Колыбельная для Валар (Пасынки Илуватара-3)

Колесо года сделало очередной оборот на дороге времени. Канули в прошлое и осень, с ее туманами и дождями, и гадкая, гнилая зима, когда солнце, словно обидевшись на земли к западу от Эред Луин, почти перестало показываться из-за толстых серых туч, вовсю засыпавших все под собой мокрым снегом, таявшим, едва опустившись на землю, и весна, которую квэнди делили на Весну звуков, Весну запахов и Весну зелени, с неожиданно налетавшими штормами и шквалами. В мир снова явилось лето. День не задался. Наверняка кто-то из Валар заглянул и все испортил. Тим посмотрел на чернильницу на столе, переливавшуюся радужными разводами. Где-то перегрел, где-то недогрел, да еще и плохо размешал. Зато зловредный секрет впервые получился как следует. Прежних результатов хватало, максимум, на ругательства, да и те неубедительные. А еще артефакты отчего-то ползали по полу, мерзко шипели и через некоторое время взрывались. Эта же, взятая в руки не хозяином, сначала ругалась по-гномьи, потом противно верещала, а если ее немедленно не поставили туда, откуда взяли, плевалась в обидчика чернилами. Первый удачный магический эксперимент. Но Тим позабыл затворить дверь в мастерскую, и туда пробрался Наллен. Завороженный игрой солнечных лучей в радужных боках чернильницы, малыш протянул к ней ручонку и ухватил. - Ого-го! Ух ты! Чернильница угрожающе забормотала. Наллен предупреждению не внял. - Ух ты! - повторил он, смеясь. Чернильница пронзительно завизжала, а потом плюнула. Перепуганный Наллен уронил злую игрушку, жалобно взвизгнул, перекинулся прямо в доме и, снося все на своем пути, ринулся во двор, где забился за поленницу, продолжая скулить. - Ну, Тим! Ну, олух! Ну, попадись ты мне, ворлок-недоучка! - ругалась явившаяся в гости Берта, разбиравшая в соседней комнате на полу травы. Теперь, когда по ним ураганом пронесся Наллен, все надо было начинать сызнова. - Ой! - схватилась за голову Дженни. - Галвэн рассердится! Волчок, скорее лови Наллена! Волчок, дремавший под столом, поспешил исполнить просьбу и промчался прямо по чернильной луже, добавив свою толику в общий хаос. - Ой, весь пол в чернильных следах… - Я дом вымою, а ты во дворе мой Наллена, пока Галвэн и Один не вернулись,- распорядилась Берта. - Да одежонку с него простирни. Неохота метлой по заднице от Галвэн получить, когда она с пасеки вернется. Да и от конунга влететь может. Ну, Тим! Вот попадись ты мне! Вместе со своими изобретениями, балрога тебе в штаны! - А может, моющий пылесос призовем? - робко предложила Дженни. - Какое там! Он только грязь развозит. Руками проще. Ну, Тим! Теперь два шестиночья пускай за нас убирается, горе-волшебник! Берта окунула палец в чернильную лужу. - Слава Менделееву, - вознесла она хвалу неведомому в Эндорэ мудрецу, - Чернила у него из угля и ягод. Были бы гномьи - в жизни бы не отмыли. Пока Дженни утешала Наллена, отмывала его в корыте и стирала его одежонку, Берта живо убрала дом, а потом укутала Наллена в одеяло и усадила сушиться на теплую печку, в которой недавно пекли хлеб. После кликнула виноватого Тима. - Садись и разбирай травы. Чудовище рыжее. - А мне оставите? - чирикнула Дженни, подхватывая корзинку с бельем. - Я тоже хочу, мне интересно. Вот только прополощу белье и приду помогать. Берта поглядела на девочку со смесью удовольствия и зависти. - Можешь не торопиться. Нам всем тут до следующего утра дела хватит. Влажное белье в корзине источало запах трав и свежей речной воды. Конечно, теперь следовало отнести его к дому и развесить сушиться, но Дженни посчитала, что несколько лишних минут ничего не изменят. Было жарко, а солнце застыло в самой середине безоблачного неба. Оглядевшись - не видит ли кто - она быстро сняла рубаху и штаны, выплела из косы серебристую шелковую ленту - подарок Цисси, положила все так, чтобы хорошо было видно и, разбежавшись, прыгнула в прохладную воду. Нырнула, проскользнув над серым, покрытым рябью дном, где стелились по течению черно-зеленые пряди водяного лютика, от цветков которого мелкие заводи казались присыпанными снегом, а улитки тащили на себе свои домики, выплыла на середину реки, выбрала место потеплее и распласталась на поверхности воды словно большая лягушка, предоставив ленивым речным волнам нести ее обратно к берегу. Хорошооо… Длиннохвостая, иссиня-черная, с белыми боками сорока, спланировав с огромной старой березы, росшей на берегу реки с незапамятных времен, бочком подскакала к корзине с бельем. Взлетела на край. Огляделась. Спрыгнула на кучку Дженниной одежды. Несколько раз клюнула обнаруженную пуговицу - та не отрывалась. Тогда птица обратила внимание на серебристую шелковую ленту, кончик которой торчал из под края рубахи. Ухватила клювом, подергала, вытащила полностью и, взлетев понесла через реку прямиком к высоченному боярышнику, заплетенному хмелем по самую макушку. Серебристая лента вилась за ней, будто знамя на верхушке крепостной башни. Дженни ахнула. Первым порывом было догнать проклятую птицу и отобрать свое сокровище. А как, если нет крыльев? Но потом вспомнила, что она все-таки ведьма. Она аккуратно прицепилась к очень сообразительному на всякое поганое дело птичьему разуму и проследила путь к сорочьему гнезду. Вернуть украденное мысленным приказом с птицами, почему-то, у нее не получалось. Гнездо обнаружилось на том самом боярышнике, в полной недоступности, среди ощетинившихся колючками тонких ветвей вершины. Не бежать же домой за топором, чтобы срубить дерево и добраться до гнезда, особенно там, где запросто могут бродить онодрим - неприятностей не оберешься. Или кого-нибудь из них и попробовать позвать? Только вот где их искать, непонятно. Да и ждать придется неизвестно, сколько, пока ходячее дерево сообразит, что к чему. Хотя… Дженни запрыгала по прибрежному песку, стряхивая с себя воду и засмеялась - пришедшая на ум идея была проста как все гениальное. Быстро одевшись, ведьмочка со всех ног побежала к дому. Необходимо было срочно раздобыть блюдечко и немного браги. Цветочный дух долго ждать себя не заставил - воплотился прямо на краю блюдца. Выждав, пока вредный родич Валар упьется настолько, чтобы не развоплотиться прямо в руках, Дженни аккуратно накрыла его ладошкой. - У меня сорока ленточку унесла, а сама я до гнезда не долезу - ветки тонкие и колючек много. Достань мне ленточку. - А что мне за это будет? - сварливо донеслось из под ладони. Дженни пообещала, что будет мед - сколько влезет. Перспектива оказалась заманчивой и родич Валар согласился, но, похоже, фраза о том, что редкая птица долетит до середины моря Белегаэр оказалась правдой и Дженни пришлось прыгать в реку еще раз и вылавливать и свою ленту, и цветочного духа, моментально промокшего насквозь. - За купание ты мне должна еще налить! - заявило вредное создание, пытаясь расправить мокрые крылышки, едва они снова оказались на берегу. - Дома, - отмахнулась Дженни, усаживая духа в корзинку с бельем. Утонуть тому, кто постоянного облика не имеет, не грозило. А вот ленточку жалко, ее запросто могло унести течением… Цветочного духа усадили на печку к Наллену. Туда же поставили чашку бражки и блюдце с куском сота. - Угощайся. - Расскажи нам что-нибудь! - попросил Тим, поднимая голову от разложенных на полу охапок сушеных трав. - А то скучно. Травы разбирать - дело не быстрое. - Сказку! - потребовал Наллен. - Сказок мы не знаем, а быль расскажу. - Расскажи о древних временах! - загорелась любопытством Берта. - О днях до Солнца и Луны, когда по земле бродили первые лауме, а валар на этой земле в помине не было. - Это про Весну Арды, значит? Ладно, слушайте. Рассказ цветочного духа оказался длинным. Тим, уже слышавший эту историю на далеком уже празднике Середины Лета, слушал вполуха, остальные - с неподдельным интересом. Это была повесть о Начале Времен, о Небытие, породившей Бытие Эру, в свою очередь породившего через музыку Айнур Эа, Мир Сущий. О Мелькоре, Времени, явившимся первым в Мир Сущий, имеющем долю во всем и меняющим все, до чего коснется, о его сестре Эаламениль, прядущей нити дорог, что Вайрэ потом вплетает в свои ковры, чей фонарь указывал пути, дарующей неугасимую жажду познания и Майроне, Реальности, что всегда говорит правду. О тех, чьи темы были первыми, и из которых брали другие, внося в свои. О земле, кружащей среди пустоты под светом Дневной звезды, о первыми явившихся на ее просторы и о Башне-которой-нет, куда мог прийти каждый, ища путей в мире и в духе, где в очаге горел огонь возвращения. О Весне Арды, когда на землю, до того жившую так, как ей положено было жить под светом Дневной звезды, явились Валар, о битвах Стихий, о времени, когда на Севере и Юге поднялись Иллуин и Ормал, Столпы Света, и воцарился вечный день, и лишь там, где были владения Мелькора, да еще у далекого южного моря время продолжало идти заведенным порядком. О том, как в мире, лишенном ночи и обретшим вечное тепло, облака, вместо того, чтобы проливаться на землю дождями, закрыли небесный огонь Дневной звезды, как под светом Ормала и Иллуина начали дико и странно изменяться живущие-на-земле, а растения, буйно пошедшие в рост, стали душить сами себя. И тут цветочный дух рассказал такое, что Тим забыл о травах. Там, где ярче всего были лучи Ормала, а в бескрайних болотах в изобилии плодился гнус, открылась дверь в никуда, впустив в мир орды, двинувшиеся потом на запад. А там, где тускнел свет Иллуина и Ормала, где продолжало идти своим порядком время, где продолжала катиться по небесному косогору Дневная звезда, жили пробудившиеся в начале времен и видевшие битвы богов. С быстрой юностью, ибо эта земля была их домом, с долгим веком, ибо были они детьми Эру, а его век - вечность. И дары его были странны. Старшие, чьим временем было утро, были прекрасны в своих обликах и создавали они великую красоту и пели они для заходящего ночного светила и встающего дневного, охотясь среди рассветных туманов. Средние, порождение дня, стали защитниками мира, не умеющими сдаваться и не ищущими покоя, не ожидающими ни милости, ни пощады, а Младших, любящих тишину, вечер и ночь, одарил Эру девятью жизнями и целебной силой для спасения других, умением слышать голоса звезд и находить дорогу в беззвездном Ничто, и сама речь их была подобна музыке. А потом, когда Валар, сочтя, что власти их не может помешать никто, отдыхали и пировали на зеленой траве острова Алмарен, что был в Серединном озере, с неба вдруг упала звезда, ярче, чем любая из звезд на небосводе, пронесясь над землей с юга на север, и рухнули Столпы Света. И огонь и яд, что были в их разбившихся светильнях, потекли по земле, убивая все на своем пути. А звезда, упавшая с неба, рухнула на землю там, где был Иллуин, породив провал, в который стала собираться вода. - Хранящие тепло земли спали. Но упавшая звезда и рухнувшие столпы Света разбудили их и пробудили их гнев. Они, надо вам сказать, очень не любят, когда их будят и легко гневаются, - продолжал цветочный дух, одну за другой макая лапки в блюдце с медом и поочередно облизывая их. - Хранящие тепло очень рассердились, сотрясли землю и устрашились Валар их гнева и огненных бичей. И Валар покинули нашу землю, уйдя с острова Алмарен за море путями, ведомыми лишь им. А вольные духи и дети Эру стали залечивать раны, нанесенные земле. Мелькор, явившись от ледяных башен Утумно, призвал Хранящих тепло, и собрали они огонь, вытекший из разбитых светилен, очистив мир от яда, что был в них, унеся в недра земли, в глубины своих жилищ. Дух метели укрыл землю снегом, а под снегом мирно спали, восстанавливая силы, растения, и укрывались живущие-на-земле от пришедших в мир морозов, чтобы пробудиться, когда согреет землю Дневная звезда, как было от века. И Эаламениль, Дух дороги, зажгла косматую звезду в небе, предупреждая, чтобы живущие-на-земле не сбивались с пути, и с тех пор в Арде ее стали звать Гилфиниэн. Звезда же, разрушившая Столпы Света, упав на землю, раскололась, и из нее вышли существа, похожие на детей Илуватара и их косматые друзья, разумные, обладавшие речью, как дети Илуватара, но не умевшие менять облик, как они. И подивились этому дети Илуватара, ибо сами умели менять облик, а из тех, кто облик не меняет, знали только кэльвар. Дух дороги подняла свой фонарь, и разошлись облака, долгий срок скрывавшие небо от живущих-на-земле. Дух Метели и Дети Илуватара спросили пришельцев, откуда они явились сюда, и Старший из них указал на далекую тусклую звезду, и потому их стали звать эльдар - звездным народом. Те же, кто вышли из упавшей звезды, остались жить среди детей Илуватара, потому что их звезда, упав, уже не могла подняться обратно в небо. - Но ведь в священных свитках совершенно ясно говорится, Столпы Света обрушил Мелькор, и что звездным народом назвал эльфов Оромэ, когда встретил их, охотясь у подножия Орокарни, а до того эльфы называли себя квэнди? - взгляд Тима был полон недоверия. - Слова-а-а… До Столпов Света Времени никакого дела не было, у него своих забот хватало, а Оромэ только повторил то, что уже было сказано до него, да еще тогда, когда пришлые стали так называть себя сами. - цветочный дух одну за другой облизнул липкие от меда лапки. Тим торопливо нацарапал записку: “Мы точно знаем, кто дети Илуватара, а кто пасынки”, привязал ее к ошейнику Волчка и велел: - Аллюр три креста. Ищи Карнгвая. Волчок серой тенью вымелся за дверь. Цветочный дух, расправляя подсохшие крылышки, продолжал свой рассказ. - Валар же, сбежав от гнева Хранящих тепло за море путями, ведомыми лишь им и основав там свое царство, не пожелали оставить в покое Эндорэ. Из-за моря являлся Охотник со своими подручными, сея смерть среди живущих-на-земле, и дети Илуватара сражались с ними не на жизнь, а на смерть, защищая свою землю. Души Средних, что не сдавались и не желали покоя, Валар отправляли за Пределы Мира, чтобы они не смогли найти дороги назад. Следом за ними шли души Младших и Старших, тех, кто погиб. Удел же тех, кто остался в живых, горек. Судьба Младших, чья речь была подобна музыке, что жили в прохладе, слышали пение звезд, находили дороги даже в беззвездном Ничто, любили ночь и тишину и имели по девять жизней, неведома. Последние из Средних, кому повезло уцелеть, затерялись далеко на юге, у Ормала, среди орд, явившихся через дверь в никуда. Судьба же Старших горше всего - Охотник изловил и поработил их, заперев в облике кэльвар и, превратив в своих слуг, в насмешку и подражание мохнатым друзьям эльдар, заставил охотиться на своих друзей и собратьев. Являлась на срединные земли и Йаванна. И завидно ей было, что не по ее велениям живет мир, сплетя в неразрывное едино жизнь и смерть, порождая существ причудливых, странных и вольных, а вольные духи, Время, Дорога и Правда живут как живые среди живущих-на-земле. И на землю пришла беда - тот, кого Валар называют Защитником Арды, сильный, но мудростью обделенный, подговоренный Подслушивающей, похитил Гилфиниэн из Башни-которой-нет. С тех пор ее имя накрепко забыто. Погас огонь возвращения, что горел в ее очаге, и не стало у живущих-на-земле света ее фонаря, и сокрылась ото всех Башня-которой-нет, и стали путаться дороги. Снова перестали расходиться тучи над миром, и света дневной звезды едва доставало, чтобы пробиться сквозь них. На юге, куда в прежние времена не доходил свет Ормала, море затопило землю, поглотив жилье Младших, живущих-в-прохладе, слушавших музыку звезд, тех, кто еще остался. И начался раскол между пришедшими со звезд, и часть из них ушла от Холодных берегов, не пожелав слушать того, кто был среди них старшим... Лауме слушали, позабыв про травы. - Это когда был поход от Куйвиэнэн? - щегольнул познаниями Тим. - Нет. Это уже второй раскол, а тот был первым. Ушли те, кто испугались Охотника и скрылись в землях Мелькора, у ледяных башен Утумно.. - Это стали орки?! - ахнула Дженни. - Именно. Берту же интересовало другое. - А с какой звезды они свалились? - Про то нам неведомо. Да и сами они быстро обо всем позабыли. Они стали живущими-на-земле, одними из нас. Звезда, что принесла их в наш мир, так и осталась лежать у Холодных Берегов. А потом Охотник уговорил некоторых из них уйти в земли Валар. Те, кто все позабыл, ушли, соблазнясь светом и сытостью, избрав сытую неволю вместо трудной воли. Те, кто еще помнил, отказались. - Тинти учил меня просматривать память, - заговорила Дженни. - Ее надо смотреть слоями, как будто очищаешь луковицу. Так вот, когда я добралась до Холодных Берегов, под ними был еще один слой. Очень толстый, как будто целая жизнь. Он был наглухо закрыт. Мне очень хотелось посмотреть, что там, и я спросила Тинти, что было до Пробуждения? Он ответил, что, наверное, сны. Но какие могут быть сны, если ничего не было? Сны ведь снятся, когда что-то уже случилось, только все бывает перепутано. Теперь понятно, что это за слой такой. Это звездная память. Бетти, как ты думаешь, можно туда добраться? - Не знаю, - честно ответила Берта. - Взламывать закрытое Муйнак меня еще не учил. - И меня не учил, - горестно вздохнул Тим. - А ведь Тинти такой не один. У Эльворна тоже есть скрытый слой. И у других, из самых старших, которые Пробудившиеся. - Так пусть они друг на друга и посмотрят! - выдвинула здравую идею Берта. - Глупые маленькие медвежата, - снисходительно проворчал цветочный дух. - Вы думаете, до вас никто не пробовал? Пробовали, и еще как. Ничего у них не вышло. И не выйдет. Валар вовсе не нужно, чтобы Пасынки что-то вспомнили. Наверное, эльдар помнят что-то очень опасное для власти больших стихий. - А как сделать так, чтобы вышло? - не растерялась Дженни. - Добраться до Холодных Берегов, - раздался от двери голос Тинти. - И узнать правду. Но, боюсь, это невозможно. - Когда мы уходили оттуда, там не было ничего, кроме снега и льда, - прибавил явившийся следом Эльворн. За его спиной маячили Волчок, Игнир, Карнгвай и Хоуп. - Мы вынуждены были уходить, идти на запад и юг, перебираться в более теплые места. Дрожала земля. Холодало очень быстро. Леса гибли. Снег падал и не таял. Лед в море стал таким толстым, что невозможно стало добраться до воды. Эльворн удобно устроился в углу, взяв с полки свиток, недавно привезенный из Дориата. Игнир что-то старательно высчитывал на пальцах, потом поднял глаза и задал вопрос: - Не связано ли это похолодание с затоплением земель на юге, разрушением Утумно и пленением Мелькора? И еще одно. Если Валар украли у вас ваш двойной облик и ваш долгий век, не пойти ли к ним и не потребовать ли вернуть украденное? А заодно разведать, куда они дели Духа дороги, ту, что малые духи зовут Гилфиниэн. И нельзя ли с ее помощью добраться до той самой упавшей звезды? Я готов хоть сейчас. Кто со мной? Один за всех… - И все за одного! - радостно откликнулись члены доморощенного Союза Четырех.