Запертый бессмертный

Внезапно Свет померк. Позволь вечности Погубить меня. Я буду сражаться до последнего вздоха, Я буду сражаться до самого конца. Breaking Benjamin — Agony

За пять дней до Сочельника молодая чета Асакура засобиралась в долгий путь к родственникам Йо. К тому времени их багаж уже любовно собрала прислуга и погрузила в экипаж. Вивьен сама лично выглаживала новые платья Анны из тонкого кружева, крахмалила воротнички, начищала перламутровые пуговицы — всё для того, чтобы молодая госпожа выглядела безупречно. Она всё ещё считала её чересчур резкой, обладающей высокомерными генеральскими замашками, но Анна больше не вызывала в ней неприязни, даже наоборот. Конечно, миссис Асакура в этом бы в жизни не призналась, но она заботилась о Вивьен больше остальных с тех пор, как та вернулась из лап вампиров. Именно Анна проследила, чтобы Вивьен как можно более безболезненно влилась заново в жизнь Фунбари. Она же написала её семье и доплатила сверху почтовой службе, чтобы те проявили изобретательность в поисках адресата. Анна без заминки отдала Вивьен едва ли не половину своего гардероба, не поскупилась даже на портного, что подогнал модели платьев под фигуру и упростил фасоны под социальный статус горничной. И, конечно, львиную долю обожания прислуги забирал на себя господин Йо. Девушки горничные едва не с щемящей тоской наблюдали за тем, как тот кашляет в платок, готовясь сесть в экипаж. Вивьен с почти материнским беспокойством проследила, чтобы Амидамару не убирал далеко сумку с травами, которыми Йо дышал, когда кашель становился совсем удушающим, и облегчённо выдохнула, когда поняла, что дворецкий отлично всё просчитал. — Не волнуйся, я прослежу, чтобы поездка прошла без осложнений, — тепло заверил её Амидамару. Вивьен уже заметила, что он всегда смягчается, когда видит её заботу о господах. Несомненно, он был самый преданный из всех. Как настоящий средневековый рыцарь, принесший клятву своему сеньору. «Или как самурай», — вспомнила она один из рассказов Хао о его родных землях. — Однако, — прервал поток её мыслей Амидамару. — Ты тоже будь осторожна. Он полностью на тебе, так что очень советую тебе не терять бдительность. — Не волнуйся, — улыбнулась Вивьен. — Я справлюсь. Амидамару кивнул, распрощался с ней, коснувшись пальцами шляпы, и запрыгнул в экипаж следом за господами. Йо беспечно помахал из окошка рукой, окинув взглядом провожающую его прислугу в последний раз, и лошади дали ходу. Рю сдержанно шмыгнул носом, проглатывая подступающие слезы, будто хозяева уезжали не на пару недель, а на несколько лет. Вивьен подбадривающе погладила его по рукаву. Тамао беспокойно потёрла ладонью грудную клетку, подбородок её подрагивал — не то от холода, не то от переполняющих эмоций. Пирика и Хоро-Хоро сдержанно махнули вслед. Хью же остался стоять с прямой солдатской выправкой где-то на крыльце. По-видимому, он ещё не считал себя частью «семьи» поместья, потому предпочитал держаться в стороне, но не проводить хозяев тоже не мог. — Такое ощущение, что они покидают этот дом навсегда, — тихо произнесла Вивьен, и Тамао, замерев, глянула на неё через плечо. — Мне сегодня снилось, — секретным шёпотом проговорила она, — как Йо с Анной приезжают, а на месте Фунбари — пустырь. Не к добру это. — Ой-ой, — подхватила Пирика. — А это был сон-сон, или как в прошлый раз, с Жанной? Вивьен беспокойно потёрла шею. — Что за прошлый раз? Тамао поджала губы, словно не решаясь заговорить, но затем, глянув на Пирику и, видимо, найдя в её взгляде поддержку, произнесла: — За недели полторы до того, как её не стало, она снилась мне. Стоит синюшно-бледная, всё платье окровавлено, горло порвано, и шепчет: «Кровь, мне нужна кровь». А потом всё сбылось, и Жанна умерла от её потери. «Вернее, обрела кровь в качестве пропитания», — мрачно исправила в мыслях Вивьен. Получается, Тамао немного видит будущее? Или же это пугающее совпадение? Экипаж совсем скрылся из виду, а Вивьен всё так же стояла и смотрела вдаль, в глубину дорожки, уходящей в лес. На душе было неспокойно. Может, потому, что она дерзнула упаковать в чемодан Анны письмо с пузырьком вампирской крови? Вивьен во всех красках описала историю Жанны, выводы, к которым пришёл господин Йо, и о его решении не прибегать к помощи Хао тоже упомянула. Анна определённо не останется равнодушной. Конечно, была вероятность, что Вивьен влетит по первое число за её дерзость, но в том, что её за это не уволят, она была полностью уверена. Асакура всегда держаться за преданных людей, они позлятся, но простят. Без хозяев особняк Фунбари совсем опустел. Его каменные стены и раньше источали лишь холод, но теперь они стали казаться ещё темнее, мрачнее и старше, и оставшиеся обитатели поместья затосковали. Больше не нужно было поддерживать свет в стольких комнатах, растапливать в них камины, готовить что-то изысканное, накрывать в столовой. Хью, конечно, пытался занимать вверенных ему подопечных разной незначительной работой, но все дела на день заканчивались до обеда. Остальную часть дня прислуга проводила в большой гостиной за разговорами, чтением и играми в карты, а Вивьен всячески боролась с желанием незаметно уйти, чтобы поговорить с Хао. Удивительно, насколько легко он поддержал её стремление спасти Йо руками Анны. Вивьен даже подумалось, что Хао на самом деле привязан к своему двойнику-потомку, хоть он и демонстрировал обратное. Впрочем, это было бы неудивительно: до смерти Жанны Хао и Йо были довольно близки. И вот приблизился Сочельник, и Фунбари опустел ещё сильнее. Пирика и Хоро-Хоро отправились в город к своей семье, Хью — к своим немногочисленным сослуживцам, а Тамао и Рю по просьбе Рена Тао согласились помочь на его Рождественском приёме. Вивьен он тоже предлагал присоединиться, но приём вместе с приготовлениями и уборкой после занимал четыре дня, а девушка не могла морить Хао голодом столько времени. Так Вивьен осталась в Фунбари одна. Вернее, с Хао. Часы в гостиной уже пробили одиннадцать, когда Вивьен отнесла ему кролика, а затем заперлась в своей комнате, чтобы немного почитать и после этого лечь спать. Молчаливый и чёрный особняк, холодный и неприветливый, совсем её угнетал. Он словно высасывал из неё жизнь, и это чувство было столь осязаемо, что Вивьен начала всерьёз задумываться, что лишь смертный потомок семьи Асакура сдерживал его зловещую энергию. В голову лезли разные невесëлые мысли, вроде тех, как в этом особняке годами кормились вампиры, вонзая клыки в добровольно подставленные им шеи. Хао явился к ней в комнату без всяких церемоний, заслужив от Вивьен полный недовольства взгляд. Она много раз просила его так не делать, ведь мало ли, чем здесь могла заниматься молодая взрослая женщина. Переодеваться, например. Или «трогать себя, думая обо мне» — съехидничал на её замечание Хао в один из разов, и Вивьен пошла крупными красными пятнами стыда. Ведь да — чтоб его, — и такое тоже случалось. — Я в компании не нуждаюсь, — сухо констатировала Вивьен, что Хао полностью проигнорировал и развалился рядом с ней на кровати. Закинув руки за голову, он прикрыл глаза, словно лежал здесь каждый день по нескольку раз. — Почитай вслух. — Ты можешь читать мои мысли, пока я читаю про себя, — дерзнула она. — Уходи. Он даже не потрудился повернуть голову в её сторону, так и оставшись с закрытыми глазами. — Мне сказать «пожалуйста»? Вивьен фыркнула и, помедлив, всё же начала читать и для него тоже. Она делала это тихо, чтобы голос не сел, а Хао так и не шевелился. Ну, или так ей казалось. Иногда он едва слышно фыркал. Очевидно, «Гордость и предубеждение» не станет его любимой книгой, но Вивьен она нравилась, и, возможно, поэтому он не спешил комментировать роман вслух. Так минуло два часа. Время, которое Хао мог расходовать на своё перемещение плавно подходило к концу. Не вовремя. Дверная ручка комнаты несколько раз повернулась, что заставило Вивьен вздрогнуть, захлопнув книгу. Хао сел, уставившись на дверь, и нахмурился: — Это Хью. В подтверждение его слов по ту сторону послышался приглушённый голос дворецкого: — Вивьен, это я. «Что он здесь делает?» — мурашки побежали по спине. На кой чёрт он явился в поместье глубокой ночью? Он что, пробирался через лес в кромешной темноте, в то время как мог легко остаться заночевать у приятелей в городе? Она тихонько встала на ноги и подошла к двери. — Не открывай. — Вивьен показалось, что в голосе Хао засквозило волнение, потому она обернулась и встретилась с ним взглядом. Его лицо напугало её ещё больше. Никогда раньше она не видела в этих глазах такой обеспокоенности. Если не едва скрываемого страха. «Что происходит?» — одними губами спросила она, и тогда дверь едва не вылетела из петель от удара кулаком. — Вивьен! — более требовательно и громче позвал Хью. — В чëм дело? — Вивьен старалась звучать ничуть не напуганной, хотя сердце билось так, что она чувствовала его бой в груди, в шее и почему-то за ушами. Ладони захолодели. Руки затрясло. Что-то не так. Что-то определённо не так. — Откроешь? Хочу поговорить. — Я сплю, — дрожь в голосе зазвучала почти явно. — Давай завтра? — У тебя есть оружие? — тихо спросил Хао. Вивьен кивнула и, подскочив к трюмо, вытащила из ящика серебряный нож. Она хранила его здесь на случай, если кто-то по ошибке впустит в дом новообращëнного. Хао взглянул на него и, кажется, немного побледнел. — Свяжи верёвку из простыней и беги через окно. А это положи где взя... И он растворился дымкой, так и не договорив. Его время вышло. А Вивьен едва не взвыла. Только не сейчас. Не когда она была в таком животном ужасе и так сильно в нём нуждалась. Что-то внутри неё сжималось и давило камнем в солнечном сплетении. — Вивьен? — а Хью всё не унимался. — Ну пожалуйста. — Я сплю, — почти умоляюще повторила она. И тогда он проревел: — ТЕБЕ, — грохот, — ТАК, — грохот, — СЛОЖНО, — грохот, — ОТКРЫТЬ, — грохот, — ЭТУ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ?! — гневно, яростно, будто Вивьен была его самым злейшим врагом. Щеколда, служившая последним оплотом, теперь держалась на одной щепке, которая определенно не выдержит еще одного удара. Связать простыни, как сказал Хао, Вивьен не успеет. Внизу высокие сугробы, но здесь слишком высоко, чтобы она прыгнула без риска получить увечья. Значит, нужно пробовать успокоить Хью, заговорить зубы, сделать хоть что-то. Вивьен спрятала нож во внутренний карман платья и трясущимися руками сдвинула щеколду. Медленно, осторожно приоткрыла дверь. Хью возвышался над ней как гора, опираясь о верхний косяк. Он расфокусировано оглядел её лицо и по-дурацки улыбнулся, словно вовсе не пытался снести с петель дверь её комнаты полминуты назад. Может, стоило улыбнуться в ответ, чтобы хоть как-то его задобрить, но у неё получалось лишь затравленно глядеть на него снизу вверх, ожидая, что он ещё выкинет. «Пьян», — без заминки определила Вивьен. От него знатно несло крепким пойлом, и удивительно, что он ещё стоял на ногах. Хотя сколько нужно выпить, чтобы свалить такое большое тело? — Ты такая красивая, — с каким-то обречённым восхищением зашептал Хью. — Никого красивее не встречал. — Он тяжело шагнул вперед, и Вивьен хотела сделать шаг назад, но его рука уже петлёй перехватила её за пояс и впечатала девушку в грудь. Лишь выставленные вперед ладони делали этот контакт не совсем прямым. — Тебе нужно поспать, Хью, — тихо, успокаивающе заговорила Вивьен, тем временем пытаясь высвободиться, но не слишком резко, чтобы тот не вцепился в неё ещё сильнее. — Ты выпил. — И что? — его свободная рука легла Вивьен на щеку, переместилась к виску, погладила волосы. Прикосновения были ей противны, хотелось скривиться, но она думала больше о своей безопасности, чем о дискомфорте. Если будучи пьяным он становился агрессивным — а судя по тому, что случилось с дверью, это так, — его лучше не злить. — Ты устал, — добавила она. — И я устала. Прошу тебя. Давай поговорим обо всём завтра. — Я же нравлюсь тебе, — зашептал он. — Я тебе с самого начала понравился. Мне казалось, ты бегаешь от меня, но я слышал, как ты узнавала обо мне у Амидамару. Смущалась своих чувств, значит? — Чт.?.. — на какую-то долю секунды страх вытеснило негодование. Как он мог так подумать? Он действительно не может отличить смущение от плохо скрываемой попытки не сталкиваться с ним вообще никогда? — Послушай… — Я так хочу тебя, — снова шёпот, и Хью ввалился в её комнату полностью, толкая Вивьен своим телом внутрь. Ужас положения не давал ей даже полноценно вдохнуть, сдавливая легкие. Она в лапах пьяного агрессивного парня, а вокруг — никого, кто мог бы прийти к ней на помощь. Рядом только Хао, неспособный покинуть свою темницу. Если только… Если только Вивьен сама добежит в башню? Хью уткнулся носом в её волосы и шумно вдохнул, затем неуклюжим движением наклонился к губам. Вивьен отвернулась, но это его ничуть не смутило, и он впечатался влажным поцелуем в щеку, спускаясь к линии подбородка. Девушка задрожала от отвращения. — Н-не надо, — прошипела она, пытаясь оттолкнуть его зажатыми между их телами ладонями. Однако не похоже, что это имело хоть какой-нибудь эффект. — Я не хочу. — Почему нет? — его руки уже пытались ослабить ворот, завязки платья. Вивьен заметила, как его взгляд остановился на уродливых рубцах на ее шее, и в нём мелькнуло нечто, похожее на отвращение. — Даже грязные вампиры касались твоего тела, а мне нельзя? Вивьен подняла на него пронзительные злые глаза. — Не вменяй мне в вину то, что со мной произошло не по моей воле. — А Томас? — Хью выдерживал её взгляд не мигая. — С ним ты была добровольно. Вивьен затрясло от подкатывающего к горлу гнева, смешанного с обидой и страхом. — Отпусти меня. — Он так бахвалился, когда ваша связь вскрылась, — продолжал он. — Весь офицерский полк знал, какого цвета у тебя соски и в каких позах ты громче стонала. Вивьен не знала, что уязвляло её гордость больше: что Том позволял себе подобное или то, что Хью ей об этом рассказывает. В глазах собрались слëзы бессилия, ладони сжались в кулаки. — Будь ты достойным мужчиной, ты не говорил бы со мной об этом. — Я бы не говорил с тобой об этом, — прошептал он, — будь ты достойной женщиной. Но это не так, и ты сама это знаешь. Не знаю, зачем ты корчишь из себя невинную монашку, но раз ты не захотела по-хорошему, значит, будет по-плохому. Вивьен рванулась было к двери, но Хью с диким рёвом перехватил её и швырнул к комоду. Поясницу так прострелило болью, что она вскрикнула. Он схватил её за волосы и впечатался своим ртом в её губы, силой проталкивая язык внутрь. Ладони упёрлись ему в грудь и ударили один раз, второй, третий, а он даже не пошатнулся. Хью не проявлял и намека на осторожность, разрывая на ней платье. Ткань трещала под его пальцами, и вот его ладонь уже бесстыдно сжала её оголенную грудь. Отвращение пересилило инстинкт самосохранения, и Вивьен сомкнула зубы, в ту же секунду ощутив во рту металлический вкус. Кровь потекла по подбородку Хью, когда он резко отпрянул, прижав ко рту ладонь. С отупевшим удивлением он взглянул на красные капли на своих пальцах. Вивьен схватила с комода вазу и запустила в него. Она угодила в цель: Хью пошатнулся, схватившись руками за голову, но девушка не стала выяснять, какой эффект она произвела, рванув прямиком в коридор, в сторону башни. Несколько канделябров на стенах почему-то горели — возможно, их зажёг Хью, — и это было ей на руку, ведь иначе ей пришлось бы бежать вслепую, придерживая проклятое длинное платье. Позади послышались тяжёлые бегущие шаги, стремительно, слишком стремительно её нагоняющие. «Нет!» — Вивьен бросило в ужас, как в холодный прорубь, и в горле застрял крик, готовый вырваться наружу от осознания, что она не успеет. Что сейчас случится что-то по-настоящему ужасное, и это произойдет прямо здесь, всего в нескольких шагах от входа в башню. А Хао… Хао всё услышит и ничем не сможет ей помочь. Хью бортанул её к стене, прижав щекой к одному из портретов. — С-с-сука, — зашипел он, прижимаясь губами вплотную к её уху и держа за волосы. Кровь из раны на лбу залила ему всё лицо и рубашку и теперь капала на шею и плечи Вивьен. Густая смесь запахов перегара и крови вызвала приступ тошноты. Голова закружилась. — Не надо, — заскулила Вивьен. — Прошу тебя. Но он швырнул её на пол, не желая слушать никакие мольбы. Его мокрое от крови лицо блестело в темноте, принимая на себя отблески свечей. Рукоятка ножа удобно легла в руку, и Вивьен схватилась за нее как раз в тот момент, когда Хью сел сверху на её бедра. Он был пьян и не должен был вовремя среагировать, но его военный опыт сделал своё страшное дело: он остановил её руку прежде, чем нож достиг его шеи. — Зачем ты заставляешь меня действовать вот так? — в его голосе звучало глубокое сожаление, которому нельзя было верить. Его руки крепко взяли Вивьен за запястья и нажали, вынуждая рухнуть спиной на пол. — Всё же могло быть по-другому, — почти любовно произнес он, укладывая кисти её рук внахлест над её головой. — А теперь будет вот так. Он занёс нож Вивьен и одним точным ударом пронзил ей обе кисти, пригвоздив к деревянному полу. С содроганием перебирая этот момент в памяти позже, Вивьен не могла вспомнить, как невыносимая боль выбила из её груди нечеловеческий крик и как по щекам побежали горячие слëзы, теряясь в висках. Но она помнила, как всё в ней иссякло. Как она остекленевшим взором таращилась в потолок, пока Хью освобождал себя от брюк и задирал на ней юбки. А наверху что-то упорно грохотало. Да так сильно, что было странно, почему Хью никак на это не реагировал. Когда он раздвинул её ноги и приблизился вплотную, готовясь войти, раздался ещё один грохот. Страшный, оглушающий, совсем рядом, будто по меньшей мере обрушилась стена. Хью, пошатнувшись, подскочил на ноги. Вивьен, с трудом сконцентрировавшись, перевела взгляд с потолка на него и увидела, как гримаса священного ужаса исказила его лицо. — Г-господин Йо? — Не угадал, — ледяным тоном констатировал голос Хао. — Твоя смерть, — и что-то мелькнуло, сметая Хью с ног, и истошные крики, хруст, плеск заполнили коридор. В потолок прилетели темные брызги, и часть из них попала Вивьен на лицо. Картинка перед глазами подëрнулась дымкой, и темнота приняла Вивьен в свои беспристрастные объятья. И тогда тело её воспарило. Стало тепло, уютно и спокойно. Когда она приоткрыла веки, то обнаружила себя на руках Хао. Его лицо было в крови, но Вивьен не была в силах хоть как-то на это среагировать. Он нёс её так бережно, что ей хотелось продлить это мгновение. — У тебя получилось, Ви, — тихо проговорил он, не повернув головы. — Я почти свободен. Вивьен улыбнулась. Он назвал её Ви. Но почему он в крови? Это его кровь? Он поранился? Хао бросил на неё обеспокоенный взгляд. — Спи, человечек, — шепнул он, и глаза её закрылись, повинуясь его воле. Да будет так.