Сезон охоты-2: Парад тёмных

      В день свадьбы Джаред проснулся спозаранку. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к сонному дыханию Антареса - их по старой традиции уложили спать в одной комнате, - а после наконец поднялся и, кое-как приведя себя в порядок, спустился вниз и вышел из дома через чёрный ход.       Пройдя мимо подготовленной для торжества беседки, он свернул вправо и оказался на самом краю небольшого поля, гладко стелившегося до самой реки, перерезанной двумя каменными мостами, в честь которых поместье и получило своё громкое имя. Над травой стелился лёгкий рассветный туман, и Джаред пошёл в направлении малого моста, по колено утопая в траве и этой сизой дымке. Настроение, должное быть праздничным, отчего-то не радовало разнообразием красок, и он пришёл к выводу, что всё дело в тишине, царившей вокруг, которая кроме умиротворения несла в себе ещё и лёгкую печаль.       Однако, стоило ему ступить на берег реки, все терзавшие его мысли вылетели из головы как с порывом ветра.       - Ноги застудишь, - предупредил он, перегнувшись через низкую кладку перил моста.       Вскинув голову, Адаре коротко улыбнулась ему той самой спокойной улыбкой, которую он так в ней любил. Разглядеть её было не так просто, лёгкое белое платье терялось на фоне холодно сереющих речных волн, но, сощурившись и прикрывшись ладонью от восходящего солнца, Джаред увидел, как она неспеша передвигается от одного камня до другого, изредка наклоняясь к самой воде и что-то собирая в высоко подобранную юбку.       - Хорошие гости не приходят до рассвета, - откликнулась она. - Но ты же знаешь дедушку - его не остановишь.       Не прибавив ни слова, она переступила на соседний камень, дальше от него, и присела, чтобы подобрать в подол очередную раковину с причудливо обколотым краем.       - Смотри, какая красивая, - похвасталась она, вертя находку в пальцах. – Совсем-совсем живая.       С громким хлюпаньем загребая туфлями, он стремительно сбежал вниз по берегу и подхватил только что распрямившуюся Адаре на руки – не так, как подхватывают новобрачную в день свадьбы, ловко держа под мышками и коленями и подбрасывая навстречу небу и богам, а как поднимают с земли расквасившего нос ребёнка, неловко и неудобно, лишь бы скорее прижать, утешить, не дать зайтись от раздирающего горло крика. Стиснув пальцами ворот его рубашки и попавшие в хватку волосы, она зажмурилась и лишь слушала, как бултыхнули одна за другой, возвращаясь на исконное своё место, все собранные ей раковины.       - Мерлин, как же я по тебе скучал... - прошептал Джаред, поверх её плеча глядя на дом и тихо молясь, чтобы никому из друзей не пришло в голову выйти на заднее крыльцо и помешать им. - Давай больше не будем расставаться так надолго, ладно?       Она в ответ лишь замотала головой, так что растрёпанная ветром коса мягко хлестнула его по губам и подбородку.       - В разлуке любовь крепнет, сам же говорил, - напомнила она и, слегка отстранившись, прижалась к его губам.       И Джаред, целуя её, вдруг понял, что, несмотря на то, что за последние полгода у них было без счёта поцелуев, самыми желанными для него были именно такие, после долгой разлуки перед разлукой, как ни горько сознавать, ещё более долгой.       Не спуская её с рук, он сделал несколько осторожных шагов по скользким камням и бережно поставил Адаре на траву.       - Не могу же я допустить, чтобы ты простудилась, - объяснил он, но рук так и не разжал. - Иначе кто спасёт нас всех от смерти?       - Лучше бы мне не пришлось никого спасать, - откликнулась Адаре и сделала шаг назад, чтобы сунуть озябшие ноги в лёгкие туфельки. - Как ты тут без меня?       - Без происшествий. - Он пожал плечами и тут же горячо прибавил в ответ на её недоверчивый взгляд: - Честное слово, всё прекрасно.       - Что у вас с Гарри? - уточнила она, когда они, взявшись за руки, пошли по берегу. - Твоя мать сказала, вы едва смотрите друг на друга. Вы поссорились?       Об этом Джаред предпочёл бы не говорить вовсе. Они с Гарри не виделись с самого их отъезда с площади Гриммо, значит, проколоться он не мог и имел полное право делать вид, будто ничего не произошло. С другой стороны, мама всегда замечала даже мельчайшие изменения в его поведении - так стоило ли удивляться её догадливости теперь?       - Он оскорбил меня, - признал он наконец, глядя себе под ноги. - То есть, не меня, а отца... Дьявол, как это отвратительно по-детски! - всплеснул он руками, и Адаре, обняв его, попросила:       - Расскажешь мне?       Противостоять её ласковому шёпоту было совершенно невозможно, поэтому Джаред сдался и пересказал ей всё, что произошло в доме Блэков, не упустив даже завязку конфликта и драку между Гермионой и Малфоем, чем немало удивил Адаре.       - Никогда бы не подумала, что Гермиона может кого-то ударить, - заметила она, приподняв брови изящной дугой. - Она кажется такой разумной.       - И это не помешало ей в прошлом году облить Скитер пивом на глазах у всего паба, - напомнил Джаред с кривой усмешкой. - Впрочем, теперь ей Терри спуску не даст, тут уж можешь быть уверена.       - Важно, чтобы он прежде научился не давать спуску себе, - парировала она и с каким-то новым чувством вдруг прибавила: - Я уверена, Гарри не имел в виду ничего такого. Он просто не подумал, что своими словами может как-то задеть тебя, я уверена.       Взглянув на неё волком, Джаред ощетинился:       - В таком случае, пусть сперва научится разговаривать, а потом уже лезет со своим никому не нужным мнением!       Нежно ткнув его пальцем в плечо, Адаре прежним спокойным тоном предупредила:       - Если вздумаешь на меня рычать, выбери для этого другое время и место. Я сейчас слишком настроена на романтический лад, чтобы выяснять отношения.       Осознав собственную оплошность, он прижал её к груди и с запоздалым сожалением окликнул:       - Прости меня. Я просто на взводе в последнее время. Столько всего приключилось за прошедшие месяцы... Ещё эта свадьба дурацкая, - махнул он рукой на дом. - Как будто без неё нельзя было обойтись, нашли время...       Подняв голову, Адаре смерила его проницательным взглядом и вдруг прикусила губу, тщетно борясь с распирающим её беззлобным смехом.       - Джаред Синистра, - произнесла она, из последних сил сдерживаясь, - да ты ревнуешь!       - Что за чушь, - возмутился он, но осёкся, внезапно осознав, что она не так уж далека от истины. Это было странно, он сам не мог подобрать фраз, чтобы описать всё то, что его беспокоит, но Адаре, кажется, поняла его без слов.       Ласковой рукой отведя волосы у него со лба, она спокойно заметила:       - Вы с матерью слишком долго прожили вдвоём. Я знаю, - прибавила она, когда он встрепенулся, - знаю, что ты любишь отца. Но любить на расстоянии и живя бок о бок - это совершенно разные чувства. Может, ты слишком долго был единственным мужчиной в семье? Прости, мне это может только казаться, но... Ты столько всего на себя взвалил, что теперь, когда появился кто-то, кто мог бы помочь тебе, ты неосознанно противишься. Просто потому, что привык решать всё сам.       Притянув её за талию, Джаред беспомощно усмехнулся:       - Великий Мерлин, неужели меня угораздило влюбиться в девушку умнее меня?.. Знаешь, мне надоело говорить о моих делах. Гораздо интереснее послушать о тебе.       - У меня всё по-старому. - Она пожала плечами. - Я ведь теперь всё свободное время провожу с Анной. Бедняжка... Ей нелегко носить ребёнка, вот она и капризничает.       - Кажется, слишком сильно капризничает. Я же вижу, что ты недавно плакала, - заметил он, проведя большим пальцем по её щеке там, где текли слёзы. - Так и не расскажешь, в чём дело?       Она в ответ лишь коротко покачала головой.       - Обычные девчоночьи глупости, - отмахнулась она, обняв его за шею. - Не хочу тебя расстраивать. Просто... Мне иногда бывает нелегко мириться со всем этим.       Она взмахнула рукой, поводя вокруг себя, имея в виду то ли сонную реку, то ли дом неподалёку, то ли тот, другой, оставшийся за проливом.       Удивлённый, но и обрадованный её признанием, Джаред коротко поцеловал её в лоб. Ему в голову внезапно пришла странная идея о том, что, если уж заботу о матери можно смело передать в руки отцу, то позаботиться об Адаре ему не помешает никто. Мысль эта была довольно навязчивой, но всё же показалась Джареду правильной. Может, к этому всё и шло с самого начала?       - Если ты захочешь чем-то поделиться, ты всегда можешь это сделать. В любой момент, - прибавил он и внезапно с лукавой усмешкой пригрозил: - Иначе мне придётся привязать тебя к стулу и выпытывать правду!       Отстранившись, чтобы взглянуть ему в лицо, Адаре вдруг дерзко улыбнулась.       - А ты догони, - предложила она и сорвалась с места.       Он с улыбкой наблюдал, как Адаре всё дальше удаляется от него – тонкая светлая фигурка посреди безмятежного моря трав и цветов. Предоставив ей около минуты форы, Джаред бросился следом, понимая, что даже теперь ему ничего не стоит догнать ей, и это чувство внезапного превосходства подбрасывало ему в кровь всё новые и новые порции адреналина. Всё его тело, натянутое как струна, содрогалось, подхваченное безумным вальсом гормонов. Пело. Жаждало Адаре. Жаждало жить.       Перепрыгнув через притаившуюся в траве кочку, он превратился в волка и теперь уже в два счёта догнал Адаре, лёгким ударом лап повалив её в траву. Падая, она коротко взвизгнула и расхохоталась, когда мощные лапы сменились столь же крепкими ладонями.       - Нечестно! – запротестовала она, не в силах унять собственный смех. – Ты жульничал! Нельзя было бежать на четырёх лапах!..       Опрокинувшись на спину, она ненадолго затихла в его руках, продолжая посмеиваться и глядя на Джареда с таким выражением, что кровь у него в жилах забурлила как кипяток. В такие моменты она как никогда ясно вспоминала тот день, когда убедилась в том, что он анимаг. Убедилась - потому что она всегда подозревала в нём нечто звериное, дикое, надёжно скрытое за маской учтивости и спокойствия. И с самого первого поцелуя что-то у неё внутри неизменно откликалось на зов, разносившийся в ночи подобно волчьему вою.       - У тебя такие сильные руки, - прошептала она, скользнув пальцами по его раскрытой ладони и вдруг замерла, присматриваясь к узору.       - Линия жизни длинная? - в шутку уточнил он, и Адаре, нахмурившись, с заминкой ответила:       - Длинная... Только прерывается вот тут. - Она указала на самое начало кожистой складки, где виднелся чуть приметный пробел. - И вот здесь. И ещё раз тут.       Вглядевшись в сплетение линий на собственной ладони, он не обнаружил ничего из того, о чём она говорила, хотя смутно догадывался, что означают эти загадочные перерывы. В конце концов, трижды его жизнь чуть было не оборвалась - в полгода, в двенадцать и ещё раз в прошлом году. Но, даже несмотря на это, Джаред никогда всерьёз не задумывался о том, что может умереть - это казалось таким же нереальным, как подкроватные монстры, которыми пугают несмышлёных малышей.       - Всё будет хорошо. Никуда я от тебя не денусь, - спокойно пообещал он, нежно целуя её подрагивающие от частого дыхания губы.       Впрочем, спокойствия его хватило ненадолго, потому что невозможно было стерпеть то сладкое томление, которое охватывало его, когда пальцы Адаре, едва задевая, скользили по его плечам и груди, огненные даже сквозь ткань рубашки.       Она глубоко вздохнула, когда его губы, зацепив подбородок, переместились на шею. Так он её ещё никогда не целовал – настолько неистово, будто пытался насладиться впрок перед разлукой.       - Джаред, - выдохнула она. – Милый, остановись…       - В чём дело? – обеспокоенно уточнил он, опираясь на локоть, чтобы видеть её лицо. – Тебе не нравится?       Прикусив губу, она отвела глаза и внезапно густо покраснела, а после, пытаясь оправить слишком высоко задравшийся подол, всё же призналась:       - Просто… Когда ты так целуешь меня, мне стоит больших усилий сохранять над собой контроль.       Он в ответ лишь тихо усмехнулся: проклятая мораль... Кто бы знал, чего ему стоило держать себя в руках, но испортить всё собственным эгоизмом он был не в праве. Она и без того запустила его куда дальше, чем позволяло практически пуританское воспитание. Просить о большем с его стороны было бы просто кощунством.       Взяв за подбородок, он осторожно развернул её лицом к себе, заставляя посмотреть в глаза.       - Не бойся, детёныш. Моей выдержки хватит на нас обоих, - заверил он и вновь коротко прижался к её губам. - Вставай, трава сырая.       Они пошли к дому, в котором уже чувствовалось сонное шевеление, но, стоило подойти ближе, Джаред понял, что он недооценил масштабы трагедии - на открытой веранде, ведшей в столовую, о чём-то секретничали родители. Коротко переглянувшись с Адаре, которая в секунду побледнела, Джаред вытянул у неё из косы запутавшуюся травинку и внезапно решил, что, пожалуй, вот он - тот момент, когда пришла пора говорить начистоту. Тем более, что в этот самый миг Аврора обернулась и помахала им рукой.       - Привет! - улыбнулась она, поцеловав сына в щёку. - Что это вы там делали, ребята?       Взглянув на отца, который, кажется, тоже с нетерпением ждал ответа, Джаред осторожно сжал ладонь Адаре на собственном предплечье.       - Мам, - выдохнул он, с улыбкой оглядывая родителей, - папа… Адаре – моя девушка.       По тому, как красноречиво переглянулись родители, Джаред понял, что для них эта информация секретом не является - уж для мамы точно. Наставив палец на мужа так, словно это был острый кинжал, она отчеканила:       - Я тебе говорила, Римус. Я же тебе говорила!       Адаре, которая выглядела так, словно в любую минуту ждала наказания, сдавила Джареду руку и опасливо уточнила:       - Вы против?       - Что ты, милая, - с мягкой улыбкой возразил Римус. – Как же мы можем быть против... Лично я счастлив, что мой сын выбрал настолько достойную девушку. Аврора?       - Даже не спрашивай, - отмахнулась она, беря Адаре под руку и ласково увлекая за собой. - Пойдём, дорогая. Я тут вспомнила, что жениху не полагается видеть невесту до свадьбы.       При этом она скорчила настолько уморительную рожицу, что Адаре, не сдержавшись, хихикнула и куда более спокойным тоном уточнила:       - А где дедушка?       - Они с Блэком заперлись в кабинете для жутко важного и жутко секретного разговора. Опять вся мебель провоняет магловскими сигаретами, - поморщилась Аврора и лукаво улыбнулась. - Пойдём-пойдём...       Проследив их перемещение до самого коридора, Джаред с улыбкой обернулся к отцу, чувствуя, что теперь от его утренней задумчивости не осталось и следа.       - Ты как? - спросил он, и Римус пожал плечами:       - Как перед экзаменом. Уже и забыл, какое это чувство... противоречивое.       - Это ведь просто церемония, - напомнил Джаред, не зная, чем ещё его утешить. - Будем жить как и жили - мы с мамой в Хогвартсе, а ты в Дурмстранге.       По достоинству оценив остроту, Римус сел на стул, поставив его спинкой вперёд, опустил подбородок на высокую верхнюю перекладину и после продолжительного молчания признался:       - Я всё ещё не уверен, что мы поступаем правильно. Возможно, я зря всё это затеял...       - Нет, не зря, - возразил Джаред, подходя ближе и запрыгивая на край длинного дубового стола. - Не зря, потому что это желание - не только твоё, но и мамы. И отчасти моё, если позволишь, - прибавил он, и лицо отца удивлённо вытянулось. - Да, потому что Адаре права - мне действительно пора заняться собственной жизнью, а не только заботиться обо всех и вся.       Тихо хмыкнув, Римус снизу вверх с усмешкой посмотрел на сына и переспросил:       - Адаре так сказала, вот как?       Неимоверным усилием воли подавив выступившую на щеках красноту, Джаред заставил себя не отводить глаз. В конце концов, стыдиться тут нечего, потому что в его намерениях нет ничего, что противоречило бы законам его собственной совести.       - Я женюсь на ней, - заявил он и с усмешкой прибавил, увидев в лице отца недоумение: - Не сейчас, конечно же. Когда закончу школу. Просто не хотел, чтобы потом это стало для тебя сюрпризом.       - Это и не стало бы, - коротко улыбнулся Римус, размышляя о том, что его сын, оказывается, в разы смелее и ответственнее его.       Он сам решился на свадьбу - тогда, долгие годы назад, - лишь когда того потребовали обстоятельства. Безусловно, он всегда любил Аврору, но он никогда не планировал жить с ней долго и счастливо, потому что понимал – она заслуживает куда лучшего, чем он мог ей дать. Но тогда, увидев её после почти полугода разлуки, всё такую же прекрасную, но уже с потяжелевшим животом, он вдруг осознал, что внутри у неё ребёнок – его ребёнок. А это означало, что «долго и счастливо» для них всё же состоится.       В этом и было всё дело, всегда, сколько бы лет ни прошло. Он слишком любил её, чтобы позволить стать счастливой не с ним.       - Хороший выбор, - одобрил он наконец, и Джаред смущённо улыбнулся.       - Я её не выбирал, пап. Других вариантов просто не было. - Он помолчал, тихо улыбаясь каким-то своим, не до конца оформленным мыслям, а после вдруг неожиданно пристально взглянул на отца и спросил словно самого себя: - Как ей могло придти в голову, что вы можете быть против? Она ведь чудо.       Проведя пальцем по шраму на подбородке, Римус пожал плечами и предположил:       - Может, она что-то слышала дома?       - Что такого она могла слышать?       Вопрос был вроде бы простой, и всё же Джаред не мог припомнить другого случая, чтобы отец так медлил и смущался при ответе.       - Видишь ли, сынок, в своё время Арвин... Мать Адаре, - кивнул он в ответ на недоумённый взгляд Джареда. - О почивших не принято говорить плохо, да я и не собирался - она была чудесной женщиной, очень сильной... Разве что самую малость нетерпимой к оборотням.       Покопавшись в памяти, Джаред вспомнил то, о чём ему в одном из писем рассказывала Адаре - её дядю, брата матери, ещё мальчишкой задрал оборотень. По странному стечению обстоятельств Уилл об этом ни разу не упоминал, хотя поводов за прошедшие полгода было предостаточно, так что Джаред в конце концов решил, что его друг пока попросту не в курсе всех тонкостей быта Грэйволфов.       Между тем Римус продолжал:       - Когда произошла эта отвратительная ситуация с профессором Снейпом, сильно досталось Джеймсу, ты знаешь. В общем, Арвин в припадке ярости вполне могла меня прикончить - и, наверное, была бы права.       Озадаченный этим откровением, Джаред быстро перебрал в уме все известные факты и собственные доводы, казавшиеся ему верными, и не мог не задать вопрос:       - Но как Адаре могла знать об этом? Она ведь тогда даже не родилась.       - Ты прав, но мог знать Генри.       На это Джареду ответить было нечего. Он знал, что и Адаре, и Уилл души не чают в старшем брате, но он сам был достаточно честен с собой, чтобы признать - Генри Грэйволф ему не нравился. Да, он был безусловно обаятелен, умён и красив как сам дьявол, но - в отличие от того же Антареса, наделённого теми же качествами, - Генри не нравился Джареду на уровне инстинктов, которые велели держаться от этого недобитого аристократа подальше. А инстинктам своим Джаред предпочитал доверять.       Постучав незажжённой сигаретой по краешку пепельницы, Сириус перевёл взгляд на лежавший на столешнице медальон - довольно безвкусный, слишком массивный, как и полагается всем по-настоящему антикварным вещам. На гладкой золотой поверхности крупными изумрудами была выложена змееподобная буква "С".       - Выходит, это твоя семейная реликвия? - уточнил он, подняв глаза на стоявшего у окна Грэйволфа.       Глубоко вдохнув, тот отбросил окурок в открытое окно и помахал рукой перед лицом, разгоняя клочья дыма.       - Медальон был утерян пару веков назад, - сказал он, садясь к столу по противоположную сторону от Сириуса. - Отец как-то обмолвился, что наводил справки у Бэрка, но старик был прижимист во всём, что касалось барахла основателей. Слишком прижимист, надо признать, - прибавил он и усмехнулся. - Видел бы ты его мерзкую рожу, когда меч Гриффиндора был передан в дар Хогвартсу. Вот уж не думал, что мы когда-нибудь породнимся...       - И что не так с этим медальоном?       - Теперь уже ничего, ты прав, - кивнул Грэйволф и подтолкнул украшение по гладкой поверхности стола. - Можешь вернуть его племяннице, если захочешь. Не думаю, чтобы у неё осталось много чего в память об отце. А медальон теперь пуст.       - Теперь?       Прикурив от огонька на конце палочки, профессор некоторое время молчал, а после спокойно спросил:       - Воспоминание Слизнорта, которое ты показал мне - ты понял, о чём оно?       - Думаю, да, - откликнулся Сириус, против воли сводя брови. - Если только это воспоминание в самом деле было таким уж важным, то по нему выходит, что Волдеморт в самом деле создал семь крестражей. По крайней мере, - признал он, - так думал Слизнорт, упокой Господь его душу. Но ты ведь не веришь, что он в самом деле сделал это?       Профессор молчал, задумчиво стряхивая пепел, и тогда Сириус с нажимом повторил:       - Ты ведь в это не веришь?       - Не верил бы, если бы не видел собственными глазами.       Сириус, который понимал происходящее чем дальше, тем меньше, медленно перевёл взгляд на лежавший между ним и профессором медальон.       - То есть, ты хочешь сказать, что это... - начал он, но Грэйволф не дал ему договорить, угрюмо кивнув:       - Именно. Когда медальон чуть не придушил твоего сына, у меня возникли некоторые догадки, но полной уверенности не было - ведь и простой артефакт мог начать защищаться, попав в неблагоприятную среду. Но дело оказалось гораздо хуже, чем я думал.       Сириус, который не мог даже представить, как можно разделить душу на несколько частей, продолжал слушать с напряжённым вниманием, но был один вопрос, не дававший ему покоя больше других.       - Где сейчас... то, что было внутри? - выпалил он, не в силах сформулировать точнее, но профессор всё же понял, что именно его беспокоит.       - В надёжном месте, - откликнулся он. - Там, где эта зараза никому не сможет навредить. Лично я бы порассуждал о том, сколько ещё крестражей спрятано и где именно.       - Но ведь в воспоминании...       - Да, Блэк, в воспоминании говорилось лишь о семи крестражах, я слышал. Но видишь ли, какая штука... - Он помолчал, а после, вытянув из пачки ещё одну сигарету, зажал её в пальцах и продемонстрировал Сириусу. - Каждый раз, когда душа надламывается, та часть, которая ещё осталась, становится всё более и более хрупкой... Неустойчивой. Крестраж создаётся путём убийства, но скольких убил Волдеморт, не преследуя великих целей? Поэтому я думаю, что в очередной раз, когда он взмахнул палочкой, его душа...       И он переломил сигарету пополам, отбросив обе половинки на стол.       - Думаешь, их больше? - догадался Сириус. - Крестражей. Ты думаешь, он мог создать некоторые ненамеренно?       - Я не исключаю такой возможности.       Сириус с тихим стоном закрыл лицо руками. Одно дело сражаться с противником, который, хоть и силён, но смертен - но враг, который может вновь и вновь возвращать себе тело...       - Но ведь для того, чтобы создать крестраж, - возразил он, тряхнув головой и садясь ровно, - нужен какой-то предмет - артефакт или ещё что-то... Вещь, в которую помещается душа.       Смерив его взглядом, Грэйволф неожиданно грустно кивнул.       - И во всём ты прав, - признал он, - кроме одного - крестражем может стать не только вещь.       После этих слов Сириус надолго задумался. В "Волховании всех презлейшем", найденном им в домашней библиотеке, упоминалось о том, что в качестве сосуда для крестража можно использовать живое существо, но автор - чёртов садист и шизофреник - отмечал, что такие крестражи, как правило, недолговечны, потому что под действием тёмной магии живой сосуд быстро разрушается.       - Отлично, - фыркнул он, откидываясь на спинку стула. - Осталось найти любимую ручную белку Волдеморта.       Профессор Грэйволф, несмотря на всю прискорбность ситуации, усмехнулся:       - Белку бы разорвало на куски, надо думать. А вот волшебника, да ещё и не самого слабого...       Сириус скептически поднял бровь, а после, не выдержав затянувшегося молчания, уточнил:       - Ты вот сейчас утверждаешь, что какой-то волшебник согласился на то, чтобы в него вселилось то, что осталось от Волдеморта?.. Чушь собачья!       Вскочив на ноги столь порывисто, что опрокинул стул, он зашагал по комнате от одной стены к другой, но Грэйволф оставался на удивление спокоен.       - Не такая уж и чушь, если вспомнить то, что рассказывали о почившем Квиррелле, - заметил он. - Минерва писала мне сразу после того, как всё произошло - по её словам, Тёмный Лорд торчал у парня из затылка. Скажешь, мальчишке Лонгботтомов это показалось? А то, что сам он говорит со змеями? Что-то я не припомню, чтобы состоял в родстве с Августой, упокой Господь её душу.       Остановившись на полушаге, Сириус взглянул на него, всё ещё не веря в то, что сказанное может быть правдой.       - Но и это ещё не всё, - прибавил Грэйволф, и его голос впервые за всё время дрогнул. - Уилл. С тех самых пор, как уничтожил тот дневник... Мне ведь не нужно объяснять, что это было не простое воспоминание? - уточнил он, и Сириус отрывисто покачал головой:       - Не нужно. Ты о тех кошмарах, которые его мучают?       - Это не просто кошмары, Сириус, и ты об этом знаешь, - строго предупредил профессор. - Мальчик видит глазами Волдеморта, и если только я прав...       Он замолчал, отвернувшись к окну.       - Этого не может быть, - повторил Сириус, но сам чувствовал, что голос его звучит куда менее уверенно, чем минуту назад. - Что... Что теперь делать?       - Ничего, - огрызнулся Грэйволф, порывисто оборачиваясь, и сетка шрамов на его лице исказилась от напряжения. - Я поклялся Арвин, что с ним ничего не случится. Один раз я клятву уже нарушил - больше этого не повторится.       Спорить с таким аргументом было трудно, и Сириус, устыдившись собственного порыва, поднял упавший стул и сел к столу.       - С Уиллом всё будет в порядке, - заверил он. - Его никто здесь не даст в обиду... Мерлин, да Аврора за него любому глотку перегрызёт! - прибавил он с кривой усмешкой, и лицо Грэйволфа неуловимо смягчилось.       - Это уж точно, - согласился он. - Никогда бы не подумал, что она к нему так привяжется.       - А этот обломок... - начал Сириус, но споткнулся и надолго замолчал. - Тот, что ты извлёк из медальона. Нельзя попробовать то же самое с Уиллом?       - Нет. - Профессор категорично покачал головой. - Я не стал бы рисковать им, если бы не был уверен в успехе, а я в нём вовсе не уверен. Извлекая осколок, можно повредить оболочку, и тогда... И думать не хочу. Даже если мальчик не умрёт, он может остаться инвалидом - потеряет рассудок или не сможет колдовать. Этого я не допущу. В любом случае, - прибавил он куда спокойнее, - крестражи бесполезны, если нет тела, куда можно вернуть душу.       - Думаешь, этого он и добивается?       - Я знаю, чего он хочет, Блэк, - убеждённо произнёс Грэйволф. - Если уж Волдеморт не сберёг несколько осколков, за остальными он будет следить куда более пристально. И будь уверен, теперь он постарается как можно скорее собрать их все воедино.       - Надо думать, это не так просто, - с надеждой произнёс Сириус. - Сомневаюсь, что такому учат в Хогвартсе.       - В Хогвартсе - точно нет, - покачал головой профессор. - А вот в Дурмстранге - вполне.       Сириус после этих слов застыл как вкопанный. Он понимал, что на самом деле значат эти слова и как сложно профессору их произносить, но не мог поверить в то, что такое возможно.       - Нет, - тихо сказал он. - Он не мог на это пойти... Мерлина ради, он же твой сын!       - Был моим сыном, ты хотел сказать, - очень спокойно исправил Грэйволф, медленно качая головой. - Но это было давно. До того, как он принял метку и начал убивать.       На это Сириусу ответить было попросту нечего. По рассказам Джеймса, знавшего его куда лучше, Аласер всегда был чёртовым маньяком-экспериментатором, который из академического интереса вполне способен был покалечить человека. Мерлин, он ведь чуть не отправил на тот свет Эдварда... Разумеется, взамен Вектор получил кое-что большее, чем ясное зрение, происшествие при вмешательстве Вальмонта Лазара быстро замяли, и Ал вышел сухим из воды, но теперь это дело не казалось Сириусу таким уж однозначным.       - Одно дело махать палочкой направо-налево, как Беллатриса, - рыкнул он, - а другое - в здравом уме помогать этому чудовищу.       Грэйволф смерил его взглядом из-под полуопущенных век; было видно, что он очень устал, и Сириус сомневался, что дело в ночной волоките на границе.       - Ты удивишься, узнав, сколько Пожирателей смерти действовали в здравом уме, - откликнулся он. - Взять хотя бы другого твоего родственничка, также недавно покинувшего нас. Думаю, малыш Люциус был далёк от безумия, но и на него нашлись свои рычаги давления. Немногие могли устоять перед уговорами - Волдеморт, видишь ли, бывает чертовски красноречив. Мой отказ едва не стоил мне жизни, - хмыкнул он и задумчиво поскрёб шрам на подбородке, плавной дугой спускающийся на шею. Ещё бы на полдюйма глубже - и всё было бы кончено. Может, тогда не свершилось бы всего этого безумия...       По счастью, Сириус не видел его метаний, думая лишь о том, как сильно ему хочется обнять Антареса. Не двойняшек, не Моргана, даже не Корнелию - именно Терри, потому что он, такой молодой, красивый и сильный, как это ни прискорбно, входил в число первых, кто примет на себя удар в новом витке войны, уже унесшей столько жизней. Теперь в этом можно было не сомневаться.       Церемония была назначена на три часа пополудни.       Пока Джеймс, исполняющий одновременно роль шафера и посажёного отца, помогал Марлин в затянувшемся споре с прибывшим из Министерства регистратором, Гарри поднялся на второй этаж и постучался в комнату, отведённую Антаресу и Джареду. Он до последнего не был уверен в том, что хочет сказать другу, но дальше так продолжаться не могло - и дело было даже не в том, что Корнелия за прошедшие дни ему всю плешь проела. И без её нотаций Гарри было до жути стыдно, хоть он и не имел в виду ничего такого. Кто бы мог подумать, что, оскорбляя Малфоя, он настолько глубоко заденет Джареда. Будто можно было представить их стоящими на одной ступени... Оставалось лишь надеяться, что общее предпраздничное настроение сыграет Гарри на руку, и они всё же помирятся.       Джаред в пылу сборов метался от шкафа к зеркалу у стены, примеряя по одному каждый из доброй сотни галстуков. Остановившись, наконец, на тёмно-бордовом, он набросил на плечи светло-серый пиджак и лишь после этого на мгновение обернулся к Гарри.       - Если у тебя что-то срочное, то постарайся уложиться в двух фразах, - поторопил он, снова поворачиваясь к зеркалу. - До начала церемонии четверть часа. Если опоздаю - мама меня целиком проглотит.       Гарри, не ожидавший столь радушного приёма, на мгновение замялся, а после резко выдохнул:       - Ты можешь дать мне маховик времени?       Более чем удивлённый такой просьбой, Джаред ответил далеко не сразу; пригладив волосы, он перекинул через шею галстук, завязал аккуратный двойной узел и лишь после этого уточнил:       - И зачем он тебе?       - Затем, что я не хочу, чтобы мы ссорились.       Усмехнувшись, Джаред присел на край кровати, упираясь локтями в колени, и снизу вверх внимательно посмотрел на Гарри. Похоже, он искренне раскаивался, и по-хорошему стоило его простить, но Джаред всё чаще отмечал, что с годами становится очень и очень злопамятным. Если бы не утренний разговор с Адаре, он бы сильно задумался, стоит ли его вообще прощать.       - Ты знаешь, как работает маховик? - спросил он, и Гарри пожал плечами:       - Что-то читал. Там как, инструкция прилагается?       Ничего не ответив на неловкую остроту, Джаред предупредил:       - Опасно менять то, что уже свершилось, Гарри. Это как выдернуть одну нитку из шарфа и надеяться, что вязание не распадётся. - Он помолчал немного, а после неожиданно в первую очередь для себя признался: - После смерти Регулуса я хотел... ты знаешь... Дать маховик Мораг. Просто чтобы у неё появилась возможность хоть что-то исправить. Но ведь всё могло стать только хуже, верно?       - Как это? - не понял он, и теперь настал черёд Джареда пожимать плечами:       - Могла умереть Мораг. Или они оба. Или ещё кто-нибудь.       Поёжившись от такой перспективы, Гарри всё же не сдержался и напомнил:       - Но ты не знаешь этого наверняка.       - Верно, и никто не знает. Именно поэтому нельзя вмешиваться в ход событий, понимаешь? Потому что мы никогда не видим картину целиком и не можем оценить последствия собственных действий в полной мере. В конце концов, мы ведь всего лишь люди. Какой с нас спрос?       Смерив взглядом друга, который теперь совсем сник, Джаред поднялся на ноги и, преодолев разделявшее их расстояние, обнял Гарри, крепко сдавив ему плечи.       - Я на тебя не обижаюсь, - заверил он, - но впредь ты всё же постарайся думать о том, что говоришь. Это для твоего же блага, Гарри.       - Я знаю, - кивнул он, думая о том, сколько раз ещё ему удастся выйти сухим из воды, прежде чем собственный длинный язык доведёт его до беды.       Вскинув голову на звук открывшейся двери, он отпустил Джареда и обернулся к вошедшим Уиллу, Антаресу и Симусу.       - Слава Мерлину, - коротко вздохнул Грэйволф и через плечо перебросил золотую монету Антаресу.       Тот ловко поймал галлеон и прокомментировал в ответ на недоумённый взгляд Гарри:       - Мы поспорили на то, как скоро вы помиритесь.       - То есть в том, что мы помиримся, вы не сомневались, - догадался Джаред и хмыкнул.       - Ну, парни... Что, все готовы? - уточнил он, на правах хозяина дома принимая прежний деловой тон. - Можно идти за девочками?       - Пойдёмте уж поскорее! - в шутливом нетерпении воскликнул Уилл и первым вышел в коридор, едва сдерживая бодрые ноги, чтобы не бежать.       Как и следовало ожидать, девчонки, уже наряженные сообразно случаю, поджидали своих кавалеров в гостиной на первом этаже. Первой поднявшись на ноги, Адаре оправила поясок изумрудно-зелёного атласного платья и поверх плеча со смехом бросила:       - Ты права, Гермиона - фраза "прихорашиваться как барышня", определённо, далека от истинного положения вещей.       Состроив ужасно оскорблённую мину, Уилл перевёл восторженный взгляд с сестры на Мораг и выдохнул:       - Дьявол... Как же мне повезло.       Смущённо взмахнув ресницами, Мораг отбросила на спину волну тщательно уложенных волос и скрестила руки под грудью, так что подол её серебристо-серого платья мягко заколыхался.       - Ну что, мальчики, - уточнила она, странно прищёлкнув языком в конце фразы, - готовы похулиганить?       - Группа поддержки невесты к вашим услугам, - нараспев прибавила Корнелия, и тут волшебной силы ступор наконец ослаб.       - Моё-моё, ни с кем не поделюсь! - в шутку воскликнул Антарес, выбегая вперёд, после чего подхватил Гермиону на руки и захватом пожарного забросил себе на плечо.       - Терри! - возмущённо завопила она, повиснув вниз головой. - Если ты изомнёшь мне платье, я тебя придушу!       Ответ Блэка потонул в общем хохоте, а потому никто не услышал, как в гостиную вошла Марлин.       - Золотце, неси Гермиону в беседку, - как ни в чём не бывало приказала она и легонько подтолкнула смеющегося Гарри к выходу в сад. - И вы тоже, ребята, поторапливайтесь.       - Давайте бегом, - поддержал её вошедший следом Джеймс, - не то об вас новобрачная споткнётся. Ну что, я за Авророй?       По кивку Марлин, выглядевшей уже очень уставшей, но довольной плодами собственных трудов, он взбежал по лестнице на третий этаж и постучался в ближайшую справа комнату, дверь которой до сих пор украшала серебряная табличка с гравировкой "Эви".       Ответа не было, и Джеймс, выждав пару мгновений, вошёл.       Аврора, уже полностью собранная, сидела на низком подоконнике и сверху вниз смотрела в сад, на то, как собираются немногочисленные гости. Окно выходило на запад, и тёплый послеполуденный свет мягко ложился ей на колени, окрашивая нежное кружево невесомыми солнечными бликами. Платье было простое, но изящное, оставлявшее на виду её лёгкие ключицы и отметившие левое плечо шрамы, так что Джеймс невольно задумался о том, одобрит ли Лунатик такой фасон. Но эта мысль мелькнула и исчезла, отступая перед оглушающей силой красоты и того очарования, которым будто сетями опутана любая невеста.       - Эв...       - Знаю-знаю, - откликнулась она, вставая и подходя к зеркалу, чтобы оправить спускавшуюся на плечи кружевную накидку, - фата - это перебор. Я просто не удержалась. Если что, то это вообще была идея Марлин зайти в тот магловский свадебный салон! Я помню, как шагнула через порог, а дальше всё как в тумане.       - Ты прекрасна, - выдохнул Джеймс, вклинившись в первую же паузу между её брюзгливыми причитаниями.       Украдкой улыбнувшись, Аврора вновь придирчиво оглядела собственное отражение и вздохнула.       - Всё должно было быть иначе, Джимми, - шепнула она совсем тихо, так что ему пришлось подойти ближе, чтобы расслышать. - Может, если бы я тогда послушала тебя и не лезла на рожон, всё было бы так, как должно...       Он молчал, не зная, как простыми словами выразить все те мысли, которые роились в голове. Им обоим не повезло взрослеть в эпоху потерь. Жёны, оставшиеся без мужей, матери, лишившиеся детей, дети-сироты и просто безымянные могилы... Всё это теперь казалось вполовину не таким трагичным, как невеста, лишённая единственной доступной ей радости - свадьбы: громадного пошлого торта, пузырьков шампанского и права сказать любимому "Согласна". И как же здорово, что Аврора всё же дождалась своего второго шанса.       - Знаешь, - заметил он, поправив очки, - иногда мне кажется, что это - единственный путь, как оно должно быть.       Вскинув голову, она быстро-быстро закивала, а после вдруг зажмурилась, закусила губы и так, не глядя, ринулась к нему, накрепко сдавив руками где-то под грудью.       - Будь счастлива, малявка, - шепнул он, легко поцеловав её в макушку.       На мгновение сжав его в объятиях крепко-крепко, Аврора отступила и усмехнулась, вытирая глаза.       - Что ты наделал, - в шутку попеняла она, обмахиваясь ладонями. - Теперь у алтаря я буду зарёванная...       На такое порицание Джеймс ничего не ответил, рассеянно думая о том, что лучше уж плакать от счастья, чем тихо выть сквозь стиснутые зубы о том, что душа разбита в куски - а уж этим искусством маленькая Эви, к несчастью, владела в совершенстве.       Оглядываясь назад, Уилл пришёл к выводу, что лучшего торжества для Римуса и Авроры и представить нельзя.       Уже поздно ночью, лёжа в постели и прислушиваясь к голосам в коридоре - кажется, Марлин пыталась отобрать у Моргана истошно верещавшего садового гнома, - он вновь и вновь перебирал в памяти события прошедшего дня, довольно улыбаясь тому колкому теплу, которое разливалось в груди.       Праздник вышел по-домашнему милым и тёплым, хоть и не без особенностей. Разумеется, ситуация была исключительной, а потому Уилл не удивился, что текст клятвы новобрачных значительно отличался от принятого в католичестве. До сих пор он видел свадьбы только по телевизору, а уж о том, чтобы побывать на волшебном торжестве такого рода, мог только мечтать, и теперь каждая мелочь казалась ему настоящим чудом. Потому он с неослабевающим вниманием наблюдал, как Аврора, на мгновение сжав пальцы в кулак, присмотрелась к украшавшему руку кольцу, а после, сняв с крохотного подноса, который гордо держала Шарлотта, второе, побольше, посмотрела на мужа и со спокойной улыбкой произнесла:       - Я, Аврора Прозерпина, беру тебя, Римус Джон, себе в мужья. Я принимаю твои клятвы и верю, что наше счастье пребудет с нами до последнего вздоха. Я клянусь с честью нести твоё имя в своём сердце, храня покой нашей семьи и нашу любовь так, как это было долгие годы до сего дня. Да будет так.       К этому моменту во всей беседке не осталось сухих носовых платков. Профессор Вектор, сидевшая в первом ряду рядом с Марлин, всхлипывала так громко, что её вздохи перекрывали мерный плеск реки, и даже сама миссис Блэк, которая во время клятвы Римуса ещё сдерживалась, теперь вытирала покрасневшие глаза, свободной рукой сжимая ладонь бывшего рядом Сириуса. Обернувшись к Джареду, занимавшему стул по левую руку, Уилл с удивлением увидел, что и у него глаза на мокром месте, и хотел уже отпустить остроту на этот счёт, но Адаре не дремала и украдкой погрозила ему пальцем. Что ж, с ролью старшей сестры она порой справлялась даже слишком хорошо.       Повернувшись набок, Уилл закрыл глаза и попытался представить, как здорово будет на свадьбе Джеймса и Вэррон следующим летом. Вообще было бы неплохой традицией каждый год праздновать по свадьбе. А что? Кандидатов в женихи и невесты у них хоть отбавляй, а если вдруг не хватит, то Сириус и Марлин могли бы повторить клятвы - она сама сегодня за столом жаловалась, что у них в своё время не было даже такого тихого торжества. А потом, через пару лет, когда они закончат школу... Уилл улыбнулся в подушку, стараясь не шуметь и не разбудить мирно похрапывающего Симуса. Ему вдруг представилось, как он сам, в костюме и с кроваво-красной бутоньеркой в петлице, стоит у алтаря, и в тишине спальни будто услышал свой собственный голос:       - Я, Уильям Фрэнсис, беру тебя, Мораг Саргон,..       - Итак, ты не справился.       Подняв глаза, Уилл смерил стоявшего перед ним мальчишку усталым взглядом. От былой эйфории не осталось и следа - лишь глухое раздражение за нерасторопность и тупость слуги.       Поклонившись ещё ниже, так что со стороны казалось, будто он вот-вот переломится пополам, юнец шелестящим шёпотом откликнулся:       - Мы близки к завершению, мой лорд. Если бы Вы соблаговолили предоставить нам ещё хоть немного времени...       - У нас нет этого самого времени, - отчеканил Уилл и медленно перевёл взгляд на вошедшего в зал мужчину. Дверь находилась далеко от кресла, в котором он сидел, но в тишине его голос многократным эхом отражался от украшенных резьбой стен и высокого расписного потолка. - Признаться, Аласер, я разочарован.       - Милорд? - угодливо откликнулся тот, подходя и останавливаясь немного позади первого визитёра.       - Милорд... - передразнил Уилл, откинувшись на спинку кресла и вытянув перед собой левую руку. В свете каминного пламени кожа казалась восковой, желтушной и совершенно неживой. - Как и следовало ожидать, все экзерсисы твоего сына пошли прахом. Более того, он смеет утверждать, что выбранный мной сосуд не подходит.       - Он заблуждается, мой лорд, - согласился Аласер, согнув сильную спину в странной пародии на поклон. - Нужны лишь некоторые приготовления особого толка, и тогда Ваша затея, вне сомнений, увенчается успехом. Как и все Ваши надежды и чаяния, разумеется, - прибавил он, и Уилл скривил губы в холодной злой усмешке.       - Льстец, - отрывисто бросил он. - И лжец... А впрочем, я предоставлю тебе ещё один шанс доказать собственную преданность, мой любезный друг. Ты не заслужил подобной милости, но всё же в прошлом году ты был мне весьма полезен, а Тёмный Лорд помнит тех, кто оказал ему услугу. Ведь так?       - Разумеется, мой лорд. Именно так и никак иначе.       Поднявшись на ноги, Уилл обошёл стоявший перед креслом изящный кофейный столик с расставленными на нём склянками с разномастными зельями и остановился, скрестив руки на груди, точно напротив младшего из мужчин.       - Раньше ты говорил, что твои дети ничего не значат, - напомнил он.       Распрямив спину, Аласер взглянул на него, а после очень медленно вытянул из внутреннего кармана пиджака палочку и встал лицом к лицу с юношей. Тот выпрямился и беспокойно оглянулся, ещё не понимая, что происходит, но уже предчувствуя беду.       - Папа...       Он не успел произнести ни слова больше, потому что его голова дёрнулась, будто его резко схватили за подбородок. В тишине пустого зала раздался омерзительный хруст.       Словно в замедленной съёмке Уилл наблюдал, как он упал - единым махом, как падают, споткнувшись, маленькие дети. Его голова была повёрнута под неестественным углом, а в прозрачно-голубых глазах застыло наивно-удивлённое выражение без малейшей примеси страха.       ...- Уилл! Уилл, проснись!       ...Он потянулся за голосом, не в силах больше смотреть, но проснуться не получалось...       ...- Уилл, пожалуйста!..       ...Он подошёл ближе и наклонился, чтобы насладиться сполна... Прочувствовать...       ...- Фрэнки!.. Очнись, ну же!       Кто-то с силой бил его по щекам. Уилл с трудом поднял налитые свинцом веки и тут же распахнул глаза - так резко, что стало больно.       - Вот так, мой хороший, - зачастила Адаре, ощупывая его ледяными беспокойными руками, пытаясь хотя бы так определить, где больно. - Просыпайся, малыш, всё прошло... Нужно отправить патронус в больницу, - обратилась она к кому-то, неразличимому в темноте спальни, и сделала шаг назад, но Уилл ухватил её за запястье, резко садясь.       Испуганная его порывом, Адаре всё же села на край переворошённой постели и тихо заверила, пригладив ему сырые от пота волосы надо лбом:       - Всё в порядке, я здесь. Тише-тише... Всё хорошо... Тебе приснился страшный сон.       Но Уилл в ответ замотал головой, до боли стискивая её ладони.       - Генри, - выдохнул он, едва справляясь с дыханием. - Он мёртв.