Колыбельная для Валар (Пасынки Илуватара-3)

Пока Финрод обследовал мастерскую, успело стемнеть, а возвращаться в отцовский дом, рискуя встретиться по дороге с кем-нибудь ненужным, вызвав этим волну пересудов, бывшему королю Нарготронда вовсе не хотелось. Он решил остаться в пустом доме до утра, решив, что Мириэль не обидится на него за это - ведь больше-то податься ему некуда… Осторожно смахнув пыль с лежанки в одной из комнат, примыкавшей к мастерской, Финрод устроился коротать ночь. За окном, в свете едва выглянувшей из-за края мира луны, башни, лестницы и улицы Тириона начинали казаться призрачными. Тонкий луч Миндонского маяка отсюда виделся тусклым и жалким, словно путь в никуда. Синие сумерки незаметно перешли в черное ночное безмолвие, и дом начал наполняться странными негромкими звуками. Что-то шуршало в стенах. Потрескивали рассохшиеся половицы. Финрод был готов поклясться, что слышит чьи-то шаги на верхнем этаже, какую-то тихую, едва замечаемую ухом возню под полами, что видит полоску тусклого света, пробивающегося из под двери, ведущей в мастерскую, и это не был свет плывущей над миром луны. Бывший король, чувствуя себя не то вором, не то нашкодившим мальчишкой замер, стараясь дышать через раз, и весь обратившись в слух. Неужели его все-таки кто-то выследил, как когда-то он сам - братьев Амбаруссат? В темноте дома шептались едва слышные голоса. Кто мог прийти под покровом ночи в заброшенный дом? Собравшись с духом, бессменный глава добровольного общества “Пищевые резервы” зажег найденный в комнате огарок свечи в бронзовом подсвечнике и выглянул из комнаты. - Кто здесь? Темнота. Тишина. Он был один. Успокоенный, Финрод закрыл дверь и поставил подсвечник возле изголовья. Но стоило догореть свече, как снова проснулись тихие звуки, населявшие пустые комнаты. Где-то закрылась дверь. Что-то звякнуло в мастерской. Скрипнули половицы. В тишине кто-то осторожно тронул струну. - ...Подожди меня, melde… Я обязательно вернусь за тобой… - прошептал за дверью мастерской голос Урукето. - ...И не братья они мне! - голос подростка за стеной звенел от гнева и слез, - Я их всех ненавижу! И не хочу их братьями называть! И Индис ненавижу тоже!.. Пока Финрод пытался разобраться, кто мог говорить, голоса поменялись. На сей раз казалось, что разговаривали этажом выше. - ...И что было дальше? - голос Урукето звучал устало. - Одна Индис почему-то не возражала… А они оба начали меня бранить и корить. Мало, что ли, тебе дев среди нашего народа? Как тебе только могла прийти в голову такая глупость? Раздраженное фырканье. - Кто бы говорил… Не желает ли его величество король нолдор на себя оборотиться? - А я так и ответил! “Ты всегда служил для меня примером, отец моего отца”. Поклонился и вышел. - Ну, теперь тебе родительского благословения долго не видать. - На что оно мне? Мой выбор сделан. - Черные цветы - дар, который требует ответного дара? - Да. Это последний. Только отдать еще не успел. Хотел сначала всем объявить… Мы с Лоссентари поклялись Великим Льдом и огнем в небе, что не похож на звезды, и призвали их в свидетели, что останемся вместе, даже если весь мир окажется против нас… Финроду показалось, что где-то в доме открылась и снова закрылась дверь и на лестнице, ведущей наверх, раздались быстрые шаги. - Anyaro, когда ты ушел, дома разразился такой скандал! Отец просто рвал и метал. Ты у него теперь и негодник, и дерзкий мальчишка, и непочтительный сын. Мало, говорит, нам одной ваниэ, так еще и ты всякое в дом тащишь. И велел тебе на глаза не показываться, пока не передумаешь. А потом с мамой поругался. Она тебя защищала. Сказала, что каждый волен любить кого хочет. Вот. - Не первый раз и не последний, Nyello. Не передумаю. Наставник, ты разрешишь мне остаться у тебя? - А можно, я тоже останусь? Не хочу идти домой, когда все ссорятся. Да еще эта Индис, пропади она пропадом. Какое мне дело, что она сестра верховного короля эльдар? Я сегодня был с ней очень непочтителен, и мне от Финвэ досталось. Наставник, так можно, мы с Anyaro у тебя поживем?.. Финрод не знал, что думать. Голоса говорили “наставник”, но звучало - “отец нашего отца”... Голоса продолжали шептать в пустых комнатах. - ... Я создам ее портрет по твоей памяти, Тинти Урукето, и пусть матушка найдет себе пристанище здесь, - голос подростка за стеной звучал почти просительно, - Отец не вспоминает ее больше. Пусть у нее будет дом, где ее ждут. Ты же поклялся ждать, наставник, я знаю… Слышишь, как кричат птицы, что летят к Холодным Берегам, не спускаясь на Благословенные земли? Я помню, матушка говорила, что даже из Чертогов Ожидания можно вырваться, если суметь ухватиться за их голоса. - Когда-нибудь их голоса укажут нам всем дорогу домой. И никто не сможет удержать нас… - ...Ты очень красивая… - говорил в мастерской голос девы, - Даже на портрете ты живая. Индис совсем не такая. И ее старшая дочь тоже. Их красота холодна, как бриллианты, которые они так любят. Как только можно было променять тебя на нее… Не понимаю… - Дозволь нам приходить в твой дом, Мириэль, - заговорил другой голос и Финрод с оторопью опознал в нем голос Нерданэль, - Горе сделало с нами то, что не смогло сделать счастье Благословенного края… Оно объединило нас… Бывший король Нарготронда слушал, боясь пропустить хотя бы единое слово. Ничем не примечательный старый дом оказался хранилищем жутких тайн. В мастерской мерцал призрачный свет. Чьи-то руки настроили лютню. - ...Я сочинил для тебя новую балладу, матушка моего отца. Послушай. Тебе понравится… Струны плели музыкальное кружево под быстрыми пальцами и голос величайшего из менестрелей пел о том, как в небе текла звездная река и огненные цветы на бескрайней равнине славили ступающую между ними. Влюбленные души, переродившиеся серебряными чернокрылыми птицами, танцевали на сверкающей сталью траве… В доме шепталось с самим собой прошлое. Невольный свидетель слушал, стараясь не дышать. Баллада не могла принадлежать никому, кроме Макалаурэ, но слышал ее Артафиндэ впервые и теперь, вслушиваясь в слова и музыку невероятной силы и красоты чувствовал, как в его собственную душу закрадывается на мягких лапах пронзительная тоска по Холодным Берегам - миру, который он никогда не видел наяву… - ...Брат, волоки сюда котел. Остальные явятся - устроим приятный сюрприз, - заговорщицки шептал за другой стеной мальчишеский голос. Со стуком опустилась оконная рама. Кто-то спрыгнул с подоконника. В голосе заговорившего юноши слышалось плохо скрываемое раздражение: - Тоже мне, охота называется - скакать по пустому следу! Что за радость - под присмотром толпой гоняться за призраком? Ни доблести, ни радости. Гонишь - так добудь, а добыл - съешь. Я от толпы отстал, свой след запутал, ушкана изловил, сунул в мешок и бегом сюда. Йаванна своих кроликов все равно не считает. Разделаем, внутренности и шкуру закопаем, а мясо сварим. Ух ты! И у вас добыча? То-то попируем сегодня! Два мальчишеских голоса, похожих до неразличимости. Смех. - А мы поймали куропатку! Сами! -В силки! Ух, жирная какая! Смотри у меня, будь вкусной! - заговорили наперебой. - Добытое самолично гораздо вкусней, чем дары Йаванны, - наставительно заметил еще один голос. - Рыжие, только глядите, чтобы мама не прознала! - А она против не будет! Мы же дома! - Она и сама здесь бывает. Ты разве не знал? - Nauro, а если что, мы Nyello попросим. Он так всем головы заморочит, что никто не то, что наши дела - имени своего не вспомнит. У него же Ирмо в покровителях. - Смотрю, мешки-то у вас не пустые. Что еще добыли, признавайтесь? - Дары с полей Йаванны! Только она нам ничего не дарила! - Мы сами взяли! - Но если бы мы попросили, она бы не отказала нам, верно? Снова заливистый смех. “Близнецы, - опознал Финрод. - “Братья Амбаруссат. И с ними Тьелькормо. И их приятель Карнайвэ с Тол-Эрессеа. Так вот чем они здесь занимались, пока я пытался быть примерным сыном!” Помимо воли накатывала обида и зависть. Потомки Мириэль жили гораздо более веселой жизнью, чем он сам и его братья. “Так вот кто учил их гордыне и неповиновению! Вовсе не Мелькор…” Пахло пылью и догоревшей свечой. Финрод быстро произвел в уме несложные подсчеты. По всему выходило, что в те времена в Благословенном краю тени еще не было вовсе. Мелькор находился в заточении у Намо и ничем навредить не мог. Значит, крамола начала вить гнездо в Валиноре значительно раньше… - Мы… Мы приветствуем собравшихся… - было слышно, что говоривший мальчик очень робеет. - Мы не шпионы. Мы по приглашению, - добавил второй. “Эру всесильный! Мои младшие братья?! Ангарато и Айканаро? И они здесь?!” - Не сметь их обижать! - А это вмешались близнецы Амбаруссат. - Они не похожи на свою покорную ваньярскую родню. Они - как мы. Не знаем, в чем тут дело, но они родня нам по духу. Только попробуйте их тронуть! Будете иметь дело с нами. С обоими! - Волчьи всадники в Третьем Доме?! - в голосе Куруфинвэ слышалась неприкрытая оторопь. - Разбудите меня кто-нибудь, братья. Мне не нравится этот сон, дарованный Ирмо. Хочу проснуться. - Добро пожаловать, Всадники, - голос Майтимо звучал мягко. - Первое, чему вам следует научиться, - это молчать и скрываться. Ни единая душа не должна прознать, что вы здесь бываете. А особенно это касается вашего отца и его родичей-ваньяр. - Скажешь тоже! Наш отец добрый и не особо наблюдательный, - беспечно отмахнулся Ангарато. - Он не замечает, что у него под носом творится. Слишком озабочен светскими приличиями. Если мы будем послушными, он ничего не узнает. А от гувернеров легко удрать. - Отец вспоминает о нас лишь изредка, - добавил Айканаро. - Например, когда надо ехать в Валмар. А матушка пропадает у родни в Альквалондэ. До нас вообще никому дела нет. Старших он еще учил, а потом… - А потом ему надоело, - жестко закончил Феанаро. - После нас родилась еще сестра. Вот ее учат. Отец внушает ей, будто она во всем равна старшим братьям. Как бы не так! - Растут как трава в поле, - осуждающе произнес голос, в котором Финрод с ужасом узнал голос Лэхтэ. - Никому не нужны. И почему было не остановиться на двоих старших? - Добро пожаловать в семью, Всадники, - произнес голос Нэрданэль. - Вы - одни из нас. - Наш отец за любого из нас кому угодно глотку перегрызет! - похвастался кто-то из близнецов. - Не обольщайтесь - Арафинвэ вовсе не добр и не слеп, - заговорил Урукето. - Он любого из своих потомков принесет в жертву ради собственного благополучия. - Вся его доброта - от сытости, - прибавил Ньелло. - Но случись беда - и вы увидите, каков он на самом деле. Помните же. В доме у подножия Миндона никому нельзя доверять. Только друг другу. - Мы… Мы понимаем. Да мы и так ни с кем особо не дружим. - С кузенами тоже. С ними неинтересно. - Что ж, оставайтесь, - произнес Урукето. - Вы, Всадники, особое братство. Но я не могу взять за вас ответственность. Я в ответе только за Первый Дом, как просила мать их отца. - Я возьму за них ответственность, наставник, - в голосе Аньяро звучала спокойная уверенность. - Пока не передам их в хорошие руки. Финроду показалось, что от ужаса волосы начали вставать дыбом. “Дома? Первый Дом считал своим домом этот дом на окраине? Не дворец Финвэ?” Он припомнил время, когда озорные и непокорные младшие внезапно стали вежливыми и послушными. Отец нахвалиться на них не мог. Наконец-то взялись за ум, осознали, как подобает вести себя принцам. А вот в чем было дело. И вот почему, когда в дом взяли компаньонку для сестры, младшие из кожи вон лезли, чтобы ей услужить. И, хотя оба были не в восторге от милого характера младшей сестрицы, оба охотно проводили с ней время. Учили ездить верхом, лазить по горам, работать с металлом и с камнем. Потому-то Артанис в наивном заблуждении считала себя равной братьям. Умилялись все. Вся родня. А они, оказывается, просто давали Олостариэль возможность повидаться с возлюбленным. И как виртуозно научились скрываться и молчать. Ведь и на том берегу ни единая душа не знала, что младшие дружат с феанорингами. И не эта ли дружба обеспечивала Финроду военную поддержку Первого Дома… А вовсе не его собственное золотое сердце и врожденное благородство. Когда погибли братья, Первый Дом тут же от него отвернулся. И тризна после Браголлах, когда Келегорм бросил ему в лицо жестокие слова: “Что же ты их не уберег?! Почему Ородрет жив, а младшие мертвы?! Кто ты после этого?!” Он выплеснул из круговой чаши вино, швырнул ее на землю и вышел. Теперь Финрод понял, почему младшие поселились в Дортонионе, подальше от остальной родни, поближе к Первому Дому. Ответ скрывался здесь, в заброшенном доме на окраине Тириона. Мозаика сложилась. И как же скверно стало от этого понимания... Средние феаноринги вовсе не дружили с Аредэль, Белой Девой нолдор, как считалось официально. Они всего лишь приглядывали за ней, чтобы не сунулась куда не следует, не увидела лишнего и не разболтала по секрету всему свету. Нет. Не может этого быть. Не может старший из старших любить гувернантку младшей в младшем роду. Это совпадение. Мало ли дев среди Ваниар и мало ли какие странные имена они носят. Ладья Ариэн с хранимым ею последним плодом Лаурелин поднималась в просторы Эленарды и снова опускалась на гладь Эккайа, чтобы подручные Ульмо увели ее тайными путями меж Корней Земли туда, откуда она снова взойдет ввысь, на свой предначертанный путь Верхней Вайи, и спешил за ней, не смея приблизиться, Тилион, заливая мир серебристым светом последнего цветка Тельпериона, а Финрод продолжал изучать тайны заброшенного дома. Теперь и речи быть не могло о том, чтобы уйти просто так. Он мысленно поблагодарил странную компанию за бруски пеммикана - сейчас они ему очень пригодились. Ничего съедобного он в доме не нашел, а если что и было, то все равно за прошедшее время пришло в негодность. Но бак на кухне отчего-то был наполнен свежей водой. Но это ни на какие мысли его не навело. А зря. Он отсыпался днем, чтобы никто, случайно забредший на эту улицу не мог догадаться, что в доме кто-то есть, вечерами исследовал дом, а по ночам слушал разговоры призраков. В его заплечный мешок отправлялись все новые и новые предметы. Кроме подвески с черным цветком и книги с пометками на полях, там оказались странные чертежи и карты, и браслеты, набранные из ярких бусин, очень похожие на те, что красовались на руке пришельца-аваро и Мириэль на портрете в мастерской. Верхний этаж и подвал дома остались не исследованными - Финрод так и не рискнул подняться наверх по рассохшейся лестнице, где, вдобавок, ощущались неизвестно чьи чары, а в подвале не было никакой лестницы вообще, заменить ее было нечем, да и соваться в непроглядно-темную яму было очень уж жутко. Вбивать крюк в стену чтобы спуститься по веревке, как он делал, обследуя пещеры в Эндорэ, значило привлечь шумом ненужное внимание. К тому же ни веревки, ни крюка он с собой не захватил. Он не обратил внимания на едва заметные следы чьих-то ног в пыли на полу, шедшие от подвала к мастерской и к лестнице на верхний этаж. Но зато в потайном шкафу, скрытом за картиной с изображением Мириэль, оказался спрятан сверток , в каких рукодельницы обычно хранят свою работу, а под ним лежала внешне ничем не примечательная потрепанная толстая тетрадь. Попытка ее прочитать не привела ни к чему - все было записано странной вязью, напоминающей следы жука-короеда и ничем не похожей ни на тенгвар, ни на кертар. Финрод совсем было хотел оставить тетрадь там, где нашел, но сперва решил пролистать ее до конца. И не напрасно - там, среди последних, пустых страниц, был вырезан тайничок, где лежал медальон, скрытый от посторонних глаз. Не серебро и не золото пошли на его создание - в руке Финрода глухо блеснула сталь, а на крышке застыла в вечном танце пара длинноногих и длинношеих птиц, никогда не спускавшихся на земли Валинора со своих заоблачных дорог, ведущих на север. Из любопытства Финрод поддел ногтем крышку и откинул ее. Внутри обнаружились переплетенные и свернутые в кольцо две пряди волос, серебряная и каштановая, да миниатюрная копия портрета Мириэль, что висел на стене. Хотя… нет. Это портрет был копией. В медальоне таился оригинал. Финрод развернул сверток - в его руках оказалось несколько рубашек из мягкой и очень тонкой ткани, украшенных странной вышивкой, изображавшей серебряных чернокрылых птиц с тревожными голосами, никогда не покидавших своих заоблачных дорог ради земель Благословенного края. Бывший король поспешно свернул их обратно - эти вещи были предназначены не для него. Но не опознать в тонком рукоделии руку Мириэль было невозможно. Вопросов стало еще больше. “Если Мириэль любила Тинти, то для чего вышла замуж за Финвэ?! И как, в таком случае, появился на свет Феанаро? ” - но в одиночку эти вопросы было не решить. Спрятав медальон обратно в вырезанный среди страниц тайник, он положил сверток и тетрадь в заплечный мешок и, когда солнце, завершив свой длинный путь, приготовилось, отдохнув на глади Внешнего моря, скрыться меж Корней Земли, покинул дом на окраине так же, как и проник туда.