть бедняжку в лоно семьи, поскольку девочка оставалась несовершеннолетней и не могла так просто жить вне отчего дома, не заручившись согласием родителей, которого им априори было не получить. Но в то же время все члены семьи, включая и Моргана, понимали, что с Блэками Гермионе будет куда лучше - просто потому, что они могли ей дать то, что оказалась не в силах предоставить родная семья. Не деньги, вовсе нет... Простое понимание того, что такое магия и как с ней жить.       Так что теперь мальчик в числе первых бросился приветствовать брата и его девушку, обнимая обоих с одинаковой горячностью и искренностью.       - Привет, малыш. - Гермиона слабо улыбнулась, ответив на объятие, и слегка поморщилась.       Хоть раны и заживали, подгоняя регенеративный процесс галлонами зелий и фунтами притирок и мазей, кожу на груди по-прежнему неприятно тянуло при резких движениях, так что она сильно сомневалась, что когда-нибудь сможет вновь надевать платья с глубоким декольте. Хотя Корнелию никакие шрамы не останавливали, если судить по тому, что для сегодняшнего праздника платье она выбрала на тонких бретелях, с практически полностью открытой спиной. Гермиона такому подходу тайно восхищалась, но в себе подобной смелости и уверенности не чувствовала.       Хоть какая-то радость для Антареса, подумала она с усмешкой и обернулась, чтобы расцеловаться с Марлин.       Чмокнув девушку в щёку и на мгновение сжав её лицо в ладонях, миссис Блэк обеспокоенно подытожила:       - Ты слишком бледная. Тебе нужно чаще бывать на воздухе, милая.       Гермиона вместо ответа лишь коротко оглянулась на Антареса, и он с тщеславной ухмылкой сообщил:       - Я вообще-то планировал организовать небольшую вылазку на лето, может, даже всей семьёй. Джеймс, коттедж в Дорсете ведь всё ещё в твоей собственности?       - Не был там тысячу лет, - признался старший Поттер, поправив очки, - но вообще идея классная. Там хорошо, собственный пляж... Отец подарил этот коттедж маме, когда они поженились, - прибавил он специально для Гермионы, и она улыбнулась:       - Наверное, там и вправду красиво.       - Конечно! - горячо подтвердил Гарри, делая первые шаги по лестнице и протягивая руку Гермионе, чтобы могла опереться. - Мы там давненько не были, это правда, но домик не такой старый, так что должен быть в полном порядке - верно, па?       Тихо хмыкнув, Антарес объяснил специально для Гермионы:       - Хорош "домик" - три этажа неотюдоровского (2) безобразия!       - Но-но! - Джеймс погрозил ему пальцем и прибавил в приступе притворного возмущения: - Я попросил бы чуть больше такта к семейному имуществу! Тем более, что у моей матери был прекрасный вкус к вещам.       - Это точно, - подтвердил Сириус, задумчиво улыбнувшись каким-то своим, не до конца оформленным воспоминаниям. - Дорея умела сделать всё красиво.       Уже не впервые за последние недели Гарри слышал имя своей бабушки, причём в контекстах настолько разных, что голова шла кругом. Однако задать хоть какой-то уточняющий вопрос он не успел, поскольку в следующую секунду его кто-то крепко ударил в колени, и по животу и груди растеклось что-то мокрое и липкое.       - Мерлинова борода, Чарли! - воскликнула Корнелия, и девочка, опасаясь нагоняя, тут же спряталась за ноги матери.       - Это не ребёнок, а наказание, - ласково вздохнула Марлин, поднимая на руки младшую дочь, которая так и не выпустила из пальчиков опустевший стакан из-под тыквенного сока и только тихо пискнула:       - Ой... Мама, сок кончился!       Гарри оставалось только беспомощно смеяться. Он поскрёб ногтем ещё минуту назад кипенно-белую рубашку, теперь напоминавшую цветом переспелый апельсин, и коротко вздохнул.       - Ничего страшного, - поспешил он заверить протянувшую испуганную руку Вэррон и достал из-за ремня палочку. - Сейчас поправим.       Однако Корнелия остановила его, ласково накрыв запястье пальцами.       - После Очищающих чар рубашка колом встанет, - подытожила она и, сделав несколько шагов по направлению к лестнице, поманила: - Идём, подберём тебе что-нибудь из вещей Терри.       Переглянувшись с Марлин и получив полный одобрения взгляд, Гарри поспешил за подругой следом.       - Чарли такая неуклюжая, - посетовала она, проходя через комнату брата и обеими руками распахивая стоявший у окна платяной шкаф. - Не представляю, что с ней будет, когда она подрастет.       - Она ведь ребёнок, - великодушно напомнил Гарри и, поборов первоначальную волну смущения, принялся расстегивать мокрую рубашку. - Она это перерастет.       Оглянувшись на него поверх плеча, Корнелия несколько секунд не отрываясь смотрела на него, будто пытаясь выгадать подлог, а после мило улыбнулась и перебросила ему рубашку со словами:       - Ты очень мил.       - Спасибо, - откликнулся Гарри, благодаря то ли за чистую одежду, то ли за нежданную от неё похвалу. Зайдя в ванную, чтобы смыть с себя остатки сока, он, пользуясь тем, что не может видеть её лица, решил поддержать диалог и окликнул: - Ну что, ты готова к Олимпиаде?       - Кажется, да, - откликнулась она после недолгого раздумья. - Думаю, профессор Снейп вполне уверен в моих силах. Даже странно как-то... Он не производит впечатление доверчивого человека, ты не находишь?       - Может быть. Я ведь не общался с ним так плотно, как ты, но он всё-таки...       Он замолчал, будто бы поперхнувшись очередной фразой, и Корнелия обеспокоенно позвала, подойдя ближе к двери:       - Гарри? Ты в порядке?       - Да.       Секундой позже он появился на пороге и закончил не озвученную мысль, делая вид, будто занят крохотными пуговицами:       - Всё-таки он спас тебя. Без его зелий и мазей туго бы пришлось. Адаре, конечно, тоже хороша, но... но...       Он неловко развел руками, показывая, что сказать ему больше нечего. Тихо, чуть слышно хмыкнув, Корнелия улыбнулась ему и, протянув ладони, осторожно поправила вывернувшийся ворот рубашки.       - Я рада, что ты это понимаешь, - признала она, стыдливо опустив руки и для верности сцепив пальцы в лёгкий замок перед собой.       Отчаянно не зная, куда деть глаза, Гарри наконец опустил голову, честно не понимая, что ещё сказать, но и молчать будучи не в силах.       - Ты уже знаешь, как всё будет проходить? - спросил он, закручивая простые серебряные запонки - подарок Вэррон на прошлый день рождения. - Какие будут задания?       - Профессор Снейп говорит, что всё каждый год проходит по примерно одной и той же схеме, без особых потрясений. Зелье строго по рецепту, определение состава по содержимому колбы, варка противоядия и творческий этап... Это когда варишь авторское зелье, - прибавила она, увидев непонимание в лице Гарри, и он не замедлил поинтересоваться:       - И что ты будешь варить? Опять яд?       Вроде бы его вопрос был совсем простым, но всё же он не мог припомнить, чтобы Корнелия так смущалась, прежде чем ответить.       - В каком-то смысле, - выдохнула она наконец и немного неловко пожала плечами. - Я потом тебе расскажу, ладно? Когда точно будет можно. Просто пока я не до конца уверена в том, получится ли у меня такой результат, как я себе запланировала... А вообще я предпочитаю лёгкий флёр неизвестности, - подытожила она и плавно обернулась вокруг своей оси, отчего лёгкая атласная юбка куполом взвилась вокруг её ног.       На неё невозможно было насмотреться. Поняв, что таращится на неё уже без малого минуту, Гарри отвернулся к зеркалу, застёгивая рубашку, но и там, в отражении, она по-прежнему была рядом с ним, улыбаясь так, что его сердце подскочило к самому горлу.       - Ну вот, другое дело, - оценила она, подойдя к нему совсем близко и мягко опустив ладони на плечи. - Я же говорила, что тёмно-синий тебе к лицу.       - Да, - откликнулся Гарри, чувствуя, как её пальцы обжигают кожу даже сквозь рубашку, и пообещал: - Когда-нибудь я это усвою.       - У тебя огромный потенциал, - нараспев протянула она и вдруг, обхватив за талию, крепко обняла его и опустила подбородок Гарри на плечо. Некоторое время она тихо изучала их отражение в зеркале, не замечая, как он замер в её руках будто натянутая струна, а затем тихо заметила: - Так странно, правда?       - Что странно?       Тихо вздохнув, она подняла на него глаза и призналась:       - Мне иногда кажется, что мы были здесь всегда.       - Хватит, - отрывисто попросил Гарри, без раздражения, лишь с неподдельным сожалением покачав головой. - Меня это твоё "мы" без ножа режет.       Она с усилием распрямилась, но рук так и не разжала, и теперь сам воздух между их телами, казалось, тихо потрескивал, вспарываемый мелькавшими тут и там электрическими разрядами. Хоть и упрямился, Гарри прекрасно понимал, о чём она говорит, ведь он и сам не просто не помнил - не представлял жизни без неё. Она всегда шла рядом с ним, с тех пор, как они бок о бок учились делать первые робкие шаги, наполняя его каждодневную рутину неведомым доселе смыслом, ласково направляя, исправляя огрехи и раз за разом вселяя надежду в то, что рано или поздно всё закончится хорошо. И теперь, стоило ей отстраниться на расстояние меньше фута, грудь ему стиснула волна такого ледяного ужаса, что он едва подавил желание зажмуриться, но вместо этого лишь выдохнул:       - Прости. Я не хотел тебя обидеть.       - Тебе не за что просить прощения, - отозвалась она, но вряд ли имела в виду его сиюминутную грубость.       Гарри обернулся, при этом искренне стараясь не выскользнуть из её стальной хватки, и наконец замер с Корнелией лицом к лицу, впервые за последние полгода не испытывая неуместного стеснения или робости. Словно наконец всё стало так, как должно. Повинуясь порыву, он поднял руку и осторожно провёл пальцами по её щеке, так что она улыбнулась от избытка чувств, и в ту же секунду болезненно нахмуренное лицо Гарри тоже разгладилось. Они ничего не сказали друг другу, но на душе у него вдруг стало легко и ясно, и причиной тому была она. Всегда только она.       - Корни... - окликнул он, не сводя глаз с созвездия веснушек у неё на левой щеке. - Если я прямо сейчас поцелую тебя - вот так, как было раньше... Что ты будешь делать?       - Что?..       Она хлопнула ресницами так, что Гарри услышал тихий хруст, и только этот деликатный звук заставил его хоть немного опомниться. Однажды она уже предпочла ему другого, и он не имел никакого права требовать большего - как не имел права целовать её, обнимать и делать всё то, что так хотелось бы, но на что она не давала ему разрешения. Принуждать её он больше не собирался ни за что и никогда, хватит с него этой Мерлином проклятой Амортенции или какое там пойло было в том флаконе, что продал ему Уизли.       - Прости, я... - пробормотал он, делая крошечный шаг назад и не смея поднять головы. - Я просто забылся. Ты была права, в конце концов. Ты же ясно дала понять, что не хочешь никаких отношений сейчас, а я, дурак... Да даже если бы хотела, это ничего не меняет между нами. Тебе нужен парень, который будет тебя достоин - добрый, ласковый и надёжный, а я... Я же Гарри, - прибавил он с горькой усмешкой. - Просто Гарри.       Проговорив всё это слово за словом, совершенно не жалея себя, он повернулся было к дверям, но не успел ступить и шага, как Корнелия с силой вцепилась ему в предплечья, удерживая на месте.       - Ты никогда не был для меня просто Гарри, - откликнулась она, смело глядя ему в лицо.       Было ли дело в тонком аромате её кожи или в том, как нежно струилось по бёдрам атласное платье, но Гарри внезапно почувствовал, как глаза ему застилает плотная кровавая пелена. Не слушая доводов собственного вопящего разума и уже ничего не видя вокруг себя, он схватил Корнелию в охапку, толкнул её к стене и яростно поцеловал. И в этом поцелуе, таком внезапном и даже немного нелепом, вдруг сплелись вся боль и страх последних месяцев, выливаясь в нестерпимый жар, с каким сталкивались вновь и вновь их губы. Отчаянно прижимая её к себе, вдавливая в грудь, в самое сердце, Гарри с приливом какой-то злой эйфории чувствовал, как недели недосказанности тают между ними, развеваясь струйками дыма. Может быть, это и вправду был пожар - тот, которого оба они давно уже ждали.       Отчаявшись победить многочисленные завязки, крючки и ленты, он впился пальцами в отороченный кружевом край лифа и так сильно дёрнул, что тонкие бретели, на мгновение впившись Корнелии в плечи, тут же с утробным гулом лопнули. Дёрнувшись от громкого звука, Гарри лишь немного опомнился, отстраняясь на необходимые для дыхания пару дюймов, и окинул Корнелию взглядом настолько ошарашенным, будто сам не до конца понимал, что делает. Странным образом она не пыталась вырваться, глядя на него очень спокойно и покорно дожидаясь новых действий - и от её податливой неподвижности разум куда-то уплывал, уступая место целому урагану эмоций, большинство из которых он просто не мог описать известными ему словами. Корнелия при желании могла бы, но вместо долгих путанных рассуждений, сходя с ума от его ласки, она лишь мимоходом задумалась о том, куда подевался тот робкий, немного забавный мальчик в смешных очках, которого она любила всем сердцем. Впрочем, стоило ли удивляться, ведь она сама сняла с него очки.       - Корни...       Вздрогнув от звука собственного имени, больше походившего на звериный рык, она сама потянулась к нему, крепко прижавшись, так что теперь их тела разделял лишь слой тончайшего кружева, и впилась ему в губы с таким жаром, что у Гарри в голове помутилось враз и навсегда. Отчаявшись побороть собственные руки, блуждавшие по её телу, он подхватил Корнелию под бёдра и, сделав два неверных шага до кровати, неуклюже опрокинул её на бархатное зелёное покрывало. Устоять на ногах у него не было ни малейшего шанса, потому что она потащила его за собой, ласкающими руками вытягивая рубашку из-под ремня и нежно вырывая пуговицы из петель.       Волна первоначального секундного изумления накатила и схлынула, уступив место чему-то горячему, что ударило в голову с такой силой, что Гарри поспешил освободиться и перебрался на край кровати.       - Что такое?.. – поразилась Корнелия, задыхаясь, и поднялась на локтях. – Что случилось?       - Корни, убери руки, - хрипло попросил он и с трудом поднялся на ноги, намереваясь покинуть спальню.       - Да что с тобой? Гарри, погоди... Не уходи, посмотри на меня!       Суетливо поднявшись, пытаясь удержать соскальзывающее с груди платье, она в два шага догнала его, заставила обернуться, прижалась всем телом и мигом поняла, в чём дело - его эрекция упруго упиралась ей в живот.       - Гарри...       Не в силах смотреть в её растерянные глаза, он зажмурился, замотал головой и наконец вслепую обхватил её лицо ладонями.       - Ничего не говори, просто ничего не говори... Чёрт!..       Он опрометью бросился прочь из спальни, в дверях едва разминувшись с входившей Марлин, которая успела лишь окликнуть:       - Гарри, солнышко, всё в порядке? - но тут перевела взгляд на дочь и тихо охнула. - Корни, Мерлин всемогущий...       Корнелия лишь коротко взмахнула ресницами, чувствуя, как следы его пальцев горят по всему телу. Может, он и прав был, оборвав всё сейчас - в переполненном доме, где их так некстати потянуло друг к другу. Но она смотрела поверх материнского плеча на приоткрытую дверь в коридор и ощущала такую пустоту, будто сердце наживую вырвали из груди, потому что до самой последней секунды была уверена - в происходящем нет ничего неправильного.       - Это... моё любимое платье... - пролепетала она и вдруг залилась слезами.       Уронив до этого гневно воздетые руки, Марлин суетливо приблизилась к дочери и, обхватив за вздрагивающие голые плечики, зачастила:       - Ну что ты, милая... Что произошло? Вы поссорились? Корнелия Блэк, отвечай немедленно! - потребовала она, изо всех сил пытаясь заглянуть ей в глаза. - Что он тебе сделал? Ударил? Напугал?       - Нет, я... он...- Корнелия наконец вскинула на неё насмерть перепуганные глаза и дрожащими губами прошептала: - Мам...       Не в силах понять, что произошло, но подспудно предчувствуя беду, Марлин быстро оглянулась на раздавшиеся в коридоре шаги, про себя молясь всем святым, чтобы это не оказался Сириус.       - Марлин, Антарес спрашивает... - бодро начала Гермиона, входя в спальню, но тут оценила представшую её взору картину и нелепо выдохнула: - Что?..       Махнув рукой, чтобы закрыла дверь и не поднимала шума, Марлин вновь сосредоточила всё внимание на Корнелии, строго потребовав:       - Говори толком - что было?       - Ничего...       Несколько секунд Марлин напряжённо вглядываясь в её лицо, пытаясь хотя бы так вычислить, не врёт ли, а после наконец успокоенно выдохнула и прижала дрожащую как лукотрус Корнелию к груди.       - Слава Мерлину... Не плачь, лапочка, всё хорошо. Пойдём, тебе нужно переодеться, - поторопила она и, из рук в руки передав дочь Гермионе, тихо напутствовала: - Идите в комнату, я сейчас. Только быстро, чтобы не видел никто.       Гермиона послушно закивала и, обхватив плачущую подругу за плечи, настойчиво потащила в коридор, на ходу ласково приговаривая:       - Корни, идём же... Не плачь, у тебя ведь полно платьев!       Проводив девочек взглядом, Марлин прислонилась спиной к стене у самой двери и кончиками пальцев утёрла выступившую на лбу испарину.       - О Мерлин, прости и помилуй...       С трудом подняв гудящую голову и привалившись затылком к стене, она бросила взгляд за окно, на оплетшие латунную решётку розы, и мимоходом задумалась о том, что теперь Сириусу уговорить её на шестого ребёнка будет в разы сложнее.

***

      Следующим утром на вокзале и за всю дорогу обратно до Хогвартса Гарри и Корнелия так и не обмолвились ни словом, но это было, наверное, даже к лучшему, потому что он и без того чувствовал себя маньяком-извращенцем. Моральные терзания были настолько сильными, что Гарри даже не отважился поделиться горем с Уиллом, который и сам выглядел не особо бодрым - будто это и не он провёл каникулы дома в обществе любимой. Стоит отметить, и сама Мораг выглядела не лучше, так что оставалось только гадать, что такого приключилось в новом доме Грэйволфов на Пасху.       Впрочем, гадать особо было некогда, потому как экзамены СОВ., о которых столько говорили в течение года, придвинулись к пятикурсникам почти вплотную. Им теперь почти ничего не задавали на дом; все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться им на экзаменах. В атмосфере лихорадочной, сосредоточенной подготовки Гарри забыл почти обо всем на свете, кроме СОВ, хотя порой, особенно на уроках зельеварения, гадал, когда же наступит день отъезда Корнелии.       Для преподавателей это была пора почти такая же горячая, как и для студентов, ведь госпожа инспектриса, укрепившись на посту исполняющего обязанности директора, развернула такую бурную деятельность в плане бумагомарания, что даже привычные ко всему хогвартские профессоры дружно взвыли. Впрочем, как справедливо отметила профессор Нотт, написать характеристику на студента-выпускника было не таким уж великим делом. Сложнее было составить характеристику таким образом, чтобы подогнать её под непрогнозируемые результаты экзаменов, дабы позже у членов ВЭК не возникло вопросов об объективности постановки оценок в Хогвартсе.       Этим и объяснялся тот досадный факт, что Вайолет вынуждена была коротать утро субботы за собственным рабочим столом, вымарывая на листе пергамента те формулировки, которые казались ей несоответствующими ученическому облику младшего Монтегю.       - Открыто! - оповестила она на раздавшийся стук в дверь и, подняв голову, приветливо улыбнулась: - Северус! Проходите, не стойте в дверях.       Учтиво кивнув в ответ на приглашение, Снейп шагнул через порог и опустился в кресло справа от стола, стараясь не спускать глаз с устроившегося на коленях у хозяйки кота. Он сам искренне недоумевал, что Вайолет нашла в этом рыжем безобразии, но, кажется, она искренне полюбила животное, и питомец вполне отвечал ей взаимностью, таскаясь за профессором по замку как привязанный, воображая себя верным стражем и защитником. Вот и теперь, при виде неприятеля, он напряжённо прижал уши и протяжно зашипел, не сводя со Снейпа грозных жёлтых глаз.       - Это невежливо, Ши, - укорила Вайолет, впрочем, тут же почесав кота между ушами. - Хотите чаю, Северус? Я как раз заварила свежий.       - Не откажусь. Немного странное имя для питомца, - осторожно оценил он, пока она хлопотала с чайником и чашками, и Вайолет коротко усмехнулась, признавая его правоту:       - Да, Гарри тоже сказал, что это несколько высокопарно. К тому же, Ирусан был чёрным, а не рыжим, если я хорошо помню гэльский фольклор. Вы пришли поговорить о моём коте? - уточнила она без тени враждебности, и Снейп, принимая чашку с традиционной карамелью на краешке блюдца, откликнулся:       - Не совсем. Я вынужден просить Вас об одолжении, Вайолет, - признал он, чуть приметно споткнувшись на её имени.       Её брови удивлённо взлетели, но Вайолет всё же кивнула и, развернув кресло к нему лицом, села обратно, всем своим видом показывая, что готова слушать.       - Как Вам, наверняка, известно, вот-вот начинается Международная олимпиада по зельеварению, в связи с чем я вынужден буду ненадолго покинуть замок - дабы сопровождать мисс Блэк.       - Аврора рассказывала, в прошлом году девочка заняла первое место, - кивнула Вайолет, одними губами пробуя слишком горячий чай. - Вас можно поздравить, Северус. Найти такое дарование по вверенной дисциплине дорогого стоит.       Склонив голову в знак благодарности, он выждал паузу, но всё же продолжил:       - Поэтому я и хотел попросить Вас об услуге. В прошлом году мой факультет не требовал столь пристального внимания, но теперь, в свете открывшихся обстоятельств...       - Вы хотите, чтобы я замещала Вас на время отсутствия? - догадалась Вайолет, и тут же, не дав ему опомниться, прибавила: - Это из-за Драко, да?       Озвученная просьба её не удивила, но слегка озадачила. Тот же Гарри на время выздоровления Минервы с радостью взвалил на себя обязанности декана Гриффиндора, причём управлялся мастерски, в своё время набив руку на несговорчивых северянах. Но то, что Снейп обратился именно к ней, порядком сбивало с толку, поскольку сама Вайолет в себе управленческих качеств, необходимых для деканства, не чувствовала.       - Вы так уверены, что я справлюсь? - уточнила она, нежно огладив пальцами подёргивающиеся уши Ши, вспрыгнувшего ей на колени. - Всё-таки та же Кира стала бы куда лучшим деканом - она ведь не один год возглавляла факультет в Дурмстранге.       Задумчиво пожевав и без того не радовавшие полнотой губы, Снейп всё же сдался и без обиняков признал:       - Я не вполне уверен, что профессору Островской можно доверить такое дело. К тому же, редкий вечер она проводит в замке, а некоторые из моих студентов, как Вы сами заметили, требуют круглосуточного контроля и не терпят постоянных отлучек.       Вайолет, медленно кивая, обежала глазами каменные стены; на несколько мгновений её рассеянный взгляд задержался на зеркале, но в конце концов она вновь взглянула на Снейпа и решилась:       - Хорошо. Думаю, для начала нужно обсудить всё с госпожой Амбридж, но на моё согласие можете рассчитывать.       - Благодарю Вас.       Забросив в рот карамель, Вайолет безжалостно её разгрызла, так что Снейп украдкой передёрнулся от раздавшегося хруста и едва не пропустил новый вопрос:       - Как идут дела с продажей мозговых стимуляторов? Каждый год ведь одно и то же...       Глумливо усмехнувшись, он откинулся на спинку кресла и сообщил:       - Вчера поймал Кармайкла с шестого курса при попытке продажи эликсира Баруффио. И всего-то двенадцать галлеонов за пинту!       - А на самом деле? - уточнила она, сверкнув глазами и уже предвкушая фантастический подлог.       Отпив чаю, Снейп слегка сконфузился, но всё же оповестил:       - Разведённый драконий навоз.       Фыркнув так, что брызги чая едва не полетели во все стороны, Вайолет расхохоталась и повернулась на стук в приоткрытую дверь кабинета, всё ещё не в силах согнать с губ улыбку.       Замерший в дверях Теодор, хоть и был заметно удивлён собравшейся в кабинете компанией и общим радостным настроем, всё же взял себя в руки и учтиво поздоровался:       - Профессор Нотт, декан Снейп... Простите, я не хотел помешать, - начал он было, но Вайолет в ответ лишь взмахнула рукой:       - Что ты, Тео! Проходи, ты ничуть не помешаешь. Северус, Вас ведь не смутит присутствие моего внука?       Смерив взглядом студента, Снейп с видимым сожалением отставил чайную чашку и поднялся на ноги.       - Собственно, я сказал уже всё, что хотел. Теперь осталось договориться с Амбридж, и проблему можно считать решённой. Благодарю Вас за чай и беседу, Вайолет.       - Всегда пожалуйста, - откликнулась она и, едва его шаги стихли в классе, сосредоточила всё своё внимание на Тео. - Ты в порядке? Присядь, у тебя нездоровый вид.       Послушно опустившись в кресло, где до этого сидел Снейп, Теодор сцепил пальцы на собственном колене и, казалось, погрузился в тягостные раздумья. Вайолет его не торопила, чувствуя, что изнутри мальчика распирает какая-то невысказанная обида, но никак не могла понять, в чём причина, прислушиваясь к ударам сердца, которое теперь гулко колотилось где-то в горле.       - Знаешь, - произнесла она, когда молчание затянулось дольше всех мыслимых пределов, - какова бы ни была цель твоего визита, я тебе рада. Обидно, что мы так мало знаем друг о друге, ты не считаешь?       Её ласковый голос будто разжал у него внутри взведённую пружину, и Тео, вцепившись побелевшими пальцами в собственные брюки, выдохнул:       - Бэби Ви сказала, ты приходила в Рейвенлейк?       - Да. У тебя замечательная сестрёнка, Тео, - признала она, глядя на него спокойно и немного грустно, но говорить дальше не пожелала, рассудив, что мальчику ни к чему погружаться в семейные дрязги, тем более что их с братом отношения оказались слишком запутанными даже для неё самой. Где уж разобраться подростку...       Но Теодор, вдруг подняв голову, посмотрел на неё почти строго, и после короткой заминки твёрдо объявил:       - Он был несправедлив к тебе. Я... В общем, ты этого не заслужила.       Он мог даже не уточнять, о ком идёт речь - Вайолет и без того его прекрасно поняла. Чего она понять не могла, так это того, как этот мальчик, не знающий жизни, вдруг оказался мудрее убелённых сединами предков. И хоть её собственные волосы по-прежнему весело золотились на солнце, иногда она чувствовала себя даже старше Лиама. На целую жизнь старше.       - Какой у тебя первый экзамен? - спросила она, при помощи палочки доливая воды в чайник, и Тео, свободнее расположившись в кресле, с кривой усмешкой откликнулся:       - Заклинания. Думаю, я вполне могу рассчитывать на "превосходно".       - Хм... Амбициозно, мистер Нотт, - с коротким смешком оценила Вайолет и на вытянутой руке протянула ему десертную вазу, полную конфет в ярких фантиках. - Хочешь?       Изогнув брови, Теодор насмешливо уточнил:       - Кто пьёт чай с карамелью?       - Я. - Она беспечно пожала плечами, так что свободно распущенные пряди весело подпрыгнули. - Так как, соблазнишься?       - Вы толкаете меня на неверный и тернистый путь вольнодумства, профессор, - откликнулся он с невозможным пафосом, но всё же двумя пальцами подцепил из вазы конфету в зелёном фантике и на мгновение сжал в кулаке.       Следует отметить, что далеко не все студенты в преддверии близящихся экзаменов были также спокойны, как Теодор. Некоторые пятикурсники стали вести себя откровенно странно. И если Гермиона просто замкнулась в себе, преимущественно сидя в гостиной в обнимку с учебниками и не реагируя на внешние раздражители кроме зова зачарованного зеркала, то у Эрни МакМиллана появилась дурная привычка расспрашивать всех подряд о том, как они готовятся к экзаменам.       - Сколько часов в день у тебя уходит на подготовку? - с маниакальным блеском в глазах спросил он у Гарри, когда они вместе шли на травологию.       - Не знаю, - сказал он. - По-разному бывает.       - Больше восьми или меньше?       - Меньше, наверно, - ответил Гарри, оглянувшись на шедшего сбоку Уилла, но тот лишь украдкой подкрутил пальцем у виска и махнул рукой.       - У меня восемь, - выпятив грудь, заявил Эрни. - А то и все девять. Я ещё по часу до завтрака каждый день выкраиваю. Восемь - это у меня средняя цифра. В удачный выходной могу и до десяти дотянуть. В понедельник у меня получилось девять с половиной. Во вторник не так хорошо - всего семь с четвертью. Зато в среду...       Гарри был очень благодарен профессору Стебль за то, что в этот момент она пригласила их в оранжерею и Эрни пришлось замолчать.       - Если у МакМиллана так крыша едет перед СОВ, страшно представить, что с ним будет накануне ЖАБА, - оценила Мораг, когда Гарри рассказал о состоявшемся диалоге вечером в гостиной. - Передай мне песок, будь добр.       Переставив корзинку так, чтобы ей было проще дотянуться, Гарри обоими локтями оперся о столешницу и окинул гостиную рассеянным взглядом. Тут и там его однокурсники и семикурсники, разбившись на группки или поодиночке, старательно зубрили, и общее напряжённое безмолвие прерывалось лишь редкими вспышками тренируемых заклинаний. На этом фоне подготовки к военным действиям сидевшая на диване Корнелия казалась почти крамольно расслабленной; взобравшись с ногами на пухлое сидение, она читала книгу с абстрактно изображённой на обложке яркой бабочкой - явно не учебного содержания. Впрочем, эмоции на её лице сменялись слишком уж часто для лёгкого чтения и, понаблюдав за ней немного, Гарри увидел, как она пробормотала:       - О, Мерлин всемогущий... - и опустила книгу на колени, заложив палец между страницами.       - Всё в порядке?       Подняв голову на голос, Корнелия смерила его настороженным взглядом, так что Гарри тут же устыдился собственного порыва и прикусил язык. До сих пор он старался не оставаться с ней наедине и вообще не заговаривать без крайней необходимости, и пока что получалось. На занятиях Гарри по-прежнему сидел с Малфоем или один, в то время как компанию Корнелии неизменно составлял Эйдан, и это было, наверное, к лучшему, ведь он искренне не хотел пугать её ещё сильнее.       Опустив напряжённо взведённые плечи, она всё же ответила, постучав пальцем по обложке книги:       - Такая гадкая новелла... Оторваться не могу.       - Я уж думал, это очередной учебник, - хмыкнул он, радуясь, что в присутствии друзей можно без опаски завести разговор.       - Мне это ни к чему, - откликнулась она и спокойно сообщила: - Всё равно я буду сдавать экзамены, когда вернусь с Олимпиады, так что у меня сессия сдвигается на пару недель. Позавчера пришло разрешение из ВЭК.       Гарри рассеянно кивнул, стараясь не таращиться так явно на её голые колени. Мысленно он вновь и вновь возвращался к тому, что произошло дома у Блэков - вернее, к тому, что могло произойти, если бы он не сбежал с позором. Почему она не оттолкнула его? Неужели хотела, чтобы он поцеловал её? Или не только поцеловал?       Почувствовав, как кровь приливает совсем не к голове, он с усилием потёр лоб и вновь склонился над сочинением Артура по трансфигурации.       - Рэд, взгляни, тут всё правильно? - окликнул он и через стол передал Джареду пергамент. - Что-то в толк не возьму, где ошибка.       Джаред, не глядя, протянул руку - сам он в этот момент дописывал очередную статью, причём на листы, судя по всему, были наложены чары для отвода глаз, потому что Гарри, сколько ни заглядывал, не смог разобрать ни слова из того, что было начертано на пергаменте. Впрочем, задать уточняющий вопрос другу он не успел, потому что в этот самый момент проём открылся, и в гостиную вошли Симус и Сьюзен. Корнелия, поверх романа взглянув на друга, тихо охнула - выглядел Финниган так, будто только что выбрался из немалой передряги.       - Что произошло?       - Чего-чего! - огрызнулся Симус, всплеснув руками, и Гарри разглядел, что костяшки у него сбиты в кровь. - Невилл на меня с кулаками бросился!       Если и до этого в гостиной было тихо, то теперь молчание установилось и вовсе гробовое. Вскочив с дивана, Корнелия тут же бросилась в спальню за аптечкой, а Уилл, подведя друга к дивану, чуть не силком усадил его на освободившееся место и придушенным шёпотом спросил:       - Что на этот раз, Мерлин раздери?       Зыркнув на подозрительно притихших гриффиндорцев, Симус неимоверным усилием понизил голос и сообщил:       - Мы со Сьюз пошли в... ту комнату, - прибавил он, со значением расширив глаза, и поморщился. - Думали раскопать что-нибудь интересное да и просто вдвоём побыть... Только свернули за угол - а тут Невилл. Нас увидел, весь затрясся и вдруг как кинется!       Он взмахнул рукой и тут же зашипел, с усилием растирая плечо.       - Не трогай, - ласково укорила Сьюзен и, приподнявшись на цыпочки, заглянула парню за спину и досадливо цокнула языком. - Ещё и рубашку порвал.       - Мерлин с ней, с рубашкой, - отмахнулся Гарри. - Что Невилл там делал?       - А я знаю? - парировал Симус. - Я вообще не понял, откуда он появился. Там ведь такие лабиринты - не то что человеку заблудиться, целую деревню потерять можно!       Наконец вернулась Корнелия с аккуратной шкатулкой, в которой ровными рядками стояли разномастные флакончики и баночки. Выбрав пару, она смочила комок ваты чем-то остро пахнущим и розоватым, но тут же запнулась и наконец протянула тампон Сьюзен:       - Давай лучше ты. Мне как-то не с руки.       Благодарно кивнув, Сьюзен склонилась над Симусом и вздохнула. Выглядело всё не очень хорошо - правый глаз у него налился кровью, по нижнему веку расплывалась крупная багровая ссадина.       - Видимо, ты его сильно разозлил, - признала Мораг, а Уилл, почёсывая подбородок, задумчиво протянул:       - Тогда, в январе... Трелони ведь слышала мужской голос.       - Или мальчишеский? - уточнил Джаред, который в кризисной ситуации соображал быстрее многих. - Возможно...       - Я же видел его на Карте, - вспомнил Гарри, по одному оглядывая друзей. - Когда Драко отдал мне её. Я видел Невилла на восьмом этаже!       Скрестив руки на груди, Мораг несколько секунд в задумчивости покусывала губы, а после огласила неутешительный вердикт:       - Надо идти туда. Уилл, нужно узнать, что происходит, - настояла она, когда Грэйволф открыл рот, чтобы возразить. - Если уж Невилл охраняет что-то как цепной пёс, я бы предпочла знать, что именно он скрывает в этой комнате.       - Ладно, - кивнул он, понимая, что спорить бесполезно. - Мы с парнями пойдём, а вы...       - Я тоже пойду! - быстро возразила Корнелия, и Гермиона, приобняв её за плечи, тихо вздохнула:       - Вместе пойдём. Семь палочек всё-таки лучше, чем одна.       - Восемь, - гордо исправила Сьюзен, доставая собственное оружие из-за пазухи, но тут Симус поднялся на ноги, даже не покачнувшись.       - Ты никуда не пойдёшь, Сьюз, - раздельно повторил он, на что она, уперев руки в бока, задиристо уточнила:       - И кто меня остановит - ты? Чёрта с два, Симус Финниган! Если ты недостаточно доверяешь мне, чтобы взять с собой, то нам вообще больше не о чем разговаривать. Так что выбирай сам, только быстро - у меня не так много времени, видишь ли!       Медленно выдохнув, Симус поднял на друзей страдальческие глаза, и Уилл наконец разрешил:       - Пусть идёт. Всё равно ведь не сможешь держать язык за зубами.       В этом была определённая доля правды, но всё же Симус сделал очень оскорблённое лицо и первым выбрался из гостиной через портретный проём. Оставшиеся в гостиной студенты напряжённо смотрели им вслед, но никому и в голову не пришло окликнуть друзей или попытаться остановить, и Уилл в глубине души был этому крайне рад. Поведение Невилла в последнее время явно переходило границы дозволенного, то есть того, что предусматривалось термином "добрососедство". И если до сих пор Уилл терпел, стиснув зубы, то теперь его желание смотреть на происходящее сквозь пальцы стремительно таяло. Ему пришла в голову мысль о том, что Невилл может быть до сих пор на месте стычки, но это было, наверное, даже к лучшему - быть может, им удастся поговорить... Правда, со вздохом подумал Уилл, для этого Лонгботтома скорее всего придётся связать.       Впрочем, его сомнения развеял Гарри, на ходу приглядывавшийся к Карте Мародёров.       - Невилл сейчас в кабинете Дамблдора, - сообщил он, когда друзья остановились у гобелена с танцующими троллями. - Кой чёрт ему там понадобился?       Вопрос был задан не просто так, и ребята об этом знали. После спешного отъезда Дамблдора каменная горгулья отказалась открыть ход инспектрисе, временно исполняющей обязанности главы школы, причём сдвинуть строптивую статую с места не смогли даже заклинаниями. Так что пришлось Амбридж куковать в своём старом кабинете, а комнаты Дамблдора так и остались запечатанными под охраной каменного стража. Очевидно, Невилл всё же знал, как попасть внутрь, вот только от этого знания не становилось понятнее, что именно он там делал.       - Пусть так, - подытожил Джаред, доставая палочку. - Значит, никто не помешает нам осмотреться как следует.       Войдя в комнату, служившую тайным убежищем и по совместительству хламовником для поколений и поколений хогвартских студентов, Уилл ощутил, как его энтузиазм и желание докопаться до истины понемногу стихает. Пространство, заваленное разномастной утварью, было поистине циклопическим, так что на то, чтобы найти тот или иной предмет, могли потребоваться годы, а то и десятилетия. Поэтому он даже не удивился, когда Гарри негромко предложил:       - Надо разделиться. Так у нас с большей вероятностью получится... хоть что-то, - прибавил он с заминкой и сжал рукоять палочки в кулаке.       Точнее и не скажешь, ведь по сути они искали то, не знаю что, так что Уилл на всякий случай обернулся и бросил Мораг:       - Не отходи от меня.       Хоть и нахмурилась от такого проявления чрезмерной опеки, она всё же кивнула и сделала несколько шагов вперёд, снизу вверх разглядывая залежи вещей, на горизонте сливавшихся в зловещие скалистые силуэты. С ней творилось что-то странное. С того самого момента, как они переступили порог этой непостижимой комнаты, Мораг ощущала странную дрожь, становившуюся тем сильнее, чем дольше она приглядывалась к пыльным бастионам, но теперь, когда друзья разошлись в разные стороны, изредка перекликаясь с расстояния в несколько ярдов, она не могла отделаться от ощущения, будто за ней кто-то наблюдает. Во взгляде, мягко ложившемся ей на спину точно между лопаток, не было осуждения или злобы - скорее уж любопытство и радость от долгожданного визита. Меряя шагами узкие проходы между горами мусора, Мораг была почти уверена, что в своё время назначила в этом странном месте встречу дорогому ей человеку, но в суматохе дней напрочь позабыла об этом.       Счастье моё...       Она вздрогнула, порывисто оборачиваясь. Голос ей не почудился, она была точно уверена, но вокруг не было ни души - ребята разошлись слишком далеко, так что теперь даже не было слышно эха их шагов.       - Корни?       Окликнув сестру, Мораг сразу же поняла, что шёпот принадлежал не ей. Пройдя ещё пару шагов вперёд, она выглянула из-за угла, образованного в прах рассыпающимся сервантом, и тихо пискнула, налетев на Уилла.       - Я же предупреждал - будь рядом... - начал он, но осёкся, глядя куда-то Мораг за спину. - Что это?       Обернувшись, она сразу поняла, почему у него такое потерянное лицо. Потому что предмет, открывшийся их взглядам, явно не был из разряда того, что можно найти в куче позабытого скарба.       На высоте трёх-четырёх футов от пола плавно парила в воздухе широкая каменная чаша, по краю опоясанная рунными письменами. Она была полна до краёв, и теперь её содержимое мягко серебрилось, бросая лучистые отблески на окружающие предметы и лица ребят.       - Эй! - позвал Уилл, не сводя глаз с чаши. - Мы, кажется, что-то нашли!       Торопливые шаги раздались, кажется, со всех сторон разом, и друзья столпились у чаши, рассматривая её с интересом и долей недоумения.       - Это Омут памяти, - объяснила Корнелия, отведя волосы с лица. - У нас дома тоже есть такой - помнишь, Мораг, папа рассказывал? В нём хранят воспоминания.       Мораг рассеянно кивнула, не сводя глаз с мягко колеблющейся массы. До сих пор она представляла себе воспоминания как серебряные нити, но здесь они скорее походили на воду, только гуще и цветом как шерсть единорога. Внизу, на самом дне сосуда, нежно зыбились картинки, и она потянулась к ним, пытаясь рассмотреть поближе, так что Уилл едва успел удержать её за плечи.       - Не думаю, что это хорошая идея, котёнок, - заявил он тоном, не предполагающим возражений, но Мораг коротко качнула головой:       - Я хочу знать, что там. Уилл, мне очень нужно.       Некоторое время он напряжённо всматривался в её лицо и, очевидно, увидел что-то такое, что в конце концов заставило его обречённо кивнуть. Джаред подошёл ближе и, опустив руку Мораг на плечо, спокойно заверил:       - Сейчас посмотрим. Кто-то должен остаться на страже...       - Я останусь, - сказал Симус и осторожно тронул заживающий синяк на скуле. - Если что - свистну. А ты посмотри, - кивнул он Сьюзен, заметив, что она голодными глазами смотрит на Омут. - Потом расскажешь?       - Конечно, - пообещала она и, потянувшись, ласково поцеловала его в участок здоровой кожи на левой щеке.       Хоть и побурел как отварной лобстер, Финниган приосанился и крепче сжал палочку, предоставляя друзьям возможность расположиться вкруг около Омута. Склонившись над зыблющимся серебристым содержимым каменной чаши, почти коснувшись лицом его поверхности, Гермиона тихо окликнула:       - Как думаете, что там?       - Не узнаем, если не посмотрим, - решительно откликнулась Мораг и, задержав дыхание, первой провалилась в пустую темноту.       Ощущение падения не продлилось долго и, моргнув, она обнаружила, что стоит посреди какой-то тесной комнаты - должно быть, гостиной. Здесь теснились застеклённые, наполненные лаковыми шкатулками шкафчики, большие шкафы были забиты книгами с тиснёнными золотом переплетами, полки уставлены земными и небесными глобусами, повсюду стояли бронзовые кадки с цветущими растениями - одним словом, окружающее пространство походило на помесь лавки магических древностей с оранжереей.       Прямо перед друзьями на низкой софе сидела необъятных габаритов старуха в замысловатом рыжем парике и поблёскивающем розовом одеянии, которое придавало ей сходство с подтаявшим тортом-мороженым. Старуха разглядывала себя в маленьком, усыпанном самоцветами зеркальце, нанося большой пуховкой румяна на свои и без того уже свекольно-алые щёки, а крошечная дряхлая домовушка тем временем зашнуровывала на её мясистых ногах тесноватые атласные домашние туфли.       - Поторопись, Похлеба! - повелительно прикрикнула хозяйка. - Этот юноша сказал, что придёт в четыре, осталось всего несколько минут, а он никогда ещё не опаздывал!       Похлеба распрямилась, старуха отложила пуховку.       - Как я выгляжу? - поинтересовалась она, поворачивая голову так и этак, чтобы под разными углами полюбоваться своим отражением в зеркале.       - Омерзительно, - в один голос прошептали Гарри и Уилл, так что Корнелия громко цокнула языком.       - Прелестно, мадам! - пропищала Похлеба.       Где-то за границей воспоминания звякнул дверной звонок, эльф и хозяйка дружно подпрыгнули.       - Скорее, скорее, Похлеба, это он! - взволнованно вскричала старуха.       Служанка суетливо засеменила из гостиной, загромождённой до того, что трудно было понять, как можно пройти по ней, не налетев по крайней мере на дюжину предметов. Через пару минут эльфийка возвратилась. За ней следовал молодой человек, увидев которого, Уилл побледнел так, что Гарри поспешно впился пальцами ему в плечо, опасаясь, как бы друг не упал. И хотя вместо мантии на нём был простой чёрный костюм, а волосы вились чуть длиннее, чем он носил в школе, узнать визитёра было проще простого.       Пройдя через битком набитую гостиную с лёгкостью, говорившей о том, что он не раз бывал здесь и прежде, Том Реддл склонился над пухлой ладошкой старухи, коснувшись её губами.       - Я принес Вам цветы, мисс Смит, - тихо сказал он, извлекая невесть откуда букет крупных розовых роз.       - Гадкий мальчик, к чему это! - визгливо воскликнула престарелая мисс Смит, хотя на ближайшем к ней столике уже томилась в ожидании пустая ваза. - Балуете Вы старуху, Том... Садитесь, садитесь... Но где же Похлеба? Ага...       В гостиную торопливо вернулась эльфийка, таща поднос с маленькими пирожными, который опустила близ локтя своей хозяйки.       - Угощайтесь, Том, - сказала та. - Я знаю, что Вам нравятся мои пирожные. Ну, как Вы? Побледнели... Вас в этом магазине заставляют слишком много работать, я это сто раз говорила...       Том кротко усмехнулся, мисс Смит ответила ему жеманной улыбкой.       - Итак, под каким же предлогом Вы навестили меня сегодня? - хлопая ресницами, осведомилась она.       - Мистер Бэрк хотел бы сделать Вам выгодное предложение касательно доспехов гоблинской работы, - ответил Реддл. - Он полагает, что пятьсот галлеонов будут более чем справедливой...       - Нет-нет, не так быстро! Иначе я подумаю, что Вы приходите сюда только ради моих безделушек! - надула губки мисс Смит, и лицо Сьюзен скривилось так, будто она боролась с дурнотой.       - Мне приказывают являться сюда ради них, - вкрадчиво произнёс Том. - Я всего лишь бедный служащий, мадам, и вынужден делать то, что мне велят.       - А он хорош, - оценил Джаред, глядя на Реддла со смесью недоумения и восхищения, и Сьюзен быстро спросила:       - Да, но кто это, Мерлин его раздери?       - Это Волдеморт, Сьюз, - ответил ей Уилл, не сводя с юноши глаз. - Правда, тогда его звали ещё Том Реддл.       У Сьюзен было такое лицо, будто говорить она разучилась раз и навсегда. А между тем мисс Смит, капризно взмахнув ладошкой, оповестила:       - Ах-ах, мистер Бэрк - подумаешь! Я могу показать Вам такое, чего мистер Бэрк и не видел ни разу! Вы умеете хранить тайны, Том?.. Пообещайте не говорить мистеру Бэрку о том, что у меня есть. Он мне покоя не даст, если узнает, что я показала Вам эти вещицы, а я их не продам ни мистеру Бэрку, никому другому! Но Вы, Том, Вы способны увидеть в этих вещах их историю, а не одни галлеоны, которые за них можно выручить...       - Я буду рад увидеть всё, что пожелает показать мне мисс Хэпзиба, - негромко сказал Реддл, и Смит хихикнула, точно девица.       - Сейчас велю Похлебе принести их сюда... Похлеба, где ты? Я хочу показать мистеру Реддлу изысканнейшее из наших сокровищ... Впрочем, нет, принеси, раз уж идешь туда, оба...       Эльфийка мигом притащила откуда-то из дальнего угла две кожаные шкатулки.       - Вот, - радостно объявила Хэпзиба, принимая подношение. Она положила их себе на колени и приготовилась открыть верхнюю. - Думаю, Вам это понравится, Том... О, если бы мои родные узнали, что я показываю их Вам! Все они только об одном и мечтают - как бы их присвоить поскорее!       Хэпзиба подняла крышку шкатулки, и ребята торопливо подались вперёд, пытаясь разглядеть, что хранится внутри.       - О... Мерлин... всемогущий... - пробормотала Сьюзен, прижав ладони к щекам.       Ничего не понимая, Уилл вновь взглянул на маленькую золотую чашу с двумя ручками тонкой работы.       - Вот интересно, знаете ли Вы, что это такое, Том? Возьмите её, рассмотрите получше! - томно прошептала Хэпзиба.       Волдеморт протянул руку, взялся длинными пальцами за одну из ручек и извлёк чашу из шёлкового гнездышка. Жадное выражение, застывшее на его красивом лице, странно отражалось на физиономии Хэпзибы, даром что её крохотные глазки смотрели не на чашу, а лишь на красавца-гостя.       - Барсук, - пробормотал он, вглядываясь в гравировку на чаше. - Так она принадлежала...       - Пенелопе Пуффендуй, как Вам, умный Вы мальчик, очень хорошо известно! - Смит, громко скрипнув корсетом, наклонилась и игриво ущипнула гостя за впалую щёку. - Я не говорила Вам, что мы с ней состоим в дальнем родстве? Эта вещица передаётся в нашей семье из рук в руки уже многие годы. Красивая, правда? Считается, что в ней сокрыты самые разные силы, впрочем, досконально я это не проверяла, я просто храню её у себя, в тишине и покое...       Она вытянула чашу из длинных пальцев Реддла и аккуратно уложила обратно в шкатулку.       - Ну так, - радостно вымолвила она, - где Похлеба? А, ты здесь! Возьми это.       Служанка покорно приняла шкатулку с чашей, а старуха занялась другой шкатулкой, более плоской, оставшейся лежать у неё на коленях.       - Думаю, эта вещица понравится вам даже больше, Том, - прошептала она, оглаживая футляр дряблыми пальцами. - Наклонитесь немного, чтобы получше её рассмотреть... Разумеется, Бэрк знает, что она у меня, я её у него же и купила, и, смею сказать, он был бы рад снова заполучить эту вещь, когда меня не станет...       Она сдвинула изящную филигранную защёлку, откинула крышку шкатулки. Внутри на малиновом бархате покоился тяжёлый золотой медальон, и Уилл сразу же понял, что ему прекрасно знакома эта вещица. Обернувшись, он увидел, как Мораг прижала ладонь к груди, сквозь ткань рубашки стискивая обжигавший кожу медальон.       - Знак Слизерина...       Волдеморт взял медальон и поднял его к свету, вглядываясь в переливы на богато изукрашенном, змеистом «S».       - Правильно! - воскликнула Хэпзиба. Вид Реддла, зачарованно вглядывавшегося в медальон, доставлял ей, похоже, немалое наслаждение. - Я отдала бы за него руку или ногу, но не упустила бы, о нет, такое сокровище просто обязано находиться в моей коллекции. Бэрк, насколько я знаю, купил этот медальон у какой-то нищенки, укравшей его неведомо где, но понятия не имевшей о его подлинной ценности... Бэрк наверняка заплатил ей гроши, а вещица попала ко мне... Красивая, правда? И опять-таки, какими только волшебными свойствами она ни обладает, а я просто храню её в тишине и покое, вот и всё...       Она протянула руку к медальону. На миг Уиллу показалось, что Волдеморт не захочет отдать украшение, однако тот позволил цепочке выскользнуть из пальцев, и медальон вернулся на своё малиновое бархатное ложе.       - Ну что же, Том, дорогой, надеюсь, Вам эти безделицы пришлись по вкусу! - Мисс Смит взглянула гостю в лицо, и Уилл впервые увидел, как стремительно выцветает её глуповатая улыбка. - Вы хорошо себя чувствуете, дорогой?       - О да, - тихо ответил тот. - Да, я чувствую себя превосходно...       Его лицо подёрнулось рябью, и постепенно вся гостиная растаяла в белёсом тумане, наполненном неясными звуками.       - Что происходит?       - Всё в порядке, - поспешила успокоить Мораг. - Просто воспоминание меняется.       Обхватив собственные плечи руками, она сделала несколько шагов вперёд сквозь зыбкое марево, понемногу приобретающее всё более и более чёткие очертания. Прямо перед ней из небытия возникла стойка с крохотными колбами. В данный момент они были пусты, но Мораг была уверена, что из этой самой подставки она вытащила флакон с Веритасерумом, который потом споила Диане Норрингтон.       - Сэр, а правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку?       Заранее зная, кого увидит, Мораг обернулась.       Профессор Слизнорт, куда более молодой, чем в годы их обучения в Хогвартсе, восседал в уютном вольтеровской кресле, почти утопая в мягкой обивке. Вокруг него тесным кружком устроились несколько мальчиков и единственная девочка, при взгляде на которую Мораг нахмурилась, понемногу узнавая и точёный профиль, и даже лёгкую смуглость кожи, столь нетипичную для представителей её фамилии. Девочка - хотя вернее было назвать её девушкой - внимательно смотрела на задавшего вопрос юношу, в котором не было ничего примечательного кроме значка старосты Слизерина на отвороте пиджака. Впрочем, присмотревшись, Мораг не могла не признать, что он уже в школьные годы был красивее остальных мальчиков да и вид имел более расслабленный, почти хозяйский. Кто бы мог подумать, что полукровка будет чувствовать себя как дома в змеином гнезде...       - Том… Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать Вам, - ответил Слизнорт, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем - до сих пор он был занят тем, что неторопливо поглощал засахаренные ананасы. Впрочем, впечатление, оставленное этим выговором, было отчасти подпорчено тем, что профессор тут же игриво подмигнул. – Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда Вы черпаете Ваши сведения, юноша. Вам известно больше, чем половине преподавателей.       Том холодно улыбнулся, остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищенные взгляды, но Мораг даже не обернулась. Оглядевшись, она только что поняла, что в комнате помимо компании слизеринцев присутствует и один представитель враждебного факультета: склонив голову совсем низко над столом, мальчик с красно-золотым галстуком на шее что-то быстро царапал на листе пергамент, изредка поглядывая на Реддла и его прихвостней сквозь упавшие на лоб волосы. Несколько невыносимо долгих мгновений Мораг не могла понять, откуда ей знакомы эта чуть надменная, но вместе с тем лёгкая манера поворота головы и жест, которым мальчик отбрасывал волосы со лба, но тут она взглянула на стоявшего с ней бок о бок Уилла - и всё сразу же встало на свои места.       - Если ты думаешь, что это смешно, Грэйволф, - отчеканила девушка в ответ на презрительный смешок, сорвавшийся с губ гриффиндорца, - боюсь, я сильно тебя разочарую. Хотя, конечно, твой юмор весьма специфичен – если судить по тем шуточкам, которые вы проворачиваете вместе с Поттером.       Дёрнувшись при прозвучавшей собственной фамилии, Гарри присмотрелся к лицу девушки внимательнее, щуря от напряжения глаза, и наконец протянул:       - Погоди-ка... Это ведь...       - Я и не ожидал, что ты поймёшь, Дорея, - откликнулся Гарри Грэйволф, вновь опуская глаза на пергамент.       - Берегитесь, Гарри! – в шутку предостерёг Слизнорт, всплеснув пухлыми ладонями. – Юная Дорея виртуозно владеет проклятием призраков – надеюсь, несчастный Монтегю скоро придёт в себя. Что до вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего Вам знать не положено, Том, равно как и до осмотрительной лести, с коей Вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит... Кстати, спасибо за ананасы, Вы совершенно правы, это мое любимое лакомство. С уверенностью предрекаю Вам, что лет через двадцать Вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.       Том лишь вновь улыбнулся, остальные мальчики загоготали, держась за бока.       - Не думаю, что политика – моё предназначение, сэр, - сказал он, когда смех немного утих. – Прежде всего, моё происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.       - Это было бы интересно, - произнесла Дорея, сложив ладони на коленях и слегка подавшись вперёд. – Том Марволо Реддл – первый маглорождённый министр магии.       И тут произошло нечто странное - всю комнату вдруг заволокло плотным белым туманом, в котором не было видно ничего, кроме подрагивающих и колеблющихся фигур стоявших бок о бок друзей, а затем в тумане грянул неестественно громкий голос Слизнорта:       -...и пойдете по дурной дорожке, юноша, попомните мои слова!..       Туман развеялся так же внезапно, как появился, при этом никто о нём ни словом не обмолвился, как будто ничего необычного и не случилось.       Без каких-либо опознавательных сигналов и упреждающего стука дверь в кабинет распахнулась, пропуская двух мальчишек в форменных мантиях Гриффиндора.       - Профессор! – требовательно воскликнул один из них, поправив сползавшие по костистой переносице очки. – Вы до каких же пор собираетесь терзать нашего собрата по разуму?       - Уже одиннадцать! – с открытой улыбкой прибавил второй парень и подмигнул Гарри Грэйволфу, в то время как его младший тёзка, вцепившись Корнелии в запястье, придушённым шёпотом радостно воскликнул:       - Это мой дедушка!..       Маленькие золотые часы, стоявшие на письменном столе Слизнорта, отзвенели одиннадцать.       - Батюшки мои, неужто так поздно? – удивился профессор. – Благодарю вас, МакГонагалл, Поттер… Вам лучше идти, юноши, а то наживете неприятности. Мисс Блэк, рассчитываю на Ваше присутствие на праздновании моего дня рождения. Лестрейндж, я желаю получить от Вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется оставить Вас после уроков. То же относится и к Вам, Эйвери.       Студенты по одному и парами покинули комнату, но воспоминание и не думало обрываться. Слизнорт выбрался из кресла и перенёс пустой винный бокал на письменный стол, не замечая, что Том Реддл так и остался стоять посреди кабинета за его спиной.       - Живее, Том, - поторопил он, обернувшись. – Вы же не хотите, чтобы Вас в неположенное время застали вне спальни, Вы всё-таки староста…       Реддл помедлил, будто не решаясь заговорить, но всё же справился с собой и мягким, вкрадчивым тоном произнёс:       - Сэр, я хотел спросить Вас кое о чём.       - Так спрашивайте, мой мальчик, - подбодрил профессор, вновь усаживаясь в кресло и вытягивая ноги, - спрашивайте...       Заняв прежнее место напротив учителя, Реддл вновь помолчал, скользя рассеянными пальцами по швам кресельной обивки, и наконец произнёс:       - Я хотел бы знать, что Вам известно о… о крестражах?       И снова произошло то же самое: комнату наполнил густой туман, в котором не осталось ничего, кроме надсадного вопля Слизнорта:       - Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, Вам не сказал бы! А теперь немедленно убирайтесь отсюда и постарайтесь, чтобы я от Вас ничего о них больше не слышал!       - Ну, хватит на сегодня, - решительно объявил Джаред, лицо которого давно уже стало серым под цвет пиджака. - Пора наверх.       Секунду спустя ступни Уилла ударились об пол - он снова стоял на каменных плитах перед Омутом.       - Ерунда какая-то... - пробормотала Сьюзен, оглядывая подозрительно притихших гриффиндорцев. - Выходит, этот парень потом стал Тем-Кого-Нельзя-Называть?       - Да, - скупо подтвердил Уилл, глядя под ноги и отчаянно пытаясь свести концы с концами в том, что увидел.       - А то, о чём он спрашивал Слизнорта? Эти... крестражи, да? - задала она очередной вопрос, и ей ответил Джаред:       - Это такой предмет, в котором можно сохранить часть души, если тело погибнет. И это не та магия, которой учат в Хогвартсе.       - Но зачем Невиллу это всё? - недоумевала Гермиона, напряжённо хмурясь. - Он ведь не может собирать воспоминания о Волдеморте просто так, без всякой цели?       - Думаю, у него есть цель, Гермиона, - откликнулся Уилл, медленно потирая лоб.       У него в голове не укладывалось, но, похоже, Невилл благодаря Омуту шаг за шагом подбирался к той самой истине, которую после смерти Анны открыл ему самому отец. Мог ли Невилл додуматься до этого самостоятельно и собственными руками собрать все воспоминания? Уилл в это не верил, на уровне инстинктов предчувствуя, что за всем стоит Дамблдор. Пусть директора уже не было в школе, ничто не мешало ему действовать издалека... Но так ли далеко он был от Хогвартса? Положа руку на сердце, Уилл не знал этого и знать не хотел, лихорадочно размышляя о том, чем может обернуться для него такая игра народного героя и его шизанутого покровителя. Кто знает, что ещё они могли накопать, действуя в четыре руки? Быть может, рано или поздно они догадаются, что крестражей на самом деле больше, чем планировал Волдеморт... И ведь ничто не помешает им обоим использовать имеющуюся в наличии информацию, чтобы шантажировать его, пытаясь склонить на свою сторону. Или через него же воздействовать на профессора. Или на Адаре? На кого ещё, если все они повязаны узами не кровного родства, но куда более крепкими?       Когда он поднял голову, решение уже пришло ему на ум, такое простое, что сердце от облегчения забилось вдвое быстрее. Пусть это была не его игра, но ничто не помешает ему выступать на собственных условиях, то есть честно от первого до последнего слова.       - Есть кое-что, что вам нужно знать, - заговорил он, поочерёдно оглядывая обращённые к нему лица друзей. - Это нелегко принять, но я обязан поделиться. Держать вас в неведении и дальше нечестно, ребята.       Мораг, которая, должно быть, смутно предчувствовала, о чём он хочет говорить, взяла его за руку и тихо окликнула:       - Уилл...       - Нет, Мораг, они... Они должны знать, - настоял он, будто уговаривал не друзей, а самого себя. - И ты тоже, конечно же. Просто на всякий случай, если что-то пойдёт не так. Однажды мы все уже видели, что бывает, когда мы грызёмся друг с другом, и лично я больше этого допускать не намерен. Чем меньше между нами остаётся тайн, тем лучше. Меньше козырей у противника против каждого из нас.       Со стороны это звучало так, будто прямо сейчас, в этой заполненной хламом от пола до потолка комнате, они выходили на тропу войны, но Уилла это слабо волновало. В эти самые минуты он отчаянно пытался подобрать слова, которые не испугают и не оттолкнут его друзей, но в голову как назло ничего не шло, поэтому в конце концов он медленно выдохнул и, всё ещё чувствуя твёрдую руку Мораг на собственном запястье, объявил:       - Волдеморт создал крестражи. Я не знаю, когда и сколько точно, но ему удалось.       - Откуда ты знаешь? - спросила Сьюзен, часто взмахивая белёсыми ресницами, и Уилл, внутренне обмирая от ужаса, признался:       - Потому что один из них внутри меня.       Сказать это оказалось легче, чем он предполагал - быть может, потому, что внутренне Уилл был готов и к осуждению, и к недоверию, и даже к злобе, но неожиданно не встретил ничего из этого, хотя лица друзей, особенно девочек, выглядели теперь изрядно перепуганными.       - Это случилось в Тайной комнате, - продолжал он, даже не пытаясь подобрать верные слова, а просто вываливая всю имевшуюся у него в наличии правду. - Когда я уничтожил дневник Реддла... Теперь я понимаю, что это был крестраж. Так вот, отец считает, что часть того, что обитало в дневнике, откололась и засела во мне...       - Ты поэтому видишь всё это? - тихо спросил Гарри, не давая ему говорить дальше.       Уилл кивнул, безмолвно благодаря за понимание, и тогда Сьюзен быстро спросила:       - Видишь что? То есть ты...       - Иногда у меня случается что-то вроде видений, - признался Уилл, и она нетерпеливо взмахнула рукой:       - Да, Ханна мне рассказывала, как ты упал на прорицаниях. Но это же...       - Это не просто дурные сны или галлюцинации, - возразил Уилл, прекрасно понимая, что она хочет сказать. - Я вижу глазами Волдеморта. Слышу то, что слышит он. Это не всегда работает, но зачастую...       Внезапно Сьюзен издала прерывистый тоскливый стон. Опираясь на руку Симуса, она медленно опустилась на пыльную софу с отломанным подлокотником и замерла, тщетно пытаясь отдышаться.       - Сьюзи? - осторожно окликнула Корнелия, которая и сама была бледной как призрак. - Ты как?       Сьюзен в ответ нервно кивнула. Несколько мгновений она переводила взгляд с одного друга на другого, а после повернулась к парню и очень четко, раздельно проговорила:       - Знаешь, Симус, после такого я очень хочу быть обыкновенной! Вот чтобы зауряднее некуда!       Понуро усмехнувшись, он обнял её за плечи и, чмокнув в макушку, тихо попросил:       - Не бойся. Всё будет в порядке.       - А с этим что делать? - спросила Гермиона, подбородком указав на Омут.       Друзья переглянулись. Теперь было очевидно, что Невилл ненадолго покинул комнату, пытаясь отыскать место, куда можно перепрятать Омут, но воспользоваться его легковерностью и беспечностью значило залепить и Мальчику, Который Выжил, и Дамблдору знатную оплеуху. И это было настолько похоже на долгожданное объявление открытой войны, что никто из них не мог решиться и сделать первый шаг.       - Золота ему лепреконского, а не информацию, - наконец провозгласил Джаред, заклинанием уменьшая Омут памяти и набрасывая на него собственный пиджак в попытке укрыть от посторонних глаз. - Если хочет узнать что-то ещё, придётся идти на контакт и меняться честь по чести.       - Это как-то подло, - оценила Гермиона, на что он спокойно откликнулся:       - Войны бывают ещё и холодными, Гермиона. Ты ведь хорошо знаешь магловскую историю.       В глубине души Уилл был с другом полностью согласен, но всё же червячок сомнения у него в груди шевелился, больно давя на сердце. Даже ночью, лёжа в постели без сна, он не мог избавиться от предчувствия, будто что-то должно было случиться. И ещё не давал покоя вопрос - если уж Дамблдор подобрался так близко к разгадке тайны крестражей, смог ли он по пальцам сосчитать, сколько их теперь?       Он сам и Невилл. Раз и два. Загубленный дневник - три. Опустевшей медальон и, почти наверняка, чаша Пенелопы Пуффендуй - четыре и пять...       Уилл сбился со счёта и перевернулся на бок, глядя на квадратики лунного света на ковре спальни. Мог ли Регулус добровольно впустить в себя крестраж, как это сделал тот учитель, о котором рассказывал Гарри, - Квиррелл, кажется? Вполне, но Уилл не мог представить, что способности змееуста тоже передаются вместе с обломком души. Но он ведь точно шипел, верно? Или Сьюзен всё же права в своём недоверии и это было не более чем сном наяву?       За его спиной скрипнула дверь спальни. Уилл поднялся на локте, решив, что это вернулся отсутствующий Невилл, и заранее приготовился к отпору, вот только это оказался вовсе не Лонгботтом.       - Мораг?.. - окликнул он, но она приложила палец к губам, призывая хранить молчание. На цыпочках прокравшись к его кровати, она прыжком забралась на матрас, задвинула полог и махнула палочкой:       - Квиетус!       - Что ты здесь делаешь?       - Не могу уснуть, - откликнулась она, расправляя складки неподатливой ткани и наконец обернулась к Уиллу, усевшись на собственные пятки. - Как ты?       Уилл не знал, что ответить, поэтому просто покачал головой, и тогда Мораг тихо обронила, не в силах обдумывать всё в одиночку:       - Выходит, он работал в "Горбин и Бэрк". Так странно... В смысле, учитывая то, как активно ему прочили карьеру в Министерстве...       - Это логично, в общем-то, - признал Уилл, садясь и опираясь на собственные согнутые колени. - Если Волдеморту необходимо было место, где можно разузнать побольше о реликвиях и артефактах, то он нашёл именно то, что искал. Ведь чаша и медальон после смерти своих владельцев рано или поздно прошли бы через Лютный переулок.       - Но тут он просчитался, - возразила Мораг, качнув головой. - Иначе как объяснить тот факт, что медальон долгие годы хранился у Блэков.       Уилл молчал, скользя задумчивым взглядом по её едва различимому в полумраке лицу. Он понятия не имел, что произошло между Волдемортом и Регулусом Блэком тогда, на заре восьмидесятых, но куда больше его занимал вопрос о том, что творилось между ними теперь - вопрос, ответа на который не было, и от этого у него по позвоночнику медленно поднималась ледяная щекотка.       Так и не дождавшись ответа, Мораг коротко вздохнула:       - Я просто хотела удостовериться, что ты в порядке. Доброй ночи, Уилл.       Она попыталась было подняться, но Уилл, ринувшись вперёд, осторожно сжал её запястье, удерживая на месте.       - Не уходи, - попросил он, нежно проведя тыльной стороной ладони по её щеке. - Останься со мной сегодня.       Взмахнув ресницами, Мораг густо покраснела, но всё же после заминки кивнула:       - Хорошо.       Сбросив халат, она скользнула под одеяло прежде, чем он успел в полумраке рассмотреть хоть что-то. Уилл лежал в тишине, прислушиваясь к её частому дыханию, собственной неподвижностью будто пытаясь доказать, что она может не бояться посягательств, но Мораг сама прижалась к нему, дыханием обжигая шею. А он, обнимая её в ответ, в очередной раз поразился тому, насколько естественно было сжимать её в объятиях. Будто она была рождена лишь затем, чтобы навечно оставаться в его руках.       - Спи, родной, - прошептала она и на мгновение прижалась губами к его ключице, опаляя прикосновением, и тут же нежно уткнулась носом в пылающую кожу. - Люблю тебя.       - И я тебя, котёнок...       Он знал, что она уйдет ещё до рассвета, опасаясь скабрезных шуточек парней, но это было, в конце концов, не важно. Важно было лишь то, что сейчас она не побоялась остаться рядом с ним, а значит, можно не бояться со всех сторон подступающего завтра.