Зарисовки

      Пуффендуй самый дружный факультет, это знает каждый ученик Хогвартса и житель магической Британии.       Первокурсник, волей древней волшебной Шляпы отправленный на "желтый" факультет в силу личных качеств, попадает в большую дружную семью, во главе которой стоят "папочка" – декан сэр Хонна – и "мамочка" – заместитель декана сэр Фило Мелифаро. Конечно, папочкой и мамочкой их называли за глаза и предварительно убедившись, что они этого никоим образом – серьезно, никак – этого не услышат. Окружающие же (прочие преподаватели и студенты других факультетов) считали "барсуков" отрядом сорванцов под предводительством старшего мальчишки (замдекану отводили роль здравого смысла, какой-никакой логики и инстинкта самосохранения), который с неутомимой фантазией выдумывает всё новые и новые игры, не причиняющие вреда и непонятные посторонним, отчего казались чудаками. Безобидными. Пока какой-нибудь сумасшедший не решался задеть одного из студентов Пуффендуя или его близких: они никогда не атаковали первыми, но признавали исключительно агрессивную защиту, потому врагов не имели (всем хочется жить и жить долго и счастливо), исключение составляли безумцы или просто несведующие люди.       В общем, жизнь в Пуффендуе била ключом, мгновенно увлекая в свой водоворот первокурсников, с лёгкостью встраивая новые компоненты в сложную, замысловатую структуру – внутрифакультетскую игру, правила которой им предстояло понять самостоятельно (на самом деле у каждого был индивидуальный свод правил, лишь три считались общими: главный – декан; когда декан отсутствует, власть переходит к замдекану; когда называешь декана и замдекана "папочкой" и "мамочкой", заранее убедись в их отсутствии в радиусе сотни метров).       И ещё ни один студент не пожалел о поступлении на желтознаменный факультет - все выпускники поддерживали связь между собой, готовые помочь советом и делом в случае необходимости или просто поболтать, обсудить последние новости, что и в школе являлось обычным явлением (товарища никогда не оставляли наедине с проблемами, только в исключительных случаях, определяемых деканом).       На Хогвартс медленно опускалась ночь, зажигались звезды, осенний ветерок шелестел кронами деревьев в Запретном лесу, студенты лениво и сонно расползались по комнатам после праздничного пира в честь начала нового учебного года. А замдекана Пуффендуя прожигал взглядом стопку документов, которые стоило сдать директору позавчера, но большое начальство (и ещё больший ребенок) снова увлеклось каким-то экспериментом в обожаемых теплицах, не догадавшись предупредить об этом своего единственного и бессменного заместителя. Иногда хотелось по-детски отомстить Хонне за все хорошее, например, заколдовать кровать так, чтобы спящему казалось, что он лежит на простыне, усыпанной хлебными крошками, останавливало только понимание, что и сам периодически ведет не лучше – под дозой вдохновения может засесть в лаборатории декана Когтеврана и начать создавать хитроумный артефакт, настоящую головоломку для прочих Мастеров.       Два чудика во главе чудных детей. М-да.       Настроение из раздраженного плавно перетекло в меланхолично-философское, а мужчина уже потянулся к первым в стопке листам. На плечи легли знакомые до каждой мозоли (кому-то нужно меньше общаться с лопаткой) руки, а волосы на затылке взъерошило холодным дыханием.       -Не спишь?-зеленые глаза, хитро прищурившись, оглядели бумажные бастионы.-Пошли-пошли в теплую кроватку, а с документами завтра разберемся. Обещаю помочь учинить над ними расправу.       Мелифаро лишь хмыкнул на последнее высказывание, прекрасно зная, завтра с утра декана унесет веселым ветерком на знакомство с первокурсниками и с бумагами он останется наедине, но позволил утянуть своё уставшее тело в общую спальню со стенами, отделанными панелями из дерева вахари, раздеть, попутно ощупав во всех интересных, соблазнительных для глаз местах (как будто Хонна видит его обнаженным в первый раз), уложить и замотать в одеяло, чтобы после притянуть в теплые объятия уверенных рук.       Да, у ласковых прозвищ "папочка" и "мамочка" были вполне достоверные обоснования, которые впрочем никто и не пытался скрыть.