По струнке

— Наташа-тян, суть была не в том, чтобы сделать это как можно скорее, а в том, чтобы сделать это как можно скорее с наименьшими потерями! Твой брат тоже был таким настойчивым и глупым, пока ему не исполнилось столетие, можешь спросить у него, как ему тогда жилось, хорошо или не очень! Не думаешь о себе, подумала бы о тех, кто четвёртого числа отправился бы в крематорий, если бы ты замёрзла насмерть в этом проклятом лесу! Почему этот чёртов Джонс не пустил всё на дрова, пока был жив?       Призрачная фигура Хонды возникла сразу же, стоило подойти к терминалу. Эмоция ещё откалибровывалась, но мелькающие выражения говорили о том, что он пытается показать стандартный гнев или самодельное — и очень коряво сделанное — раздражение пополам с озабоченностью. Этой частью функционала заправлял искусственный интеллект, у которого в распоряжении оказались лишь старые фотографии спектр мимического захвата эмоций и программа, сделанная не очень умелым программистом, сиречь Арловской, поэтому очень часто на лице Хонды красовалось что-то, чего точно не встретишь в реальной жизни. Жутковатое зрелище. Почему Иван не надавал по шапке за работу спустя рукава? Ах да, тогда со всех сторон крался вирус, никто не горел желанием долго возиться с такими второстепенными вещами, как интерфейс. Но теперь Наташа, глядя на этот ужас, не хотела больше садиться разбираться с кодами и консольными командами.       Нет, хотела сесть, но не за компьютер. Устроил бы самый грубый табурет, но в этом коридорчике не поставили даже этого. Она задумывалась как комната быстрого сканирования для живого персонала, здесь никто не должен был надолго задерживаться. Поэтому пришлось привалиться к стене, слушая ругань Хонды. Кажется, он решил выговорить весь годовой запас ругательств, но его нельзя ни в чём обвинять — сдерживания эмоциональности больше нет, можно почувствовать себя живым, да и ситуация из ряда вон. Дыхание выровнялось через две минуты. Всё-таки хорошо, что она бежала не от предпоследнего фонарного столба, а от последнего. — Иван вернётся меньше, чем через полчаса. Он не успел долететь до Антарктиды, сообщение твоего брата пришло раньше, чем он начал пересекать Южный океан. Черкнула бы раньше, но пропала связь, — наконец-то смогла выговорить Наташа. — Что?! — изумился Хонда. Она пожала плечами и скинула фрагмент переписки. Он моментально кивнул: — Ти. Беру слова назад, ты всё сделала правильно. Итак, сейчас нам нужно...       Отдохнуть. Ноги почти не держали. Снегоступы из выломанных полочек получились не очень... нет, проблема не в них, Наташа просто отвыкла так много двигаться. Лыжи, велосипед, да даже пробежка остались в прошлом, когда брат с головой ушёл в дела и вдобавок приставил к ней Яо. После того злосчастного обморока его приходилось постоянно держать под контролем, поэтому образ жизни стал домоседским. — ...и повернуть направо... Ты вообще меня слушаешь? — Ещё одно неуместное выражение, озабоченно-озлобленное. — Ладно, просто иди по жёлтым стрелкам. И сними с себя всё мокрое, вода льётся, как с водостока. Если не знаешь, модов-уборщиков, действующих на территории комплекса, кроме зон для персонала, снабдили камерами. Если кто-то рванёт на сигнал, а ты попадёшь в объектив... — Ты не сможешь контролировать их реакцию, — закончила Наташа. — Был бы на моём месте Ваня, он давно бы вытащил подсолнух и вырубил всех на фиг. Но я — не он, и программирование для меня — почти что тёмный лес. — Может, это и к лучшему, — отозвался Хонда. — Если бы ты его знала на ура, нам было бы нелегко придумать причину, по которой у крауца полетели связующие элементы. Но сейчас речь не об этом.       Куртка упала на пол. Следом за ней отправились ботинки, но юбку Наташа просто выжала, а затем перешагнула лужи. Их пришлось перешагивать ещё раз, ибо модуль влияния остался в кармане. Хонда нахмурился, услышав об этом, запустил программу быстрого сканирования и облегчённо вздохнул: — Не надейся, в рабочем состоянии. Двигайся быстрее, у нас много дел.       Холодные полы. Ещё и ноги ледяные. Кажется, в хранилище должно быть лучше. Дверь отъехала в сторону. Мельком глаза можно было заметить, как пронёсся робот-уборщик. Ровно семь. Уборку проводят даже сейчас. Очень странно, но отвлекаться на это не стоит.       Пара коридоров, постов идентификации — и она там, где надо. Огромный круглый зал, уставленный био-камерами. Почему на ум сразу полезло что-то, связанное с ведьмами, которые собрались на ежегодный день зельеварения и теперь консервируют в своих отварах неудачников, на своё несчастье попавших к ним в руки? Индикаторы над ваннами показывали, что всё в порядке. То же самое твердила надпись на толстой колонне в центре. Как будто она снова перенеслась на пару месяцев назад. Как будто ничего не изменилось, хотя, наверное, отчасти всё именно так. Измениться должно скоро. В лучшую сторону.       Думать некогда. Они почти у цели. Рывок — и все будут в безопасности. Но силы на исходе. Ей нужно... Наташа остановилась во втором ряду от края и прошла к третьему резервуару. Рука у Ториса была такой же тёплой, как в тот вечер, когда они... — Какого... А, это? Ладно, но пять минут, не больше.       Хонда возник на другой стороне и тоже глянул сквозь пелену ярко-зелёного, очень липкого геля. — Он поддерживал тебя, чтобы ты смогла пережить смерть Софи-сан. Наверное, сложно терять ещё одного близкого человека. Хотя, терять такового из-за того, что тот, кого считали лучшим союзником, не помог... — Людвиг помог, — обернулась на него Наташа, — вот только доставили её уже поздно. К счастью, она всё время была без сознания и не видела, как мучается Иван.       Она опоздала дважды. Ей не простили такой халатности. — Именно поэтому Иван-сама поделил с ним территории Феликса-куна?       Лукашевич, он же? Он был жив, пока жил Альфред, что с ним стало потом, вопрос отдельный. Терять счёт времени — дурная привычка. Иногда это может стоить кому-то жизни... не в этот раз. Она сможет. Решимость помогла слегка унять волнение, но уходить пока не хотелось. Под керамической плиткой, огибающей каждую био-камеру, проложили трубы, по которым шла тёплая вода. Ни с чем не сравнимое ощущение после марафона по глубокому мокрому снегу и не менее холодному, хотя не такому мокрому полу. — Кажется, ты знаешь об этом больше, чем я. — Брат тебе не рассказывал? — встрепенулся Хонда. — Может, и рассказывал. Не помню. — Вообще не помнишь?       Наверное, интонация удивления. Или изумления. Какая разница, когда всё одно? — Нет, вроде что-то было совсем недавно. А, госпитализация. Тогда я поинтересовалась, почему Лукашевича нет в списках, а брат отшутился, мол, живой мёртвому не товарищ, и больше ничего не стал говорить. Да и я не хочу об этом спрашивать. Медмоды говорят, провалы в памяти — защитная реакция, может, когда-нибудь, когда я буду к этому морально готова, они уйдут. Но, по-моему, лучше бы не уходили. — Возьми, может пригодиться, — всунул Людвиг в руку баночку, когда они выходили из больницы. Закат так ярко светил в глаза, что надпись удалось прочесть лишь в машине. — Обезболивающее? Но зачем? Я нормально себя чувствую, — удивилась, улыбнувшись, Наташа и попыталась вернуть препарат, но Иван просто нахмурился и отчеканил: — Надо, Тата. Даже если это не станет повторяться, пусть пока побудет у тебя.       Весёлость улетучилась моментально. Наташа снова посмотрела на этикетку, потом на брата. — Со мной случилось что-то серьёзное? Я долго там пролежала? — А ты не помнишь? — моментально обернулся он. Наташа помотала головой, и он с облегчением вздохнул: — Ну и слава Богу. Если бы я знал, что твой организм так среагирует на изменение территориального договора, никогда бы не стал брать на оглашение завещания.       Память начала подносить смутные видения. Наташа нахмурилась, но вспомнить это не помогло. — Территориальный договор? Завещание? А разве кто-то умирал? — Она ещё и не помнит, — удивлённо хмыкнул Людвиг, но быстро замолчал под требовательным взглядом Ивана. — Ты сам-то как? — поинтересовался тот, на что немец с характерным пластиковым стуком ударил по груди чуть ниже эхсаги: — Лучше, чем многие. К нашему счастью, лишний нищий рот Артуру сейчас не нужен. А сопливый нос — тем более. Твой узкоглазый товарищ каким местом думал, когда пёрся на переговоры с сезонной болячкой? Теми платками, которыми он воспользовался, наверное, до сих пор камин растапливают. — Надо же, у вас ещё есть евро, чтобы оплачивать трубочиста, дрова и розжиг. А, так ведь Ван Яо всё-таки побывал в овальном кабинете, нет — вы бы не только растапливали, но и топили своими фантиками, — отрезал Иван и, ласково погладив по длинным волосами, мягко положил голову сестры на плечо. — Поспи, Тата, нам нескоро выходить. — Я присвоила земли сестры. Фактически съела её плоть и обглодала кости. — Злость на саму себя, как ни странно, придала силы, и Наташа зашагала дальше. — Заставила слиться её с собой не душой, так телом. Да любого на моём месте начало бы выворачивать наизнанку от одной только подобной мысли! — Не любого. — Система спародировала что-то вроде сухого смешка. — Но те, кто этим злоупотребляет, уже получили по заслугам, знаешь сама. Детёнышей панды не бывает больше одного, да и те нередко погибают от родительской грубости. — От грубости по отношению к другим детёнышам.       Да, именно так. Все дети, и только её брат ведёт себя... в лучшем случае, как старший брат. Но на роль старшей сестры он выбрал дурацкого кандидата.       Она упорно шла к главному компьютеру, стараясь не обращать внимание на ледяные, готовящиеся отвалиться от холода пальцы ног. Хонда мелькал то там, то здесь, но тоже был почти что рядом. Только у подъёмника появился почти вплотную, чтобы заорать: — Одзё-сама, стой, это же пользовательский!       Карточку они проверили дважды, чтобы точно. И всё равно пальцы дрожали, когда Наташа прикладывала её к приёмнику. Может, она зря отцепила модуль сдерживания эмоциональности? — Иногда Иван конкретно заморачивается с программированием этих систем, — попыталась она сделать хорошую мину при плохой игре, на что Хонда грубо буркнул: — А кое-кто вообще не заморачивается, но это нам тоже на руку.       Он вспомнил про сбои в интерфейсе. Наташа не синхронизировала с уже существующей системой своё творение, и сразу после ввода в строй программы Людвига доставили с перегоревшим модулем, а Хонда перешёл в фоновый режим. Конечно, Иван начал исправлять всё сам... но часики тикали не в его пользу. В результате и родился этот конфликт интерфейсных подключений.       Подъёмная платформа опустилась моментально. Ни скрипа, ни тряски. Всё работает, и всё рассчитано на столетие. Тогда зачем...? «Яо и его мания преследования», — моментально ответил на недосказанный вопрос разум. Зубы против воли стиснулись, и Наташа быстро впорхнула на ещё более холодные листы. Предполагалось, что здесь будут ходить только в обуви.       Рабочая часть располагалась выше основания метров на девять. Маленький аккуратный экранчик, выдвижная клавиатура, смайлик с косичками на корпусе с модулями. Одно свободное гнездо. То, что надо.       «Обнаружено новое устройство!»       Ещё бы его было не обнаружить. Наташа отвернулась к экрану, но загружалось медленно. Этому не объяснишь, что надо поспешить.       «Вы уверены, что хотите...»       Стандартный вопрос. Хочет ли она? Да, она хочет спасти Ториса и всех остальных. Не всех, конечно, но враги в меньшинстве, поэтому ответ очевиден.       «Вы успешно подключились к модулю Honda.exe!» — Всё, можешь отменять приказ, — громко объявила Наташа, но ответа не последовало. — Эй, ты слышишь? Кику, твою ж... — Я всё прекрасно слышу. Уже отменил.       Это прозвучало откуда-то из-под невидимого потолка. Как только слова отгремели, что-то громко щёлкнуло. Наташа обернулась и... Аварийная система в виде клешни осторожно взяла её за талию и приподняла. Быстро промелькнула панель управления Центром. — Что творишь?! Отпусти немедленно!       Бесполезно. Поршни против мышц — неравная схватка. — Прекрати сопротивляться. Как-никак пятый этаж, падать пару мгновений. Это первое. Второе: прости, забыл предупредить, что это необходимо. Думал, ты догадаешься сама, но, видно, не догадалась.       Оказалось, этот экран, спрятанный в глубине проводов, вполне рабочий. Хонда глянул на неё и покачал головой. — Пойми, это необходимо, — повторил он. — Помнишь, я говорил, что твой брат может отказаться объяснять свои действия? Так вот, это для того, чтобы он был сговорчивей.       Оторопь прошибла тело. Это... — Но зачем ему объяснять? Нам же надо просто переубедить его, чтобы он отменил приказ номер три тысячи восемь!       Хонда снова вздохнул. — Дело в том, что я тебе солгал. Не было никакого приказа номер три тысячи восемь. Зато есть нечто куда значительней. Тебя это тоже касалось, но... я не мог об этом тогда сказать. Теперь могу. И скажу сразу, как только...       «Привет, Тата! Эвакуаторы в пути, но прибудут лишь через час. Как ты там, всё в порядке?» — Он... написал? Уже? Ответь, что всё в порядке, — моментально среагировал Хонда и, поймав удивлённый взгляд, объяснил: — Аварийный доступ к связи. Деактивируется сразу после того, как подоспеет, хе-хе, помощь.       Она точно всё правильно делает? Брат на связи, но... К чёрту, и что она скажет? Надо прекратить быть трусливой девочкой и начать отвечать за свои поступки! Ведь к этому всё и шло, почему она не подумала об этом?       «Абсолютно. Но отопление вышло из строя. К счастью, в багажнике оказался спальник, пока спасает он»       «Просто отлично! На всякий случай сними линзы, сейчас может долбануть не по-детски.» — Ти. Нужно действовать быстро, — выдохнул Хонда и... замолчал. Через секунду экран погас. — Что это значит? — рассердилась Наташа. — Если это опять одна из твоих дурацких шуток...       Она не договорила. Захват двинулся к исходному положению. Что оно исходное, дошло лишь тогда, когда клещи начали разжиматься. Пальцы быстро вцепились в одну из рам, и вовремя: тело, не поддерживаемое обшитым мягкой резиной металлом, стало тянуть вниз, а силы в руках таяли с каждой секундой. Наташа судорожно стала подтягиваться к основанию захвата. Труба гладкая, но не слишком толстая, если обхватить, можно попытаться залезть на клешню и...       Пальцы вспотевшие. Даже если ухватится, соскользнёт быстро. Осознание ударило в голову, когда левая рука разжалась и опустилась. Правая продержалась лишь на секунду дольше. «Пятый этаж», — вспомнила Наташа, уже падая вниз.