Сейчас самое время забыть о прошлом, Стереть из памяти последние события, Спрятаться за маской безличия. (Thirty Seconds to Mars — A Beautiful Lie)
У доктора Фауста холодные руки и не менее холодный взгляд. Вивьен слышала от Пирики, что его жену в их собственном доме жестоко убили грабители. Теперь она это видела. Не глазами, нет. Что-то внутри настойчиво шептало ей, что молодой доктор умер в тот же день, что и его половина, как бы тот ни старался тянуть губы в вежливых сопереживающих улыбках. — Ну, голубушка. Три дня покоя, и будешь как новенькая, — резюмировал он, демонстративно закрывая свой чемоданчик с трубками, склянками и инструментами, назначение которых Вивьен даже не хотела узнавать. Запястье в очередной раз обжëг серебряный браслет наручников, и она непроизвольно поморщилась. Фауст понимающе добавил: — И это тоже пройдет. Ты же не собираешься никого кусать? — Девушка слабо качнула головой. — Вот и умница. Ей давали вампирскую кровь. Это всё, что он смог доподлинно установить. Возможно, пытались обратить. Возможно, хотели продлить её жалкое существование, чтобы подольше кормиться — кто знает зачем? Вивьен пыталась сохранять самообладание, но получалось из рук вон плохо. Она всё ещё видела следы зубов по всему телу и ощущала себя не спасëнной, а опороченной и грязной. Будто в том, что она стала жертвой вампира, было что-то большее, чем просто попытка хищника утолить голод. — Но зачем наручники? — тихо спросила Вивьен. — Я не хочу обращаться и не имею ни намека на жажду… — «крови». Договорить так и не получилось. Язык не повернулся. В комнату вошла госпожа Анна, поправляя безукоризненно белые манжеты на рукавах платья: — Пока эта дрянь полностью не выйдет из твоего тела, она может лишить тебя рассудка в любой момент. Ненадолго, но этого может быть достаточно, чтобы кто-то в этом доме пострадал. Анна, в отличие от Фауста, сочувствия изобразить не пыталась, но Вивьен это не удивляло. Она достаточно прослужила в Фунбари, чтобы понять: Анну так воспитали. Может, иногда её изящно сложенные черты лица и отражают иные эмоции, кроме всепоглощающего хладнокровия, но не при посторонних. — Здоровью мисс Нил ничего не угрожает, она быстро поправится. Что касается крови… я не знаю, сколько организм будет от нее очищаться, — повторил доктор свой вывод теперь уже для молодой госпожи и коротко поклонился. — Могу я поговорить с господином Йо? — Он в своем кабинете. — Анна оглядела Вивьен с ног до головы, что-то для себя решая, а затем хмыкнула. — Нужно пошить тебе новую одежду. Вивьен отвернулась к окну, сглатывая удушающий ком. Старый чемодан обнаружили двое ее братьев, когда шли к поместью Фунбари узнать, почему сестры до сих пор нет. Он аккуратно стоял у края дороги, будто там его только что забыла хозяйка. Мешочек с жалованием и пропитавшееся кровью пальто нашлись всего в паре ярдов. Крови было так много, что живой бедняжку Вивьен никто и не смел надеяться увидеть. Безутешные родители приходили сюда, в особняк. Отец выл, как раненый зверь, а мать таращилась сухим нечитаемым взглядом в предложенный Анной чай. Потрясённый до глубины души господин Йо помог еë семье в кратчайшие сроки покинуть город, пока слухи о смерти Вивьен окончательно не затопили улицы. Теперь же о треклятом скоте мистера Сайкса и о гибели непутëвой дочери мясника гудели в каждом доме. О, Вивьен готова была отдать руку на отсечение, что даже её смерть не сочли достойной. Ведь «только такая вертихвостка, как она, могла отдать Богу душу так не по-христиански». Интересно, о чем бы эти ханжи причитали, узнай они, что на неё напал священник? Наверняка бы сочли, что он исполнил божью волю. — Не стоит, вы и так слишком много для меня сделали, — Вивьен не узнала свой голос, прозвучавший откуда-то из глубины и едва не застрявший в глотке. Говорить всё ещё было тяжело. — Я бы, конечно, могла отдать тебе пару-тройку своих старых платьев, — хмыкнула Анна. — Не в сорочке же ты будешь ходить, в самом деле. Но если ты здесь останешься… — Я не останусь, — прозвучало резче, чем хотелось бы. Грубо, напористо. Вивьен не стала извиняться, и годы воспитания внутри неё издали крик ужаса. — А какой у тебя выбор? — изящные дуги бровей хозяйки сошлись к переносице. — Твоя семья уже на полпути в Шотландию. В городе тебя и так не любили, а теперь и вовсе убьют, если ты там появишься. Думаешь, хоть единая душа поверит, что вампиры оставили тебя в живых, не обратив? Хочешь уйти — да Бога ради! Но ты и сама знаешь, что идти тебе некуда и кроме нас ты никому не нужна. Челюсти сомкнулись до скрипа в зубах, и девушка взглянула на Анну, ощущая, как в груди ворочается раздирающий клубок ярости. Руки сжались в кулаки так, что ногти до крови впились в кожу. Вивьен не вполне понимала, на что злится, но это чувство до того затопило её, что захотелось зарычать. И, кажется, именно это она и сделала, одновременно с тем, как в ушах набатом застучал чужой пульс вперемешку с гулом бегущей по венам крови. В горле стало совсем сухо, а всё пространство в комнате сжалось до одного единственного пятна — до полоски бледной кожи, скрытой за стоящим на шее Анны воротником. Вивьен уж было дëрнулась в её сторону, словно наяву видя, как рвёт эту полоску зубами и делает большой жадный глоток, но наручники, до этого лишь чуть кусавшие кожу, раскалились так, что кожа на запястьях оплавилась и задымилась, заполняя комнату запахом жжëной плоти. Вивьен завизжала, падая на пол рядом с постелью и повиснув на пристëгнутых к кровати руках. Рассудок лениво вползал в голову, а вместе с ним затихала и боль. Девушка не знала, сколько просидела вот так, приложившись щекой к паркету и бесцельно сверля взглядом угол комнаты, где паук с большим круглым брюхом окутывал паутиной угодившую к нему в сети муху. Однако, когда она окончательно пришла в себя, Анны в дверях уже не было. Но был господин Йо. Он выглядел смертельно уставшим. Его бледная рука с тонкими пальцами, сжимающими револьвер, безвольно висела вдоль тела и, казалось, была готова вот-вот разжаться. Вопреки ожиданиям, Вивьен не испытала ни единой эмоции. Будто весь их лимит исчерпался в той недавней вспышке неконтролируемой жажды. — Убьëте меня? — сипло спросила она, кое-как принимая сидячее положение. Йо едва заметно выдохнул и отрицательно качнул головой, непроизвольно бросая взгляд на свою руку. — Машинально схватил, когда услышал крик. Здесь пули из серебра. Держим его на случай, если Хао… Ну, Вы меня понимаете. — Он прошёл в комнату, уверенно приблизился к Вивьен и остановился напротив. Недостаточно близко, чтобы вторгнуться в личное пространство, но достаточно, чтобы она смогла до него дотянуться. В его глазах не было ни капли привычной мягкости, и в них девушка отчëтливо прочла, что, если она дëрнется, попытается напасть на него, как на Анну, это будет последнее, что она сделает. Но как он не боится подходить настолько близко? — Во мне вампирская кровь, помните? Вам не захочется её пить, — вновь заговорил Йо, будто угадав еë мысли. — Вампиры не питаются себе подобными. Что ж… По крайней мере, это объясняло, как дети вампиров умудряются вырасти во взрослых особей, при этом оставаясь смертными. Было бы досадно, если бы их хотели съесть собственные родители. — Я не хотела на неё нападать, — пересохшие губы саднили и едва шевелились. — Да. Знаю, — Йо повел плечом. — Мне жаль, что Вам приходится через это проходить. И мне жаль, что я завожу этот разговор, но Вы должны рассказать мне всё, что помните. Вивьен на несколько долгих секунд прикрыла глаза, стараясь дышать через нос. Она покинула Фунбари неделю назад, а очнулась в разрытой могиле Жанны вчерашним утром. Куда делись ещё пять дней из её жизни? И хочет ли она об этом знать? — Я почти ничего не помню. Только отца Марко и то, как всё потемнело перед глазами, когда он… — Вивьен осеклась и поëжилась. Безумие, полнейшее безумие. Чудо, что она всё ещё жива, хоть и обстоятельства оставляют желать лучшего. — Мисс Айрон не нашли? — должна же она где-то быть, раз уж её законное для покойника места оказалось пустым. — Думаю, её забрали, — с явной неохотой протянул Йо. Лицо его отразило смесь досады и брезгливости. — Я надеялся, что Вы прольëте хоть какой-то свет на всю эту историю. Наверняка Марко хотел донести какое-то сообщение, раз оставил Вас в живых. Но всё это… бессмыслица какая-то.***
Дни тянулись для Вивьен длинной бесконечной вереницей. Она в полной мере осознала, что такое одиночество, находясь в своей «царской» комнате, как в темнице, без права свободно передвигаться по особняку. К ней никто не заходил, даже на этаж не поднимались. Только Амидамару появлялся на несколько коротких секунд, лёгким движением руки вынуждал поднос с едой и фляжкой воды проскользить по полу до самой кровати, а затем быстро исчезал за дверью. Вивьен не была вампиром, но и человеком в полной мере себя тоже больше назвать не могла. Не хотелось ни есть привычную еду, ни спать, ни даже использовать по назначению любезно предоставленное отхожее место. Временами ухо с лёгкостью улавливало разговоры и шаги домочадцев, пару раз ей даже удавалось расслышать их сердцебиения. Но особенно тонко Вивьен ощущала присутствие Хао. Не всё время, только когда обострялись чужеродные способности, но в такие минуты тело её начинало гудеть, всё мироощущение стягивалось до одного существа, и она могла безошибочно указать, где оно находится. Конечно, очевидно, что из башни Хао деваться было некуда, однако — Вивьен готова была поклясться! — иногда он будто бы перемещался по особняку и появлялся то в одной, то в другой комнате, то за его пределами. Разум твердил, что это невозможно, интуиция же кричала: «Он там! Он там!». Может, девушка бы и сообщила об этом семейству Асакура, но уязвимое положение, в котором она находилась в их доме, слишком било по её самолюбию, и Вивьен испытывала к господам нечто среднее между обидой и гневом. «Да плевать», — Вивьен подавила очередной порыв, навязанный совестью, и распласталась на подушках. Нужно лишь дождаться, когда вампирская кровь угомонится, и она покинет этот дом. Побежит вслед за семьёй, даже если придётся мчаться за ними босиком по мëрзлой ноябрьской земле. Желание покинуть особняк уже давно стало для неë чем-то привычным. Оно поселилось в ней ещё в ту ночь, когда она впервые обнаружила Хао, и с тех пор стало её верным спутником. Никакие деньги не стоили того, чтобы продолжать здесь жить. Взгляд непроизвольно мазнул по зеркалу, и Вивьен отвернулась, чтобы в очередной раз не видеть своего отражения. Вернее, его отсутствия. У Хао тоже было зеркало в комнате, только выглядело оно гораздо старше. Может, родом из прошлых столетий, когда для напыления использовали не серебро, а олово, и для вампира оно имеет хоть какой-нибудь смысл. «Выгляжу наверняка ужасно», — девушка фыркнула, касаясь выбившейся из прически пряди. Впрочем, она не особо понимала, чего ради ей вообще пытаться выглядеть как леди, когда видит её лишь Амидамару на короткие пять-десять секунд. Только чтобы потешить чувство собственного достоинства? «Очнись, дурная. Какое достоинство? Ты выброшенная вампирская закуска!». Унижение ранило больнее всего. Вивьен хотела бы забыть то, какой маленькой и ничтожной она ощутила себя в тот момент, как Марко взглянул в её глаза. Не было ни намека на сопротивление: она, точно глина, покорно обмякла в его руках, а разум превратился в желе, неспособное дать приказ вмиг похолодевшему телу. Вивьен была о себе лучшего мнения. Считала, что у неё есть стержень, который не сломить. Выходит, ошибалась. Кожа вновь загудела и покрылась мурашками. Вивьен подскочила, вжавшись в спинку кровати и, не мигая, уставилась в пустой угол комнаты, как ополоумевшая кошка. Нет, он не посмеет! Не сможет здесь появиться! Или… сможет? Воздух чуть поддëрнулся, сгустился, обрёл очертания. Пальцы девушки нервным, рваным жестом смяли одеяло. Нет, это не может быть правдой. Прямо перед ней, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, стоял первородный вампир. Тот самый, что в эту самую секунду должен быть заперт в башне под заговорëнным ведьмами замком. — Славный денёк. Не правда ли, мисс Нилл? — уголок его рта снисходительно приподнялся. Вивьен чувствовала источаемое им превосходство каждым дюймом своего тела и не могла вдохнуть. Страха почти не было. Казалось, Хао лишь сон или плод её воспалëнного воображения. — Вас здесь нет, — девушка произнесла это скорее для себя, чем для него. — Физически — может быть, — не стал спорить Хао. — Но от этого не намного легче, правда? — Так Вы за этим явились? Чтобы омрачить мне существование? — голос дрогнул, но Вивьен чуть вздëрнула подбородок, презирая себя за свою трусость, загоняя её глубоко внутрь. Вампир не ответил. Его черные зрачки глядели на неё внимательно, изучающе, будто пытаясь прочесть. Под его взглядом девушка непроизвольно поправила стоячий воротник доставшегося от госпожи Анны платья. Казалось, он видит следы укусов, что успели затянуться в не слишком аккуратные тëмно-розовые рубцы. Если уж она со своими периодическими способностями в курсе, что творится в этом доме, то Хао и подавно. Он наверняка слышал абсолютно все грязные подробности. — Неплохо выглядишь для восставшей из мёртвых. Вивьен дëрнула щекой, проглотив звериный порыв оскалиться. Ей вдруг вспомнились обстоятельства их последней встречи, когда он наговорил ей гадостей, а она окатила его из ведра. Казалось, это было целую вечность назад. Сейчас его кожа была чиста, как у младенца. Ничего не напоминало о ночи, когда он был похож на кусок сырого бифштекса. — Не Вашими молитвами. Хао хмыкнул, изобразив на лице подобие очередной ухмылки, и больше не произнес ни слова. Впрочем, на завершение разговора это не было похоже. Скорее, на слишком затянувшуюся паузу, когда один собеседник пытается поставить другого в неловкое положение. — Так чем обязана? — напомнила Вивьен свой вопрос. Вампир моргнул один раз, второй, а затем, наконец, заговорил: — Я знаю, кто дал тебе свою кровь. Взволнованно спешащее сердце пропустило один удар. Картинка возникла перед глазами всего на мгновение, словно всполох, крупицей погребëнного внутри воспоминания. О, нет. Это был не Марко. — Кажется, я тоже знаю. В прямых взглядах Хао и Вивьен впервые промелькнуло взаимопонимание. Следующее имя они произнесли не сговариваясь, синхронно. "Жанна".