accidentally in love

Ночь была неспокойной. Чанёлю снилось, как он душит Кёнсу. Затем его разбудил плач, что доносился из соседней комнаты. Чанёль сразу же подорвался с кровати, понесся в детскую, узнать, что случилось. Он увидел сидящего в своей кровати и плачущего Чонина. Он подлетел к сыну, обняв его и почувствовав, что тот буквально горит. В комнату прибежала мама Чанёля, трогая лоб ребенка. Температура, казалось, была под сто градусов по Цельсию. Женщина сразу направилась за аптечкой, в то время, как только проснувшийся Сехуни тер глазки, не понимая, что происходит, а Чанёль обнимал сына, спрашивая, что у него болит. Нини жаловался на головную и острую боль в горле. Мама Чанёля принесла аптечку и измерила мальчику температуру. Как и ожидалось, она была высокой. Дав ребенку жаропонижающее, женщина приказала сыну посидеть с ребенком, пока сама укладывала Сехуна спать в спальне отца, чтобы тот не заразился. Завтра она собралась везти малыша в больницу. Чанель качал сына на руках, периодически целуя лоб и щеки. Чанёлю самому было больно от того, что плохо его малышу, его первенцу. Он любил обоих сыновей одинаково, но то чувство, когда он впервые держал собственного ребенка на руках, до сих пор отзывалось трепетом в сердце Пака. И вот, он снова держит этот крохотный комочек любви, пока он мучается от жара и боли. Скучает ли Чанёль по матери мальчиков? Нет. Благодарен ли он ей? Конечно, и всегда будет. Ведь если бы не эта женщина - вряд ли он был бы так счастлив. Вряд ли у него были бы такие чудесные дети, о которых хочется рассказать всем на свете. Прошло уже три года с того момента, как она ушла. Дети вспоминают о ней редко, потому что слишком увлечены жизнью. Чанёль старается уделить своим ребятам как можно больше свободного времени, чтобы они не чувствовали, что их недостаточно любят. Он не хотел делать из них тех, кем они не хотят быть, не старался завалить их различными ненужными секциями, потому что понимал, что им нужна лишь его любовь. И он давал им ее. Он отдавал им всего себя без остатка. Все свое сердце он вкладывал в семью. Но сейчас почему-то хотелось отдавать сердце не только семье. Хотелось оторвать кусочек для кого-то важного. Не менее важного, чем семья. Чанёль чувствовал, что ему не хватает чего-то внутри. Он начал чувствовать это после того, как сблизился с Чунмёном. И он не может сказать, что ему это не нравится. Ему действительно нравится чувствовать трепет в сердце от каждого разговора, от каждого взгляда. Но вот только он не знает, что с этим делать. Он обещает себе подумать об этом позже. Возможно завтра. Опустив взгляд на сына на своих руках, Пак заметил, что мальчик уже спит. Он уложил ребенка на подушку, которая, казалось, была больше самого мальчика, накрыл его одеялом и поцеловав в лоб, вышел из комнаты, приоткрыв дверь, чтобы ему не было страшно, если что. Зайдя в спальню, Чанёль увидел, что Сехун не спит и играется с ушками медвежонка, ранее подаренного Чунмёном. - Хуни, ты почему не спишь? - спросил мужчина, присаживаясь на кровать рядом с ним. - Нини плохо. Мне тоже плохо. - У тебя болит что-то? - Чанёль обеспокоенно стал разглядывать сына и трогать его лоб. - Нет, - ребенок захихикал от поведения отца, - я просто волнуюсь. Я ведь люблю Нини. Я не хочу, чтобы ему было плохо. - Я знаю, малыш, я тоже не хочу, чтобы Нини было плохо. Но не волнуйся, завтра бабушка отведет Нини к доктору, а мы с тобой пойдем в садик, хорошо? - Хорошо, - ребенок подумал и все-таки решил спросить, - а ты можешь позвонить Мёну-сонбэ, когда Нини придет домой? - Если ты волнуешься, то конечно я ему позвоню. А теперь давай спать. Нам рано вставать. Ребенок кивнул, лег на подушку ножками взъерошивая одеяло, чтобы забраться под него, обнял медведя и уткнулся носиком отцу в грудь, чувствуя себя защищенным. По щеке сентиментального мальчика скатилась одинокая слеза волнения, не страшно ли брату одному. Он смахнул рукавом пижамки позорную каплю и решил просто ждать завтра. Проснувшись утром, но еще не решившись разбудить сына, Чанёль решил первым делом отправить Чунмёну СМС о том, что Чонин заболел. Чанёль: Привет, Мён, Нини заболел, поэтому я приведу сегодня только Сехуна. Чунмён: Доброе утро, а что с Нини? Как он себя чувствует? Сехуни здоров? Чанёль: Да, Хуни в порядке. У Чонина поднялась температура, но сегодня мама отвезет его в больницу. Думаю, это просто простуда. Чунмён: Хорошо, лечи его обязательно. Если нужна будет помощь - пиши мне. Чанёль: Спасибо, Мён. Правда спасибо. Чунмён весь день был как на иголках. Он был слишком задумчив и словно находился не здесь. Он волновался. Сехун часто дёргал его, как и другие ребята, а Кёнсу на прогулке сказал, что он выглядел так, будто его родной ребенок слёг с чем-то страшным. Вспоминались просьбы испечь блинчики, вспоминалось детское еле слышное "я вас люблю, сонбэ", хотелось обнять их обоих и подарить им весь мир. Чунмён понимал, что возможно сходит с ума. Нельзя так реагировать на болезнь чужого ребенка, но учитывая то, как часто он его видел, разве можно сказать, что Нини был чужим? Все устаканилось после звонка Чанёля. Он успокоил, сказав, что ничего серьезного, что это просто ангина, даже не острая. Кто в детстве не болел ангиной? Чунмёну стало спокойнее. Успокоился и малыш Се. Играть он начал активнее и все бурчал себе под нос: "когда же уже папа приедет?". Чунмёну тоже хотелось знать. Хотелось увидеть его и убедиться, что все в порядке. Чанёль приехал лишь поздно вечером, когда Сехуна уже клонило в сон. Завал на работе требовал от Пака много внимания, но он все равно казался бодрым для того, кто работает как конь почти каждый день. Он унёс Се на руках в машину, и мальчик прям там и уснул, предусмотрительно стянув кроссовочки. - Как Чонин? - спросил Чунмён, пока Чанёль расписывался в журнале. - Все лучше, чем мы думали. Мама ходила с ним к врачу, он сказал, что ничего страшного, ему нужно неделю-две, чтобы полностью выздороветь и окрепнуть, - ответил старший вдумчиво и устало. - Тебя подвезти? Я и так достаточно тебя задержал. - Нет, спасибо, думаю, я и сам могу дойти. - Мён. Я хочу тебя подвезти, - голос Пака звучал настойчиво, что немного холодило кожу младшего, поэтому он решил не играть с огнем и согласиться. Они ехали молча, изредка поглядывая друг на друга. На заднем сиденье, пристёгнутый двумя ремнями, сопел Сехун иногда подрагивая и бормоча что-то во сне. И им было уютно. Это был тот самый уют, когда чувствуешь запах домашней еды, вспоминаешь вечера на диване перед телевизором или ночные посиделки за чашкой чая и теплым разговором. Ни Чанёль, ни Чунмён не чувствовали себя сейчас одинокими мужчинами с определенным ворохом обязанностей, что-то промелькнуло в голове каждого, и каждый решил об этом умолчать. Оставить надежду теплиться тлеющим угольком, поддерживающим тепло в сердце.