Теория боли

Для всего нужна причина. И Питер это знает, как никто другой. Вот почему его кулаки вновь безжалостно разбиты, и с них медленно и тягуче стекает кровь, окрашивая кисти, а затем и стол в прекрасный насыщенный бурый, ближе к красному цвет. Потому что ему надо сбросить весь стресс и напряжение, ему нужно как-то избавиться от них, и, убедив себя в том, что физическая боль куда сильнее моральной, он колотит несчастную стену своими маленькими бледными кулачками, окрашивая светло-бежевые обои в красный. А после смотрит на тыльную сторону своих ладоней и, немного наклонив голову на бок, меланхолично разглядывает их, безнадежно старается найти в них ответы на свои вопросы или хотя бы то, что сейчас успокоит его... небольшую истерику, если так можно выразиться, конечно. Жжётся, но не болит. Или это он привык к боли? Донг снова не будет спать всю ночь. Причина? Бессонница и очередные кошмары, которые преследуют его уже второй день, заставляя вскакивать посреди ночи (приблизительно в два часа) в холодном поту, с дрожью во всём теле и с тяжёлым шумным дыханием, будто он вот-вот задохнётся. Таблетки не помогают, и Питер понимает: дорога к психиатру ему скоро вновь будет открыта. Он так часто ходил к нему, что в последний раз врач кинул на него усталый и измученный взгляд и задал лишь один вопрос: «Опять ты?» Донг истерично и несдержанно смеётся, прекрасно осознавая, что он уже достал этого беднягу своими посещениями и жалобами. Хотя, с другой стороны, это его работа, ему не привыкать! Для всего нужна причина. Однако Донг знает одного человека, которому повод для какой-то авантюры вовсе ни к чему. Марко Легран. Питер вздыхает и ударяет стену, пусть не так сильно, как это было полчаса назад. Этому - Донг не постесняется его так назвать - заносчивому, самовлюблённому и алчному сукиному сыну причины вовсе не нужны. Он делает всё просто так, без каких-либо угрызений совести. Оттого, что захотелось! Ни для кого не секрет, что Марко не по собственной воле пришел в это гребанное и прогнившее Министерство, и то только ради папенькиного наследства. Факт того, что Питер здесь работает дольше него - тоже не секрет. В первое появление Леграна всё было спокойно, даже очень. Но уже на второй день в кабинете Донга ждала пара острых кнопок на стуле. Донг лишь нервно хихикнул тогда, убеждая себя, что это классическая, банальная и самая безобидная шутка, которая только может произойти во всём Министерстве, будь он неладен. Будь неладно Министерство, будь неладен Марко, будь неладны все! Очередной порыв агрессии, и через секунду слышится глухой звук удара, за которым следует тихое шипение. Вот теперь больно, даже очень. Шутки Леграна с каждым разом становятся всё обиднее и злее, опаснее. Питер может понять всё: испорченные документы, приклеенную к столу единственную ручку, обливание холодной водой, но крысиный яд в и так противном и горьком кофе и сильнейшее отравление - уже перебор, между прочим! И ведь что самое страшное - Донг искренне не понимает, почему именно он попал под прицел Марко! Не Эмма, не Серена, не кто-то еще - почему именно он? Почему, почему, почему?! Жгучая обида и осознание несправедливости нещадно душат Питера и заставляют вновь колотить бедную стену окровавленными кулаками, покрывая его трёхэтажным матом. Это очень несвойственно Питеру, который никогда не подумал бы о человеке что-то нехорошее. Назвать кого-то плохим или ужасным, да ещё в нецензурной форме - точно выше сил Донга. Нахлынувшая волна истерики вновь отойдёт в сторону, и Питер выдохнет из своих лёгких кислород, затем сделает глубокий вдох. Врачи ему не раз говорили, что глубокие вдохи-выдохи очень помогают успокоиться, но обладателя круглых очков это не спасает, как и счёт от нуля до ста, кстати говоря. Но ничего, ничего. Питер в который раз истерично хихикнет (он и сам прекрасно знает, что смех без причины - уже повод задуматься о том, что с головой не всё хорошо), улыбаясь до ушей, оголяя зубы и небольшие клыки. Потом он потянется за небольшой бледно-серой коробкой с красным крестиком сверху, в которой он хранит бинты, пластыри и остальные нужные средства, которые есть в обыкновенной классической аптечке. Он вытащит рулон беленьких и ещё не тронутых бинтов и примется не спеша, даже с каким-то трепетом перевязывать свои разбитые кулаки. Подобно губке, ткань практически моментально впитает в себя алую густую жидкость, превратив девственно белый цвет в красный, через секунду на тон темнее, почти в бурый. Раны горят, словно он только что обжёгся о раскалённый металл и получил ожог второй степени, если не третьей. Подобную операцию он проведет и на правой руке. Пусть выйдет не так аккуратно, как на левой - сойдёт. Питер возьмёт обычную коричневую баночку с овальными жёлтыми таблетками и высыплет себе на только что перебинтованную ладонь две штучки, кинет их в рот и проглотит, даже не запив водой, стакан с которой сейчас спокойно стоит где-то на столе, так и не дождавшись, что им воспользуются. Уже через пару секунд он ляжет спиной на кровать и бесцельно посмотрит наверх, в потолок, что-то ища в нём, прекрасно понимая, что найдет лишь пустоту, чёрную дыру, ничего более. Внутренние часы подскажут Донгу, что время близится к шести утра. Уже через полтора часа он вновь встанет с кровати, снимет с себя синюю ночнушку в белую горизонтальную полоску и наденет идеально выглаженную тёмно-синюю, ближе к черному цвету рубашку с галстуком и брюки. Он аккуратно причешет непослушные волосы и отправится в Министерство, где его встретит очередная глупая, банальная и такая безобидная шуточка от Марко Леграна...​