accidentally in love

Чанель плохо спал этой ночью. Он вышел на кухню, чтобы выпить воды и увидел сидящего за столом и болтающего ножками Сехуна. Ребёнок выглядел расстроенным и держал в ручках свою кружечку с медвежатами, смотря сквозь неё. — Хуни, что-то случилось? — обеспокоенно спросил отец, сев рядом с малышом. — Мне приснился страшный сон, — грустно сказал ребёнок, шмыгая носиком. — Хочешь, я посижу с вами? — Чанёль заботливо взял сына за ручку. — Да… — Сехун задумался, но все же решил сказать: — там что-то шумит, возле твоей комнаты. Мне страшно, пап. Чанёль засмеялся, потому что понял, о чем говорит сын. Видимо, ребенка смутило присутствие Чунмёна, который спал именно в той комнате, о которой говорил мальчик. — Хуни, это Мён-сонбэ, — сказал отец удивленному сыну, — он уснул, и я не стал его будить. Сехун успокоился, а Чанёль, как и обещал, сидел в кресле в детской, пока детки не уснули достаточно крепко. Более того, он уснул вместе с ними. Пак проснулся из-за шума, доносившегося из кухни. Дети мирно спали, и старший решил проверить, что там происходит. На кухне он увидел готовящего Чунмёна. Он управлялся с ингредиентами и посудой очень умело, его лицо выглядело максимально сосредоточенно, и Чанёль просто не мог его потревожить. Он наблюдал за Мёном, но мысли его крутились лишь вокруг его плавных движений, красивых изгибов, которые подчеркивались хорошо сидящей на парне футболкой. Сейчас Ким выглядел так по-домашнему, и взглянув на Мёна с этой стороны, Чанёль почувствовал, что с работой и детьми он и не думал, что ему не хватает отношений. Но мужчина одумался. Было много причин, почему Чунмён не мог быть его партнером: Чанёль мог не нравиться Чунмёну, Чунмёну могли не нравиться парни в принципе, Ким — воспитатель его детей, к тому же, Чанёль не испытывал к Чунмёну сильной романтической симпатии, или ещё не испытывал. — Ты громко думаешь, — сказал Чунмён, не отрываясь от нарезки огурцов. — Прости, ты готовишь? — Я подумал, что будет правильно таким образом отблагодарить тебя за заботу, тем более, Нини говорил вчера, что хочет блинчиков. — Ты еще и блины пожарил? — удивился Пак, садясь за стол в ожидании завтрака, — спасибо, Мён. Сердце Кима снова дрогнуло. Он мог лишь смущённо улыбнуться. Завтрак прошёл спокойно, и после этого Чунмён уже собирался домой, как Чанёль сказал, что будет рад снова его увидеть. Он снова напомнил о том, что хочет сходить вместе с Мёном в бар. И младший снова чувствовал смущение и трепет, которые скрывать было сложно, поэтому он согласился и вылетел из дома старшего, направляясь в сторону прибывшего такси. Приехав домой, Чунмён надеялся, что Кёнсу всё ещё у Бэка, но судьба всегда против Ким Чунмёна. От допроса скрыться не удалось, и Су встретил друга очередной шуткой. — Ну как, в постели он такой же хороший папочка, как и с детьми? — Ты чертов извращенец, боже, Су, это мерзко. — Я знаю, — да, самодовольные улыбки были созданы для До Кёнсу. Прохладная вода должна была остудить тело и мысли, расслабить и привести в порядок, однако сейчас, закрыв глаза и стоя под бьющими струями душа, все, что видел Чунмён — накаченные руки, которые открывались под растянутой домашней майкой, его теплый взгляд, который пронизывал Мёна до костей, рука невольно опускалась все ниже, но услышав стук, Ким одернул руку, прогоняя мысли о старшем. Кёнсу предупредил об уходе, и Мён решил просто отдохнуть после душа. Во сне он снова думал о Чанёле, просыпаясь каждые полчаса, тяжело дыша. В голове парня шумит мысль: «Так больше нельзя!», снова зайдя в душ, Чунмён нашел утешение для своих жарких мыслей в руках Чанёля. Жар разливался по всему телу, согревая мышцы, вместо своей ладони так отчетливо представлялась ладонь старшего, на пике, не сдерживаясь, Чунмён выкрикнул то заветное имя, и перед глазами взорвались тысячи фейерверков. Мён не мог понять, как он себя чувствует. Ему было стыдно из-за того, что он дрочил на своего недавно приобретенного друга, но ведь если Чанёль об этом не узнает, ничего плохого не случится, ведь так? Чунмёну очень хотелось в это верить. Отмывшись от столь позорного действа, Чунмён ввалился в спальню, обессиленно падая на кровать. Взяв в руки телефон, он увидел одно непрочитанное сообщение. Чанёль: Если ты не против, я заберу тебя завтра вместе с ребятами) Чунмён долго думал, что ответить, но в итоге решился согласиться, потому что нельзя упустить возможность получше разглядеть объект своих воздыханий, узнать, какие еще мышцы перекатываются так же сексуально на его теле. Хотя Чунмён и подозревал, что абсолютно все. Чунмён: Конечно, я не против, если всех деток заберут раньше, чем ты приедешь. Я могу написать, как заберут всех, кроме Нини и Се. Ответ пришел незамедлительно. Чанёль: Да, лучше напиши, рад, что ты согласился провести со мной время, Мён) Чунмён: 😊😊😊😊 Был бы Кёнсу здесь, он бы точно отпустил какую-нибудь пошлую шуточку о том, что Чанёль будет рад видеть всех своих деток. Но проблема в том, что Чунмён уже не был против таких шуток, потому что да, Кёнсу был прав. Чанёль определенно в его вкусе. У Чунмёна было не так много отношений или симпатий, чтобы говорить о том, какие парни были в его вкусе, да и на таких мужчин, как Пак, он засматривался редко, но, наверное, в его вкусе были Пак Чанёли двадцати восьми лет с двумя прелестными сыновьями, крепкими руками и терпким, неуловимым, по-настоящему мужским запахом, исходившим буквально от всего, к чему прикасается Чанёль, ну или так просто казалось Мёну. Кёнсу пришел лишь поздним вечером, когда Ким уже почти спал, поэтому удалось избежать шуточек со стороны друга, но не то чтобы от этого становилось легче, потому как собственный мозг генерировал голосом Кёнсу те самые шуточки, которые заставляли бедного парня краснеть все гуще с каждым разом. И Мён готов был проклинать младшего за то, что тот так часто издевался над ним. На работу не хотелось совсем. Не хотелось видеться с Чанёлем и уж тем более пить с ним, потому что было стыдно. Стыдно за откровенные сны с участием старшего, стыдно, что он воспитатель его детей, стыдно, что все так запутанно, и Чунмён просто не может признать, что запал на Чанёля слишком уж сильно. Кёнсу несколько раз машет перед глазами друга, пытаясь хотя бы заставить его моргать. Кёнсу говорит, что ему нужно либо переспать с Чанёлем сегодня вечером, либо найти друга на ночь, чтобы хотя бы унять желание. Но Чунмён не уверен, хочет ли он кого-то кроме старшего. Как-то уж слишком устойчив образ Пака в голове Мёна. Каким-то образом все складывалось так, чтобы Мёну пришлось идти в бар с Чанёлем. Утром, приведя мальчиков, Чанёль улыбнулся и пожал Мёну руку при встрече. Впервые. Он напомнил о том, что хочет видеть младшего сегодня вечером, и кто такой Ким Чунмён, чтобы отказываться? В конце дня из детей остались лишь малыши Пак и девочка Соджин, но и ее вскоре забрали. Мён позвонил Паку, когда тот уже подъезжал к саду. Чунмён, одев детей, вышел из садика, передав их отцу и попросив его расписаться в графике. Сам Мён пошел переодеваться, чтобы поехать с семейством. Чанёль не знал, что Мёну нужно сменить одежду, поэтому побрёл за ним, оставив мальчиков на стульчиках в раздевалке, чтобы отдать планшет с графиком. Зайдя в комнату персонала, Пак резко остановился. Его взору предстала удивительная картина. Мышцы Мёна, которые так красиво перекатывались, пока он надевал футболку. Старший наблюдал за Кимом, не желая выдавать своего присутствия. «Чёртов вуайерист», — подумал про себя Чанёль, но он просто не мог пошевелиться. Он, казалось, даже не дышал. Он очнулся лишь когда Мён испуганно отпрыгнул. — Боже, как давно ты тут стоишь? Что ты здесь вообще делаешь?! — Прости, я хотел отдать тебе это, — он протянул планшет воспитателю. — Мог бы просто оставить на столе в группе. Зачем смотреть, как я переодеваюсь? — возмущенно бурчал Ким. — Я не… О чем ты… Я не смотрел! Прости. — Ничего, но если в следующий раз захочешь на меня попялиться — просто скажи. Честно, Чунмён просто не понимал, что говорит, но его забавляла и немного возбуждала ситуация с подглядывающим Чанёлем. Самое последнее, чего ожидал Чунмён — знакомство с мамой Пак Чанёля. Она оказалась чудесной женщиной пятидесяти лет, которая заставила их поужинать и нахваливала Чунмёна, говоря, что он гораздо лучше этих странных друзей ее сына, на что сам Пак закатывал глаза и пытался оправдать друзей, однако он не отрицал слов матери о Мёне, подтверждая их теплым взглядом и улыбкой в сторону младшего. — Боже, Чанни давно так не светился! Чунмённи, ты действительно будешь для него прекрасным другом. — Спасибо, тётушка, — Чунмён с теплой улыбкой кивнул женщине, пытаясь спрятать румянец щек и унять дрожь в ногах, но все стало хуже, когда на одну из этих самых ног легла большая ладонь, которая хотела помочь успокоиться. Чунмён думал, что взорвется прямо здесь. Просто разлетится, как атомная бомба, поражая весь мир взрывной волной неловкости и волнения. — Прости, моя мама иногда слишком сильно нахваливает, — сказал Чанёль, когда они уже обувались, чтобы отправиться навстречу приключениям. — Все в порядке, я ее понимаю, такого парня как я сложно не хвалить, — посмеялся Чунмён. — Твоя правда, — голос Чанёля был каким-то уж слишком серьезным. — Папа! — малыш Се подбежал к Чанёлю, не дав Мёну надолго задуматься о словах старшего. — Ты ведь приведёшь Мён-сонбэ сегодня к нам спать? Блинчики были такие вкусные! Тем временем Чонин вцепился в ногу Чунмёна, и молчал, закрыв глазки, будто не хотел, чтобы тот уходил совсем. — Хуни! Разве Мён-сонбэ тебе нужен только чтобы печь блинчики? — Нет! Я люблю Мён-сонбэ! Мён-сонбэ, я вас так люблю! — теперь уже и Сехун обвил ручками вторую ногу Чунмёна. — Я вас тоже люблю, — Мён засмеялся, поражая Чанёля своей улыбкой. Не той неловкой, как обычно, а искренней, задорной. Он был так красив. Чанёль снова поймал себя на этом. Он завис на Ким Чунмёне. Это было так странно для мужчины и с каждым разом все страннее. Сидеть напротив Чанёля и смотреть в его глаза — приятно. Пить обжигающий алкоголь, чувствуя легкость наедине с Чанёлем — приятно. Слушать его бархатный голос, чувствовать его запах рядом, любоваться им, сколько хочется — все так приятно, что Чунмён готов отдать за это жизнь. Морально подготавливая к встрече со старшим, Кенсу сказал Мёну: «веди себя спокойно, контролируй себя и не пались так сильно. Ему не нужна неуверенная девственница, ему нужен серьезный горячий мужик!». И Мён старался. Правда старался смотреть на Ёля как на друга, не думать о его слегка влажных от напитка губах, но не получалось. Получалось очень внимательно слушать рассказы старшего о работе и детях, получалось говорить о своей работе и тех же детях, получалось умиляться с совместной каждой фотографии Пака и его мальчиков, получалось хотеть чувствовать себя не просто другом этой семьи, получалось хотеть быть ее частью. Но каждый раз, возвращаясь в реальность, Чунмён мысленно давал себе пощечину. Кто он такой, чтобы претендовать на место в этом доме? Время летело быстро для парней, но и алкоголь действовал так же быстро, и вскоре розовые щеки Кима и его слегка мутный взгляд начали выдавать в нем усталость. — Мён, ты устал? — заботливо спросил Пак, своим бархатным голосом посылая мурашки по всему телу младшего. — Если только чуть-чуть, — улыбнулся Чунмён. — Давай прогуляемся? Думаю, нам стоит выйти на воздух. Чанёль, естественно согласился. Как и думал Чунмён. Чанёль все делал как настоящий джентльмен. Он подал младшему его плащ, взял его под руку, когда Мён начал пошатываться, выходя из бара. Господи, он даже оплатил счет, не взяв с младшего ни воны. И Чунмён это готов был ненавидеть, потому что мысли уходили все дальше, а Чанёль духовно казался все ближе. Да и, будем честными, не только духовно. Мён жался к старшему не то от прохлады, не то от желания просто прильнуть к сильному телу и желательно уснуть на нем прям тут, на улице. Прохладный ветер вроде и отрезвлял, но усталость все равно брала свое, и Мён, хоть и старался сдерживаться, периодически все же зевал. Но это не мешало ему наслаждаться компанией Пака. — Знаешь, Ёль, я рад, что нам удалось сблизиться, — начал Ким, — Я, по правде говоря, и не думал, что окажешься настолько добрым и открытым. Мне казалось, ты будешь как и многие бизнесмены — холодным и строгим, — Чанёль по-доброму посмеялся, словно это была какая-то детская шутка. Такая наивная и невинная. — На работе я действительно строг, но у меня нет причин быть таким с тобой. К тому же, я не могу быть слишком строгим с детьми. Конечно, я что-то запрещаю им, что-то объясняю, но мне просто повезло с ними, и общаться с ними на равных — вполне реально. — Ты действительно хороший отец, Чанёль. — Спасибо, для меня это по-настоящему важные слова. Давай присядем. Они сели на лавочку в парке, смотря на ночное небо и восхищаясь этим видом. Чунмёна терзало чувство, что это похоже на свидание, и он не мог запретить этим мыслям закрасться в его голове, он не мог не позволить иллюзии окутать его ненадолго. Незаметно для себя и неожиданно для Чанёля, Мён уснул. Так просто и по-дружески — на плече у старшего. И у Чанёля появилась возможнсть просто понаблюдать за спящим Чунмёном, который во сне казался еще младше. И не то чтобы Чанёлю нравились мальчик помладше, не то чтобы ему вообще нравились мальчики, но в Чунмёне было что-то особенно притягивающее. Его очарование и обаяние, его отношение к детям и к самому Ёлю, ко всем. Он казался тем самым определением дома, о котором ему в детстве говорила мама. Ну или может ему только казалось. Здравый смысл говорил, что нужно доставить Мёна домой, поэтому Чанёль вызвал такси и нехотя разбудил младшего. Они сидели в машине близко друг к другу. Если протянуть руку, можно было дотронуться до напряжения между ними. Чунмён понимал, что Пак просто по-дружески вызвал такси и везет его домй, а Чанёль понимал, что Ким просто от усталости уснул на его плече. Снова. Выйдя из машины вместе с младшим, Чанёль отвел его домой, попросив таксиста подождать его. Он позвонил в дверь, чтобы передать Чунмена в руки его соседа. Дверь открылась и на пороге стоял невысокий парень в очках и пижаме с пингвинами, и Ёль узнал в нем еще одного воспитателя. — Кёнсу? — Чанёль? О, вы привели Мённи, спасибо большое, я уложу его спать, — До улыбнулся и забрал свое сонное дитя из рук мужчины. Сердце Чанёля неприятно сжалось от теплоты, которую Кёнсу проявлял к Мёну. — Су-я, я так устал, — сонным и немного хриплым голосом сказал Чунмён. — Я знаю, Мённи, — он погладил друга по плечу, прислонив его к стене, чтобы тот не упал. — Спасибо, Чанёль, может зайдете на чай? — чисто ради приличия спросил Кёнсу, в душе надеясь, что старший откажется, и каково было его счастье, когда: — Нет-нет, меня внизу ждет такси, я пойду, спокойной ночи, — Чанёль немного смущенно потупил взгляд, устремив его вниз. — Спокойной ночи, Чанни, — улыбнувшись сказал Чунмён. Он становился очень мягким, когда хотел спать. — Скажи Хуни и Нини, что я их люблю и жду завтра! — Конечно, Мён, пока. Сидя в машине на пути к дому, Пак думал о Чунмёне и не знал, как и на что ему реагировать. Младший казался очень милым и сердце нещадно ныло, когда Ким был таким добрым с ним. Зайдя в дом, Чанль не ожидал, что его мама будет его ждать. Женщина заботливо повесила пальто сына на вешалку и заварила ему чай, чтобы тот немного пришел в себя. — Ты думаешь о Чунмёне, не так ли? — спросила мама Пак, положив свою ладонь поверх ладони сына. — Да. — Знаешь, люди, которые так на тебя смотрят, встречаются редко. — Но он же парень, — опустив взгляд в кружку, неуверенно сказал Чанёль. — Можно подумать твоя бывшая лучше него, — женщина закатила глаза. — Единственные женщины, которые тебя по-настоящему любят — это я и твоя сестра. Позволь еще кому-то сделать тебя счастливым, сынок. И Чанёль думал. Всю ночь думал. Но к чему он пришел — он и не вспомнит на утро, потому как одни трудности рано или поздно заменяют другие…