Сезон охоты-2: Парад тёмных

      Профессор Грэйволф прибыл в Хогвартс уже на следующее утро.       Больничное крыло, когда он вошёл, тонуло в предрассветном полумраке. Уилл лежал достаточно далеко от двери, но даже с такого расстояния было видно, что он спит, вцепившись судорожно сжатой ладонью в угол подушки. Рядом с койкой на стуле лицом к дверям сидела Мораг; на коленях у неё лежала раскрытая книга, но взгляд её был направлен не на страницы, а на крепко спящего парня. Вскинувшись на звук открывшейся двери, она поднялась на ноги и быстро пошла профессору навстречу.       - Он недавно заснул, - сообщила она вместо приветствия. - Не стоит его пока беспокоить.       Кивнув в знак её правоты, Грэйволф сел на незастеленную койку у самого входа и, как показалось Мораг, вздохнул с немалым облегчением. Сама она осталась стоять, прижимая к груди книгу и кончиками пальцев свободной левой руки опираясь о высокую кроватную спинку.       - Как он вообще?       Она в ответ спокойно пожала плечами:       - Уже лучше. Только не ест почти.       - Тебе самой-то есть сильно хотелось? – с чуть приметной насмешкой переспросил профессор, смерив её взглядом. – А видеть кого-то?       Мораг молчала, опустив голову и признавая верность каждого его слова.       - Я боюсь за него, - прошептала она в собственное оправдание.       - Я знаю, - коротко вздохнул Грэйволф, вновь переводя взгляд на Уилла. - Мы все обеспокоены. Но, в конце концов, сердце – это всего лишь мышца, а мышцы рвутся.       Поморщившись от циничности фразы, Мораг взглянула на него гораздо внимательнее, прокручивая в голове всё то, что вчера рассказал ей Уилл. Было ли это правдой? Похоже, что да, но у неё в голове не укладывалось, как вообще такое возможно. Но стоило ли хоть чему-то удивляться?..       По-своему истолковав её осязаемо тяжёлый взгляд, профессор устало произнёс:       - Мне не впервой сталкиваться с общественным презрением, но если тебе есть, что сказать мне, девочка, лучше говори здесь и сейчас.       Сухо хмыкнув, Мораг обошла кровать и села рядом с ним, сложив руки на коленях как примерная ученица.       - Я и вправду хотела с Вами поговорить, профессор, - призналась она, изо всех сил стараясь, чтобы её голос звучал хоть немного дружелюбно. - Сириус рассказывал Вам о моих занятиях с мистером Вектором?       - Да. И как успехи?       - Пока посредственные, но речь не об этом, - быстро возразила Мораг. - Я пыталась узнать, можно ли как-то прекратить кошмары Уилла. И я подумала - что, если попробовать сделать это с помощью окклюменции? Ведь, если только он прав, и на самом деле это не просто кошмары...       Она позволила окончанию фразы повиснуть в воздухе, а профессор медленно перевёл взгляд на книгу, которую она так и не выпустила из рук.       - Это что, "Легилименция для самых маленьких"? - усмехнулся он, но Мораг не спускала с него глаз, даже, кажется, моргать перестала, так что он сдался, однако сперва решил уточнить: - Давно ты знаешь?       Мораг чуть приметно кивнула, будто и не рассчитывала на мгновенный честный ответ.       - С прошлой зимы. Уилл сам мне рассказал. То есть, тогда у него не было полной уверенности, но теперь... Дьявол, как это вообще возможно? - спросила она, переведя взгляд на украшенное витражами окно.       Профессор уже опасался, что придётся повторить всё то, что он озвучил Блэку, хотя вовсе не в его интересах было вводить в курс дела так много людей - тем более маленьких девочек. Пусть даже эти девочки являлись хранителями ценнейшей информации, до которой ещё предстояло докопаться. Ох, Регулус, неужели нельзя было просто записать всё на пергаменте... Но, к его несказанной удаче, Уилл внезапно заворочался сквозь сон и, коротко вздрогнув, наконец открыл глаза.       - Эй... - окликнул он, не поднимая головы, и слабо улыбнулся, когда профессор и Мораг подошли ближе. - Когда ты приехал?       - И получаса не прошло, - откликнулся Грэйволф, бросив взгляд на наручные часы, и сел на край койки в изножье. - Ну что, симулянт, будем приводить тебя в чувство?       - Будем, - кивнул Уилл и, упершись ладонями в матрас, попытался сесть, но профессор лёгким толчком в плечо отправил его обратно на подушки.       - Лежи уж, - напутствовал он, бегло оглянувшись на вышедшую из сестринской мадам Помфри, - не время корчить из себя героя. Ну что, Поппи, какие у этого страдальца прогнозы?       - Пока что положительные, - хмыкнула медсестра и, принимая свойственный ей деловой тон, отчиталась: - Я планировала после завтрака выпустить Уильяма - разумеется, при том условии, что ночевать на следующей неделе он всё же будет в Больничном крыле, под присмотром.       Уилл от такой несправедливости испустил тоскливый стон.       - Мадам Помфри, ну зачем? - возмутился он, уронив руки поверх кроватного покрывала. - Я и без того пропустил первый урок защиты от Тёмных искусств...       - В Вашем состоянии, мистер Грэйволф, я бы вовсе не рекомендовала заниматься защитой, трансфигурацией и, конечно, заклинаниями, - отрезала мадам Помфри, наполняя кубок изумрудно-зелёным зельем из принесённой склянки. - Вот, выпейте.       - Чего ради меня лечить, если я такими темпами помру от безделья? - пробормотал Уилл, но кубок всё же принял и стал через силу цедить отвратительное на вкус питьё.       Мораг, которая до сих пор молча наблюдала за разворачивающейся сценой, лишь покачала головой.       - Верно тётя Иннис говорит: больной мужчина - горе в доме, - хмыкнула она, после чего забрала у Уилла опустевший кубок и легко поцеловала его в лоб. - Неужели ты думаешь, что мадам Помфри так ограничивала бы тебя, не будь на то оснований?       Поняв, что вопрос не риторический, Уилл коротко вздохнул:       - Не думаю.       - Тогда слушайся целителей и не капризничай, - напутствовала она и улыбнулась.       Уилл ответил на её улыбку, слегка задумчиво, будто не совсем ещё проснулся, но на самом деле ум его был кристально ясен. Он думал о том, что, если Мораг осталась рядом с ним после того, что узнала, то, может быть, она в самом деле любит его и готова принять всю правду о нём, какой бы горькой она ни была.       Распрямив спину, Мораг поднялась на ноги и объявила:       - Раз уж теперь профессор присмотрит за тобой, я, пожалуй, наведаюсь в гостиную Гриффиндора и посмотрю, не разорвали ли первокурсники Джареда на тысячу кусочков. Я загляну в обед, хорошо?       - Ладно, - кивнул Уилл, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке.       - Берегись её, Уилл, - хмыкнул профессор, проследив перемещение Мораг до двери. - Эта девочка теперь будет вертеть тобой, как надоевшей куклой.       - Пусть так, я не против, - беспечно отмахнулся он и благодарно кивнул принесшему завтрак домовику.       На это профессор ничего не ответил, тихо усмехнувшись каким-то своим мыслям.       - Я не стал говорить Адаре о том, куда отправился, - признался он, пока Уилл без особого аппетита ел. - Ей и без того сейчас хватает забот.       Верно поняв, что именно он имеет в виду, Уилл участливо спросил:       - Как Анна?       - Лучше, чем можно было ожидать, - откликнулся профессор с непередаваемой толикой гордости. - Она сильная женщина, она справится. Генри не зря её выбрал.       Прикусив бледные губы, Уилл надолго замолчал, размышляя о том, знал ли его брат, чем обернётся его предательство. Он хотел бы заявить, что Генри сам во всём виноват и что изменникам одна дорога - на плаху к палачам, но не мог. Очень хотел, но не мог. Потому что в глубине души понимал, за что боролся брат. Просто на одной чаше весов для Генри всегда были жизни его собственная, жены и ребёнка, а на другой - он, Уилл, незнакомый и нелюбимый, хоть и занятный. Выбор был очевиден с первой минуты. Теперь он это знал.       - Я хотел тебя спросить... - начал он, отложив вилку, и неловко кашлянул. - Мама - где она похоронена? В семейном склепе её имени нет.       Удивлённо дёрнув бровью, профессор оперся локтями на собственные колени и предложил:       - Если к окончанию завтрака желание не пропадёт, можем пройтись. Это недалеко.       Уилл, не подозревавший такого ответа, поднял на него глаза и после заминки попросил:       - Мы можем пойти прямо сейчас?       Коротко вздохнув, Грэйволф кивнул и поднялся на ноги.       - Одевайся, - напутствовал он. - Я подожду.       Вдвоём они вышли с территории замка и пошли по дороге в направлении Хогсмида. Идти приходилось медленно, потому что Уилл, хоть и бодрился, ещё не вполне оправился, но всё же ему было приятно выбраться из замка и прогуляться немного, вдыхая по-утреннему свежий воздух. Если забыть о конечной цели их пути, можно было представить, что они просто прогуливаются в каком-то парке, но Уилл не спешил обманываться. Во-первых, он сам просил о правде, а во-вторых, конечная цель у всех всегда одна.       На главной улице уже чувствовалось сонное шевеление: первые лавочники неспешно открывали магазины, подметали крылечки и, казалось, не обращали внимания на шедших по дороге мужчину и мальчика; не случилось этого и тогда, когда Уилл внезапно остановился, напряжённо глядя в ближайший проулок.       Первый дом в ряду справа показался ему смутно знакомым, и, бросив взгляд на вывеску магазинчика напротив, он тут же понял, в чём дело.       - "Завитки и кляксы", - прошептал он, вновь переводя взгляд на дом. - Поверить не могу, что я здесь родился. Так близко... Я месяцами ходил мимо этого дома и не подозревал...       Он поморщился, не в силах продолжать, и профессор осторожно заметил:       - Дом пустовал долгие годы - до тех пор, пока там не обосновался Тёмный Лорд.       - Он здесь держал Невилла? - догадался Уилл, и он скупо кивнул.       Подняв голову, Уилл вновь взглянул на тёмные пустые окна второго этажа, почти ожидая, что увидит по ту сторону мутноватого стекла знакомый силуэт, но неожиданно не почувствовал ничего, даже страха. Казалось, поселившееся внутри зло оставило свои отпечатки на каждом камне, вытравив то немногое хорошее, что ещё оставалось в этом доме, тем самым добив его. Теперь это серое строение было навсегда мертво, окончательно и бесповоротно.       Он первым пошёл прочь, больше не оборачиваясь, и профессор, в два шага догнав его, поманил влево, туда, где от дороги отделялась тропинка, уводящая на пригорок. Подняв голову, Уилл различил вдалеке смутные очертания крестов и надгробий, и лишь теперь понял, что всё это время они направлялись на Хогсмидское кладбище.       Он сам не знал, чего ожидал - помпезного склепа на одну персону или гранитной статуи в человеческий рост, - но, когда он, задыхаясь, с дёргающимся боком, поднялся на самый верх, то ничего такого не увидел. Надгробие, на которое указал профессор, было довольно низким и широким, так что издалека больше походило на кроватное изголовье. Такой выбор показался Уиллу странным, о чём он уже собирался сказать вслух, но тут он взглянул на выбитую в камне надпись, и у него из лёгких разом выбило весь воздух. Это казалось, в общем-то, логичным, но всё же он украдкой царапнул собственное запястье, чтобы убедиться, что не спит, вглядываясь в изящные золочёные буквы:

Арвин Алкеста Грэйволф

27 марта 1953 - 15 апреля 1981

Уильям Фрэнсис Грэйволф

23 июля 1980 - 15 апреля 1981

      - Зачем... Почему здесь моё имя? - наконец сумел он выдавить, по звукам определив, что профессор подошёл ближе. - До сих пор...       - Я поначалу думал о том, чтобы исправить надпись, - признался он, становясь плечом к плечу с Уиллом. - Но это лишнее. Ты можешь не согласиться, но то, что случилось - это такая история, о которой лучше не забывать, пусть даже помнить будет очень больно. К тому же, Totgesagte leben länger, - прибавил он с кривой усмешкой и перевёл, когда Уилл недоумённо приподнял брови: - Объявленные мёртвыми живут дольше.       Обдумав услышанное, Уилл коротко хмыкнул:       - Что ж, это... имеет определённый смысл. Но почему она здесь? - спросил он и поморщился от того, насколько жалобно и жалко звучит его голос. - Мама. Разве она не должна быть в склепе, вместе со всеми? Пусть она Грэйволф не по рождению, но... как же я?       Тяжело вздохнув, профессор опустил покрытую шрамами ладонь ему на плечо.       - Потому что она хотела быть здесь, - негромко объяснил он. - Запирать её в Яме ещё и после смерти было бы просто кощунством - как и разлучать с тобой. И потом, Арвин всегда нравился этот дом.       - Я знаю, - кивнул Уилл раньше, чем сумел сдержаться, и под пронизывающим взглядом объяснил: - Я видел её, когда... Когда на меня напал келпи. - Он поднял руку, продемонстрировав тонкий шрам, окруживший запястье, и, смущаясь, прибавил: - В ту ночь я нахлебался воды и какое-то время был без сознания. Тогда я ещё не знал, что она - моя мать, но... Звучит как полный бред, да? - уточнил он, но профессор коротко покачал головой:       - Вовсе нет. Я, наверное, дорого бы заплатил, чтобы увидеть собственную мать не застывшей на портрете, а хотя бы так, - признался он, грустно усмехнувшись. - Знаешь, мне ведь её очень не хватало, особенно лет до двадцати.       - А потом?       - Потом привык. - Он пожал плечами. - По крайней мере, мне так казалось.       Медленно отстранённо кивнув, Уилл вновь взглянул на надгробие, перечитывая надпись снова и снова, пытаясь запомнить каждую букву и думая о том, какое же красивое у неё имя - такое же горячее и далёкое, как звёзды...       - Она знала, что Генри умрёт, - прошептал он, не веря собственным словам. - Она сказала мне тогда... В смысле, она сказала не так, поэтому я сразу не понял.       - Что именно она сказала?       Смерив его настороженным взглядом и не обнаружив подвоха, Уилл напряг память и медленно повторил за звучащим в голове нежным шёпотом:       - Этот волчонок пошёл на зов крови, этот волчонок нашёл себе другую стаю, а этого волчонка убили злые охотники... Я только не знал... То есть, я думал...       Он споткнулся и замолчал, густо покраснев и часто дыша, так что профессор поневоле переполошился.       - Уилл, - окликнул он, пытаясь заглянуть ему в лицо, - о чём ты думал?       - Что это я умру, - признался он шелестящим шёпотом.       Испустив громкий вздох, больше походивший на рык, профессор схватил его за плечи и заставил поднять голову, вскидывая полные обжигающих слёз глаза.       - Ты не умрёшь, - жёстко проговорил он, впиваясь пальцами ему в ключицы. - Ни сейчас, ни после. Ты закончишь свою жизнь дряхлым надоедливым стариком в окружении правнуков, но случится это ещё очень и очень не скоро. - Уилл болезненно усмехнулся в ответ на такое обещание, а профессор совершенно серьёзно прибавил: - Я обещал твоей матери, что с тобой всё будет хорошо, и на этот раз своё обещание я сдержу, чего бы мне это ни стоило.       Прикусив на мгновение пересохшие губы, Уилл наконец медленно кивнул.       - Спасибо, - шепнул он, взглянув профессору прямо в глаза. – За помощь и вообще… Спасибо, отец.       Он не ожидал, что сказать это будет настолько просто - слова будто сами сорвались с губ, а между тем он до сих пор не верил, что всё это на самом деле. Не мог поверить в то, что прав. Но то, как за секунду изменилось лицо профессора, могло свидетельствовать лишь об одном - он в своих догадках попал в самую точку, пусть осознание собственной правоты и не приносило даже малой толики облегчения.       - Я догадывался, что ты знаешь, - признал он, глядя на Уилла так, будто впервые увидел по-настоящему. - Генри успел тебе рассказать?       - Сам догадался, - возразил тот, немало оскорблённый таким недоверием. - Или змеи нашипели, выбирай сам... Нужно быть совсем идиотом, чтобы не сложить два и два.       - И ты вот так спокойно об этом говоришь? – удивился профессор.       - Да. – Уилл пожал плечами. – У меня иногда такое чувство, будто я разучился удивляться хоть чему-то в этой жизни. Может, это и к лучшему, верно? Скажи одно… Ты любил её? - спросил он, заранее зная ответ, а потому не удивился, когда профессор скупо кивнул:       - Да.       - Хорошо, - шепнул Уилл, и тогда старший Грэйволф, сжав пальцы ещё сильнее, признался:       - Я чувствую, что должен просить прощения. Но только не понимаю, за что в первую очередь.       Подняв голову, Уилл смерил его долгим взглядом, а после откликнулся:       - Это мало что изменит. Да и потом... Я уже потерял мать и брата. Глупо будет потерять ещё и тебя.       Некоторое время никто из них не произносил ни слова, глядя друг другу в глаза и будто пытаясь свыкнуться со вновь открывшимся положением вещей. В сущности, всё было очень просто, но вот чего Уилл никак не мог понять, так это того, как же может быть так, что его отец - отец! - давно уже ничего не чувствует, как он сам сказал, но прямо сейчас у него из глаз текут слёзы.       Почувствовав, что его собственным глазам вновь становится нестерпимо горячо, Уилл предпринял бесплодную попытку отвернуться, хоть как-то скрыть собственное постыдное бессилие, но профессор не дал ему и шагу ступить, прижав к груди и сдавив руками так, что последние укрепления где-то внутри рухнули, и теперь колкий воздух вырывался у него из лёгких вперемешку с частными всхлипами.       - Тише... Тш-ш-ш... - шепнул профессор, до боли впиваясь дрожащими пальцами ему в затылок. - Всё в порядке... Всё прошло, сынок.

***

      Когда перед началом учебного года отец предупреждал Гарри, что придётся поднапрячься, он, честно говоря, не поверил - можно подумать, что до этого они четыре года занимались лишь тем, что играли в квиддич да периодически пытались остановить Волдеморта! Но, проснувшись утром в воскресенье и заглянув в блокнот, куда записывал домашнее задание, он тихо схватился за голову: столько заданий - и это всего за один день занятий! Что же дальше будет?       Видимо, к тому же неутешительному выводу пришли и остальные парни, потому что после завтрака все они, не сговариваясь, собрались в полюбившемся углу Общей гостиной, где уже засели с учебниками Корнелия, Гермиона и Эйдан. Было очевидно, что девочки задались целью взять новенького "под крыло", и Гарри по этому поводу испытывал смешанные чувства. Вроде бы в младшем Векторе не было ничего откровенно отталкивающего, но всё же Гарри не мог отделаться от ощущения, что что-то с ним не так, хоть он и не мог выразить словами, что именно.       - Чем вы вчера весь день занимались? - поразилась Гермиона, когда Симус вывалил кипу учебников и пергамента прямо поверх её расчётов по нумерологии.       - Деградировали и прокрастинировали, - повинился Джаред, с трудом подавив богатырский зевок.       Встретившись с ним глазами, Гарри поспешил отвернуться, потому что он-то прекрасно знал, чем вчера был занят Джаред и отчего пол вокруг его кровати был завален скомканными листами пергамента. Оставалось только догадываться, что там случилось на похоронах Генри, но Гарри подозревал, что между его другом и Адаре пробежала чёрная кошка - потому уходящие в Волчью яму письма и оставались без ответа. И вроде бы это было понятно и даже простительно, но то, каким подавленным выглядел Рэд, заставляло Гарри горько сжимать зубы, потому что, каким бы снобом и занудой ни был, Джаред всегда оставался хорошим человеком и его другом и такого жестокого отношения он, конечно же, не заслужил.       На некоторое время в их углу гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь скрипом перьев, шелестом пергамента и негромким бормотанием Симуса, который изредка чертыхался сквозь зубы.       - Прости, Рэд, но твоя мать совсем озверела! - не выдержал он наконец, отбрасывая от себя недописанное сочинение о спутниках Юпитера. - Задать пятнадцать дюймов эссе - и это притом, что следующее теоретическое занятие у нас уже в понедельник! Можно подумать, что я всю жизнь мечтал угробить выходные на астрономию!       Джаред, который в это самое время корпел над сочинением о свойствах лунного камня для профессора Снейпа, поднял глаза от пергамента и искренне заверил:       - Симус, я понимаю твоё негодование, потому что меня даже родственные связи не спасают от выполнения домашнего задания и мне, не поверишь, тоже бывает весьма непросто учиться.       - Понимаю, - откликнулся Симус и, судя по выражению лица, живо вспомнил их третий курс, когда Джаред, попутно с обычными занятиями обучаясь анимагии, едва не падал на ходу от усталости. - Но у тебя приложенные усилия хотя бы имеют эффект! Хоть какой-то!       Склонившись к Джареду, который в ответ на столь пламенную речь лишь удивлённо поднял брови, Гермиона полушёпотом посоветовала:       - Просто дай ему проораться, - а после подтянула к себе недописанное сочинение Финнигана и окинула пергамент критическим взглядом. - Мерлина ради, Симус, ты что - совсем не слушал Аврору на уроке? Европа была покрыта льдами, а не львами.       - К дьяволу! - отрезал Симус, съехав в своём кресле совсем низко и скрестив руки на груди. - Я дальше не пишу. Пусть ставит мне хоть "отвратительно", хоть "тролль"...       - Очень жаль, - вмешалась сидевшая тут же Корнелия, - потому что с такими оценками на стажировку в Управление тебя вряд ли возьмут.       Дописав предложение до точки, она подняла глаза и настолько невинно хлопнула ресницами, что сидевший с ней бок о бок Гарри тихо фыркнул; что до Симуса, то он нахмурился, но всё же подтянулся в кресле, садясь повыше, и вновь взялся за перо.       - Спасибо, - буркнул он, на что Корнелия лишь лучезарно улыбнулась:       - Обращайся. Всегда рада предоставить друзьям отрезвляющий пинок.       - Зря ты отказываешься от капитанства, Корни, - вмешался Гарри, в сотый раз перепроверяя собственные нумерологические расчёты с целью найти ошибку. - Не представляю, как мы справимся без твоих отрезвляющих пинков.       Отложив перо, она облокотилась о столешницу и смерила его усталым взглядом.       - Гарри, милый, мы обсуждали это тысячу раз... Давай не будем начинать это снова, ладно? Я не хочу пересказывать собственный монолог о том, как важны для меня зелья и экзамены в целом.       - Ладно, - согласился он с коротким вздохом и, потянувшись поверх кресельного подлокотника, коротко поцеловал её в висок. - Прости, я не хотел тебя расстраивать.       - Я не расстроилась, - спокойно откликнулась она. - Пока что единственное, что меня расстраивает - это объём домашнего задания по древним рунам. Такое ощущение, что профессоры Вектор и Бабблинг соревнуются в том, кто из них задаст больше! О, Эйдан, прости, - спохватилась она, когда лицо сидевшего напротив парня удивлённо вытянулось. - Тебе неприятно это слышать, да?       - Ну что ты, - он с улыбкой отмахнулся, - всё в порядке. Я как никто ощутил на себе весь объём педагогических талантов моей бабушки. Иногда она чересчур увлекается предметом и забывает, что работает не с цифрами, а с живыми людьми.       - А теперь поди и повтори это профессору в лицо, - напутствовал Джаред. - Невилл, передай мне чернильницу, будь добр.       В ответ на такую остроту Эйдан лишь надменно приподнял брови:       - С радостью, друг мой. Могу сделать это в начале следующего занятия. А я-то, наивный, думал, мне зачтётся хотя бы нумерология, - признал он с лёгкой усмешкой, и Корнелия быстро спросила:       - Ты тоже выбрал для изучения нумерологию?       - Естественно, - кивнул он, откинувшись на спинку кресла. - И ещё кучу бесполезных дисциплин, вроде трансфигурации, которые абсолютно точно не пригодятся мне в жизни.       - Слышал бы тебя Терри, - усмехнулась Корнелия. - Он бы тебя на части разорвал за свою любимую трансфигурацию!       Послав ей короткую улыбку через стол, Эйдан чуть приметно склонил голову, будто признавая её правоту, и откликнулся:       - Туше. Уже мечтаю с ним познакомиться и вступить в конструктивный спор.       - Не советую, - вмешалась Гермиона поверх словаря рун. - До сих пор все, кто вступал в спор с Антаресом, кончали очень плохо.       Ребята дружно рассмеялись, потому что это было чистой правдой.       - Как он там, кстати? - поинтересовался Гарри. - Вы давно разговаривали?       - Прошлой ночью, - сообщила Гермиона и тихонько вздохнула. - Он сейчас работает допоздна - они с Горбином собирают какой-то крупный заказ. Подробностей он, конечно же, не сообщил.       Мораг, которая до этого полулежала на диване, забравшись под руку Уиллу, прикрыла книгу и подняла голову, прислушиваясь к разговору.       - Гермиона, сколько раз тебе повторять, - покачала она головой с чуть приметным укором. - Если бы Сириус учуял хотя бы намёк на что-то нелегальное, мой обожаемый кузен тут же остался бы без работы и сидел бы у мамы под крылышком.       - Я знаю, Мораг, - откликнулась Грэйнджер, морща лоб. - Просто я волнуюсь за него.       - Но ему... это... нравится!.. - раздельно произнёс Гарри и развёл руками. - Земля вызывает Грэйнджер! Антаресу нравится работать на Горбина. Разве не это главное?       Гермиона с сомнением пожала плечами.       - Может, ты и прав, - признала она и коротко махнула рукой - мол, не обращайте внимания.       Опустив подбородок на низкую спинку дивана, Мораг смерила подругу взглядом и мягко улыбнулась.       - Кстати говоря, Корн, - окликнула она, стремясь сменить тему. - Ко мне тут вчера подходила Вики Фробишер с четвёртого курса, я ей сказала, что испытания в среду в семь - верно?       - Пока да, - кивнула Корнелия, на мгновение задумавшись. - Я завтра переговорю с профессором Снейпом и уточню, если будут какие-то изменения.       - При чём тут Снейп? - не понял Гарри.       - Мне очень жаль, Гарри, но пока что формальным капитаном остаюсь я, - напомнила она, не поднимая глаз от справочника волшебных трав и грибов. - Поэтому именно мне предстоит созвать команду и назначить испытания для новых членов команды. И переизбрания капитана, конечно же. А я не смогу этого сделать, если профессор решит, что именно среда больше всего подходит для варки зелья. Ты, надеюсь, выдвинешь свою кандидатуру? - спросила она после короткой паузы.       - МакЛагген точно выдвинет, - вмешалась Мораг, вовремя заметив, что Гарри стиснул зубы, лишь бы чего не ляпнуть. - Я слышала вчера, как он говорил об этом за ужином.       - Уж ему-то звание капитана не светит, - хмыкнул Уилл, потянув её обратно. - Если только удастся уговорить МакГонагалл на честное голосование, команда никогда его не выберет. Он вообще сильный загонщик и парень ничего, но такому власть доверять нельзя.       - Это какому - такому? - не поняла Мораг, и он с усмешкой откликнулся:       - Такому надутому павлину. - Коротко поцеловав её в переносицу, он кивнул на книгу и напомнил: - Я ещё семнадцатую главу не дочитал.       Сверившись со стоявшими у стены часами, Мораг с сожалением сообщила:       - Дочитывать придётся вечером - у меня через десять минут занятие с Эдвардом.       Поднявшись на ноги, она с наслаждением потянулась и, одёрнув задравшийся джемпер, обернулась к Эйдану:       - Твой отец должен был уже приехать.       Смерив её недоумённым взглядом, он выпрямился в кресле и нарочито равнодушным тоном уточнил:       - Что с того?       - Ты не идёшь? - удивилась она, на что Эйдан лишь недоумённо нахмурился:       - Зачем?       Ситуация была настолько шизофреничной, что она не решалась задать новый вопрос, а прежде обернулась к Уиллу, который, почувствовав неладное, сел и поверх диванной спинки воззрился на Эйдана с тем же недоумением, что и Мораг. В конце концов, когда пауза затянулась дольше всех мыслимых пределов, она неловко пожала плечами:       - Я думала, ты захочешь увидеться с отцом.       - Прости, но я пока не успел соскучиться, - откликнулся Эйдан, отводя глаза.       Разговор на этом можно было считать исчерпанным. Потерев висок кончиками пальцев, Мораг вновь пожала плечами и, напоследок поцеловав Уилла в склонённую макушку, быстро вышла из гостиной.       С тех самых пор, как впервые увидела Эйдана в экспрессе, она не могла отделаться от смутного чувства тревоги, неизменно отдающегося щекоткой где-то чуть пониже темечка. Она сама не могла определиться, что её настораживало, но одно она могла сказать точно - ей было неприятно, что этот парень спит с Уиллом на соседних кроватях, и она готова была сделать всё, чтобы ограничить их общение необходимым минимумом. Как - она пока не знала, но нет-нет да и закрадывалась мысль о том, что стоило бы переговорить с профессором о переводе Уилла в Дурмстранг. Или на домашнее обучение. Куда угодно, лишь бы было безопасно.       С этими мыслями она и переступила порог кабинета нумерологии.       В классе было пусто, но дверь в жилые комнаты была приоткрыта, и Мораг, передвигаясь почти на цыпочках, зашла за кафедру и заглянула в кабинет.       Эдвард сидел в кресле со свежим номером "Пророка" и без особого интереса просматривал передовицу, слегка покачивая ногой в остроносом ботинке.       - Что пишут? - тихонько спросила Мораг и хихикнула, когда он встрепенулся на звук её голоса.       - Мораг! - улыбнулся он, откладывая газету и поднимаясь ей навстречу. - Счастлив тебя видеть. Проходи скорее, садись.       - Спасибо. Вы не слишком долго ждали? - уточнила она, садясь на край дивана и слегка опираясь на боковой подлокотник, но Эдвард лишь спокойно отмахнулся:       - Что ты, нисколько. Ну что, как начало года?       Однако Мораг не спешила пускаться в живописания произвола госпожи генерального инспектора. Она сама не понимала, в чём дело, но что-то смущало её в нарочитой бодрости Вектора, в его участии и готовности выслушивать никому не интересные подробности школьного быта.       Разумеется, он почувствовал перемену в её настроении и осторожно окликнул:       - Мораг? Тебя что-то беспокоит?       Смерив его взглядом исподлобья, она всё же подняла голову и призналась:       - Я думала, Вы первым делом спросите, как дела у Эйдана.       Удивлённо приподняв брови, Эдвард опустился на прежнее место и запросто уточнил:       - Разве мне стоит о нём волноваться?       - Нет. Но я думала, что родители всегда волнуются, даже если для этого нет причин. Простите, - прибавила Мораг, спохватившись. - Я, должно быть, лезу не в своё дело.       Коротко вздохнув, Эдвард некоторое время помолчал, а после пересел на диван, опустившись рядом с Мораг, и спокойно произнёс:       - Тебе не за что просить прощения. Я дорожу нашим общением, Мораг, поэтому выслушай, пожалуйста, то, что я хочу тебе сказать, и мы больше не вернёмся к этому разговору, ладно? - Мораг кивнула, и он со вздохом признался: - Моё общение с Эйданом - самая большая моя трагедия, потому что несмотря на наши совместные усилия, мы так и не стали семьёй. И в этом никто не виноват, - поспешно прибавил он, когда она нахмурилась. - Вся простая правда заключается в том, что мы физически не можем находиться рядом друг с другом, при этом не желая своему визави мучительной смерти. Я не горжусь этим, вовсе нет... Но я бессилен это изменить. Ты можешь посчитать, что я как взрослый мужчина мог бы решить эту проблему по щелчку пальцев, но даже взрослые не всегда знают, что стоит сделать в той или иной ситуации. Мне больно это признавать, но от такой правды не сбежишь и не спрячешься.       Глядя ему в лицо, в котором за всё время монолога не дрогнул ни единый мускул, Мораг неожиданно не испытала даже легчайшего укола жалости. Дядя и тётя воспитывали их с сёстрами так, что люди, расписывающиеся в собственном бессилии, недостойны даже презрения, да и людьми их считать можно лишь с большой натяжкой. Но речь ведь шла не о каких-то абстрактных людях, а об Эдварде, который всегда был к ней добр и на свой манер заботился о её благополучии - хотя бы умственном. Презирать его она не могла априори, но и выжать из себя хоть каплю сочувствия была не в состоянии.       Очевидно, вся сложная гамма чувств отразилась на её лице, потому что Эдвард внезапно мягко усмехнулся.       - Понимаю твоё недоумение, - кивнул он, расправляя плечи. - Надеюсь, после моего откровения ты не станешь относиться ко мне предвзято.       Смерив его взглядом, Мораг прислушалась к себе и честно покачала головой:       - Нет. Вы знаете, - прибавила она неожиданно в первую очередь для себя, - в нашей семье - у МакДугалов, я имею в виду - как-то не принято давать право на ошибку. По крайней мере меня так воспитывали... Но я в последнее время часто думаю - что, если дядя Дункан заблуждается и человек всё же имеет право оступиться?       - Я уже понял, что твой дядя в этом вопросе весьма категоричен, - признал Эдвард, очевидно, уже видевший что-то такое в её воспоминаниях. - А как считаешь ты сама?       - Раньше считала, что стоит прощать до семьдесят седьмого раза, как написано в Библии, - призналась она, ковыряя ногтем бархатную диванную обивку. - Но вся беда в том, что бывают ошибки, тянущие сразу на полсотни баллов.       Эдвард в ответ лишь тихо рассмеялся, качая головой:       - Мораг... Если бы ты только знала, какое ты чудо.       Покраснев до корней волос, она отвернулась и, едва справившись с собой попросила:       - Может, начнём?       - Как тебе угодно.       С первых же минут было понятно, что сегодня досмотр не удался. Мораг честно пыталась сосредоточиться, нарочно думала исключительно о Регулусе, наивно надеясь, что это поможет, но раз за разом перед её глазами возникал образ оседающего на пол Уилла, вновь и вновь, как на заевшей киноплёнке.       В конец концов Эдвард, который в ходе занятия становился всё мрачнее и мрачнее, обессиленно опустил палочку и заметил:       - Если ты не постараешься, Мораг, я не смогу тебе помочь.       Сама Мораг, ещё не пришедшая в себя после очередного воспоминания, в котором Гремучая ива стегнула Уилла по спине, распоров кожу, в ответ лишь обхватила собственные плечи руками.       - Я стараюсь, - отчеканила она крепнущим голосом. - Я правда стараюсь. И поверьте, мне вовсе не по вкусу то, что мне раз за разом вскрывают череп, но это не приносит совершенно никаких плодов кроме кошмаров и головной боли.       Эдвард молчал, и когда Мораг наконец отважилась поднять голову, она увидела, что он смотрит на неё со странным удивлением. Хотя, лишь слегка задумавшись, она мгновенно смекнула, в чём дело - до сих пор она ни разу не позволяла себя говорить с ним в подобном тоне. Никогда.       - Простите, - негромко попросила она, отводя глаза. - Я просто на взводе в последнее время.       - Я знаю. Не думай, что мне доставляет удовольствие смотреть, как ты мучаешься, - прибавил он, когда Мораг потёрла лоб. - Я давно уже должен был поговорить с Сириусом. Возможно, пора прекратить эти бесплодные попытки...       - Нет!       Она на мгновение замерла, оглушённая собственным криком, и подняла на него отчаянно слезящиеся глаза.       - Если мы остановимся сейчас, значит, мой отец погиб напрасно, - объявила она, едва сдерживая внутреннюю дрожь. - Я не могу этого допустить. Мы... Эдвард, пожалуйста, мы можем попробовать ещё?       Смерив её взглядом, будто вовсе не был в этом уверен, Вектор всё же кивнул и в качестве компромисса попросил:       - Попытайся ни о чём не думать, хорошо?       - Ладно, - кивнула Мораг, честно пытаясь вымести из головы все мысли об Уилле.       У неё перед глазами вновь пронеслась дьявольская круговерть образов и сцен - так быстро, что она успевала узнать лишь немногие: надменно щурящийся портрет Финеаса Найджелуса, Сириус, нежно гладящий её по волосам, скользящие по берегу озера дементоры и тут же - давящее ощущение хлынувшей ей в уши воды, вскоре сменившееся надрывным криком.       Ненавижу тебя, ненавижу! Хочу, чтобы ты сдохла!       Она инстинктивно сжалась, пытаясь хотя бы так защититься от собственного крика, который, казалось, ввинчивался ей в голову, и тут же зажмурилась от ударившего в глаза слепящего света.       Несколько невыносимо долгих секунд она продолжала стоять, прижав ладони к лицу, но вокруг было тихо, и тогда она осторожно опустила руки и осмотрелась.       Она сразу же узнала место, в котором оказалась, хотя теперь, в настоящем, оно выглядело немного иначе. Но, чем дольше она приглядывалась, тем яснее понимала, что некоторые мелочи остались неизменными, и от этого у неё почему-то теплело на сердце. Тронув висевшую на крючке у самого входа запасную связку ключей (длинный плоский от дровяного сарая, два круглых покороче - от дома), она улыбнулась и тут услышала в кухне голоса, обладателей которых пока не могла узнать. Осторожно переступив по чисто выскобленным половицам, она пошла на звук и остановилась на пороге.       - Пап...       Регулус, стоявший спиной к дверям, её не услышал, глядя исключительно на сидевшую за столом Иннис. Бросив взгляд на тётю, Мораг поняла, что она выглядит гораздо моложе, чем теперь, и попыталась угадать, к какому периоду относится воспоминание, в котором она оказалась - ведь до сих пор она думала, что её отец и МакДугалы вовсе не знакомы.       Прижав ладони к отчаянно колотящемуся сердцу, она обошла стол кругом и остановилась, вглядываясь в лицо отца, который теперь казался совсем мальчишкой - пусть грустным и строгим, но совершенным мальчишкой. Значит, это было ещё до Азкабана... До того, как всё было кончено.       За то время, пока она осматривалась, тётя Иннис, очевидно, пришла к какому-то выводу и поднялась на ноги.       - Идём, - пригласила она, обращаясь к Регулусу, - если уж так хочется. Не зря же ты тащился в такую даль.       Мораг, которая до этого ни разу не видела тётку в таком подавленном состоянии, замялась на мгновение, а после всё же вслед за взрослыми вышла из кухни и направилась в гостиную, но, едва шагнув за порог, замерла, широко распахнутыми глазами глядя перед собой.       В окна колотил крупный весенний дождь, а прямо на полу перед тихо тлеющим камином была расстелена лохматая медвежья шкура, на которой в данный момент играли две девочки - рыженькая лет четырёх, и вторая, совсем крошка. Лишь мельком взглянув на вторую девочку, Мораг с неукротимым спазмом внутренней дрожи поняла, что это она сама.       Что и говорить, в детстве она была весьма обаятельной и, похоже, шалуньей - подняв с пола плюшевого зайца, малышка замахнулась и швырнула игрушку прямо Морне в лицо, сопровождая это нехитрое действие довольным громким писком.       - Мамочка! – завопила Морна, поднимая оскорблённое личико на вошедшую Иннис. – Она опять так делает! Отругай её!       Будто понимала, что гнев кузины обращён именно к ней, малышка притихла, сунув в рот кулачок, а после, запрокинув голову, воззрилась на вошедших взрослых с вежливым недоумением.       - Мораг, - ласково пожурила тётка, становясь рядом с девочками на колени. – Ты что делаешь, проказница?       Пухлыми пальчиками вцепившись в планку собственного комбинезона, Мораг кокетливо улыбнулась и протянула ручки, стремясь дотянуться до тётки.       - Мораг – так её зовут? – переспросил Регулус, не в силах оторвать взгляда от девочки, которая теперь пыталась подняться, опираясь на крепкое колено Иннис.       Женщина в ответ лишь вздохнула, не поднимая головы, и поспешила поддержать племянницу за ручки, чтобы не опрокинулась.       - Дункан выбирал, - пожаловалась она. - Эта вертихвостка проклятая даже имени собственному ребёнку не дала…       Подойдя к шкуре, Регулус наклонился и после молчаливого кивка Иннис поднял девочку на руки - осторожно, заранее ожидая, что она вот-вот раскричится при виде незнакомца. Но она молчала, с интересом осматривая нового для себя человека, а после вдруг протянула пухлые ладошки и принялась методично ощупывать лицо Регулуса проворными крохотными пальчиками.       - Когда точно она родилась? – глухим голосом спросил он, с трудом проглотив подкативший к горлу комок.       - Двадцать четвёртого октября, как раз в ночь, - вздохнула Иннис.       Кивнув так, будто и не ожидал другого ответа, Регулус надолго замолчал, глядя на девочку у него на руках. Мораг, стоявшая совсем близко, видела, как его лицо исказилось болезненной судорогой, чувствовала сожаление и страх, затопившие его с головой. Будь у него звёздная карта, он бы справился, да и мать, вне всяких сомнений, нашла бы что-то более элегантное, но он сам смог вспомнить лишь одну звезду, составлявшую созвездие Скорпиона, кроме Антареса.       - Саргон. Её должны были звать Саргон.       С усилием сморгнув, Мораг вынырнула из воспоминания и тут же согнулась пополам, уткнувшись пылающим лбом в собственные колени. В следующее мгновение обеспокоенный Эдвард оказался рядом.       - Тише-тише-тише... - зачастил он, садясь рядом и изо всех сил пытаясь заглянуть Мораг в глаза. - Мораг? Ты меня слышишь?       - Д-да... - откликнулась она, не поднимая головы. - Я в порядке.       Но это была совершенная ложь - она чувствовала себя как угодно, но только не в порядке. Возможно, когда-нибудь я пожалею о том, что лишь единожды держал тебя на руках... Вот, о чём ты говорил... Сколько же ещё ты не успел мне рассказать прежде, чем из тебя по кусочку вырвали душу?..       Упираясь руками в край сидения, она с трудом распрямилась, тщетно пытаясь отдышаться. Найденное воспоминание больше всего напоминало вскрытый нарыв, и теперь чужая память затопила её с головой, смешиваясь и вступая в борьбу с её собственными эмоциями. Но было одно чувство, которое совершенно точно не принадлежало ей... и тем удивительнее для Мораг было сознавать, что это - то немногое, что осталось ей от отца.       То самое чувство, которое она испытывала каждый раз, когда смотрела на Кензи.       - Он любил меня, понимаешь?.. - прошептала она, поднимая глаза на Эдварда, впервые неосознанно говоря ему "ты". - Любил...       Она не успела больше сказать ни слова, потому что горло перехватило судорогой, и она, опустив лицо в ладони, разрыдалась как ребёнок.       - Мораг! – испуганно окликнул Эдвард, наклоняясь над ней и протягивая руку, но так и не решился прикоснуться. – Мораг, ну что ты? Всё хорошо, не плачь...       Но она лишь трясла головой, не слушая и не слыша ничего, так что в конце концов он обнял её, ласково клоня её голову к собственному плечу. Чувствуя обращённое к ней тепло, она обхватила его руками, зарывшись пылающим лицом в складки пиджака, и сдавила так, что затрещали кости.       - Всё хорошо, моя девочка, - твёрдо повторил он, с величайшей осторожностью стерев слёзы с её щеки. - Конечно, он любил тебя. Как же можно тебя не любить...