Четыре рассказа на Новый Год

— А ты знаком с этим таинственным заказчиком? — Вик отпил глоток ледяного ананасового сока из высокого стакана. — Как он вообще на тебя вышел? Томми пожал плечами. — Без понятия… На моем сайте висела заявка. Я открыл, а там такая красота! Он помолчал, крутя в пальцах тонкостенный фужер с минералкой. Вода прозрачно пузырилась воздушными шариками на поверхности, и Томми засмотрелся на их движение. — И все? — Вернул в действительность его голос друга. — Почти. — Томми вспоминал подробности. — Я написал по указанному адресу, пытаясь выяснить некоторые рабочие моменты и подробности заказа. Мне ответили… Представляешь, я так и не знаю, кто это — мужчина, женщина, или даже вообще мифическое существо, розовый единорог! — Ну ты загнул! — Вик допил сок. — Единороги не существуют, в этом ты можешь быть уверен! — Я уверен, — в голосе Томми явственно просквозила печаль, такая же прозрачная, как и пузырьки воздуха в его минералке. — Уверен, мне ли не знать этого. Вик притих. Грустный голос друга внезапно напомнил ему о его собственной печали — не так давно от него ушла его любимая девушка. Ушла без объяснений, без выяснений, без прелюдий, чисто по-английски. Собрала вещи, сказала «Прощай!» и ушла. Томми искоса взглянул на Вика из-под своей длинной челки, переливчатыми светлыми прядями падающей ему на щеку. Эта челка и длинные черные ресницы придавали его лицу очарование вечной молодости и невинности, зато тут же притягивающие внимание чувственно изогнутые губы разбивали это впечатление своей откровенной, даже можно сказать, дьявольской, порочностью. — Видишь, — произнес он, — Ты тоже что-то чувствуешь, не так ли? — Я подумал… — Начал Вик. — О луне. О том, как она влияет на натур впечатлительных, нежных, чувствительных и ранимых… — Он помедлил секунду и разразился громким смехом. — Купился! Ну ты, Рэтлифф, и наивняк! Томми надул свои и без того пухлые губы. — Я с тобой серьезно, а ты ржешь! — Да что, серьезно! — Вик слегка подуспокоился. — Что такого? — С тех пор как я начал работать над заказом, — сказал Томми. — Я чувствую себя Моцартом, пишущем свой Реквием. — Поподробнее. — Попросил его друг. — Мне теперь как-то страшновато. — Понимаешь, — Рэтлифф сдул челку с губ. — Мне иногда кажется, что, закончив этот заказ, я изменюсь, или со мной что-то произойдет, и никак не могу понять, что же это будет — хорошее или плохое. Я влюбился в собственное творение! — У Моцарта было, прямо скажем, не слишком оптимистично. — Покачал головой Вик. — Но ты и не Моцарт. — К счастью. — Подытожил Томми. Заказ, над которым кропотливо работал Томми весь этот месяц, месяц поздней осени, наполненный холодными сильными ветрами, безмолвными ночами, голыми ветвями мрачных предзимних деревьев и наверху, над всем этим — ее величеством Луной, полной, яркой, сверкающей на этом ночном прозрачном небе, подобно золотой каффе в ухе Ночи, — так вот, этот странный заказ был почти готов. Поэтому, следующим после встречи со старым другом, вечером, еще раз полюбовавшись на дело своих рук, Томми написал заказчику. — Ваш заказ готов. Когда будет вам удобно забрать его? Ответ пришел моментально, словно собеседник только и караулил его в Сети, с телефоном или с чем там еще, в руках. — Если вы позволите, то прямо сейчас. Отметив, что заказчик по-прежнему, выдает о себе минимум информации, зато реагирует действительно, ураганно, Томми продолжил: — Да, пожалуйста, я вам объясню, как найти мой дом. — Не стоит терять время, Томми. Я в курсе. Томми пожал плечами. Какой-то тип самоуверенный. Или все же, дама? Потом он снова задумался, глядя на свою выполненную работу. Это и на самом деле, был заказ не обычный, к каким он привык, которые он мог выполнить с практически закрытыми глазами. Эта работа несла в себе смутную, неясную загадку, тайну, которая, хоть и была выражена не четко, но оставляла после себя чувства и мысли, расходящиеся от нее, словно круги от брошенного в свинцовую гладь осеннего озера, камня. Домофон прозвенел нежной трелью входящего вызова. Томми распахнул входную дверь. На пороге стоял молодой человек, приблизительно его возраста. — Приятно познакомиться, — он протянул Томми руку для приветствия. — Меня зовут Адам, и я приехал за своим заказом. Рэтлифф подумал, что если бы Адам был хотя бы на полсантиметра, на полжеста, на полвздоха, на полвзгляда, не таким, каким он увидел его сейчас впервые, то и его заказ выглядел бы совсем иначе. — Проходите, — зарозовев щеками от смущения, Томми пригласил Адама в гостиную. — Я принесу ваш заказ через минуту. Он вернулся в свой рабочий кабинет и снова взял в руки футляр с готовой работой. Мерцание золотых искорок на отшлифованной поверхности моментально напомнило ему сияние прозрачных светло-серых глаз Адама, необычного разреза, да еще и искусно подведенных тонкой черной линией подводки. Когда он только успел рассмотреть эти глаза? Томми прошел в гостиную и подал раскрытый футляр заказчику. — Скажите, Адам, — не удержался он от удовольствия назвать его по имени. И имя еще такое, подходящее, как все складывается, просто фантастический пазл какой-то! Адам оторвался от разглядывания теперь уже полностью своего заказа. — Да…? — Рассеянно произнес он своим бархатным баритоном. — А почему именно такое сочетание вы желали видеть? Ведь это же такая вещь, особая, я не думаю, что вы станете носить ее постоянно… — Вы правы, Томми. — Адам вытянул из футляра длинную золотую цепочку и Рэтлифф засмотрелся на то, как она бежит по его пальцам, переливаясь в свете лампы, как тянутся по ней … — Абсолютно правы. — Адам вытянул ожерелье полностью. — Клыки… Это знак силы, моей силы, мужской, неиссякаемой, неизбывной, бездонной… — Он подошел к Рэтлиффу практически вплотную, и Томми физически ощутил его энергетику, его ауру и с легкостью считал его посыл — манящий и притягательный, манок, на звук которого он сам бы пошел без раздумий и этих своих вечных сомнений «, а что будет после?», — И луна. Луна — как символ во мне вполне определенного начала. Если угодно — женского. — Я знаю лишь одно подобное сплетение в человеке. — Томми откинул челку с лица. — Присутствие женского начала в настоящем мужчине. Адам мимолетно улыбнулся. — Я знал, что не разочаруюсь в вас, Томми. Мне рекомендовали вас как искусного ювелира, но … Пожалуйста, помогите мне его застегнуть. Томми прикоснулся к шее Адама невесомо. Тот стоял прямо и ровно, спокойно глядя на него сквозь большое зеркало в старинной раме. — Безупречно. — Прошептал Адам. — Это даже больше того, что я хотел. И я уверен, что работая над этим ожерельем, вы тоже ощущали его необычное влияние? — Да, — согласился Томми, решив, что скрывать здесь нечего. — Это правда. Клыки и луна, довольно редкое сочетание. В моей практике ювелира такого еще не встречалось. — Он помедлил и закончил. — И таких клиентов у меня тоже еще не встречалось. — Все бывает первый раз в жизни, — пожал плечами Адам. — Но ожерелье великолепно. Вам удалось передать им все. — Все? — Абсолютно. Одиночество, разочарование, безысходность, отчаяние, надежду, привязанность, симпатию… — И…? — И любовь.