Нет, ты больше не одна, Наступит тьма, но знай, Что я — везде! Слышишь шепот в темноте? (Skillet — Whispers in the Dark)
Все малочисленные пожитки Вивьен уместились в тот же крохотный потрёпанный чемодан, с которым она переступила порог Фунбари всего месяц назад. Сидя на краю холодной кровати, она из раза в раз оглядывала свою «королевскую» комнату и только теперь понимала, почему в ней так много серебра. Вернее, почему в абсолютно всех помещениях оно было в таком избытке. В книгах всегда писали, что вампиры этот металл не переносят, а в этом доме даже дверь не откроешь, не прикоснувшись к нему — ручки тоже серебряные. Раздался стук, и Вивьен, глубоко погружённая в свои мысли, вздрогнула, вернувшись в реальность. После её немного хриплого и вопрошающего «да?» дверь с лёгким скрипом открылась, и на пороге показался Амидамару — как всегда, вытянутый в одну напряжённую струну. — Мисс Вивьен, там пришёл Ваш отец, и… — тут его взгляд упал на чемодан, скромно приставленный к самому порогу. Несколько бесконечно долгих секунд он стоял в проёме молча, словно оценивая обстановку, но после отмер и разочарованно покачал головой. — Решили бросить нас, значит? Волна негодования и обиды захлестнула Вивьен так, что в глазах запекло, и она подскочила на ноги, убирая со лба выбившуюся из прически прядь. — Когда я устраивалась сюда горничной, — её голос шипящим шелестом наполнил комнату, — то понятия не имела, что здесь живёт древний монстр, который может перекусить нам всем шеи и не захлебнуться. Так что не смейте меня осуждать! Меня больше удивляет, что Вы, Амидамару, до сих пор никуда не уехали. Или Вам нравится подкармливать того, кто убил вашу невесту? Вопреки ожиданиям, ни один мускул на статичном лице мужчины не дрогнул. Будто слова, что Вивьен в ту же секунду захотела взять обратно, поймав себя на жестокости, ничуть его не задели. — Вы, видимо, считаете, что это существо в башне — нечто разумное, похожее на нас с Вами, — Амидамару повёл плечами, неволей бросая взгляд в коридор. — Но он — всего лишь бездушный предмет, о котором мы вынуждены заботиться, чтобы род Асакура мог жить. Люди ведь не сносят здание, если кто-то разбился, упав с крыши? В нём по-прежнему живут, его по-прежнему перекрашивают, ремонтируют. Несчастья случаются, но здание остается зданием. — Это не одно и то же, — тихо возразила Вивьен, обнимая себя за плечи. В комнате слишком похолодало. Тепло от камина стремительно убегало в безлюдный коридор. — Вы правда верите в то, что говорите? Дядя Алекс, брат её отца, пристрелил своего охотничьего пса через минуту после того, как тот напал на его младшую дочь и до кости прокусил ей руку. Он больше не мог его видеть, не мог позволить ему жить. Холодная ярость не дала ему даже задуматься о том, какую огромную пользу могло бы принести животное в грядущий охотничий сезон. А как живёт Амидамару, продолжая подкармливать нечто, убившее дорогого ему человека? Как ему удаётся спокойно подниматься к нему каждый день, видеть его насмешливый взгляд? Неужели ему ни разу не хотелось покинуть это место? — Ваш отец ждёт вас, — напомнил Амидамару, оставив вопрос Вивьен без ответа. — Поторопитесь. Вид у него неспокойный. Стук собственных шагов действовал на девушку успокаивающе. Она считала их про себя, надеясь унять учащённый пульс, и слегка била ладонями щеки, чтобы согнать с лица взволнованную бледность. На лестнице Вивьен чуть не сбила с ног Тамао, и та едва слышно пискнула от неожиданности, прижав к груди метёлку из чёрных перьев. — Прости, — бросила Вивьен, замедлившись, но затем снова ускорила шаг, сбегая по ступеням вниз. Отец будет разочарован, узнав, что она покидает такое «злачное» место, и уж точно не обрадуется, если ей снова придётся помогать ему в лавке, не принося дохода в семью. Но какой у неё выбор? «Ты можешь остаться» — вкрадчиво прошептало нечто в голове, и девушка застыла на последней ступени, чувствуя кожей, как спина покрывается крупными холодными мурашками. — Папа? Отец при виде неё испустил облегчённый выдох. Вивьен была готова поспорить, что за несколько минут ожидания в холле он так и не решился сесть в вычурное кресло в своём старом пальто с потёртыми медными пуговицами. Она почти физически ощущала, насколько неловко ему здесь находиться, перебирать в крупных мозолистых руках свою воскресную шляпу и приглаживать в кой-то веки тщательно причёсанные густые волосы. — Прекрасно выглядишь, — заметил он, потирая ладонью шею, и Вивьен насилу улыбнулась. — Вид здоровый. — В Фунбари ей не приходилось есть что попало, и она сама замечала положительные изменения в зеркале. Но, видимо, жизнь никогда не даёт всё и сразу, раз достойное жалование с горячим питанием можно получить только в придачу к какой-нибудь жуткой тайне. — Хозяева хорошо с тобой обращаются? Девушка кивнула, с досадой подмечая, как взволнованно бегают водянисто-зеленые глаза на его влажном от пота лице. Он нервничал и, кажется, говорил совсем не то, что действительно хотел сказать. Не мог же он преодолеть весь этот путь от города, чтобы просто её увидеть? — Что-то случилось? — тихо спросила она, и отец, сглотнув, закивал. Он взял с камина маленькую серебряную статуэтку в виде сидячей кошки и принялся вертеть в руке, рассматривая то правый бок, то левый, то донышко. Возможно, искал клеймо мастера, или… — Пап! — А? — отец рассеянно вскинул голову, когда Вивьен забрала у него кошку и вернула на место. — Что стряслось? — громко повторила она вопрос, заглядывая ему прямо в глаза. — Кто-то болен? Мама, ребята? — Нет, нет, — затряс он головой. — С ними всё хорошо. По крайней мере, пока. — Что значит «пока»? — Вивьен как могла удерживала зрительный контакт. Отчего-то ей казалось, что если она его потеряет, то отец сорвётся, как рыба с крючка, и больше ничего не скажет. — Сегодня прибегал мальчишка мистера Сайкса, — он нервно облизнул сухие потрескавшиеся от ветра губы, — того, что поставляет нам говядину — помнишь? — Вивьен кивнула. — Все их коровы мертвы. Нашли сегодня утром на пастбище. — Бедняжки, — скорее, ради приличия отозвалась она, ведь едва ли именно это было главной новостью. Всё дело отца держится на смерти скота — если он от чего и взволнуется, то только из-за сорванных поставок мяса. — Они без крови, Ви. Целое стадо без единой капли, — он понизил голос до скрипящего шёпота, предварительно проверив лестницу и каждую из дверей на наличие лишних ушей. — Не иначе как кровососы вернулись. Холод пробежал по всему позвоночнику, замерев тихим ужасом на уровне грудной клетки. Уже второй раз за день два разных человека заговаривают с ней о вампирах в двух разных контекстах, и от одной этой мысли у неё затряслись поджилки. — Их истребили три века назад, — Вивьен не заметила, как и сама начала шептать. — Даже больше. — Разумеется, она и не думала говорить, что один такой кровосос находится в радиусе сорока ярдов. — А что, если не всех? Что, если один остался и теперь начал обращать других? — отец вынул из кармана серый, когда-то бывший белым, платок и промокнул им лицо и шею. — Это вампиры, Ви. Точно тебе говорю. Нужно бежать отсюда, пока не поздно. Всей семьёй бежать. Сайксы тоже пакуют вещи. — П-подожди! — глаза девушки поражённо распахнулись. — Ты хочешь пуститься в бега из-за пары десятков дохлых коров? В ответ она получила крайне неудовлетворённое покачивание головой, будто никакой реакции, кроме безоговорочной поддержки, он от неё принимать не собирался. — Сегодня — коровы, завтра — люди, — в тишине, прерываемой лишь потрескиванием поленьев в камине, это прозвучало, словно приговор. Будто удары молотка, заколачивающего крышку гроба. — И поверь: когда об этом станет известно всему городу, уехать отсюда будет куда сложнее. Ещё вчера Вивьен приняла бы за параноидального фантазёра любого, кто предположит грядущее возрождение вампирской расы, но после утреннего разговора с господином Йо её маленький замкнутый мир перевернулся. В него вошли чужие секреты, полностью убившие на корню её самообладание, и даже слова отца о переезде не казались такой уж и плохой идеей. — Послушай, — девушка старалась звучать как можно спокойнее и мягче, но дрожь в голосе выдавала всё её волнение с головой. — Я живу в доме потомков охотника на вампиров. Наверняка сохранились какие-то дневниковые записи, заметки из прошлого о манере их поведения. Может, нам и не стоит никуда бежать? Вдруг вампиры… не питаются кровью скота, например, и это просто подражатели? Нужно ведь всё выяснить! Слова, сказанные дочерью, отразились на лице отца скептическим недоверием. Словно они не имели под собой никаких оснований, ведь всё происходящее уже предельно ясно и очевидно. — Дай мне время до завтра, — умоляюще добавила Вивьен. — Я всё узнаю, и мне как раз выплатят жалование за месяц. А если мы собираемся бежать, то лишними эти деньги точно не будут. Упоминания прибывающих сумм всегда действовали на её отца умиротворяюще, и этот раз не стал исключением. Напряжённые складки на лбу разгладились, губы разжались из тонкой нити в привычное состояние, и он кивнул. Девушка проводила его до двери и на скупое прощание ответила подбадривающей улыбкой, ведь хоть кто-то должен сохранять оптимистичный настрой. Даже если на самом деле оптимистичного настроя нет ни у кого из них. Остаток дня Вивьен провела, «протирая пыль» в библиотеке. Она, конечно, не особо надеялась на успех, но в предыдущем большом доме, где она прислуживала, дневники предков хранились на отдельной полке прямо посреди художественных книжных изданий. Пять часов кропотливой работы, ряби в глазах и головной боли, вызванной навязчивым запахом старой типографии, закончились ничем. Никаких вампиров. Только одно упоминание в словаре и чей-то пугающий рисунок с крестами, который использовали в одной из книг вместо закладки. Девушка почти оставила свою затею выяснить что-либо в стенах Фунбари, но в самый последний момент её озарила очевидная, но очень пугающая мысль: у неё есть возможность поговорить с непосредственным участником событий трёхсотлетней давности. Кто, как не Хао, может знать, остались ли живые вампиры помимо него? Вивьен уже шла в свою комнату, когда Амидамару остановил её, напомнив о собранном чемодане. Ей пришлось с самым каменным лицом, на которое она была способна, сообщить о решении переночевать здесь ещё одну ночь, но её актерские способности не произвели на него должного впечатления. — Мне сделать вид, что я не заметил, как Вы что-то вынюхиваете уже полдня? — выразительно приподняв бровь, поинтересовался он. — Я искала информацию о вампирах, чтобы унять своё любопытство, — Вивьен выдала эту полуправду за чистую истину, не моргнув глазом. — Моя семья небогата, так что доступа к книгам у меня ещё долго не будет. — Я хочу напомнить, мисс, что Вас никто не выгоняет. Йо и Анна будут только рады, если Вы останетесь. Вы умеете производить хорошее впечатление. Это было почти похоже на комплимент, от которого стало страшно неловко, ведь сама девушка видела себя ровно в противоположном ключе. В ней не было ничего, что зарекомендовало бы её как человека, которого стоит оставить в этом доме. Она не была похожа на всех этих людей, сплочённых одним мрачным секретом. Стоило ей закрыть глаза и представить всех, кто живёт в Фунбари, в одном помещении, так она непременно стояла где-нибудь отдельно, забившись в тёмный угол. Ей здесь не место. И она обязательно отсюда уйдёт, как только наберётся храбрости поговорить с Хао. — Вы очень добры, — Вивьен скованно улыбнулась, присев в реверансе. — Но мы с Вами оба знаем, что жизнь в этом доме… испытание, которое по силам не каждому. — Встретьтесь со своим страхом лицом к лицу, и тогда Вы поймёте, для Вас это или нет, — с самым будничным тоном предложил Амидамару. — Он сказал, что Вы ищете с ним встречи. Сердце с грохотом рухнуло куда-то в пятки, и девушка шарахнулась от дворецкого так, словно он только что замахнулся, чтобы её ударить. Нет… Она, должно быть, ослышалась. — Я не… — задохнулась Вивьен, отрицательно замахав руками. — Я не ищу! — Доброй ночи. Сквозь зубы едва не вырвался раздражённый рык, когда Амидамару использовал свой любимый приём: оборвал разговор на половине и удалился с таким видом, будто прямо сейчас он опаздывал на приём к Её Королевскому Величеству, не меньше. Вивьен чувствовала себя так, будто её застали обнаженной, или того хуже. Она совсем не желала, чтобы кто-то думал, что ей хоть сколько-нибудь хочется опять увидеть Хао, но правда была в том, что её действительно с непреодолимой силой тянуло вновь подняться в башню. Может, это и есть главная причина, по которой Вивьен желает как можно скорее убраться из Фунбари? Ведь в момент, когда Йо рассказал ей правду, она представила себя мотыльком, что летит в самое пекло пылающего в ночи костра.***
Собираясь на встречу с опасным вампиром, девушка подготовилась, спрятав в карман под передником небольшое деревянное распятие. Разумеется, она не думала тыкать им Хао в лицо, но будет спокойнее, если у неё будет хоть какое-то подобие защиты. Ещё Вивьен попыталась несколько раз отрепетировать все фразы, которые она будет говорить, и выписала на листочке все вопросы, которые оппонент захочет ей задать. Вот только в те короткие минуты их первой встречи стало слишком очевидно, что Хао ведёт разговоры по какому-то своему сценарию, и никакие записи не помогут ей к этому подготовиться. Вивьен в который раз окинула себя придирчивым взглядом в зеркале. Выглаженное платье, чистый передник и чепец — она выглядит ровно так, как подобает приличной горничной. Подхватив в чуть подрагивающую руку серебряный канделябр, девушка вышла в тёмный коридор и решительно, громко стуча невысокими каблуками, двинулась по уже наизусть выученному маршруту. — Ну… Здравствуйте, господин вампир, — прошептала она, остановившись напротив портрета Хао. При свете маленьких огоньков казалось, что его лицо не выжжено, а всего лишь скрыто в тени, и прямо сейчас на неё сверху смотрят два надменно-насмешливых чёрных зрачка. Рама поддалась так же легко, как и в прошлый раз, и ход приоткрылся, впуская рвущийся в коридор сквозняк. Вивьен резко выдохнула и, потянув на себя дверь, шагнула к лестнице. Тело бросало от волнения то в жар, то в холод, а сердце стучало где-то в желудке. — Радуйся, Мария, благодати полная… — губы беззвучно шевелились, пока деревенеющие с каждой ступенью ноги несли её вверх. — … Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных… Тени на стенах тревожно дрожали. Влажный морозный воздух пробирался в ноздри, напоминая о грядущей зиме. И о Рождестве, до которого она может и не дожить, если предположения отца окажутся верны. — Я знал, что ты придёшь. Плечи Вивьен дрогнули, но она не позволила себе остановиться и миновала последний участок лестницы, с опаской глядя, как Хао, сидя боком возле решетки, подбрасывает в воздух маленький кожаный мячик и ловит его одной рукой. Он тоже выглядел гораздо приличнее, чем в прошлый раз: рубашка, выглядывающая из фрака, которого при первой встрече в помине не было, оказалась застёгнута на все пуговицы. — А я не была в этом уверена, — Вивьен остановилась на самой верхней ступени и перевела дух. Хао на неё даже не смотрел, и это несколько успокоило. — Я тебе понравился, — его губы дрогнули в сдержанной ухмылке. — Твоё возвращение было лишь вопросом времени. … И вот именно этих реплик, от которых девушка пошла крупными красными пятнами, в её предполагаемом сценарии ожидаемо не оказалось. — Не хочу Вас расстраивать, но я две недели считала Вас умалишённым, а такие мужчины определённо не в моём вкусе. — Зато прибежала сразу же, как только узнала, что я вампир, — Хао поймал мяч в последний раз и повернулся корпусом к ней, демонстрируя всё ту же издевательскую улыбку. — Теперь-то всё нормально, правда? — Ни в коем разе! — глаза Вивьен смотрели на него так, будто он только что забил на её глазах крольчонка. — Одно другому не мешает, милая, — хмыкнул он, пропустив волосы через длинные пальцы и чуть убирая их назад. Его чёрные глаза остановились на её бледном от волнения лице, и голова изучающе склонилась набок. — Ты хотела со мной поговорить? Что ж, давай. Я весь внимание. Но... ты должна знать, что я не стану отвечать на твои вопросы просто так. — И что же Вы хотите? — губы девушки сжались в тонкую побелевшую нить, в то время как рот Хао растянулся с преувеличенно весёлой улыбке. — Чего, по-твоему, может хотеть вампир? Вивьен несколько долгих секунд хлопала глазами, слушая гул собственного сердцебиения, к которому примешивался тихий нашёптывающий голос. Тот самый, от которого холодело где-то под рёбрами. "Ты знаешь, что я хочу, милая". Она сглотнула вязкую слюну, отвела взгляд и сама не заметила, как испустила нечто, похожее на нервный смешок. — Хотите моей крови? Глядя на девушку сквозь полуопущенные ресницы, Хао очертил пальцем шершавую поверхность металлического прута решётки, облизнул губу и чуть прикусил её с одного уголка зубами. Его вкрадчивый шёпот прервал тишину темницы. — Очень хочу.