Соглашение

Аро держал труп Питера в объятиях со спины, крепко сжимая его руки и зарывшись носом в волосы на затылке, и ничего не слышал. Прошло уже много времени, самый холодный предрассветный час, по преданиям забирающий души людей, минул. Даже небо уже посветлело. Но Винсент не спешил возвращаться к нему. Не изменял себе даже после смерти. Обычно превращение занимало часа четыре, может, пять. Питер же охладел больше восьми часов назад. Возможно, Аро даже начал бы волноваться, если бы не наблюдал очевидных признаков преображения: кожа человека разгладилась и побелела, шрамы на груди, просматривающиеся через отступающий ворот футболки, рассосались, исчезли даже маленькие родинки и щербинки. Оставленная его зубами рана на шее также затянулась. Аро вычистил место укуса языком, насладившись последними каплями крови Питера, которую ему больше не посчастливится попробовать. Болезненное осознание этого на какую-то секунду заставило Аро пожалеть о своём бескомпромиссном решении сделать Питера вампиром вместо того, чтобы понемножечку пить его еще в течение нескольких лет. Или, по крайней мере, месяцев... Зато теперь он мог не беспокоиться за него. Хотя... Нет, это было бы преувеличением. Винсент умеет находить неприятности. Нашёл же Аро. Да и из-за своей нетерпеливости бывший лидер Вольтури приблизил пророчество Элис к исполнению. Как теперь ему сдержать новообращенного, пышущего агрессивной силой и жаждой, если тот вознамерится перебить оставшихся в Вольтерре вампиров, охотившихся за ним и его другом и попытавшихся избавиться от Аро? Аро сел ровнее, привалившись к дереву, и поднял Питера повыше, устроив его затылок у себя на плече. Пусть мышцы «хладных» не затекали, однако сохранять одну и ту же позу всю ночь было попросту невыносимо скучно. Никогда ещё ожидание не было настолько мучительно долгим. Конечно, Аро вполне мог развлечь себя прогулкой по окрестностям, или ворошением вещей Питера в палатке, или перечитыванием позаимствованной у охотника книги в десятый раз. Однако телепат не хотел упустить волшебный момент пробуждения, происходящий единожды в жизни вампира - ведь им никогда больше не требовался сон. Он любил этот миг, когда сквозь тишину мёртвого мозга пробивались ручейки первых мыслей, как к обращенному по крупицам возвращались отголоски воспоминаний - чаще всего последних перед смертью, которые взрывали онемевшее бесчувственное нутро страхом непонимания, что произошло, сводили окоченевшее тело в судорогах и попытках сбежать, прежде чем свеженький монстр понимал, что уже слишком поздно. От себя не убежишь. Аро проделывал подобное великое количество раз, со многими своими «детьми». Как правило, он ложился рядом, брал руку укушенного в свою и смотрел ему в лицо, неотрывно, до того самого мгновения. Он непременно должен быть первым, кого новообращенный увидит в своей следующей жизни. Это давало эффект, похожий на стокгольмский синдром - новорожденные вампиры оказывались тесно привязанными к своему создателю до скончания веков, получая от него не только первую добычу и первые наставления бархатным голосом, но и первое прикосновение, первую нежность. Аро становился для своих детей Спасителем, вытаскивающим их из бездны тьмы и неизвестности в мир, полный глубоких и пикантных ощущений. «Как громко...» Уловив странный клочок нетипичной мысли, просочившейся в его голову, Аро удивлённо замер, прислушиваясь и гадая, к чему она относилась. «Что это за жуткий грохот? - брови Питера сдвинулись в неудовольствии. – Словно водопад...» Тихое журчание и плеск источника обострившийся слух Винсента воспринимал оглушительным шумом низвергающейся с высоты воды. Аро снисходительно улыбнулся и осторожно погладил ладонь Питера большим пальцем, давая ему более интересный повод для размышлений. Новообращенный вампир в ответ заерзал и повёл лопатками, почувствовав, что лежит на чьём-то торсе, и сжал правую руку, поймав палец Аро в ловушку. Телепат молчал, предоставив ему возможность самому разобраться, и в сладком предвкушении дожидался его реакции. Питер сначала вспомнил о ладонях, с завидным постоянством и жадностью ласкающими его, назвав имя своего преследователя. Не открывая глаз, он накрыл захваченную в плен ладонь Аро второй рукой и прижал к груди, подражая знакомому жесту. Только потом Винсента настигли ощущения, испытанные перед смертью: боль в шее, спускающаяся к сердцу, стремительно утекающие силы, проникновенный шёпот Аро... Он понял, что с ним сталось. Но совсем не испугался, как прочие. Он расстроился. Расстроился, несмотря на то, что добровольно отдался в руки вампиру с недвусмысленными намерениями. Даже зная, какой ненавистью Питер пылает к кровососущим существам и с какой неохотой и при каких обстоятельствах согласие на обращение было дано, Аро оказался совершенно не готов к таким эмоциям, растерявшись и не смея произнести ни слова. Тем временем новые детали прошлого вечера всплывали в памяти Питера, и с каждой новой подробностью его мысли становились все мрачнее, а депрессивные чувства сковывали тело, отбив желание шевелиться. Когда же в этом мерзком, проклятом, абсолютно чужом теле зародился голод, Питер вонзил пальцы в мягкую землю с твёрдым решением уморить им себя прямо на этом месте. - Глупости! Вампиры не умирают от голода, - строго сказал Аро, словно отчитывая нерадивого, несмышленого ребёнка. - Ты только изведешь себя муками до полной потери контроля над собой, чтобы потом в таком состоянии вырезать подчистую какую-нибудь небольшую деревеньку. Питер приоткрыл глаза, злобно зыркнув на создателя из-под полуприкрытых век, поразив того кроваво-красной молнией. По тёплому кофейному цвету радужек Аро тоже будет тосковать. Винсент отвернулся и опустил подбородок, гадая, правду ли ему сказали и как долго он сможет еще продержаться. А пробудившаяся сущность вампира уже отчетливо требовала промочить горло, причём конкретной жидкостью. Бывший лидер Вольтури поторопил его: - Ну же, пойдем на охоту. В округе есть несколько подходящих маленьких городков... - Тебе надо - ты и иди, - буркнул Питер едва слышно. Аро легко покачал головой, снисходительно улыбаясь. - Я сыт, - мягко напомнил он, буквально на секунду прикусив Питеру ухо. - А, - только и произнёс тот. Аро опасался, что он огорчится ещё сильнее, но в действительности Питер прям таки начал сгорать от любопытства, пришлась ли вампиру его кровь по вкусу, вызвав у бывшего предводителя великого клана желание вскрыть себе запястье и дать новообращенному попробовать. Вместо этого Аро просто прикусил его ухо ещё раз, наслаждаясь долгое время недоступной опцией использования зубов при различных видах ласк. - Насыщенный вкус черного мускатного винограда, - описал он кратко. - Чистый, без побочных ноток. Пробовал когда-нибудь такое вино? Питер не ответил, но Аро и без того уже знал, что нет. Винсент предпочитал более крепкие напитки, гонясь не за изысканным и тонким ароматом или вкусом, а за последующим эффектом, который обеспечивал алкоголь. - Ну и? - потребовал Питер после выжидательного молчания. - Я, блин, не об этом спрашивал! Твои ожидания оправдались или мои страдания трезвенника были зазря? Я ж твой деликатес. Tua la flute... - La tua cantante, - поправил Аро, виновато улыбнувшись ему и подняв взгляд на показавшийся над опавшими стеблями кукурузы диск солнца. Как бы сказать помягче... - Твоя кровь была усладой для искушенного языка. И я бы с удовольствием пил её снова и снова. «Ноооооо…» - протянул Питер мысленно, почувствовав, в какую сторону клонит осторожничающий сегодня более обычного древний вампир. - Но это не то же самое ощущение, которое испытываешь, пробуя кровь la tua cantante, - признал Аро. Потом нерешительно добавил уже про себя: «Кажется». - Че? - искренне оскорбился обращенный охотник, ворочаясь в объятиях Аро, пытаясь принять удобную позу, чтобы не выпускать его наглую лживую рожу из виду. Зато он пока позабыл об остальных терзаниях, утешился бывший лидер Вольтури, мужественно встречая насупленный и вместе с тем острый взгляд налитых кровью глаз. Пробившийся сквозь стебли кукурузы солнечный луч позолотил скулу и висок Питера, выгодно подчеркнув изгибы его лица, заставив Аро вместо изобретения вразумительного объяснения безмятежно любоваться своим недавним созданием. - Ароооооо, - пророкотал Винсент нетерпеливо. Продолжая придерживать его за плечи одной рукой, пальцами второй старый вампир очертил овал его лица, едва касаясь ногтями и подушечками пальцев, прежде чем сказать: - Не только ты бессовестно врал в тот день ради спасения другого. Питер подозрительно прищурился. - То есть... «.. это все была брехня?! Про мою особенную притягательность для тебя?» - Ба! А ведь я повелся... - выплюнул Питер с досадой, попытавшись пихнуть Аро кулаком в бок, но находился в слишком уж неудобном положении для атаки. - Бля, если б я только знал, то перед обращением нахерачился бы вискарем в дрова... В ответ на возмущения создатель только наклонился и легко поцеловал бледные губы новообращенного. Секундное касание, как данное на будущее обещание. - Все равно вкусно, - заверил Аро, отстранившись и показательно облизав нижнюю губу. Взгляд Питера застыл, примагниченный этим движением, и Аро, читающий каждую его мысль и каждую эмоцию, дразняще высунул кончик языка. Он медленно опустил новообращенного вампира на землю, практически распластавшись на нем сверху, дьявольски ухмыляясь. Руки Аро задрали футболку Питера и прошлись по животу, щекоча и чувствительно щипая, заставив Винсента извиваться всем телом под создателем, которого такая реакция успокаивала, внушала уверенность в сохранившемся влиянии на Винсента хотя бы такого характера... До тех пор, пока чёткое и твёрдое «Нет!» не взорвало сознание Питера ослепительной для телепата вспышкой, подкрепленное мощным толчком обеих рук в чужую тугую грудь. Аро, пошатнувшись от силы удара, завалился на бок. Молодой вампир же, резко вскочив на плохо гнущиеся ноги, вынужденный переступить ими несколько раз, ловя равновесие, нетвёрдым шагом спустился к шумному источнику. Аро, ошарашенный отказом явно желающего его тела, все-таки позволил Винсенту отдалиться, но все равно настороженно следил за каждым незначительным его движением. Остановился у кромки воды. Опустил голову. Смотрит вниз. Долго, не шевелясь и ничего не говоря. Присел на корточки. Дотронулся до поверхности, погрузил в неё ладони, ополоснул лицо. Зачерпнул ещё воды, повторяя ритуал несколько раз. Потом упёрся руками во влажную землю берега и вновь уставился на свое отражение. Аро не выдержал: - Что ты делаешь? Тяжёлая пауза. - На рожу свою вампирскую смотрю. Не видишь, что ли? - проворчал Винсент, не шевелясь. Его спина все это время оставалась напряженно прямой. Как же трудно общаться с Питером, пребывающем в таком нестабильном состоянии, не имея ни малейшего понятия, о чем тот думает. Хоть не выпускай его из рук ни на секунду! - Ты стал очень красивым, - сказал древний вампир искренне и со всей нежностью, на которую был способен. Плечи Питера безжизненно поникли. - Я имею в виду, - сразу же поправил себя Аро, - ты стал ЕЩЕ красивее. Теперь плечи затряслись. В полной тишине. То ли от сухих рыданий, то ли от беззвучного смеха. Голос Питера, однако, звучал абсолютно ровно и бесцветно: - Нет, ты только послушай себя. Ты действительно настолько злоупотребляешь своими способностями, что теперь зависим от них. Не понимаешь простейших человеческих мыслей. - Не понимаю, - согласился Аро поспешно. - Так о чем ты думаешь? Питер выпрямился, встал во весь рост вполоборота к создателю, долго и как будто осуждающе глядя ему в глаза. Потом усмехнулся, показав зубы и ненадолго опустив веки, словно от усталости. Наверняка Аро знал только, что его мучает голод, поэтому не придумал ничего лучше, чем напомнить: - Тебе надо поесть. Питер выразительно закатил глаза. - Мне надо выпить. Поразительно, как прочно его мозг и тело привыкли искать расслабления и выхода из любой ситуации в отвратительном пойле. Только вот Питер пока, видимо, не в курсе самой занимательной для него особенности вампирского организма, и Аро сообщать ему ничего, конечно, не будет. - Если не хочешь сам охотиться, я принесу тебе... - Не надо, - отрезал бывший охотник. Аро улыбнулся с лёгким налётом угрозы. - Это было не предложение. Если ты не хочешь сам охотиться, я обездвижу тебя, притащу ослабленного человека и подожду, пока твои инстинкты возьмут верх. Ты понял? В конце концов, его долг как создателя - следить за поведением своего подопечного, особенно в первое время. Их скрещенные взгляды фехтовали в упрямстве и раздражении. Аро сделал шаг вперёд, Питер синхронно с ним на шаг отступил, назад и вбок, двигаясь вдоль источника к дороге. Бывший лидер Вольтури предпринял ускоренный рывок, чтобы схватить Питера в охапку, но недавний человек удивительно быстро среагировал и отпрянул, неожиданно для самого себя оказавшись по меньшей мере в пятидесяти метрах от древнего вампира. Опешив поначалу и округлив глаза, Винсент посмотрел на свои ладони со смесью восторга и испуга, неуверенно засмеявшись. - Вау, - только и сказал он, сжав руки в кулаки. Чтобы в следующую секунду изо всех сил стартануть по тропинке в сторону заповедного, находящегося под охраной рейнджеров леса. - Ох, что за ребячество, - наклонил голову Аро. Лёгкий зуд раздражения постепенно трансформировался в клокотание гнева. Когда он догонит Питера, тому придётся очень долго вымаливать прощение за свои выкрутасы. Очень. Долго. И старательно. Аро был недоволен. Ему не приходилось загонять добычу уже тысячу с лишним лет: самую отборную пищу ему доставляли прямо в резиденцию, буквально на подносе. Да и до укрепления вампирского клана судей в Вольтерре ему достаточно было одного загадочного взгляда, мягкой улыбки и нескольких слов, произнесенных чарующим бархатным голосом, чтобы желанный человек пал на колени и добровольно оголил шею. Гоняться за вампирами он был вынужден чуточку чаще во времена своей молодости, когда Вольтури не располагали большим количеством могущественных членов-шестерок, которых можно было посылать за головами особо провинившихся особей. И уж совсем никогда ему не доводилось преследовать новообращенного с льющейся через край удалью и неясными намерениями, которому нужно ещё умудриться не сломать шею в процессе поимки. А ещё в брюках и жилете поверх рубашки неудобно бежать. Совсем чуточку. И пальто пришлось скинуть где-то по дороге... Питер ловко петлял между деревьями и перепрыгивал через бурелом, корни и кусты, иногда отталкиваясь от стволов, резко меняя направление. Он, наверное, болтался по этому заповеднику целыми сутками и отлично в нем ориентировался. Так что, сколько бы раз Аро ни пытался его подрезать (а по прямой молодой упырь передвигался значительно быстрее создателя, так что настигнуть его в честной схватке было просто невозможно), Винсенту удавалось ускользнуть, поднырнув под внезапно выраставшую на пути ветку, или заманив Аро в замаскированную сверху листьями яму между корнями. В конце концов, злой и утомлённый этими играми древний вампир остановился, отпустив цель вперёд, и взобрался на дерево. Конечно, реши Питер просто умчаться прочь, и Аро проиграл бы, упустил бы его навсегда. Но экс-охотник, почувствовав, что погони за ним больше нет, также притормозил и даже пошёл назад, нервно озираясь вокруг. Не дожидаясь, пока глупец поднимет голову, Аро легко спрыгнул прямо на него, сшибив с ног и надёжно придавив собой к земле. Оглушенный внезапным падением и ударом, примерно сравнимым с ощущением, когда тебя сбивает поезд, Питер лишь вяло попытался отмахнуться от Аро руками, которые тот поймал, свел запястья вместе и прижал к совсем не вздымающейся под окровавленной футболкой грудной клетке Питера. По идущей волнами вздохов покатой груди человека Аро тоже уже скучал... «Почему ты не оставишь меня в покое?» - негодовал Питер, дергая бёдрами в попытке сбросить старшего вампира, но тот теперь был к этому готов. К тому же, подобные движения вызывали совсем противоположный запланированному эффект. Аро наклонился к его лицу. - Не. Смей. Целовать, - процедил Винсент отрывисто, словно понимал, что после этого сопротивляться не сможет. Аро послушно отстранился. Методично расцепил его руки. Поднёс его ладонь к губам, но не коснулся ими кожи - это было под запретом. Он использовал язык: прошёлся его кончиком по линиям сердца и жизни, просунул между пальцами, лизнул указательный от основания вверх и взял в рот первую фалангу. Питер издал странный сглатывающий звук и снова двинул бёдрами. Ему нравилось, даже слишком, но он не хотел, чтобы нравилось. Он хотел ясно и трезво мыслить, чему и так мешал сводящий мышцы голод, а теперь ещё и... - Прекрати. Отпусти, - хрипло выдавил молодой вампир. Аро неохотно разжал пальцы и медленно поднялся, сразу немного отступив. Питер перевернулся на живот, потом встал на четвереньки, прежде чем выпрямиться во весь рост напротив своего мучителя. Глядя своими непривычно, чуждо алыми злыми глазами сверху вниз, он строго спросил: - Зачем ты погнался за мной? На что Аро в тон ответил: - Зачем ты убежал? Питер посмотрел куда-то вверх и вбок, сунув руки глубоко в карманы джинсов. - Охотиться. - Что? - Ты не глухой, - огрызнулся новообращенный. - Я голоден, а тут ты ещё начинаешь приставать! Сначала с тупыми угрозами, а потом и… просто. Я тут видел белок. И ещё каких-то грызунов, может, хорьков или типа того. - Ты собрался пить животных? - Аро пытался заставить свой голос звучать спокойно и нейтрально, но разочарование, кажется, все равно пробилось. - Да, - ожесточив взгляд, подтвердил Питер. - А что? Аро не сводил с него глаз, поджав губы. Как объяснить этому упрямцу, что такую жажду, как у него, мелкими зверушками придётся утолять неделю? А какой вкус у их крови - отдающий пометом и травой! Разве это можно считать за достойный обед? Ах, но как же спорить с Питером, к лицу которого слово приклеилось это упертое, вызывающее выражение? - Ничего, - заставил произнести себя бывший глава Вольтури. Питер неуловимо двинул бровями, будто в удивлении. - Супер, что мы это выяснили, - проворчал он. - Тогда уходи. - Зачем мне уходить? - насторожился Аро. Действительно ли дело в охоте? Винсент уже дважды увернулся от его настойчивых домогательств. Не планирует ли он просто смыться куда подальше, как обычно? - Чтобы не видеть, как я лажаю, - издал Питер нервный смешок, заводя руку за голову и отворачиваясь, словно и правда смутившись. Аро охватило жгучее желание вцепиться ему зубами в нежное место между шеей и плечом и подглядеть, что там надумал своевольный новообращенный своей дурной головой, но сдержался. Вместо этого он повернулся к Винсенту спиной и, терзаемый сомнениями, побрел обратно к источнику. Не забыть бы по пути подобрать потерянное пальто… Если справедливо посмотреть на ситуацию, они квиты. Питер спихнул Аро с трона верховного судьи вампирского мира и способствовал его изгнанию из клана, а тот в отместку превратил его самого в кровососущее чудовище. В принципе, вместе их больше ничего не удерживает. Кроме того, что лично у Аро больше не осталось ни единой души, к которой можно было бы пойти. С которой можно было бы поговорить. У Питера, насколько древний вампир был осведомлён, тоже. Но он, судя по всему, отлично переносил одиночество, и, хотя Аро привлекал его физически, временами телепат чувствовал его презрение и отвращение. Кто знает. Вероятно, Винсент хочет остаться один. Чтобы занять себя чем-то помимо бессмысленных болезненных размышлений, экс-лидер Вольтури разобрал палатку Питера, вспомнив о рейнджерах и не желая привлекать их внимание. Никакого противовампирского оружия в последний месяц перед обращением человек с собой не носил. Только сменные футболки, свитера, нижнее белье и штаны, все до безобразия неподходящее друг к другу. И даже телефон не взял. Отрезал себя от человечества раньше, чем это сделал Аро. ... Питер объявился через три часа, с зелёными и коричневыми пятнами на одежде и плохо оттертыми красными разводами на подбородке и шее. К щеке прилип комочек темно-рыжего пуха. Аро, неподвижно сидевший у воды, подавил потребность вскочить и вытереть ему лицо. Только посмотрел с вежливой улыбкой и спросил: - Как прошла охота? - Ужасно, - признал новообращенный сварливо, подходя немного ближе. – Шейки у белок маленькие, кусать неудобно, да и шерсть в рот лезет. А крови на два глотка, и на вкус беее... Он осекся, обрывая поток жалоб. - Короче, ничего такого, о чем бы Элис меня не предупреждала, - подытожил Винсент. Аро хмыкнул, но от очередного предложения полакомиться кое-кем покрупнее воздержался. Пара таких вот разочарований - и молодой вампир сам будет проситься с ним в город, к нормальной еде. Теперь, когда Питер вернулся к нему, Аро чувствовал себя гораздо спокойнее и смелее. Особенно когда бывший охотник опустился на колени и обхватил его шею и плечи со спины, прислонившись грудью. - Так почему ты погнался за мной? Скажи мне, - Аро не мог утверждать, прошептал ли Винсент эти слова вслух или произнес про себя. Они вызвали странное ощущение покорности и понимания, что Питеру необходимо раскрыть мучившие его страхи. - Я забеспокоился, что ты просто удерешь от меня. И мне снова придётся тебя искать. Неизвестно где и неизвестно сколько. Эмоции новообращенного вампира всколыхнулись вихрем, самолюбие полетело к небесам. Он покровительски потрепал Аро по волосам. - Мне просто нужно было немного времени, чтобы свыкнуться. И поесть. На голодный желудок плохо думается. Древний вампир сухо кивнул, соглашаясь. Теперь уже Питер, растроганно и довольно заурчав, прикусил его ухо. «Ты такой нелепый, когда не можешь читать мысли. Ну куда бы я убежал? Мне же абсолютно, совсем-совсем некуда податься. Как человек я умер и не смогу уже вернуться в свое шоу. Да его уже десять раз закрыли или кого другого на роль сексуального истребителя нечисти нашли! А из вампиров я только тебя знаю. И Элис. Но ты как-то ближе». Аро улыбнулся почти счастливо и накрыл руки Питера своими. - Два отшельника, которые уничтожили в жизни друг друга все, кроме, собственно, себя. Очень романтично, - иронично прокомментировал Аро, в глубине своей эстетической души (существование которой религией отрицалось) действительно считая их историю томительно красивой. - Если честно, я не думал, что такой умудренный опытом эгоистичный и тщеславный упырь всерьёз что-то испытывает ко мне. Признайся, испытываешь же? - Испытываю, - с готовностью признался Аро, недоумевая, откуда взялась такая убежденность в сердце. - Несмотря на то, что я не твой деликатес? - «Певец». Cantante - это «певец» по-итальянски, - уточнил бывший лидер Вольтури. - На самом деле, мне трудно судить, потому что я никогда лично не встречал «певцов», только подсматривал и пропускал через себя чужие впечатления. Мне кажется, это как с любовью у людей: порой бывает сложно определить, любит ли человек по-настоящему или это просто пусть и сильная, но преходящая симпатия. Причём ощущения у всех особей в какой-то мере разнятся. Питер подумал, что сам не уверен, любил ли кого-нибудь «по-настоящему». Любит ли Аро... - Вот и я до сих пор не уверен, - заключил старый вампир. - Но было вкусно. Питер засмеялся, но потом вновь помрачнел, вспомнив о суде над Аро. - Ты сказал, у вас... у Вольтури есть вампир, разрывающий эмоциональные связи. - Есть. Челси. - Так вот… - молодой вампир на секунду замялся. - Если у тебя в подчинении был упырь с такими способностями, почему ты просто не порвал связь со мной? Аро не очень хотел отвечать на этот вопрос. Питер словно вознамерился в первый же день второй жизни выведать все уязвимые места своего создателя. Обрести власть над Аро, которой раньше тот обладал над Питером. Догадавшись по затянувшемуся молчанию, что экс-Вольтури не собирается удовлетворять его любопытство, Винсент опять укусил его за ухо, сильно сжав челюсти, в стремлении причинить немного боли. И выдохнул: - Расскажи. - Я задавал тот же вопрос Маркусу, - вдруг решил сдаться Аро, - когда его жена - моя сестра - погибла. Почему он не попросит Челси прервать его любовь к умершей. Никогда не понимал этого. А теперь понял. «Что понял?» - подталкивал его мысленно новообращенный. - Что чувства подавленные, чувства изгнанные и чувства отвергнутые нами самими вернуть потом нельзя, - протянул Аро с глубокой тоской в голосе. - Последние лет триста - или четыреста, а, может, и тысячу - меня прекратило волновать что-либо в этом мире. Я словно уговаривал себя выражать эмоции, которые давно исчезли. Притворялся, что злюсь, восхищаюсь, интересуюсь. А в реальности - ничего. А ты... Заставил меня понервничать. Во всех смыслах. Особенно в Вольтерре. Я давно такого спектра чувств не испытывал. Не хотелось бы снова стать пустым, как треснутый кувшин. Питер притих, немного огорошенным таким чистосердечным выбросом. Он положил подбородок Аро на макушку и изо всех сил старался не думать ни о чем. Однако тот все же слышал, что теперь Винсенту его приставания во имя отвлечения внимания от болезненной темы не казались такой уж плохой стратегией. - Это очень хорошая стратегия, - поддакнул древний вампир, заводя руки Питера под свои и откидываясь назад, чтобы оказаться телом между его разведенных коленей и головой на плече - практически в той же позе, в которой сам держал его всю ночь. - Отвлекай меня от всего на свете, - повелел он властно, выгибая шею сильнее. Пусть Питер тоже его укусит, до крови, он уже долго об этом мечтает, втайне, конечно, но от Аро это не укрылось. Теперь можно. Теперь ему можно практически все, что угодно, он просто пока ещё не понимает своей власти. Тогда ещё не понимал, иначе Аро пришлось бы совсем туго. Тогда ещё и Аро не понимал, что происходит, иначе, вполне возможно, сам предпочёл бы бросить Питера одного в лесу и спасаться бегством. Солнечный день и безлюдность кукурузных полей и рощи стало настоящим благословением для двух вампиров. Аро уже не помнил, когда так беззаботно мог позволить себе валяться в лучах опасного светила, сияя всей поверхностью своего обнаженного тела, касаясь такой же переливающейся холодной гладкой кожи, а ещё не отказывать себе в укусах, в грубой хватке на плечах и бёдрах, которая сломала бы людям кости или лопнула их артерии, звонких, вышибающих дух шлепках, звук которых разносился далеко по окрестностям. И разрешать Питеру глотать его сперму, потому что теперь яд Аро ему не страшен, ведь яд уже давно внутри него, заполнил его, отравил его и ещё одна порция совсем не повредит, только закрепит их связь создания и создателя. И выполнять каждый каприз Питера, все, что он пожелает, каждое касание, каждый поцелуй, каждый толчок, каждое движение и его скорость. Аро оказался полностью под его контролем, и бежать было поздно. От себя не убежишь. И от того, кого приручил, как оказалось, тоже. Осознание катастрофы пришло, когда Аро лежал на Питере, животом на животе, и скучал по его жадному, сбитому в замедленном, но все же практически непосильном для человека темпе дыханию и самую малость жалел, что они не сделали этого ещё раз, перед обращением. Но хотя бы крики и стоны ему удалось вырвать из этого свежеиспеченного вампирского горла - уже неплохо. Винсент также какое-то время лениво размышлял о разнице в ощущениях (теперь ему было не так больно и страшно, но и колоссального выброса адреналина, на котором он продержался в предыдущий раз, тоже не случилось, зато скорость и продолжительность акта совершенно вскружили ему голову), так что Аро отвлёкся и не успел защититься от неожиданного укола судьбы: - Расскажи, что случилось с твоей сестрой. Аро разомкнул губы, собираясь отказаться говорить об этом, однако язык, не повинуясь ему больше, послушно произнёс: - Я убил её. И ладно бы это было все, но нет. Констатация факта продолжилась жуткими подробностями заговора, практически все свидетели которого были умерщвлены в тот же день. Кроме Кайуса и самого Аро. Он в ужасе поднял голову, и вместе с ней внутри него поднялась волна ужаса, когда он увидел заледеневший взгляд Питера и его окаменевшее лицо. Цунами нелицеприятных поступков и вскрытой лжи накрыло его и топило его, пока низложенный за свои грехи лидер Вольтури в красках и с привычной мягкой улыбкой расписывал их Винсенту, чьи руки непроизвольно сжимались кольцом вокруг Аро все сильнее, словно пытаясь его раздавить. И чем больше Аро хотел замолчать, тем громче звучал его голос. И чем глубже в детали уходил его рассказ, тем в глубже в омут отчаяния он опускался. Не из-за совершенного сестроубийства. И даже не из-за понятной реакции Питера, который вот-вот оттолкнет его прочь, чтобы забраться в источник, в котором запрещено купаться, и тереть свое тело в исступлении, пытаясь смыть его запах, его следы. Нет. Из-за того, что Аро вовсе не собирался ничего рассказывать об этом. Никогда и ни одной живой душе. Аро смотрел в алые глаза Питера, горящие яростью и болью и презрением, и сожалел, искренне сожалел о своём решении обратить его в вампира. Что же он наделал?