Запертый бессмертный

Оно оставляет царапины на стенах, В кладовой, в коридоре. Оно просыпается, и я не могу его контролировать. Прячется под кроватью, В моём теле, в моей голове. (Skillet — Monster)

Никогда раньше Вивьен не замечала за собой страсти к слежке, но следующие несколько дней она занималась тем, что внимательно наблюдала за домочадцами и всеми, кто вхож в имение. Правда, за ней в свою очередь тоже вели наблюдение. Амидамару то и дело появлялся рядом, как чёрт из табакерки, и девушка, каждый раз хватаясь за сердце от неожиданности, начинала побаиваться за собственное здоровье. Так и до смерти напугаться недолго. За потайной дверью Вивьен тоже присматривала, но в свете дня к ней никто не подходил. Даже доктор Фауст, который, по словам Лайсерга, должен был контролировать состояние больного. Фауст даже не поднимался на третий этаж, зато регулярно слушал странной продолговатой трубкой молодого хозяина. Вивьен, конечно, не была сильна в вопросах здоровья, но даже она понимала, что Асакура Йо страдает тяжелым недугом. Потому он был бледен и порою заходился в таком кашле, что на платках, которые она забирала на стирку, оставались капли крови. Проходя по «аллее портретов», Вивьен каждый раз замирала перед портретом основателя рода и на несколько долгих секунд прикладывала ухо к стене, надеясь хоть что-нибудь услышать. Её непреодолимо влекло в башню, но трезвый рассудок всегда брал верх, напоминая, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Тогда она еще не знала, что через неделю её жизнь разделится толстой линией на «до» и «после», а загадочный Хао Асакура чёрным вихрем ворвется в её размеренную жизнь. Проснувшись тем судьбоносным утром, Вивьен обнаружила, что портрет основателя исчез. Вместо него из стены торчал один голый кривой крюк. «Может забрали на реставрацию?» — думала она, но мысли кричали: «А как же тогда открыть дверь?!». После она подала завтрак господину Йо, но к еде он даже не притронулся. С полчаса он безучастно ковырял вилкой яйцо всмятку, а затем поднялся из-за стола и попросил Вивьен составить ему компанию на утренней прогулке. Госпожа Анна, о ревнивой натуре которой её не раз предупреждала Пирика, и ухом не повела на его реплику. Только это обстоятельство вынудило девушку ответить на его предложение коротким «хорошо, сэр». Ноябрьское небо в который раз затянулось серой дымкой, испуская в воздух бесчисленное множество водяной пыли. Она оседала на нос, щеки, ресницы и покрывала едва заметными точками пальто Асакуры Йо, вышагивающего впереди. Бурые листья прилипали к основанию его трости и к подошве ботинок. Вивьен и сама то и дело замедляла шаг, чтобы стряхнуть омертвевшую труху с невысоких каблуков. Стоило отдать молодому господину должное: он ни разу её не поторопил. Йо вёл себя на удивление располагающе, обращался к ней, как к равной, и она начинала понимать, отчего все, с кем ей доводилось общаться в последнее время, были так им очарованы. — Вы догадываетесь, о чем я хотел с вами поговорить? — Йо остановился возле огороженного семейного кладбища и обернулся. Впереди возвышался фамильный склеп, похожий на огромную каменную глыбу, рядом с которой россыпь могильных плит неподалеку казалось совсем крошечной. — Полагаю, что да, сэр, — Вивьен застыла возле девятифутовой статуи ангела с мечом, скорбно возводящего глаза к небу. «Metue vitam, non metue mori» — гласила надпись на постаменте. — «Бойся жить, а умирать не бойся», — перевёл Йо, проследив за её взглядом. — Моего прадеда посчитали чудаком, когда он попросил разместить это ироничное напутствие перед входом на кладбище, но мой род, сражавшийся с бессмертными, как никто другой знает цену затянувшейся жизни. Девушка кивнула, хотя и не была уверена, что уловила посыл его последней реплики. Зачем кичиться славой, канувшей в лету пятьсот лет назад? Да, человечество в неоплатном долгу перед предками Йо, но какое значение это имеет сегодня, когда он просто пожинает плоды, мирно проживая в богатейшем имении графства? — Вы, наверное, думаете, что я избалованный богатством юнец, который только и знает, как хвастаться прошлым, к которому он не причастен, — Йо улыбнулся в момент, когда брови горничной в удивлении поползли вверх. — Уверяю, это не так. Он приоткрыл небольшие кованые воротца и поманил за собой Вивьен. Она с опаской шагнула следом. Кладбища всегда вызывали у неё мурашки, хотя в истории о привидениях она никогда не верила. Может, всё дело было в неприятных воспоминаниях. В её маленьком нищем городке всё время кто-то умирал, и, так как все были мало-мальски между собой знакомы, ей не раз приходилось стоять в чёрном платье со скорбным лицом. Даже когда никакой скорби Вивьен в действительности не чувствовала. Даже когда ей до жути не хотелось подносить букет полевых цветов к посеревшему телу мертвеца. — Признаться честно, я не знаю, что думать о вас после того, как обнаружила человека, запертого у вас в башне. — Любой бы не знал, — Йо остановился возле одной из могил и осторожно смахнул с небольшого надгробья из белого мрамора влажную листву. «Жанна Айрон. 1851-1868. Прости, что не смогли тебя сберечь» — прочла Вивьен и невольно поежилась. Кем бы ни была эта Жанна, она была бы всего на год младше её, если бы не умерла пару лет назад. — Как думаете, кто такой этот Хао? — Ну… — в памяти всё ещё был свеж тот злосчастный разговор с офицером, потому девушка честно призналась: — Лайсерг Дител сказал мне, что это ваш душевнобольной брат. Йо наградил её долгим задумчивым взглядом, не выказав ни злости, ни разочарования. — Так вы ходили в полицию? — Да, сэр. — И ваша совесть теперь спокойна? — он склонил голову набок, ожидая ответа, и Вивьен невольно отвела глаза. — Она не успокоится, пока я не услышу вашу версию. — Это мудрый подход, — его губы растянулись в тоскливой улыбке, и он отвернулся. — Мы могли бы и дальше держать вас в неведении, но собственные ошибки научили нас, что это недопустимо. Взгляд Вивьен устремился к темнеющему неподалеку особняку. Прямиком к башне, где сидит невольный пленник. — Жанна погибла из-за нашего молчания, — Йо не сводил глаз с надгробья. — Мы полагали, что неведение станет для нее благом, но оно ее сгубило. И чтобы эта ужасная история не повторилась, я расскажу вам правду. Я буду откровенен с вами настолько, насколько возможно, при условии, что эту тайну вы унесете с собой в могилу, мисс. Поднявшийся ветер спугнул с уже полысевшего к зиме клёна пару воронов. Птицы взвились в небо с воздух раздраженным карканьем и приземлились на крышу склепа, нахохлив крупные иссиня-чёрные перья. — А может… — Вивьен поправила воротник, надеясь спрятать шею от потока холодного воздуха. — Может, вам не стоит доверять мне ваши семейные тайны? Я однажды уже пошла в полицию, так с чего вы решили, что я не смогу сделать это снова? Йо, кажется, задумался. Его взгляд устремился к небу, а глаза сосредоточенно прищурились, отчего в их уголках образовались маленькие морщинки. — Вы сможете. Но не станете. В худшем случае вы просто сбежите от нас, не дожидаясь даже выплаты жалования, и будете иметь на это полное право. Говорил он при этом так, будто знал наверняка: то, что он расскажет, Вивьен напугает. Сама же Вивьен морально настроилась ничем не выдать своих эмоций. В конце концов, и она успела повидать в этой жизни достаточно, чтобы не падать в обморок от любого волнующего пустяка, как кисейная барышня. — Каждая собака знает, что пятьсот лет назад Йокен Асакура уничтожил всех вампиров, положив конец их кровавому правлению, — начал свой рассказ молодой господин. — Но никто не слышал о том, что в его венах тоже текла кровь вампира. Не та, которой поили для обращения, а та, что передается от родителя детям. И во мне… тоже течет эта кровь. В момент, когда Йо вновь вспомнил о своем предке, Вивьен едва сдержалась от закатывания глаз, но последующие за этим слова ошарашили её настолько, что теперь она только и могла, что вдыхать и выдыхать, слыша, как начинает шуметь в ушах. Так… не бывает. Вампиризмом заражали специально. Вампиры не могли иметь детей… Или могли? — Боюсь, что не понимаю вас, сэр, — тихо проговорила она, когда пауза слишком затянулась. — Что именно вы хотите этим сказать? Йо зажал переносицу между большим и указательным пальцем и зажмурился. — Сейчас бытует мнение, что вампирами становились восставшие из мёртвых зараженные, но это неправда, — его голос стал настолько тихим, надломленным, что Вивьен пришлось подойти ближе, встать к нему плечом к плечу, чтобы хоть что-то услышать. — Вампиры не были мертвецами. Они были живыми. И всё, что свойственно нам, людям… было свойственно и им. С той лишь разницей, что они не старели с того момента, как выпивали человеческую кровь. Вивьен сжимала руки, заключенные в замок, чтобы унять дрожь. Если господин Йо говорил правду — а она не верила, что кто-то может выдумать настолько безумную ложь, — то выходило, что он — потомок одного из представителей погибшей вампирской расы. Но что это означало лично для него, она не могла понять. — Дети вампиров не становятся вампирами, пока не выпьют кровь, — продолжал свой рассказ он, — но наследие их сильно настолько, что даже если я через десятки поколений смертного существования своих предков позволю себе хотя бы глоток, я немедленно обращусь. — Так ваш брат вампир, — в священном ужасе прошептала Вивьен, всё ещё пытаясь переварить услышанное. Святые Мария и Иосиф! Её разделяли всего несколько шагов от неминуемой гибели! Она разговаривала с самым настоящим монстром и даже — Господи Иисусе! — обдумывала, как его можно выпустить на свободу! А если бы она нашла способ открыть клетку? Образ собственного растерзанного тела слишком ярко отпечатался в воображении, и к горлу подступила тошнота. Йо вздрогнул, словно только сейчас вспомнил, что всё это время был не один, и воззрился на девушку с растерянным волнением во взгляде. Его губы сжались в тонкую бледную нить, а рука еще сильнее схватилась за серебряную трость. — Мой брат, — интонационно выделил он второе слово, — старше меня на девятьсот лет, мисс Вивьен. — Я не… — девушка стянула с головы капор и принялась им обмахиваться. Из воздуха словно выкачали весь кислород, и теперь что-то душило её, затягиваясь на шее, подобно петле. — Поясните, сэр. — Мы были вынуждены выдумать эту версию для полиции и Жанны, когда она точно так же, как и вы, обнаружила его, — Йо сожалеюще качнул головой. — Не могли же мы сказать, что держим в своём доме древнего вампира. И моё с ним внешнее сходство пришлось здесь очень кстати. Он не брат мне, мисс Вивьен. Он — мой предок. Это его портрет висел на потайной двери. Лицо Анны возникло перед глазами дымкой недавнего прошлого. Сколько злости плескалось в её взгляде, когда Вивьен спросила её о портрете, и только теперь она могла понять почему. Вампир. Хао Асакура — самый настоящий вампир, которому… пресвятые угодники! — девятьсот лет! — Ради всего святого, господин Йо! — голос Вивьен дрожал на ветру, а глаза лихорадочно скользили по году смерти покойной Жанны. Два плюс два сложились легко. Это он её убил. Погрузил острые как бритва зубы в её шею. Иссушил досуха. Наполнил желудок тёплой кровью до самых краев. — Почему он до сих пор жив? Йо опустил голову и промокнул веки тыльной стороной ладони. Девушка видела, что этот разговор даётся ему нелегко, что ему искренне жаль, что в стенах его дома погиб человек, но мотивов понять не могла. — Он — первородный, мисс Вивьен, — голос Йо показался ей абсолютно безжизненным. Словно последние силы вытекли из него за последнюю минуту. — Убить его — значит убить всех, в ком течет его кровь. Когда Хао попал в руки Йокена, у него уже было двое сыновей. Сам он встретил бы смерть, не колеблясь, но лишить жизни собственных детей… Значит, род Асакура живёт, покуда жив Хао. Его держат в особняке, словно хаос в ящике Пандоры, но одно неверное движение, и человечество вновь окажется в опасности. — Но не переживайте, — Йо вынул из кармана пальто бутон красной розы и положил на могилу. — Я стану последним наследником рода Асакура. И как только я, мой дед и моя мать оставим этот мир, Тао Рен убьет его. Уверяю, ждать осталось не так много. Обратный путь до особняка двое проделали в гробовом молчании. Тело Вивьен всё ещё потряхивало не то от холода, не то от ужаса происходящего. Бежать из Фунбари без выплаты жалованья теперь казалось ей и впрямь неплохой идеей: лишь бы подальше от убийцы за хлипкой решеткой. Лишь бы не думать, что сейчас, в эту самую минуту вампир в башне слышит, как бухает в груди её сердце и с шорохом бежит по венам кровь. — Мы заплатим вам вдвое больше, если вы останетесь, — взявшись за ручку входной двери, Йо обернулся, заглядывая напуганной горничной прямо в глаза. — Не думаю, что смогу, сэр, — Вивьен устремила лихорадочный взгляд в землю и покачала головой. — Подумайте до завтра, — с мягким нажимом проговорил он. — И знайте, что мы примем любое ваше решение. Портрет висел на прежнем месте, когда девушка поднялась на свой этаж, но теперь она боялась на него взглянуть даже краем глаза. Проходя мимо, Вивьен почти перешла на бег и зажала уши, когда услышала из-за стены приглушенное нечто, похожее по звучанию на её имя. Сегодня же она будет так далеко отсюда, как только сможет. Сегодня же она зайдет в церковь и купит распятие. Сегодня же заточит из древка осины самый острый кол и положит его под подушку. Кто знает — может, хотя бы это поможет ей заснуть? Едва ли.