По струнке

— Я не могу отпустить мадемуазель одну на ночь глядя!       Пока что единственный внятный аргумент за вечер. Франциск настаивал решительно, так же решительно гремел за окном дворца салют. Париж, как всегда, гулял на широкую ногу, причём останавливаться не собирался. Хонда, получив доступ к главному экрану и модулю эмоциональности, раздражённо указывал в сторону цифр. Время неукоснительно приближалось к пяти. Они возмутительно задержались. Наташа схватилась за последнюю возможность выпроводиться по-хорошему: — Я не одна, со мной всегда Хонда. — Хм, тоже мне телохранитель! Конечно, он будет честен в любом случае, но от разбойников спастись не поможет, — тут же парировал Бонфуа. — Вы настолько не уверены в своих гражданах, что считаете, они могут напасть в любой момент?       Он сам напросился. Почти тотчас же активизировался Хонда: «Наташа-доси, это бесполезно. Советую поскорее садиться и лететь».       Лёгкая улыбка сменилась усталой и извиняющейся: — У вас очень хорошо, но мне пора. Не хотелось бы загружать людей на празднике. — Иван что-то говорил о том, что вы собираетесь к этому чёртовому джентльмену. Хотите поднять мне настроение — испортите ему времяпрепровождение. Ворвитесь во время чая, откажитесь от него, потребуйте отчётов и заявите, что не можете ждать! Если и отмечать Новый Год, то только так, под покровительством Бога на фоне грациозного скандала! — пылко воскликнул Франциск. — Бонфуа, это невежливо. — А, да, ещё извинитесь перед ним и потребуйте перепроверить отчёты, ибо, кажется, не всё в порядке, и не только с ними, но и с чаем, что он смел вам предложить, чтобы загладить вину! — добавил очень навязчивый кавалер. Наташа покосилась на него и кивнула: — Интересная идея. Я обдумаю, пока буду лететь.       «Тата-доси, тут не думать надо, а бежать, и как можно скорее, пока не заговорил окончательно. Ещё немного — и у него настанет время ужина!» — отозвался Хонда, раздражённо бродя в цифровом пространстве левой линзы. Наташа с радостью последовала его совету и лишь в последний момент оглянулась на Франциска. К счастью, он не стал её преследовать, только помахал вслед рукой да прокричал что-то вроде «не забудьте».       Судьба заставила в этот день встать не с той ноги и попасть в ту реальность, где приходится держать себя в руках даже тогда, когда очень хочется пустить в ход нож. Как будто что-то очень могущественное хотело помешать их благородному плану. Стоило сесть в кабину, Хонда мрачно заявил: — Венециано-тян. Пишет, что Людвиг-сан не забрал отчёты, и умоляет прилететь, как можно скорее. Подозрительно, откуда он узнал, что именно ты полетела за ними? И ещё подозрительней, почему Людвиг-сан в этот раз их не забрал? — В любом случае придётся лететь, — тяжело вздохнула Наташа, — иначе Венециано найдёт способ докопаться до брата, ну, а тот… сам понимаешь, хоть и Новый Год, хорошее настроение выдавали по карточкам, досталось не всем.       Она отвернулась к панели, чтобы изменить место назначения. Хонда вроде бы пропал, но почти тут же возник вновь. — Это не похоже ни на крауца, ни на Венециано-тян. И с первым я вдобавок не могу связаться. Что бы не случилось, делай вид, что ни при чём, до конца. Не нравится мне всё это. Если не возражаешь, я пока разберусь с кодами. Надо подготовиться, ибо кое-что может случиться.       Он глубокомысленно замолчал, и Наташа уточнила: — Что может случиться? — Кое-что, — не стал вдававаться в подробности Хонда, и его изображение пропало. Он «ушёл разбираться с кодами». Кажется, Иван объяснял, что личность может испытывать трудности, если её пытаются использовать как обыкновенную память — видимо, это связано с чем-то подобным. И хотя прошёл уже год, трудности могут остаться.       Раздражение постепенно сошло на нет. Она уже взрослая девочка и знает, на что идёт. Всё пока по плану, хотя… эта задержка действительно странная. Иван никогда никого не предупреждал, кто точно полетит за отчётами. Мог разболтать Франциск, но когда Наташа прилетела, он готовился к празднику и вряд ли был в этом заинтересован. Выходит, Венециано мог узнать только от Ивана (маловероятно), Яо (вероятность стремится к нулю) или от… да, от Людвига. Тот контролировал спутниковые данные, отследить маршрут её перемещения не составило бы для него труда… равно как и забрать отчёты у Венециано, ибо после варшавского инцидента тот решил взять его под покровительство и базировался где-то рядом, если, конечно, обстоятельства не вынуждали переместиться куда-то ещё. Запрос не выдал ничего вразумительного. И такое иногда бывало. Но в совпадения не верилось.       Венециано выбежал встречать прямо к флаеру. Последний раз они виделись полгода назад, за это время он заметно поправился и, кажется, стал веселее. По крайней мере, глаза сияли, а с лица не сходила улыбка. — Беларусь, как хорошо, что ты смогла приехать, я очень сожалею, что оторвал тебя от дел, но ты не могла бы…? — тараторил он, помогая ей вылезти из кабины. Наташа посмотрела на него внимательней. Свободная рубашка, свободные штаны, ни намёка на карманы, в которых могла быть флешка. Тогда она спросила прямо: — Венециано, где твои отчёты?       Он перестал тараторить, нахмурился, как будто пытаясь что-то вспомнить, и через мгновение выдал: — А, эм… наверное, ты голодная? Ну конечно, ты же не обедала, а Франция просто отдал свои данные и возил по достопримечательностям, давай по-быстрому накрою на стол, чтобы ты не летела к Англии голодной!       «Спокойно. Наташа-доси, соглашайтесь, иначе заподозрит, почему спешим», — прошептал в ухо Хонда. Он сам появился через мгновение и кивнул. Наташа изобразила, что приятно удивлена: — Эм, пожалуй, останусь, раз ты так настаиваешь. — Ура! Германия будет так рад! Он так настаивал на встрече с тобой, так настаивал! — возликовал Венециано и, схватив её за руку, потащил к дверям стоящего в тени сада домика. Потащил, потому что сама Наташа не шла. Хонда написал что-то в беседе, но она не посмотрела, опомнившись только в доме: — Людвиг? Неужели он здесь? — Да, прилетел пару часов назад! Ну, идём-те же! Он сказал, что если я не приведу вас к нему, он открутит мне голову!       Пару часов назад она и Хонда только-только начали спасаться из заботливых лап Франциска, выходит, что Венециано…       «Это не к добру. Наташа, непонимание и оскорблённая невинность, помнишь?» — Вот, Германия, я привёл её, как ты и просил! — провозгласил Венециано, входя в светлую комнату. Крауц привстал и кивнул Наташе в сторону кресла, мол, садись. Та подчинилась, попытавшись сказать: «Людвиг? Не ожидала встретить вас здесь. Мне говорили, что вы срочно улетели по делам, поэтому я…» — Венециано, время обеда. Не угостишь нас чем-нибудь? — Не дослушал, это в его репертуаре, но уж слишком миролюбивый для будничного тон. Так елейно поют сирены, прежде чем пустить корабль на дно. — Да, конечно! — Венециано улыбнулся и утопал за обедом. Людвиг смотрел в его сторону до тех пор, пока за ним не закрылась дверь, потом обернулся к Наташе. В его глазах не читалось ничего хорошего. — Довольно. Теперь у меня на руках все доказательства. Очень неудачный подарок Ивану, ты так не считаешь? — громко сказал он. Наташа по привычке стиснула подлокотники: — Я не понимаю, о чём вы. — Странно, ведь именно ты должна понимать, для чего вы это делаете. Иначе есть вероятность, что ты кончишь хуже, чем твоя сестра.       С недавних пор это стало ругательством и угрозой. «Веди себя аккуратней, иначе кончишь, как Черненко», — Наташа слышала это много раз, но не в свой адрес. — Я попросила бы не поминать мою сестру таким… — Хватит, — отрезал Людвиг, — Ивана пока нет, значит, всё узнает его китайский товарищ. Не думаю, что он настолько беспомощный, что ради сохранения мира на планете не сумеет среагировать быстро.       «Отвлеки его хотя бы на минуту, я разберусь!» — появилось сообщение. Без Хонды. Дело дрянь. Наташа усмехнулась и спокойно произнесла: — Я правда не понимаю, о чём вы. Брат попросил меня забрать отчёты, я лечу только за этим. — Если бы только за этим, то не стали бы планировать залететь в Центр. А если планировали, то почему не взяли свой личный пропуск и хотите воспользоваться одноразовым? Впрочем, всё становится понятно, когда начинаешь копаться в вашей истории общения. Как, думаешь, должен отреагировать Иван, когда она ляжет к нему на стол? Один-единственный родственник в живых остался, да и тот намерен вонзить нож в спину. — Я повторяю, я понятия не имею, с чего вы это взяли.       Долгий невыразимый взгляд. Затем Людвиг встал. Наташа вскочила и стала отступать к двери. Он быстро прыгнул за ней и схватил за руки до того, как она смогла достать нож. Шёпот полился прямо в ухо: — Разговаривать с тобой бесполезно. Ты не знаешь, как тяжело жить в мире, где всё может пойти наперекосяк в любую минуту. Как говориться, сытый голодного не поймёт. Тогда поступим по-другому. Ты немедленно отправляешься обратно, к брату, сославшись на плохое самочувствие, либо через полчаса он узнает о твоей выходке и о том, чем она должна была закончится. Твоя глупость не оставляет мне другого выбора.       Дёрганье не принесло пользы. Она против УБИ — неравная схватка, особенно когда Людвиг полон решимости. Венециано со своей тележкой не вписался в эту картину, но заметил это не сразу и объявил: — Германия, это лучшая паста, что я нашёл! Давайте садиться за стол! — Подожди, — обернулся к нему Людвиг, — чуть позже. Сейчас нам надо уладить одно маленькое дельце. Кажется, у Наташи снова начался приступ. — Приступ чего?! Это опасно? — моментально всполошился Венециано. Наташа слышала, что после первой вспышки его чуть не отправили в психиатрическое отделение. Людвиг помнил о том времени, иначе нельзя объяснить, почему сейчас он говорил с ним только спокойно, без повышения голоса: — Нет, но надо сказать об этом Яо. Набери его, пожалуйста. — Полезную нашёл шестёрку, — чуть слышно выдохнула Наташа, когда Венециано послушно подошёл к переговорнику. Людвиг обернулся и прищурился: — Ты — тоже. Хотя, кто кого, наш…       Он не договорил. Хватка замерла, взгляд застыл, через мгновение тело бесполезной кучей металла рухнуло на пол. Венециано, нервно набрав номер, оглянулся и тотчас заголосил: — Германия, нет, что с ним?!       «Я сделал это. Конфликт вывел его из строя. Теперь главное — обезвредить Венециано. Хотя, он абсолютно безвредный, можешь им не заниматься», — неожиданно возник Хонда. И сразу же пропал, ибо экран позади заняла физиономия Яо. — Дом Ивана на связи. Венециано, что случилось? — Он… Германия… Говорил, потом упал… — бессвязно бормотал тот. Вряд ли его было слышно в микрофоне. Наташа решительно подошла и чётко сказала: — Конфликт интерфейсных подключений. Иван не очень заморачивался, когда продумывал его систему, и вот к чему это привело. — Отправьте УБИ нам, я сообщу Ивану. Скорее всего, он займётся им в ближайшее время, очередной сбой никому не нужен, — заметил панда. — Это верно, — согласилась Наташа и подхватила безжизненного УБИ под руки. Модов по пути встретить не удалось, так что до самого флаера его пришлось тащить самой. Когда она загрузила координаты, отослала его и вернулась, Венециано метался из угла в угол, всхлипывая: — Что?! Он умер?! Нет! Это не правда! Он жив! Германия жив! — Венециано, успокойся. Это ненадолго, — кажется, не в первый раз обращался к нему Яо, но сейчас он нашарил ручку громкости и выкрутил на максимум. Венециано вздрогнул: он наконец услышал и спросил: — Правда? — Правда. А тебе надо успокоиться. У тебя паста плесенью покрывается, когда ты нервничаешь, — миролюбиво заметил панда. — Что? Но она же только из… — возмутился Венециано и помчался проверять. — Это ложь! Никакой плесени нет! — Да, нет, но ты уже успокоился, и это главное, — включилась Наташа.       «Лови другой транспорт и лети к Кёркланду. Я вырубил его не так надолго, чтобы мы могли рассчитывать на лишние дни», — посоветовал Хонда. — Китай, прости, пожалуйста, но что за…?       Наташа уже была у двери и тут же обернулась. Венециано смотрел на Яо. Тот встал за пультом — опять забыл на полке у двери — и показался почти во весь рост. Опухоль не скрывало даже просторное одеяние. — Что такое? — добродушно спросил Яо, потом перехватил взгляд и легко улыбнулся: — Ах, это… Небольшой подарок Ивана. Последние несколько лет он одаривает меня при первой возможности.       Если бы он знал… Наташа поджала губы и пулей вылетела за дверь.       «Шутки брата давно перестали кого-то смешить», — лаконично отписался Хонда. — «Пропуск, Кёркланд, помнишь?»