Вечность (Eternity)

Яни, Яри и Яска играли уже в течение нескольких минут. Барабанщик, слишком поглощенный музыкой, наполнявшей его вены, и бесконечным потоком мыслей в голове, не обращал внимания на время. Все в нем бушевало, он был одновременно глубоко счастлив и ужасно взволнован перспективой разговора с Олли. Десять лет два музыканта избегали смотреть друг другу в лицо, и Яри боялся сказать гитаристу все, что было у него на сердце столь долгое время. Он боялся реакции Олли, но знал, что если не сделает это сегодня, то не сделает уже никогда и пожалеет. Его манера игры выдавала силу его эмоций. Закрыв глаза, он как никогда прежде ощущал свое слияние с инструментами. Он ощущал ритм внутри себя, звук баса заставлял его тело вибрировать. Дрожь, которую дарила ему музыка, безостановочно пробегала по его коже. Молодой человек ценил музыку превыше всего. Это было единственным, что так долго дарило ему какие-то ощущения. Так он чувствовал себя живым, больше ничего не существовало. Его мышцы сокращались, следуя за ритмом, и он трепетал, наполненный счастьем ожидания. Ему не нужно было следить за тем, что он делает, все превосходно получалось само собой. Он буквально пребывал в трансе. Только один образ оставался в его голове. Он видел улыбки, взгляды, слышал голос, слова, вспоминал жесты, ощущал прикосновения человека, который так его волновал. Было уже 10 часов, и для Яри, который не замечал времени, оно бежало слишком быстро, и гитарист должен был вот-вот войти в судию. Если бы барабанщик это осознавал, он бы никогда не дал себе той воли, что проявилась в нем сейчас. После того, как он раскрыл своим друзьям свою печаль и обрел улыбку, более искреннюю, чем прежде, разве мог он чувствовать меньшее счастье? Этот день он уже считал лучшим днем своей жизни и играл страстно, сосредоточившись на своих барабанах, талантливо, но без нужды кому-то что-либо доказывать. Музыка уводила молодого музыканта далеко от реальности, и он позволил себе, своему телу, своему сердцу и душе пребывать в полной гармонии со звуком, заставляющим его дрожать от восторга, самого восхитительного в его жизни. Такое ощущение у него было только с Олли, и он это знал. Счастье, струившееся по его венам, то самое, которое он узнал в прошлом, десять лет назад. Оно казалось более мягким и нежным, но оно продолжало взрываться в памяти Яри. Утратит ли он это ощущение окончательно или, напротив, откроет его для себя по-новому после разговора с блондином? Стоило только Яри сделать первые несколько ударов, Яни и Яска не переставали обмениваться изумленными взглядами. Уже лет десять они не видели, чтобы барабанщик так играл. Они импровизировали, не задумываясь, покоренные этим ритмом и страстью. Более того, они оба приглушили звук своих инструментов, чтобы звук барабанов, оживленных руками музыканта, который словно бы жил в этой музыке, стал еще отчетливее и громче. Пока Олли шагал в сторону студии, Яри не оставлял его мысли. Гитарист боялся предстоящего разговора, хотя его друзья и уверяли, что барабанщик ждет этого с таким же нетерпением, как и он сам. Тем не менее, с тех пор, как светловолосый принял решение поговорить с шатеном, он не переставал улыбаться, как ребенок. Конечно, он не знал, чем закончится эта затея, и понимал, что может потерять человека, который был для него так важен. Но, годами готовясь к этому моменту и ревностно сохраняя надежду однажды найти Яри вновь, Олли не питал иллюзий. Он был счастлив просто от того, что хотя бы на мгновение сможет остаться наедине с барабанщиком, поймать его взгляд, услышать его голос, открыть свое сердце, как раньше. Блондин знал, что этот момент останется выгравирован на его коже до конца жизни. В глубине души он надеялся, что Яри будет на самом деле рад поговорить с ним, даже если это продлится несколько минут. И если музыканты могут разрушить эту стену, посмеет ли Олли предложить ему то, что приготовил уже так давно? Гитарист встряхнул головой. И почему он думал о такой ерунде, когда их дальнейшие отношения да и вся жизнь, по крайней мере, его жизнь могла быть разрушена? Но этими мыслями он пытался себя успокоить, впервые за все это время не вспоминая о худших развитиях событий. Когда трое музыкантов приблизились к студии, они услышали звуки музыки. Марко и Маркус продолжили идти к двери, но Олли остановился. Он досконально знал манеру игры Яри, и сегодня она была другой. Более мощной, более напористой. Что-то изменилось. Сердцебиение гитариста ускорилось. Последний раз, когда он слышал, чтобы барабанщик так играл, был десять лет назад, день в день. Светловолосый вошел в вестибюль, полностью захваченный атмосферой музыки. Пытаясь не показать это своим друзьям, он хотел сосредоточиться на чем-то другом, но не мог. Звук барабанов уносил его прочь. На миг он закрыл глаза и кое-что вспомнил. Он увидел себя сидящим на кожаном сиденье перед инструментом Яри. Тот пытался научить его играть, объяснить ему, как позволить музыке увести себя из реальности, предложить движениям новую координацию. Держа в руках барабанные палочки, Олли, понимая, что у него плохо получается, пытался повторить те движения, что его дорогой друг ему показывал со всей страстью. Но ему безумно нравилось делать ошибки, потому что тогда барабанщик улыбался, подходил к нему сзади, наклонялся и брал его руки, чтобы их направить. Олли помнил запах Яри, тепло его кожи, мягкость его пальцев, которые касались его. Сколько раз он вот так намеренно перевирал мелодию в надежде, что темноволосый прикоснется к нему, вовлекая его в водоворот насыщенной радости? Дрожь пробежала по телу гитариста, и он открыл глаза. Он решил сделал несколько шагов по вестибюлю, следуя за барабанным ритмом. Олли увидел, что Марко и Маркус застыли, на что-то уставившись, тогда как Яни и Яска почти перестали играть. Было очевидно, что Яри, растворившийся в своей музыке, не замечал присутствия остальных. Гитарист сделал последний шаг и, наконец, взглянул на Яри. Никто из присутствующих не мог не заметить того взгляда, которым Олли смотрел на него, не в силах отвести глаз. В тот миг, когда глаза светловолосого встретились с барабанщиком, Олли был унесен прочь, сметен тем музыкальным напором, который исходил от Яри. Он был захвачен, пленен этим человеком, который значил для него все на свете. Он всегда восхищался отношением Яри к музыке, его крепкой связью с его инструментом, его увлеченностью. Барабанщик играл с таким накалом, с почти любовной страстью, которая тут же нашла отклик в Олли. Остальные четверо музыкантов застыли на месте. Они смотрели на двоих друзей; глаза одного из них были закрыты, и он растворялся в неиссякаемом музыкальном потоке, тогда как второй стоял неподвижно, завороженно глядя на первого. Было очевидно, что оба они были в каком-то другом месте, в мире, который принадлежал только им двоим. Басист и гитарист полностью прекратили играть и отошли в сторону, ближе к клавишнику и вокалисту. Они все готовы были спорить, что причиной такой игры молодого барабанщика был светловолосый мужчина, который сейчас стоял прямо перед ним. Они были удивлены, но не произнесли ни слова, когда Олли, не спуская глаз с Яри, сделал несколько шагов к своей гитаре. Механически он взял ее в руки и опустил ремень себе за спину. Он не взял медиатор, и это было не в его привычках. Определенно что-то изменилось. Блондин пошел вперед, пока не остановился прямо перед барабанами. Время больше не существовало для этих двух музыкантов. Они были одни в своем собственном пространстве, своем мире. Яри ничего не заметил. Он не заметил, что некоторое время играет один, ему было хорошо, погруженный в свою музыку, он был счастлив. Мог ли кто-то вывести его из этого транса? Он не был в этом уверен. Теперь его движения были чисто инстинктивными. Впервые за эти годы, дав себе волю, он обнаружил, что его любовь к музыке превосходит что бы то ни было. Внешний мир больше не существовал в этот бесконечный миг, который принадлежал ему одному. И ничего было не важно, кроме образа гитариста в его мозгу. Внезапная нота вырвала Яри из его грез. Он знал Олли и его игру. Созвучие струн его гитары было ему более чем знакомо, а его особый стиль он не перепутал бы ни с чьим другим. Он открыл глаза и увидел человека, стоящего перед ним, тогда как руки его продолжали механически играть. Мелодия, которую играл гитарист, отозвалась эхом в биении его сердца. И как он мог такое забыть? Олли в самом деле решил сыграть в полную силу. Его глаза не отрывались от барабанщика, но пальцы продолжали перебегать по грифу гитары. С невообразимой ловкостью мужчина перебирал эти струны, которые тут же слились в гармонии со звуком перкуссии. Музыка немедленно овладела Олли, и он позволил себе выразить всю свою страсть. Эта страсть, такая настоящая, такая естественная, всегда нравилась Яри. Он не знал музыканта более талантливого, чем гитарист, который стоял перед ним. Он им всегда восхищался, и несмотря на то, что Олли давал ему уроки, Яри так и не смог произвести мало-мальски приличной мелодии на инструменте, столь любимом блондином. Он помнил пальцы гитариста, переплетенные с его собственными на грифе гитары. Он вновь увидел себя, неспособного сосредоточиться на словах друга, потому что он никак не мог унять пульсацию в своей груди. Играя, двое мужчин абсолютно и безоговорочно дополняли друг друга. Их музыка была глубоко связана. И то, что они играли в тот день, имело смысл, ускользающий от остальных, какими бы внимательными они не были. Впервые за десять лет взгляды Олли и Яри пересеклись, и ни один из них не отвел глаз. Стена между ними рухнула, и, наконец, двое мужчин искренне смотрели друг на друга. Они снова открывали друг для друга взгляды, по которым так скучали. Они нашли друг друга в музыке, столь дорогой их сердцу, и никто не смог бы их этого лишить. Их сердца бились в унисон. Пальцы гитариста продолжала перебегать по струнам гитары, следуя за ритмом барабанщика, чьи удары были такими мощными и четкими. Этот момент полностью принадлежал только им, и они играли, глядя друг другу в глаза. Они сошлись вместе, словно два недостающих кусочка паззла. Казалось, через музыку глубокие и горькие раны обоих музыкантов начинали заживляться и постепенно исчезать, как будто их никогда и не было. Не важно, сколько времени прошло, они, наконец, воссоединились, и ничего не изменилось. Чтобы выразить свои сердца и души, они не нуждались в словах. Никто из них в течение последних десяти лет не ощущал себя настолько цельным. В глазах темноволосого барабанщика горели те самые искры, что гитарист искал годами. Теперь он нашел это пламя, и синева его собственных глаз стала еще ярче, возвращаясь к тому цвету, который видел только Яри и который был причиной его рождения. Красота мелодии, ритм, в котором эти двое нашли себя, заполонили пространство. Больше ничто не имело значение. Больше ничто не существовало. Это была их красота, эта музыка принадлежала им. Момент, о котором они так долго мечтали, наконец-то, настал. Их страхи пропали, стоило им увидеть друг друга по-настоящему, и ни один из них ни за что на свете не хотел отвести взгляд. Они нашли жизнь. Она была опьяняющая и страстная, она была полна напряжения, и это был молчаливый обмен самым важным для них, это была магия. Внезапно их сомнения исчезли. Они поняли. Они узнали. Яри так же не доставало Олли, как и Олли не доставало Яри. Все было на месте. Они всегда знали друг друга. Ничего не изменилось. Ничего не уменьшилось. Никто из них ничего не забыл, и оба они значили друг для друга все на свете. Ни темноволосый барабанщик, ни блондин-гитарист не желали снова потерять друг друга. Больше никогда они не отпустят друг друга. Это был момент вне времени. Он мог длиться секунды или часы, музыканты ради него пожертвовали бы вечностью. Прошлые боль и тоска больше не существовали. Было только настоящее. Только они и это воссоединение, на которое они так надеялись. Ничто не могло быть более совершенным. Мелодия, которую они играли, завершилась, и ритм медленно стихал. Двое мужчин вернулись к реальности, и пока сильная нота Олли резонировала и угасала, Яри деликатно завершил отрывок финальным аккордом. Оба оставались некоторое время неподвижными, продолжая просто с нежностью смотреть друг на друга. Марко, Яни, Яска и Маркус в едином порыве принялись аплодировать. Они улыбались, довольные тем, что наконец видят своих друзей вместе. Они, конечно, заметили произошедшее между этими двумя, а также накал музыки, которую они играли. Олли и Яри принялись улыбаться еще более искренне, чем прежде. Олли подумал, как давно он не видел это выражение на лице темноволосого, и почувствовал, как ускорилось биение его сердца от мысли, что он был за это в ответе. Щеки барабанщика окрасились в розовый оттенок. Полный любви взгляд гитариста смущал его, но он также придал значение всему этому дню. Прошедшие десять лет более для них не существовали. Медленно Яри положил палочки на барабан и поднялся, тогда как Олли стянул с себя ремень и отложил гитару. Прежде чем повернуться к своим друзьям и окончательно вернуться в настоящее, они обменялись последней улыбкой. Затем они приветствовали своих друзей громким смехом. - Решено, я хочу ваш дуэт в следующем альбоме! Вы были рождены, чтобы играть вместе, - заявил вокалист. - Яри, я никогда не видел, чтобы ты так играл, ты просто гениален и восхитителен, - заметил клавишник. - И Олли, эта мелодия прекрасна, у тебя такой талант, я тобой восхищаюсь, - проговорил второй гитарист. - Вы оба были потрясающи, спасибо за этот особенный момент, - добавил басист. Двое музыкантов улыбнулись. Остальные четверо, желая оставить их друзьям этот уникальный момент воссоединения, тихо отвернулись, при этом обменявшись несколькими полными понимания взглядами. Они были счастливы за Олли и Яри. Марко и Яни вышли в комнату отдыха, Маркус уселся за свой лэптоп возле синтезатора, а Яска принялся настраивать гитару. Светловолосый и шатен повернулись друг к другу, слегка смущенные. - Давно я не видел тебя играющим так страстно, - признался гитарист мягким тоном, выдающим счастье, которое он чувствовал. - Мне нравится играть с тобой, следовать за твоим ритмом. Ты потрясающий музыкант, Яри. Услышав, как светловолосый в одной ему присущей манере произносит его имя, Яри ощутил дрожь, пробежавшую по позвоночнику. Он не мог не улыбнуться. - А я давно не видел тебя таким счастливым. Но пока ты не появился, я не следовал никакому ритму. Только услышав твою гитару, твою песню, я последовал за ней. Спасибо, Олли, - заключил барабанщик. Им не нужно было озвучивать каждую свою мысль. Они знали, что поняли друг друга. Повинуясь импульсу, Олли протянул руки и притянул к себе темноволосого. Яри думал, что больше никогда не почувствует такой радости. Без малейшего сомнения он обнял гитариста, и они оба сжали друг друга так крепко, словно от этого зависела их жизнь. Их сердца бились вместе, и больше ничего не имело значения. Этот день только начался, но по накалу эмоций он уже был ярче, чем они могли бы предположить. Прикоснувшись друг к другу, они снова жили. Они почти забыли, как это было прежде. Сегодня они отказывались отпускать друг друга. Олли, зарывшись лицом в шею барабанщика, вдыхал запах, по которому так скучал. Жар тела Яри, прижатого к его телу, полностью его захватил. Еще несколько часов назад он и представить не мог, что посмеет вот так броситься к нему с объятиями. Но он не мог этому противиться и смел все мысленные барьеры, которые так долго устанавливал. На секунду он испугался, что молодой человек оттолкнет его, но тот, напротив, прижимал его еще крепче, со всей силой. Итак, это была правда, они, наконец-то воссоединились, и Яри ни в чем не обвинял Олли. Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы радости. Яри не мог думать ни о чем, кроме того, что обнимает человека, о котором мечтал все прошедшие десять лет. Он не думал, что этот момент когда-нибудь наступит, и он смирился. Но гитарист, как обычно, перевернул все существование барабанщика с ног на голову, на этот раз к лучшему. Этот день рождения, подумал он, был самым прекрасным за всю его жизнь. Сейчас в его объятиях был тот, кто все эти годы казался таким далеким. Яри сомневался до самого последнего момента. Что, если все это было нереально? Но блондин рассеял его сомнения, бросившись ему на шею, и эта его спонтанность была одним из качеств, которые Яри так любил. Эта сладкая и напряженная вечность закончилась, когда они медленно оторвались друг от друга и смущенно улыбнулись. Никто из них не понимал, что произошло, они только знали, что теперь им нужно поговорить. И если они должны были бы почувствовать себя более спокойно после того волшебного момента, то теперь их страхи наоборот возросли десятикратно. Они боялись все испортить, попасть под влияние иллюзий. Олли боялся, что ошибся в чувствах барабанщика. Может быть, для него это не значило так много, не было столь важным, думал он. Яри также сомневался, тогда как один вопрос крутился в его голове. Этот чудесный миг, который они разделили, он имел смысл лишь для него? Настало время двоим музыкантам, наконец, посмотреть друг другу в лицо после десяти лет ожидания. Не заботясь о том, чтобы взять свое пальто, Яри направился к двери. Остальные не сказали ни слова, но их улыбки говорили сами за себя. Они проследили глазами за тем, как барабанщик, жестом указав гитаристу следовать за ним, закрыл дверь в студию.