Вечность (Eternity)

Двое сделали несколько шагов в полном молчании. Осенний холод внезапно вернул их к реальности, и если несколькими минутами ранее они разделяли тепло объятий, то теперь не смели взглянуть друг на друга. Они двигались медленно, ногами увязая в снегу. Яри чувствовал жар. Свежесть финского воздуха была слишком контрастной для его разгоряченного тела. В течение нескольких часов он испытал больше эмоций, чем за прошедшие десять лет. Растерянный, он пытался собираться с мыслями, но они не желали приходить в порядок, и ничто не имело смысла. Ошибся ли он, считая, что Олли разделил его радость, играя с ним вместе? Он знал, что не хочет и не станет отступать, он должен был, наконец, поговорить с блондином. Даже если он был бы уверен в том, что окончательно потеряет этого столь дорогого его сердцу человека, сразу после того, как он опять его нашел, все равно больше он не смог бы молчать и держать в себе все то, что мучило его так давно. Сердце барабанщика бешено колотилось. Его чувства определенно ничуть не уменьшились, но что насчет Олли? Эта беседа должна была, наконец, развеять все его страхи. Однако она могла и положить конец всему. Пытаясь скрыть нервное подергивание рук, Олли спрятал их в карманы. Прикосновения того, кого он так обожал, не оставляли его мысли. Он мог бы вот так оставаться рядом с ним, обнимая его, часами. И все-таки он заставил себя отпустить его. В конце концов, он единственный не смог пройти через это испытание декадой раньше и предпочел отгородиться хрупкой маской из лжи. То, что случилось в студии, невообразимо тревожило его. И, если он пришел с твердым намерением сказать, наконец, темноволосому обо всем, что он чувствовал и извиниться за болезненное прошлое, он не ожидал такого теплого приема. Неужели его друзья были правы, и самый молодой участник их группы по прежнему был к нему неравнодушен? Ему показалось, что Яри тоже почувствовал алхимию этого музыкального отрывка, который Олли играл в одиночестве каждый день. Мелодия все еще звучала в них. До этого дня они были единственными, кто ее слышал. Вместе они часто ее играли. Гитарист сочинил ее в честь Яри. Услышав ее впервые, барабанщик едва сдержал слезы. Это была их музыка. Изумленные тем, как оба помнили каждую ноту, они вновь почувствовали, как сожалеют о потерянном прошлом. Блондин, чьи щеки горели, но больше из-за присутствия Яри, чем из-за мороза, провел рукой по волосам. Барабанщик посмотрел на него украдкой, вспомнив, что Олли всегда так делал, когда волновался. Яри остановился на углу здания, вдоль которого они шли. Там не было окон, и хотя он знал, что друзья не станут за ними подглядывать, он все равно хотел полного уединения с Олли. Стоя лицом к лицу, они улыбнулись друг другу, смущенные моментом, которого так боялись и на который так надеялись. Наконец, гитарист заговорил тоном, который, как он надеялся, звучал невозмутимо, но все равно выдал его стресс. - С днем рождения, Яри. Время летит быстро, уже тридцать шесть..., - произнес он с ностальгией. - Прошло десять лет, а ты совсем не изменился, время тебя как будто не касается. Ты с каждым днем становишься талантливее, всегда улыбаешься, в твоих глазах прежний огонь..., - он замолчал, заглянув в лицо барабанщику. - Спасибо, Олли. Хотя я не думаю, что когда-нибудь смогу сравниться с тобой в таланте, или что мои глаза смогут сиять так, как твои, - смущенно ответил Яри. Двое мужчин обменялись долгим взглядом. Они снова открывали для себя друг друга. Они пытались вспомнить последний момент. который провели вместе, только они двое, когда они еще видели друг друга. Им нужно было поговорить, но ни один из них не смел начать, разрушить то хрупкое равновесие, которое так много для них значило. Несмотря на свой инстинкт, они никогда не переставали сомневаться. И наконец, Яри, после того, как целую вечность изучал голубые глаза гитариста, начал разговор, которого они ждали целых десять лет. - Но это также и день, в который родилось кое-что еще, - медленно начал он. - Десять лет назад. Нам нужно об этом поговорить, мне нужно об этом поговорить с тобой. Я знаю, что глупо к этому возвращаться после всего этого времени, но я думаю, это необходимо, - его сердце билось все быстрее с каждым словом. - Я знаю, что без Яски и Яни не нашел бы в себе смелости заговорить с тобой, но все случилось так быстро, я этого не ожидал. Но даже если я всегда ждал этого разговора, не знаю, смогу ли я найти нужные слова. Пожалуйста, Олли, выслушаешь ли ты меня до конца? Все это может показаться тебе глупым, но прошу тебя, я должен с тобой поговорить, даже если я подозреваю, что ты не хочешь это ворошить... Барабанщик нервничал, пытаясь не смотреть на гитариста, чей взгляд стал мрачнее, чем обычно. Но он собирался открыть свое сердце так, как никогда прежде. - Яри, я..., - Олли пытался найти подходящие слова. - Я никогда не посчитаю тебя глупым, наоборот. Вообще-то я сам решился сегодня поговорить с тобой, обсудить все то, что произошло между нами и эти последние десять лет. Я думал, что для тебя это далеко в прошлом, и не хотел возвращать тебя туда, поэтому все это время я молчал, не мог решиться придти, увидеться с тобой и заговорить, - признался он. - Марко и Капу сказали мне, что ты также хочешь со мной поговорить, без них я бы тоже не решился. Я обещаю выслушать тебя, Яри, расскажи мне обо всем, что у тебя на сердце. Грудь барабанщика высоко вздымалась после этих слов. Так они все это время пытались найти друг друга, а оказывается, их друзья знали их лучше их самих. Он поблагодарил их мысленно. Но что они скажут друг другу? После всех этих долгих лет одиночества и тоски он прекрасно знал, что хочет сказать, но как отреагирует Олли? Может, он хочет сказать что-то совсем другое? Темноволосый заставил свой разум умолкнуть. Сейчас было не время задавать себя тысячу вопросов. Нужно было действовать. Он прочистил горло и под взглядом внимательных милых глаз начал говорить. - Когда мы впервые встретились, я сразу почувствовал, что ты был другой, в тебе было что-то, что бросало вызов, что-то, что хотелось раскрыть. Мы были молоды, а я вообще только начинал познавать себя, понимать жизнь, но через несколько лет мы сблизились. Я не был разочарован ни на секунду. Я не ошибался, ты был исключительным. Я всегда глубоко тобой восхищался и я всегда любил твою личность, я не видел там изъянов. С тобой я научился так многому и думаю, что узнал значение слова "счастье". Я был счастлив, счастливее всех на свете. Когда бы я ни думал об этом, я вижу эти образы, вижу твои глаза, твои улыбки, помню нас двоих, мы дурачились, как дети, мы громко смеялись, не замечая. как проходит время, мы всегда знали, что сказать друг другу, мы проводили целые ночи за телефонными разговорами, когда не могли увидеться. Между нами все было так естественно. мы искали друг друга. Я помню эти моменты радости и нежности, помню все, что ты мне говорил, и что я говорил тебе, и я никогда никому не открывался так, как тебе, Олли. И однажды... Однажды все это так внезапно ушло. Я знаю, у нас не было выбора, единственным решением казалось сказать правду, мы были растеряны, но что я знаю и в чем никогда не сомневался, это что в тот день мой мир был разрушен. Не знаю, как мы до этого дошли, но посмотри на нас. Мы выстроили целую стену, стену, которую мы, - он остановился на миг. - Стену, которую я никогда не хотел строить. Сердце предало меня тогда, когда я принял это решение, и раз я решил быть до конца честным с тобой, то скажу, что с тех пор оно никогда не было на месте. Я перестал улыбаться, утратил желание просыпаться по утрам. Я не чувствовал вкуса кофе, который мы пили вместе, когда приходили в студию. Более того, каждый день приходя туда, я вновь и вновь переживал тот день. Я не могу забыть, Олли, я не в состоянии забыть тебя. Я так скучаю по всему, скучаю по тебе, я никогда не знал, как мне двигаться дальше, потому что в глубине души я никогда не хотел двигаться дальше. Принять это значило для меня оставить счастье позади, единственного человека, который придавал смысл моей жизни. Как я мог бы все это забыть? - Яри снова замолчал на секунду, глядя в глаза светловолосому. - Олли, я уверен, ты это знаешь, но... Между нами ведь что-то было, правда? И я никогда не смог бы от этого отказаться. По наивности я думал, что ошибся и это было что-то несерьезное, но время прошло, мы повзрослели, мы изменились, но несмотря ни на что, это всегда живет во мне.... Молодой человек говорил достаточно быстро, боясь забыть все, что он хотел сказать гитаристу, опасаясь его реакции, страшась его потерять. Зашел ли он слишком далеко? Он одновременно сожалел и чувствовал облегчение от того, что доверился тому, за кого готов был отдать жизнь. Высказываясь, темноволосый все время тревожно смотрел на Олли, ожидая с его стороны каких-то жестов, но тот оставался внимательным и неподвижным. Яри снова заглянул в глаза человека, чей взгляд преследовал его по ночам, и кто, в чем он почти не сомневался, вот-вот исчезнет из его жизни. - Прости... Мне не стоило...Не стоило... Я был дураком, поверив, что... а, неважно. Я думаю, ты просто не ожидал, ведь столько времени прошло. Извини меня, я был идиотом, мне стоило вовремя заткнуться... Если ты не захочешь, чтобы я был поблизости, я пойму... В конце концов, я больше не являюсь частью твоей жизни, по крайней мере, не как раньше. Прости меня, Олли... Блондин не сделал ни малейшего движения. Его губы были приоткрыты, но он не издал ни звука. Он был буквально парализован тем, что только что услышал. Он даже не знал, бьется ли еще его сердце и существует ли мир вокруг него. Лицо Яри потемнело. Блеск исчез из его глаз, которые сейчас казались влажными. Он чувствовал себя отвратительно. Резко возвращенный в реальность, он пытался удержать слезы, которые скопились в уголках глаз. Вот все и закончилось. Ничего уже не вернуть. Они могли бы снова стать друзьями, но Яри все испортил. Молчаливый Олли казался таким далеким и холодным, что темноволосый не сомневался в том, что потерял самого дорогого для себя человека. Он в последний раз взглянул на гитариста, чтобы сохранить в голове его образ, прежде чем уйти. Помертвевший в душе, барабанщик отвернулся, готовый вернуться в студию. Он хотел уйти, убежать и никогда не возвращаться. Он винил себя во всем. У него не было причины оставаться. Он сделал движение, чтобы уйти, втайне надеясь, что мужчина рядом с ним захочет его вернуть, но эта мысль растаяла быстрее, чем появилась. Все было потеряно, и это была его вина. Внезапное тепло заставило его сердце пропустить удар, - Олли положил свою ладонь на его руку. - Нет, Яри, пожалуйста, не уходи... Темноволосый не знал, что думать. Слова Олли эхом отзывались в его голове. Он больше не чувствовал ничего, кроме руки гитариста, внезапно облегчившей его боль. Что все это значило? Блондин мягко надавил на руку барабанщика. Он хотел бы ответить Яри сразу, но слова подвели его, он не мог произнести ни слова или сдвинуться с места. Только когда Яри внезапно решил уйти, кровь Олли снова стремительно побежала по венам. Он не мог вновь позволить ему исчезнуть из его жизни. Только не после того, что он только что сказал. - Если сравнить нас, то я точно в тысячу раз глупее тебя, - произнес Олли. - Все эти годы я оставался в стороне, не мог вернуться, потому что был убежден, что ты перевернул страницу, а для меня это была не страница, а целая книга, которую я уже никогда не смог бы написать. Мы были так молоды, все произошло так быстро, и я не думаю, чтобы мы знали, что так будет. Это все свалилось на нас, и мы не знали, что делать. Я по глупости хотел верить, пытался убедить себя, что решение, которое мы тогда приняли, было верным, но каждый день потом я об этом сожалел. Когда бы я ни видел тебя, я не мог не замечать твое присутствие, я упивался им, наслаждался одним звуком твоего голоса. Наблюдая за твоими движениями, я наизусть выучил твою манеру игры на барабанах. Ты живешь во мне, Яри, и так было всегда. Этот выбор, что мы сделали, если бы я только мог, я бы вернулся в прошлое и все изменил, только я думал, что ты всем доволен и оставил это позади. В тот момент все было так непросто. И хотя я старше, это ты научил меня так многому. Без тебя я не был бы самим собой, хотя в последние десять лет я и притворялся, что являюсь кем-то другим. Я улыбался, но это была лишь маска, за которой я прятался от глаз остальных, а особенно - от твоих, от боли из-за того, что тебя нет рядом. Это моя вина, и я это знаю. Если бы тогда я был свободен, если бы я смог отреагировать иначе, а не сбежать, все было бы по-другому. И несмотря на то, что ты каждый день был в моих мыслях, несмотря на то, что твое лицо являлось мне во сне и исчезало в кошмарах, я так и не пришел. Я должен был придти, Яри, и я очень сожалею... Я не видел, чтобы ты смеялся, а твои глаза... Твои глаза были пустыми. Я должен был увидеть, я должен был знать... В тот миг, когда мы уходили из студии десять лет назад, я чувствовал, как во мне растет сожаление. Я повернулся, я видел, как ты уходишь, я хотел прокричать твое имя, но я был парализован и я смотрел и ничего не сделал, чтобы тебя вернуть. А потом стало слишком поздно, и хотя я знал, что будет очень тяжело поначалу, я надеялся, что мне никто не будет задавать вопросов, и мое сердце также будет хранить молчание. Но я ошибся. Она так ничего и не узнала, я ушел. Только ты имел для меня значение, и мое истерзанное сердце продолжало биться ради тебя. И после десяти лет ничего не ушло и не изменилось, стало только хуже. Я больше не могу притворяться, я больше не хочу лгать. Яри, ты не представляешь, как я счастлив, что ты рядом со мной. Даже в моих самых смелых мечтах я не надеялся услышать подобное, я бы просто не смог этому поверить. Но вот ты напротив меня. Я тоже по тебе скучаю. Яри, я скучал по тебе и больше никогда не хочу тебя отпускать. Не важно, какие у нас отношения, не важно, что случится, я больше не хочу быть вдали от тебя. Олли осторожно стер слезу, которая скатилась по щеке барабанщика, чьи глаза горели новым блеском. - Прости меня... Я не хотел, чтобы ты грустил, не хотел причинить страдания. Яри, я не хочу забывать. Я отказываюсь забывать то, что мы пережили, я отказываюсь больше не слушать то, о чем мое тело, мое сердце и моя душа кричали мне все эти годы. Дыхание двух музыкантов было тяжелым и прерывистым. Их сердца колотились бешено. Как они могли потерять все эти годы? Вообще-то это больше не имело значения. В итоге они все-таки нашли друг друга. И в этот раз, они знали, что ничто их не разлучит. Ни их молодость, ни сомнения, ни страхи, ни боязнь неизвестности. Жар пальцев Олли распространился по всему телу барабанщика, хотя в его ушах свистел холодный ветер. Это был всего лишь контакт рук, но он был сильнее любого другого. В нем было иное значение, чем в том объятии, которым они обменялись в студии. Они больше ничего не скрывали. Они знали. И никакие стены больше их не разделяли. И хотя многое казалось нереальным, это прикосновение было свидетелем их пробуждения к жизни, правды этого момента. Они поняли. Они скучали друг по другу, они не забывали друг о друге, они не могли заглушить свои сердца, которые все эти годы продолжали биться в унисон. Мягкость кожи Яри под пальцами гитариста завораживала его. Он мог бы стоять вот так часами и просто смотреть в глаза мужчины стоящего напротив. Больше ничто не пугало, не казалось невозможным. Оба ощущали себя перерожденными. После нескольких минут взаимного узнавания и ощущения бесконечной нежности Яри, казалось, обрел спокойствие, и его мускулы расслабились. Он сунул руку в карман джинсов и вытащил сложенную вдвое фотографию. Олли увидел надпись на обратной стороне, и ему понадобилась лишь секунда, чтобы понять, что это было, прежде чем темноволосый развернул снимок, открыв лица двух смеющихся музыкантов. Блондин медленно взял его, и Яри следил за его реакцией. Мысленно он вернулся к тому моменту десятилетней давности, когда нашел эту фотографию под своей подушкой, куда ее положил Олли. Он нашел ее в конце того ужасного и непредсказуемого дня, и был буквально оглушен бесконечным потоком слез, обрушившимся на него. Олли, глядя сейчас на этот снимок, вспомнил, как в то утро наблюдал за безмятежно спящим барабанщиком. Они проговорили всю ночь, прежде чем закрыть глаза, но Олли так и не смог уснуть. Рядом с мирно спящим Яри, чье дыхание было таким тихим и размеренным, он не мог устоять против искушения оставить фото, которое ему так нравилось, этому человеку с таким юным и милым лицом. Он, конечно, надеялся, что шатен, найдя снимок, улыбнется той улыбкой, что знал только Олли. Олли понятия не имел, что Яри каждый день носил это фото с собой. Он не находил слов, смущенный и ужасно счастливый. Не сводя глаз с друга, светловолосый неохотно отпустил его руку, залез в карман своей куртки и извлек оттуда маленький деревянный предмет. Он протянул его Яри, который осторожно взял его пальцами. Он тут же узнал маленькое перышко, которое он вырезал из дерева несколько дней, уделяя особое внимание деталям. Он подарил его гитаристу и написал несколько слов: "Моему мистеру Солнышко от Яри". Несколькими годами ранее на собрании группы Олли предложил идею пера, которое даже в самые мрачные времена помогало бы любому человеку сохранить свои надежды. Он вспомнил слова Яри, который назвал подобный объект "ловец надежд". Гитарист тогда пристально посмотрел на барабанщика, который также смотрел в его сторону, но все-таки они так и не решились тогда возобновить свое прерванное общение. Пораженные, оба мужчины молча смотрели на эти два столь дорогих им предмета, которые еще больше наполнили все происходящее смыслом. Воспоминания о прошедшем десятилетии, столь болезненные, начали исчезать. Теперь они улыбались, глядя друг на друга, вновь пытаясь изучить столь дорогие черты. Все было так удивительно, никогда прежде, даже в период своей дружбы, они так не говорили. Было время, когда они рассказывали друг другу все и ничего не утаивали, и все же они никогда не решались сказать открыто о своих чувствах. Но в то время они не признавались в этом даже самим себе. Они слишком хотели сохранить свои особые отношения или были испуганы новыми ощущениями, такими сильными и невероятными. Сегодня они не хотели прятать те чувства, что так долго жили в их сердцах. Конечно, для них это было новым, но они повзрослели, научились, поняли. Вместе они ничего не боялись, особенно ступать на неизведанную землю после всех этих лет. Они слишком долго ждали, слишком на многое надеялись и слишком часто теряли надежду. Теперь ничто не могло помешать им жить по-настоящему. Никакого больше пустого существования, боли, сомнений, ран. Они нашли друг друга и вне зависимости от того, как в будущем сложились бы их отношения, они не собирались отступать. Больше не тратя время на размышления, Яри обхватил плечи блондина и крепко обнял его. Олли прижался к груди барабанщика, чье сердце теперь колотилось рядом с его сердцем. - Я так скучал, Яри, - прошептал он. - Я тоже, Олли. Эти слова продолжали звучать в голове того, кому они были обращены. Ничто больше не было важно. В объятиях дорогого ему человека блондин больше не чувствовал ледяного ветра на своей коже. Только горячее дыхание Яри имело значение. Для темноволосого шепот Олли был самым прекрасным, что он когда-либо слышал. Двое с трудом оторвались друг от друга, уже не вспоминая о том времени, которое провели врозь. Несмотря на холод, который сковал их тела, они ощущали, как тепло счастья наполняет сердца. Они посмотрели друг на друга, понимая, что пора им возвращаться в студию. И хотя они не желали, чтобы их воссоединение закончилось, едва они вернутся к друзьям, но оба знали, что скоро снова встретятся, и уже не боялись ничего. - Я думаю, сейчас в дополнение к взглядам мы получим и вопросы! - усмехнулся Олли. - Они точно не смогут долго молчать! - засмеялся Яри. - Но за это им спасибо. - Да, нам повезло, что они у нас есть, но я не буду об этом говорить, а то они совсем зазнаются, - заметил гитарист. Они еще немного посмеялись и направились к двери. Прежде чем открыть ее, светловолосый мужчина еще раз посмотрел на своего друга. Они обменялись улыбками, и барабанщик мягко коснулся руки блондина. Наконец, тот распахнул дверь, и они вошли в студию, где их друзья ждали их, улыбаясь.