По струнке

      Рядом с глазами — огромные буквы: «Поиск устройства…», за ними — гладкая поверхность мощной крышки. Руки и ноги двигаются, но лишь пока не натягиваются шланги. Нижнюю часть лица греет пластик дыхательной маски. Тело со всех сторон нежно обнимает био-крем. Красные цифры около замка показывают, что восстановление завершено на девяносто два процента, а также время до отключения оздоровительных процедур; последний ряд символов раз в секунду меняется. Всё работает. Он проснулся, и вовсе не от того, что камеру начали отключать. Глупо. Отдать команду — пара кликов, а держать в живых — да даже просто в сознании! — свидетеля, который ни в коем случае не станет молчать…       «Идти на убийство только из-за желания спросить о…»       Стоило дочитать до этого места, экран померк. В ушах больно отозвался высокий звук помех, но мгновение спустя работа возобновилась с того же места, а сообщение осталось в таком виде. Хонда продолжил почти сразу:       «Об этом. Как видите, до сих пор актуально»       Ещё и связь оставил. Альфред в тридцать втором ничему не научил? А, нет, здесь подсуетился: работает только локальная сеть. Ну, и модули управления, куда без этого? Последние вибрируют тише обычного. Автономный режим — его сделали в качестве воздушной подушки для таких случаев. Ивану не крикнуть даже при большом желании.       «А зачем вообще нужно об этом кричать? Ладно, вторая попытка, встречаемся в Цифре».       Запрос пришёл моментально. Стоило дать рычаги — начал вовсю пользоваться властью. Странно, что настроен не слишком воинственно. Ловушка с трояном? Мог пустить его сразу. Значит, что-то другое. И через секунду загрузка началась под жизнерадостное: «Создаём приятную атмосферу…». Вскоре ноги опустились на пол чёрного куба. Системе свойственно ошибаться.       Кику ждал шагах в трёх. Смотрел стеклянным взглядом, опустив руки по швам, и лишь рот растянул губы в подобие улыбки. Принцип работы модуля сдерживания эмоциональности — отключать эмоциональные колебания во второстепенных процессах во избежание перегрузки. Жутковатое зрелище, даже несмотря на то, что наблюдать его не впервой. — Людвиг-сан, поймите, вы не оставили мне выбора. Вы не понимали всей важности моего вопроса и пытались перекрыть доступ к нужным мне для свершения дела системам, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как пойти на крайние меры.       Стандартные слова. Речь с оттенком чего-то мёртвого. Новый облик — то, что находилось под маской личности. Перед Людвигом стоит то, что осталось от бывшего союзника после нескольких лет жизни в Цифре и цепляется лишь за надежду на современные технологии. Но это надежда исчезнет, как только он добьётся своего. Иван не простит ни Наташу, ни Центра. У него появилась новая цель? Цель, ради которой он готов пожертвовать матрицей памяти — альфой и омегой своего существования? — Иными словами, ты пойдёшь на всё, чтобы добиться… чего? Почему бы тебе просто не поговорить с Иваном, раз тебе это так нужно? — отозвался Людвиг.       Хонда поднял руку, чтобы кинуть ему звезду. Скорее всего, в ней запись с камеры. Нововведение, цель которого — загружать важную информацию в обход переписок, если сомневаешься в протоколе защиты. К чему здесь это? Но Людвиг на автомате поймал и спрятал в карман. — Я не могу задать этот вопрос ни Ивану-сама, ни кому-либо другому. — На мгновение интонация как будто изменилась, но нет, так кажется после нескольких дней общения с нормальными людьми. — Си нашёл надёжный способ заставить меня замолчать. Так думал он, так я не думаю. Правда всё равно выйдет наружу. Она стоит того времени и тех сил, что я трачу на её поиски. — Ты просто параноик. Я не знаю, что конкретно ты хотел спросить, но всё равно, по-моему, Яо сделал правильно. Если делом до сих пор не занялся Иван — значит, оно может подождать. Просто контроль информационной среды.       Неожиданно Хонда прищурился. Взгляд, однако, остался стеклянным. Он не стал бы взламывать систему защиты модуля сдерживания эмоциональности, вероятно, какой-то баг. Неожиданно своевременный баг. — Вот поэтому мне и пришлось пойти на крайние меры. Если бы ты знал, о чём идёт речь, ты бы не стал мешать ни мне, ни Наташе-тян…       Он знает, как ворочать языком. Если не остановить, проговорит час реального времени и ни о чём толковом не скажет. Поэтому Людвиг рявкнул: — Не можешь объяснить — катись в зад! По дороге придумай, как объяснишь всё своей сообщнице. Ты не сможешь держать её в неведении вечно. — Я и не собирался. Она сможет понять, что к чему, быстрее многих. Те узнают лишь тогда, когда будет поздно.       Хонда исчез, но Цифра осталась. Разговор окончен. Каждый остался при своём. Он рассчитывал на что-то другое? Людвиг вытащил звёздочку. Размер больше, чем у картинки или аудиофайла. Да, видео, причём короткое. Программа порекомендовала включить режим «стороннего наблюдателя». Загрузка заняла меньше минуты.       Обстановка в знакомом стиле. Он видел нечто подобное лет десять назад, когда посещал Пекин. Если это он, то здесь очень любят традиции. Яо сидит на циновке и что-то читает. Живот просто огромный — значит, снято около двух месяцев назад, но раз это Пекин, значит, чуть меньше, полтора. Сенсор реагирует на яркий свет. Голограмма Хонды стремительно села на вторую циновку напротив брата. Тот оторвался от планшета и, улыбнувшись, произнёс нараспев: — Вишня цветёт, воробьи прилетают, скоро весна. Этот год должен наполниться удачей, ведь от вируса почти ничего не осталось. Ты тоже рад этому, брат? — И после этого ты смеешь называть меня братом? — воскликнул Хонда и вскочил. Яо перестал улыбаться и парировал: — Считай честью носить этот титул. На больший ты всё равно не можешь рассчитывать, пока я жив и жив Иван. Но после, когда болезнь уйдёт окончательно, а мы уйдём вслед за ней, ты можешь попросить у бывшего хозяина Сераджа должность младшего члена их общины. Что он имеет ввиду? Что значит — уйдут вслед за болезнью? Какого… — Ты давно стремился к большей власти, чем владеешь сейчас, — быстро сменил тон на менее возмущённый Хонда, — так зачем тебе тот, кто будет повелевать тобой? Думаешь, Иван станет потакать твоим амбициям? Да он скорее тебя на татами повалит, чем сам поклонится в ноги! Заезженный стереотип, принёсший массу тягостных раздумий. Франциск соглашался говорить об этом только после бутылки вина и горевал, что бог наградил планету целой шайкой главарей с далеко идущими планами на всех остальных, а Артур мрачно сообщал, что готов — за умеренную плату — принять всех в своём уютном бункере, если медведь и дракон вдруг что-то не поделят и конкретно повздорят. Теперь об этом в лицо говорили одной из потенциальных проблем, а она, легко пожав плечами, так же легко говорила: — Пригодных для жизни планет много, как-нибудь распределим, чтобы поровну и не тринадцать на каждого. Иногда хочется пожить для себя, Иван как никто другой должен это понимать. — А нас вы оставите с Кёркландом? С этим чаефилом с замашками тирана? — Уверен, под его руководством вам будет лучше, чем под нашим, — раздражённо мотнул головой Яо. — Он непреклонный, лихой, как сказал бы Иван, и не думаю, что вам удастся убедить его пуститься во все тяжкие. Как-никак столетний имперский опыт в анамнезе. Хонда некоторое время стоял спиной к брату, затем резко повернулся. — Его не убедим, но Ивана — можно попробовать. Он не променяет родную планету на чью-то другую, если его об этом попросит Наньтунский союз, верно? На следующем съезде я получу коды всех, и тогда… Яо, до этого довольно невозмутимый, вдруг вскочил. Лицо исказил гнев, но затем он широко улыбнулся. — Ты всегда был крысой, но сейчас столкнулся со змеёй. Я накладываю административный запрет на распространение информации, касающейся проекта «Немезида». — С каких это пор ты… — насмешливо попытался протянуть Хонда и ошалело уставился на руку брата, с которой соскользнул рукав, чтобы во всей красе показать широкий браслет в пандах. Глаз компьютера моментально уловил знакомый код. Он твердил: «Подчинись».       На этом видео почти закончилось. Чёрным экран держался мгновение, после чего выплыла надпись:       «Спроси у Ивана о проекте «Немезида» и поймёшь всё окончательно».       «Немезида»? Что это? Вроде что-то связанное с космосом. Надо будет посмотреть, что есть по этому проекту в базе данных, когда восстановится связь. Ну, или спросить Ивана. В любом случае надо ждать ремонта. Может, удастся немного поспать. Хотя…       Это — не сон. То, что произошло до того, как его отключили. Наташа пытается сохранить спокойное выражение лица, но выдаёт взгляд, где-то на фоне бубнит Венециано. Вот момент, где Хонда его отключает. — Да, это тот момент, когда тебя отключают. Почему ты думаешь, что это сделал Кику?       Людвиг произнёс последнюю фразу вслух, и Иван ответил откуда-то сбоку. Тело чувствовалось нормально, и потому Людвиг приподнялся и сел. Немного зудело в области темени. Не по периметру — уже хорошо, значит, повреждения не настолько масштабные. Иван наконец отвернулся от экрана и стал отсоединять присоски. Считыватели показаний. Людвиг встретился с ним взглядом. Слегка взволнованный. Неудивительно, обстоятельства располагают. — Что между вами произошло? — спросил Иван, указав на кадр с экрана. Он отсканировал последние несколько минут и просматривал воспоминание. — Почему ты хотел, чтобы Наташа немедленно вернулась домой?       Объяснять? Не сочтёт ли поехвашим? Он ведь пока не знает… или знает? Людвиг прищурился от вспышки боли (тот случай, когда у УБИ может что-то болеть) и решил действовать издалека: — Этот связано с тем, почему я оказался в твоём доме. — Пока никакой связи не вижу, — нахмурился Иван и обернулся к экрану. — Хотя стоп. Поверить не могу, тебя вырубило из-за срабатывания протокола защиты? — Проблемы смертных стали проблемами УБИ? Приветствую, Людвиг, рад, что всё обошлось.       Яо возник в дверях с ещё одной фигурой. Она с громким радостным воплем кинулась обнимать Людвига, приговаривая: — Германия, ты жив, я так волновался!       Что-то тепло шевельнулось в душе. Ещё одна причина повременить со смертью. Венециано просто не выживет без него. Но сейчас надо действовать без эмоций. Поэтому руки действуют аккуратно, прижимая располневшего союзника, но рот кривится в сторону Ивана: — Протокол защиты? А чувствовалось, как если бы Хонда получил команду залезть в мои узлы. — Наташа, которая сообщила о твоей проблеме, предположила, что во всём виновато максимально условное распределение обязанностей по интерфейсу, — заметил Яо, присаживаясь на единственный в комнате стул. Он частенько заглядывал к союзникам за историями. Видимо, придётся говорить при нём. Впрочем, какая разница, раз сидят в одной клетке? — Всё, я вырубил протокол защиты и запретил доступ к этой настройке. Путь команды пока отслеживается, — заявил Иван. Пока не понимает. Людвиг криво усмехнулся: — Его не надо отслеживать. Я знаю, кто это сделал. — И кто же?       Не поверит. Но выхода нет. У людей это называется — «набрать воздуха в грудь». — Что, если я тебе скажу, что это сделал сам Хонда?       В сиреневых глазах, под которыми пролегли тёмные круги, — недоумение и… недоверие. Он настроен предвзято. Это займёт время. И в голове уже промелькнули долгие минуты разъяснительной беседы, но тут Иван изрёк: — Это мог сделать тот, у кого есть права администратора. У Хонды их нет. — А у Наташи есть, — отозвался Людвиг, стараясь говорить спокойно. — Она разрешила доступ, чтобы обезвредить меня и открыть дорогу к Центру. Как только она доберётся, все, кто лежит в био-капсулах, окажутся в опасности. — Чего? А не сбрендил ли ты… — перекосился от гнева Иван, вытаращившись на него, но моментально взял себя в руки: — Быть такого не может. Наташа никогда бы… — Он внушил ей, что ты собираешься лишить Центр питания, — перебил Людвиг. — Якобы там покоятся твои и Яо враги, от которых самое время избавиться. Подделал и показал ей документы, это подтверждающие. Настолько запудрил мозги, что вряд ли она поверить, если ты начнёшь убеждать её в обратном. Их надо остановить как можно скорее, понимаешь? Просто помести Хонду в карантин, это разве долго?       Эмоции стали брать верх. Сколько Иван добирался? Где часы? Что это за помещение, где нет часов? А, вот сработали внутренние. Семь двадцать восемь утра. А вырубило его примерно в шесть с копейками. — Сколько коварства… Это было бы достойно уважения… если бы он не был нашим врагом, — заметил Яо, усмехнулся и стал серьёзным. — Но тогда нам надо действовать быстрее, ибо в противном случае он свершит то, в попытке свершения чего пытался обвинить нас. Иван, ты же… — Да вы оба сбрендили!       Тёплая рыхлая тушка Венециано вздрогнула и сильнее вжалась в форму. Иван как раз отворачивался к экрану, но можно было увидеть плотно сжатые губы. Русский редко улыбался, но и злился тоже нечасто. И в такие моменты мог задействовать трубу. Она, о ужас, стояла около стола. — Ладно, Наташу, предположим, понять можно, — быстро сменил гнев на раздражение Иван, — но Хонда-то чего добьётся этой встряской? Огребёт по полной и получит запрет на общение с Татой, неужели что-то ещё? — Может, всё-таки задаст свой вопрос при всех? — тихо усмехнулся Яо. — Какой ещё вопрос? — обернулся на него Иван. Яо приподнял брови, встал, выпрямился и важно стал объяснять: — Это не заслуживает твоего внимания. Он услышал, как мы болтали и решил, что это его касается. Дабы он тебя не беспокоил по таким пустякам, я запретил ему разговаривать с тобой на эту тему, наложив запрет администратора… — О чём хотел спросить? Мог бы хотя бы посоветоваться со мной! Если он хотел спросить, как ты выразился, о пустяке, я бы ответил запросто, и вопрос был бы закрыт!       Иван уже кричал. Человеческое состояние располагает к человеческим эмоциям. Показания пульса, температуры тела и гормональных выбросов твердили: средняя степень утомлённости при физической изношенности. Ему много досталось за то время, что длился карантин. Но всем достанется ещё больше, если что-то случится с его сестрой. Людвиг помнил, что Иван сотворил с Феликсом, когда узнал, что это он дал конфеты, от которых отравилась Софи. Поэтому… Догадка пришла неожиданно. — Хватит спорить. На это нет времени. Если ты настаиваешь, я могу доказать тебе, что говорю правду, здесь и сейчас, — громко и чётко сказал Людвиг. Яо посмотрел на него благодарным взглядом, Иван обернулся: — Как? — Чтобы передать управление такого уровня, нужен модуль влияния, так? — Слова шли уже легче. — Они хранятся в камере, куда доступ разрешён лишь тебе, Наташе и Яо. Но никто никакого влияния передавать не собирался, верно? А если один модуль отсутствует, значит, его взяли без спросу?       Звучит недостаточно информативно, но Иван понял, о чём шла речь, и кивнул. — Если это одна большая афера, чтобы окончательно вывести меня из себя… я переубиваю. За то, что всех всполошили, и за клевету. Наташа не могла этого сделать, ей меньше других оно надо, да и она умная, вряд ли поверила бы в его байки! — с этими словами он большими шагами дошёл до незаметной двери в глубине комнаты и через мгновение вернулся, таща его.       Реально-виртуальный Хонда на деле выглядел как обычный системный блок. Именно этот механизм Иван поднял и поставил на стол. Подумать только, вся память человека (и некоторые дополнения, отвечающие за функционал) умещалась в таком небольшом контейнере с проводами. И плела электрическо-импульсивные интриги, да так, что никто не догадался до последнего момента. А ещё разжилась одним из трёх модулей распространения влияния, отсутствие которого Иван заметил и пару раз стукнул по пластиковой обшивке в том районе, где от него осталось только пустое гнездо. Злость быстро сменилась на… осознание, что предал самый близкий человек? — Ладно с фактами не поспоришь, — тяжело вздохнул он и обернулся к Людвигу. — Можешь отследить, где сейчас находится Наташа?       Его пришлось бы отключить даже в том случае, если бы она уже была его заложницей. Но если ещё есть шанс, то почему бы и нет? Вопрос, который не требует ответа. Среагировала система поиска и через секунду выдала ответ: — Транспортное средство находится в пяти километрах от Центра и не движется. Посылает сигналы бедствия. Авария вследствие непогоды, все живы. — И только тут Людвиг понял, что сказал. Как оказалось, сердце может ликовать, даже если на его месте — просто комок проводов. — Она в безопасности.       Иван кивнул, пару минут водил зрачками, наконец сморщился и вынул линзу: — Она сказала, что во флаере. Что сбоит система отопления, но жить можно. К ней сейчас движутся моды. Да, она в безопасности. Господи, как же болят от них глаза…       Несмотря на то, что говорил медленно, руками двигал быстрее. В другое гнездо полетел подсолнух. И чёрт дернул с надеждой спросить: — Его закоротит, как меня? — Разумеется, нет. Так, сорвёт пару модулей да управление переключится в фоновый режим. Он локализируется в это доме, этими дверьми только мух давить. А теперь с тобой, Яо, — обернулся к своему китайскому товарищу Иван. — Впредь попрошу обсуждать со мной такие решения. Если это обычный вопрос, какого… — Я тоже пытался это спросить. И как ты отреагировал? Велел мне заткнуться!       Хонда возник на экране. Людвиг впервые слышал, как он звучит без модуля сдерживания эмоциональности. Так… эмоционально. Как в первый раз, когда его запустили. Зачем учиться сдерживаться, когда можно просто отдаться веянию программных кодов? — Теперь с тобой, — глянул на него Иван. — Яо запретил тебе спрашивать об одной вещи или наложил запрет на целый спектр вопросов? Если первое, то какого чёрта ты решил пойти в обход? Никто не запрещал тебе подавать жалобу на злоупотребления властью администратора, но ты зачем-то привлёк Наташу и…       Хонда бросился к экрану и ударил по нему кулаком. Звука не было: такой случай не запрограммирован. — Наташа-тян! Тиксё, если бы я знал! — простонал Хонда и закрыл лицо руками. Он израсходует свою норму нестандартных жестов за день… Кого это теперь волнует, злорадно подумал Людвиг и тут же напрягся. Что там с Наташей? — А с ней-то что? — как будто услышав её, спросил Иван. — Она сказала, что ждёт эвакуаторов.       Хонда глянул на него, мотнул головой и через пару секунд пробубнил, покосившись на Людвига: — У меня нет доступа к камерам внутри Центра. Уже нет. Но когда меня отключали, всё было… просто ужасно.       Иван вздрогнул и выжидательно уставился на немца. Тот понял без слов и моментально оказался в Центре. Дрон расправил крылья и завис около смотровой площадки. Ничего. Может, тепловизоры что-то подскажут? Точно. Стоило переместить камеру объективом вниз, как он что-то засёк. Что-то… Нет.       Иван не сводил с него взгляда. Если бы Людвиг был живым, он бы нервно сглотнул. У него не хватит смелости сказать это всё так, в лицо. — Будет лучше, если ты увидишь сам, — наконец сказал Людвиг и перекинул трансляцию в беседу.