your chosen path

И всё же… Девочка слегка прикусывает нижнюю губу и досадно смотрит на ручку-карандаш, у которой снова так просто сломался грифель на половине предложения в самой обычной тетрадке в линейку, отчего на листке образовалась некрасивая серая линия, так уродующая всю картинку очередных попыток научиться красиво писать. Но почерк брюнетки был похож на то, как если бы птичке дали ручку в лапу и заставили писать. Где-то иероглифы зашли слишком высоко, переходя границы ограниченных линий, а где-то они настолько маленькие, что без лупы не обойтись. Но если учесть то, что девочка можно даже сказать, в первый раз держит что-то подобное в руках, тогда то, что накалякано сейчас в тетради — большой успех. Бывшая злодейка немного хмурится и вздыхает, молча откладывая предмет письма в сторону, на самый край школьной парты. Девочка смотрит на линию, проведённую карандашом минут три, иногда моргая. Раз-два; раз-два. Но ничего это не меняет, совершенно ничего. Только время идёт намного медленнее в этом месте, чем когда-либо. Живя в лиге, дочь злодея не особо следила за временем, если бы следила вообще. Неважно, утро или день, вечер или ночь, разницы как таковой для девочки и не было, так же как и биологические часы для сна или бодрствования были уже давным-давно испорчены и невозможно было даже разобраться, когда нужно спать, а когда заниматься делами. Впрочем, всем было всё равно, вовремя ли спит это маленькое создание или прикрывает глаза на пару минут, всем главное, чтобы брюнетка была вовремя, когда нужна. Конечно, были и пару случаев, когда члены альянса спрашивали об расположении сна своей коллеги, на что та либо молчала, либо говорила «всё нормально». В основном этими спрашивающими были Тога, Твайс и иногда Курогири, а пару раз даже и Томура. Однако если в том же Твайсе, девочка видела искреннюю заботу, то в Шигараки она видела лишь прикрытое «мне насрать, спишь ты или нет, просто ты — дочь учителя». И действительно. Мужчина никогда не говорил ничего грубого в сторону обладательницы «кристаллизации», но и не питал к ней абсолютно никаких тёплых чувств, хотя и какой-то промежуток своего взросления он прожил с ребёнком того, кем восхищался. Зависть. И это даже понятно идиоту. Томуре завидно, что это девка является родным чадом Лидера лиги, и что она больше связана с «Все за одного», чем кто-либо. Но в тоже время приемник учителя не понимал, ведь если у мужчины есть уже дочь, почему он выбрал ещё маленького Томуру, вместо собственного ребёнка из такой же плоти и крови? Впрочем, эта особо не волновало сильно парня, то, что он наследник «Все за одного» — это то, ради чего он живёт, а всё остальное — помеха на пути. И она это знала. Понимая, что нет толка в рассматривании линии, девочка поднимает голову вверх, осматривая небольшое помещение, полное учениками класса 1-А. Половина стремительно смотрит в свои тетрадки, аккуратно и почти невесома быстро переписывая текст из учебника, держа ручку как надо, не то что брюнетка, впервые в своей жизни держащая канцелярские принадлежности. А кто-то просто пялился, куда глаза глядели и считал ворон, впрочем, девочка поступала в данный момент точно так же. Брюнетка всё же уделила свой взор на просторное окно, в котором видела несколько веточек нежно-розовой сакуры, сами же крупные лепестки самовольно срывались и поддавались лёгким дуновениям ветра, поднимаясь то вверх, то вниз, к самой земле и создавая дивные и красочные дорожки, которые, обязательно окажутся под подошвами обуви людей и эти лепестки испортятся, станут грязными, некрасивыми, портящими красоту. И это сильно огорчало, ведь порой, люди совершенно не понимают, что портят небывалую красоту, хотя, если так и подумать, то и никто не виноват, что эта самая цветущая красота, решила превратиться в дорожки, они сами образовали вишнёвые пути и были уже готовы к огромным гигантам, которые обязательно наступят на них. Девочка прищурила глаза, поджав губы в тонкую линию и стараясь глубоко не углубляться в данную метафору между красотой и испорченностью, дабы не вызвать некое подозрение или непонимание, ведь находясь среди будущих героев, и тем более, теперь обучаясь с ними, любое неправильное действие можно посчитать странным. Внезапно до ушей дошло нежное щебетание, отчего пришлось вновь лицезреть видение за окном. На этих самых веточках теперь решили сесть маленькие птички, перешагивая с одной части веточки на другую, всё время цепляясь когтистыми ножками и создавая идеальное равновесие. Девочка не помнит, как зовутся данные виды, но у одного была чёрная, вместе с глазами и клювом, головка, спинка монотонно-серая и красная, как большая ягода, грудка, птица была довольно крупной, будто обьелась всего самого вкусного, отчего было даже забавно. Другая же, была от головы до всей груди жёлтая, спинка и хвостик были с премесью серого и белого, оба этих чуда выглядили удивительно для брюнетки, и та завороженно смотрела на пташек, щебечащих о чём-то своём. Внезапно, девочка посмотрела в сторону тетради и закрыв её, дочь злодея прочитала имя, которое, теперь придётся носить. Ми-ти-ко. Ещё раз и ещё. Брюнетка едва шевелит губами, хмурится и иногда прикрывает глаза, но потом всё так же, словно в лёгком бреду, продолжает повторять своё новое имя. Точнее… Своё первое имя, данное кем-то неизвестным, ведь не один из тогда присутствующих в классе не признал записку своей, даже учитель Айзава. Ми-ти-ко. Звучит красиво, плавно произноситься на языке и оставляет непонятное послевкусие от произношения. Впрочем, как-то наплевать, какое имя дали бы злодейке, ведь это ничего не меняет, верно? Но… Наверно трудно будет откликаться на данное имя, впрочем, «Без имени» постарается… Тоесть, Митико постарается. Повернувшись в другую сторону, Митико поняла, что не только она любуется данными диковинными птичками. Парень, имеющий странное телосложения и странную форму головы, смотрел с неким восхищением на птиц, совсем не замечая никого вокруг, а уж тем более, подошедшего учителя. — Кода, ты уже доделал конспект? — хриплым, и со строгой ноткой спросил Айзава, прожигая своим уставшим взглядом школьника. Кода дёрнулся и метая взгляды в разные стороны, сгорбился над партой и робко попросил прощения. Щёки персикового цвета на лице подростка сменились на ярко-пунцовый, образуя румянец. Учитель, тихо прокашлившись в кулак, отошёл обратно к учительскому столу и сел на место, скрепя деревянный стулом. Митико посмотрела на Шота, потом перевела взгляд на Коджи. И тот, похоже, почувствовал это и встречным взглядом посмотрел на брюнетку. Увидев пронзительный, туманно-серый взгляд, парень мелко-мелко задрожал и отвернулся к учебнику, но через пару минут вновь посмотрел на девочку. Та до сих пор смотрела на него. Дочь злодея раньше абсолютно не интересовалась своими одноклассниками, но Кода показался ей… Странным, в глазах этого юноши была искрення доброта и застенчивость, отчего к парню возникла. жалость? Неизвестно точно, но злости, агрессии или типичного равнодушия не было. Это довольно странно. Единственный, к кому девочка раньше испытывала нечто странное, так это был Тодороки Шото, ведь именно с двухцветным у Митико возникали множество непонятных ситуаций, начиная с внезапной встречи около магазинчика, заканчивая поездом. Хотя, может, поездом всё не ограничиться… Брюнетка смотрела на Коджи, не сводя глаз, тем самым пугая бедного паренька. Пытаясь быть… Как там.Дружелюбной, да? Девочка приподняла правую руку и слегка помахала ею в разные стороны, сероглазая где-то вычитала, что этот жест означает «привет». Митико медленно, плавно махала ладонью, абсолютно понимая, что выглядит глупо и странно, да и вообще казалось, что дочь злодея машет куда-то в несуществующию пустоту, но нет, она махала однокласснику. И только спустя три минуты, когда действительно казалось, что девочка не представляет никакой угрозы, Кода и сам поднял руку и помахал в таком же приветственном жесте, слегка расплывшись в доброй улыбке. Митико вздрогнула, увидев приподнятые уголки губ у парня, ведь девочка совершенно не ожидала какой-то ответной реакции, а уж тем более, положительной реакции. Это было непонятно, а внутри, в груди было что-то… Приятное? Вскоре, Кода стал быстро махать, а улыбка стала шире, добрее и радостнее, отчего это приятное чувство стало ещё сильнее разгораться. Но увидев приподнятую голову Айзавы, парень убрал руку и закрылся в учебнике, тоже самое пыталась сделать и Митико, совершенно не заметив того, как Кода на пару секунд отложил учебник и вновь приветливо улыбнулся, подметив, что дочь злодея не такая уж и страшная, а даже милая… Может, дать ей шанс?

***

Митико совершенно никак не реагирует на звонок, лишь убирает тетрадки и достаёт другие, даже не смотря на названия предметов, для которых эти тетради, собственно, и посвящены. Все ученики в классе тут же встают и идут по своим делам, неважно куда, главное, покинуть кабинет. Брюнетка исподлобья замечала, как на неё косились несколько одноклассников, в основном, со страхом или презрением, и, как можно было уже понять, это ни капельки не тронуло девочку, которая лишь вздыхала и смотрела куда угодно, но не в глаза другим. Девочка подняла полностью глаза лишь тогда, когда мимо прошёл Кода, который так же на секунду взглянул на «жестовую собеседницу» на уроке, если так, конечно, можно выразиться. Но парня тут же подхватили друзья и утащили в столовую. Как раз было время обеда и почти все ушли, чтобы набить свой желудок чем-то вкусным и сытным. Вскоре, в кабинете стало абсолютно тихо, слышно было лишь фоновые звуки в коридоре, которые давали понять, что школа совершенно не опустела. Ветерок из приоткрытых окон развивал тёмные, как самая глубокая, и одновременно страшная ночь, волосы. Даже свет, что прямыми потоками освещал головушку девочки и то, не смог создать хоть какие-то красочные блики на волосах. Чёрные копны они и есть, чёрные копны. — Твой обед, — Секунда, и перед серыми глазами появился плоский поднос, на котором была разная еда из столовой. Миска риса, немного маринованных овощей, пару тамаго-яги и пакетик апельсинового сока. Вдыхая всё больше аромата только что приготовленной пищи, Митико всё больше размышляла, а нет ли там яда или мышьяка? Брюнетка посмотрела на Айзаву, который, собственно, и принёс поднос. Мужчина прокашлился, иногда быстро дыша, так как учитель забоялся оставить школьницу в классе одну, чтоб не убежала и буквально побежал от класса до столовой, и обратно. — Поскольку тебе пока нельзя показываться общественности и мы взяли на себя ответственность за тебя, мы контролируем твой распорядок дня, в том числе и приём пищи. После основных занятий и тренировок, ты должна будешь возвращаться обратно в куб. Завтракать, обедать и ужинать будешь либо в «комнате», либо в классе, — устало потерев переносицу, Шота вновь посмотрел краем глаза на брюнетку, — мы не знаем, что ты там ела в Лиге, поэтому просто подобрали тебе стандартное меню, если же у тебя есть какие-то пожелания, можешь сказать сейчас. Но ответа со стороны Митико не последовало, что говорило о полном согласии, или же, безразличии. Митико смотрела на поднос, потом, всё же аккуратно взяла деревянные палочки в руки и принялась уплетать свой обед. Пока Айзава, устало вздыхая, сел напротив и мысленно жаловался на то, что ему не доблачивают за дополнительную роль «няньки злодея», девочка пихала еду в рот, почти не пережёвывая, ощущая, как что-то бурлит в желудке и ноет, просит ещё и ещё. Что это? Откуда и почему? Когда-то брюнетка слышала об этом, но уже позабыла, сейчас ребёнок злодея, почти все пятнадцать лет питающийся одними жидкими кашами, ощущал во рту и в животе приятные чувства, заставляющие лицо кривится от чего-то необычного… Удовольствия? Митико никогда не верила, что от еды можно получать удовольствие, но сейчас… Сейчас что-то поменялось. И всё же… Здесь всё не так, как в лиге…