А теперь загадай желание
Щёлкнула пальцами, и мир сгорел.
Времени больше не осталось.
Голоса. Голоса и шаги. Быстро приближающиеся, но не торопливые, не сбивчивые. Аккуратные, уверенные.
— Опять ничего не понимаю. Чёрт, и когда я успел забыть язык?!
Два охранника. Те же белые бесформенные халаты, наверняка имеющие труднопроизносимое название, стальные черепичные латы под ними, платки на головах. Смуглые, носатые, губастые и бородатые. Спокойные, уверенные и суровые.
Голиаф — такой же неприлично огромный, закрывающий весь дверной проём. Такой же спокойный, уверенный и суровый, несмотря на синяк на половину челюсти, заметный даже под бородой.
Незнакомая девушка. Высокая, стройная, красивая. Привлекающая внимание не грудью или бёдрами, а осанкой и грацией. Одетая совершенно не по погоде: странный, непривычный мундир, брюки, сапоги почти по колено, непокрытая голова. Длинные чёрные волосы, собранные в два игривых хвостика, резко и пошло выбивающихся из строгого образа. И огромные солнцезащитные очки с шорами, закрывающие почти всё лицо.
— Déjenlos en paz, camaradas, dejémosles hablar. — Голиаф кивнул охранникам, и они вышли. — Usted lo sabe todo. Ten cuidado.
— Vete, ve. No frenes.
Голос высокий, резкий, сильный, решительный. Немного не по-женски грубоватый, но красивый и притягательный. Он просто не мог не напоминать голос другой девушки — тоже решительной, резкой и сильной.
Голиаф кивнул и ей, кинул на Свена слишком сложный для понимания взгляд и вышел из коридора сам.
— Ungewaschen Schwein aus Elin! So eine Überraschung.
Это явно не эримосский. И явно не комплимент. Девушка стояла напротив камеры, нагло, широко расставив ноги и сложив руки на груди, и сверлила Свена недовольным взглядом. Даже не видя её глаз, юноша чувствовал этот взгляд, и это жутко напоминало слепого, но всевидящего
Судью.
— И Вам доброго утра. — Может, это было тёплое приветствие? Не отвечать в любом случае невежливо. — Проходите, присаживайтесь. Если найдёте где.
Не отвечая, странная девушка вышла — и вернулась сразу же, волоча за собой стул. Невозмутимо достала из мундира ключи — и отперла клетку. Игнорируя удивлённые взгляды Свена и Сильфы, распахнула дверь и поставила стул прямо у выхода, уселась задом наперёд, обняв спинку, — нагло, дерзко, даже немного зло.
— Спасибо за приглашение, свинья.
Идеальный элинский, заставивший Свена всерьёз начать комплексовать в этом обществе полиглотов.
— Слушай, у вас там в Элин — вернее, в том, что от неё осталось, — вообще моются?
Хорошее начало разговора. Воодушевляющее.
— Как-то не до этого было, занят был. Убийствами людей.
Она не ответила. Молча сверлила взглядом, рассматривала лежащего инквизитора с головы до ног, и Свен не преминул заняться тем же. Мундир действительно странный, непонятного покрова. Кожаные перчатки на руках, и тоже странные: правая явно на размер больше левой, слегка раздувшаяся. Очки, буквально скрывающие половину лица, но оставшаяся половина — красивая, правильная, даже слишком. Словно у суккуба или куклы.
Просто изумительный запах черники.
Что-то неправильное.
— Марина Вилди. — И странная девушка протянула руку. Так резко и решительно, словно била кого-то по лицу, а не представлялась. Нервозно.
— Свен Уэльский.
Всё-таки пришлось
дематериализовать фею на груди и сесть — благо теснота позволяла дотянуться без всяких проблем даже до её лица.
Неприятная девушка. Но красивая и элегантная. Дёрганая, но почему-то не выглядевшая слишком нервной. И бесстрашная. Либо очень глупая, либо очень сильная. Неужели не видела лицо Голиафа?
Рукопожатие не по-женски крепкое, даже слишком для травмированной исполинским черепом руки.
— Откуда шрам?
Сразу в карьер, без прелюдий. Без всяких попыток зайти со стороны или уточнить, о чём вообще речь. И даже поднятый ворот явно не помог бы: она знала, о чём спрашивала.
— С лошади упал. В детстве.
Мимо. Вилди поморщилась, а её взгляд стал осязаемо злым даже через непроницаемые очки.
— Dummes Pimmel. Думаешь, ты сможешь меня наебать? Думаешь, ты тут самый умный, Schwanzlutscher? Wenn es nach mir ginge, hätte ich deine Augen weggefressen.
Не нужно было быть полиглотом, чтобы понять, что девушка недовольна ответом. Очень недовольна.
— Шрам совсем старый, видите?
— Fick dich! Слушай сюда, щенок. — Она наклонилась и приняла вид спокойный, но действительно угрожающий. Вид человека, который больше любит
делать, нежели говорить. — Ты можешь обмануть Голиафа и Санеру. Не знаю как, но эти идиоты готовы поверить в любой бред. Но, к несчастью для тебя, сейчас тут только я. Будь хорошим мальчиком, лады?
Действительно очень зла. И всё ещё красива. Слишком красива: что-то решительно идеальное было в её внешности, и оно не дало трещину даже сейчас. Что-то такое, с лёгкостью скрывающее десяток лет, — Свен чувствовал, что Марина гораздо старше, чем выглядит.
Но не чувствовал, стоит ли ей доверять. Явно неместная женщина, называющая королеву идиоткой, но якшающаяся с Голиафом. И точно знающая куда больше, чем кажется.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Где хороший полицейский?
Она застыла на секунду, и взгляд её стал пустым, перестал чувствоваться кожей через очки. Застыла — и рассмеялась в голос, запрокинув голову и захлопав в ладоши. Рассмеялась искренне, звонко и ярко, вмиг растеряв злобу. С некоторым трудом отдышалась, села ровно, и взгляд её опять стал осязаемым буквально на ощупь.
— А ты у нас рядовой шутник, не так ли? Мне нравится! — Потёрла лоб и вздохнула. — Страшный, правда, как моя жизнь. И воняешь, как свинья. Шрам на горле… и не только на горле, верно? Под рубахой ещё чего интересного прячешь? На горле, случаем, не связки голосовые резали? Даже по меркам свиньи паршиво хрюкаешь, нежизнерадостно. Хотя, это всё пустое…
«Вот сука».
— Ладно, свинка, спрошу иначе. Ты убил Артура?
Это было совсем неправильно. Откуда она знала и про приёмного сына? Зачем переспрашивает, если всё понимает сама?
Не было больше смысла отмазываться. И тем более не было резона ссориться. Кем бы она ни приходилась королевской семье — она тут не просто так.
— Да.
— И Андрея?
— Не совсем. Ая. Я бы умер без неё.
— Пулевое в спине, в районе лопатки… и во лбу. А также сломанная рука, ключица, два ребра, трещина в черепе и кровоизлияние в мозг. Это всё девчонка?
Всего за ночь труп Наследника Айко стал достоянием эримосской криминологии.
— Нет, только пули. Я… и сам не знал, что ему так досталось. Выглядел он целым.
— Die beschissenen Aiko… Хрен убьёшь, да. Зану и Агат тоже ты?
Знает
гораздо больше, чем говорит.
— Зану — да. А Агат была жива, кажется. Если после такого вообще выживают.
«Сдохла сама? Хвала Еве!»
— И как ты это сделал?
— Выстрелил из револьвера.
— Ясно.
И Вилди замолчала, отвела взгляд. Из неё пропали вся злоба, весь напор. Вмиг стала спокойной и смирной, даже уставшей. Тяжело легла грудью на спинку стула и вздохнула.
Прямо как Ая, когда прекращала ругаться.
— Зачем?
Спокойный, усталый голос. Без нажима, лишь с просьбой. Грустный, даже жалкий. Сразу же располагающий, заставляющий простить все грубости.
— Ради своей страны.
Разумеется, Свен Уэльский не поддался и не забыл. Вознесённый Герой сразу и навсегда решил, что ни за что не станет доверять этой змее.
— Мне лицо бить будешь?
— Не буду. Контрпродуктивно вышло.
— Но приятно?
— Охуенно приятно.
Жир медленно стекал по куриным ножкам — лениво и самодовольно, гордясь своей аппетитностью и причастностью к шедеврам кулинарии. Свен глядел на тарелку тупо и бессмысленно, не пытаясь даже притронуться к еде. Всё было диким и неправильным: и курица в беконе, и роскошный ресторан, вернувшийся к жизни только ради них двоих. И, конечно, красивая девушка напротив. И чем дольше Свен смотрел на неё, уминающую мясо без всяких лишних манер, тем больше чувствовал себя не в своей тарелке. Тем более красивой она становилась. Словно суккуб.
«Эти дурацкие очки!»
— Willst du noch Nachschlag haben, Schwester?
Официант явно не местный — стройный, голубоглазый и белокожий блондин. Слишком голубоглазый, белокожий и светловолосый для среднего элинца.
— Na los. Und ein Bier. — Вилди общалась с ними как с равными, без всякого пренебрежения или скромности, как и они с ней. Совсем не как официант с клиентом. — Будешь пива, инквизитор?
— Не пью.
— Как скучно.
Свен так и не притронулся к еде. Просто не мог поверить после месячной диеты из одних консервов, что нечто настолько аппетитное имеет право существовать. И так же в то, что его сюда вообще привезли.
— Не люблю выезжать из столицы… Ни колбасы, ни сосисок нет. И пиво — дерьмо. Даже мой повар неспособен сделать что-то более съедобное. Уж извини, чем богаты.
Она и за едой не сняла очки. Ладно очки — и перчатки тоже! При этом ела с таким аппетитом, словно это она впервые за месяц видит еду, а не он. Жадно, но ловко и аккуратно, так и не вымазавшись в жире.
— Ты хоть попробовал? Неужели ты из
этих? Vegetarier? Вег… Вегет…
— Послушайте. — Оторваться от созерцания еды было непросто, но кусок в горло всё равно не пролезет, если он не прояснит ситуацию. — Я так и не понял, что мы тут делаем и зачем.
— Я — ем. А ты хуйнёй страдаешь, kleines Dummerchen.
«Всё, хватит».
— Марина, что вы от меня хотите?
— Видишь ли, Свен… — Девушка залпом выпила пол-литровую кружку пива, тихо охнула и вытерла рот. — Если ты и правда перебил их всех и остался жив, то ты чего-то стоишь. И мне нужен человек, способный помочь убить ещё кое-кого. Просто прикрыть спину, ага? Я бы и сама справилась, но… Это сложный вопрос.
И ни одного эримосца вокруг. Только странные блондины, тщательно следящие за ними и любезно улыбающиеся. Никого, кто бы имел отношение к Санере.
— Зачем я? Голиафа недостаточно?
— Мне нужен молодой Вознесённый Герой, а не заплывший жиром старикашка. Прямо скажу — это личное. Я гораздо сильнее, но дело не всегда в силе, понимаешь?
Странные дела, творящиеся прямо под носом у королевы.
— Я помогу Вам, а Вы?..
— А я помогу тебе. Буду честна: любого другого бы давно расстреляли и за меньшее, но Санера последний месяц — с самого известия о твоём Вознесении — совсем ебанулась. Она с радостью сожрёт любое дерьмо, что ты ей скормишь, но Голиаф с Дионисом тебя просто убьют, если поймут, что ты пытаешься наебать их любимую королеву. Поэтому тебе нужна я. Убедить их не выйдет даже у меня, но я дожму Санеру до края. Будет тебе хоть всю ночь сосать, если попросишь.
Совсем странные дела. Совсем неправильные.
— Хочешь минет от королевы, du Schwein aus Elin? Давай, скажи, что хочешь!
— Госпожа Вилди, я больше думал о более насущных проблемах, чем секс. Типа эшафота.
Она хлопнула ещё пол-литра, словно рюмку. Как в такую стройную девушку влазит столько пива?
Маленькую мерзкую змею.
— Можешь даже не думать об этом. Если и убьют — то в подворотне. Тут сам.
— И что, всё так просто? Кто Вы вообще такая, Марина?
Это становилось похожим на цирк. На безумный смертельный номер без страховки.
— Это тебя не касается. Скажем так: я временно в командировке, помогаю друзьям навести порядок. А друзья помогают мне. И ценят мои советы. Хочешь дружить, du Schwein aus Elin?
Она улыбалась.
— У Вас есть друзья?
— Теперь есть. Ты хочешь дружить, kleines Schweinchen! Ещё как хочешь! Аха-ах!
Выбор между Мариной Вилди и возможным эшафотом вовсе не был простым.
— Допустим… Мне просто нужно кого-то убить? И всё?
— Практически. Правда, сначала нужно будет
доказать Санере, что ты чего-то стоишь. И тут твой почётный список убийств уже не прокатит. — Девушка отставила пустую кружку и удовлетворённо потянулась. — Нужно какое-то доказательство твоей
исключительности. Чтобы даже я охуела. Понимаешь, Schweini?
— Это слабо походит на обмен… но да, есть пара идей. Таких, что даже я сам охуею. Правда, тут есть одна проблема. Нечто огромное, бесконечно сильное и неубиваемое. Встреча с чем убьёт даже меня. Такое, что сильнее даже Вашего недруга, каким бы сильным он ни был.
Марина Вилди ничуть не выглядела напуганной. Лишь удивилась, слегка придвинулась. И улыбнулась.
— Оно горит?
«Козлик» плавно затормозил и остановился, и Свен со стоном вывалился из машины. Даже первый «Защитник» начал казаться ему комфортным, а ведь после той суточной поездки юноша искренне возненавидел этот плод фантазии сумрачного гения. Он выпрямился, потянулся, захрустел и заскрипел всем телом, застонал. И очень сильно захотел вернуться в авто. И ехать сколь угодно далеко, лишь бы подальше отсюда.
Пустыня. Настоящая, что инквизитор видел лишь на фото. Огромная, плоская и ошеломительно пустая. Невыносимо жаркая даже весной.
— Прикрой голову.
Вилди выглядела такой же свежей и подтянутой, как полдня назад. Словно тесная и тряская машина была лимузином, домом на колёсах. Без всякого стеснения девушка нахлобучила на голову Свену странный платок с обручем и проворно завязала, как будто сама прожила в пустыне всю жизнь.
— Ебануться, как же тут жарко. Градусов сорок? Пятьдесят? Неужели Вам голову не печёт?
— А мне и так нормально.
Раз машина, два машина, три машина. Внедорожники приезжали один за другим, и из них высыпали солдаты — такие же суровые, но спокойные. Они бросали на героя недовольные взгляды, но больше никак не реагировали. Без оружия было очень неуютно.
Одна лишь машина резко выделялась, будучи больше и массивней, по размеру приближаясь к броневику. Огромная и угловатая, она, тем не менее, совсем не походила на военную технику — наоборот, тяготела скорее к роскошному «Проходимцу», нежели к абсолютно квадратному «Молоту».
— Не вздумай пялиться.
— А?.. что?
Массивная дверь распахнулась, и из салона вышли несколько людей во главе с Голиафом. И среди них была фигура, что полностью сводила на нет все попытки исполнить просьбу Вилди.
Очень высокая. Крупные, но аккуратные черты лица. Пухлые губы и огромные карие глаза. Длинные чёрные волосы, мягкие даже на взгляд, собраны в косу. Длинные стройные ноги, пышные бёдра, беззастенчиво переходящие в осиную талию. И бюст, посрамивший бы даже Алевтину Уэльскую. Обычная солдатская рубаха, ничуть не скрывающая умопомрачительные формы.
— Подбери слюни, du Vieh.
— Э? Эм… Я…
— Ну вот, она видела, как ты пялишься. Как невежливо.
Это было просто нечестно.
— Почему ты не предупредила? Я…
— Хотела посмотреть, как ты будешь оправдываться. Хе-хе. Lusty Schwein.
Вилди даже не пыталась скрыть игривого злорадства. Так по-детски. Неумолимо напоминало другую противную девку.
— Откуда мне было знать, что она носит корсет? Я просто удивился!
— Тихо! Она идёт сюда. Попытайся выглядеть поприличнее, kleines Schweinchen. И да — она не носит корсет. Чёрт, вот это я понимаю выигрыш в генетическую лотерею!
— Что? Как не носит? Это же бред какой-то…
—
Занимательное тут у вас обсуждение!
Мягкий, чуть низковатый голос, без малейшего намёка на хрипотцу. Ласковый, обволакивающий, посрамивший бы саму Зану. Но недовольный. Разумеется, идеальный элинский.
Уже была совсем рядом и смотрела
сверху вниз так, что самому Анджею Айко стало бы неловко.
— Марина, я
недовольна. Надеюсь, подобные конфузы будут происходить исключительно вне досягаемости моего слуха. Свен Уэльский… у Вас точно есть стержень! Мои глаза
выше.
Вилди прижалась губами к его уху, не прекращая ухмыляться, и прошептала:
— Шестой. Ага!
— Марина!
Это совсем не было похоже на встречу с самой королевой. Совсем.
— Mi reina, él aborrecible para mí. Estamos perdiendo tiempo.
Этот парень сразу не понравился Свену, а Свен сразу не понравился ему. Высокий, стройный, статный, красивый и с роскошными усами — чего уже было более чем достаточно, — он ещё и был свидетелем смущающего приветствия и всю вину переложил на инквизитора. Обиделся так, как мог обидеться только давно и безнадёжно влюблённый молодой парень.
— Наш гость не знает языка, Дионис. С нашей стороны невежливо общаться на любом языке, кроме элинского.
Санера Алава, тем не менее, тоже была обижена и смущена. Будучи всю жизнь окружённой любовью и почитанием, она и забыла, что кто-то может проявлять такое неуважение. Обижена и смущена, но при этом невероятно вежлива и тактична. Ни слова ни про голос героя, ни про шрам на горле, упрямо выглядывавший даже из-под новой рубахи.
— Мы ведь все знаем элинский, товарищи?
Она была вежлива, но вела себя совсем не по-королевски, проглотив похотливо-восхищённый взгляд без всяких санкций для героя. А может быть, сочла за комплимент?
— Так давайте же перейдём к делу.
В бескрайних и удушающе сухих песках было кое-что, что собрало всех их: Свена, Вилди, Санеру, Диониса и Голиафа. Такие разные, не имеющие ничего общего, они все приехали в самое худшее место, и цель их была куда более серьёзной и возвышенной, чем кто-либо мог представить.
Северный телос Мегали Эримоса должен быть стать ключом. Для Свена — ключом для получения расположения и поддержки королевы — а может быть, и кое-чего большего. Ключом для убийства Брунгильды и семьи Айко. Для Марины Вилди — ключом для получения доверия сильного, но совсем молодого и глупенького Героя.
А Санера Алава мечтала спасти мир.
Телос Эримоса, пусть и далёкий от столицы, мог посрамить даже ДОТы Айко.
Провал был окружён каналами, отводящими скверну, множеством крупнокалиберных пулемётов и бетонным забором пяти метров в высоту.
Что бы ни попыталось вылезти оттуда, ему бы пришлось сильно постараться.
В дополнение к этому — казарма и даже зал совещаний, без проблем вместивший их всех. И пусть убранство было бедным и строгим, совсем непохожим на таковое в элинской армии, чистота и выучка солдат поразили даже инквизитора.
— Итак, Свен… я правильно Вас поняла? Конец света в семьдесят восьмом?
Санера нервничала, но скрывала это невероятно умело. Голиаф слушал с интересом сдержанным, словно конец света для него — обычное явление. Дионис злился и не собирался это скрывать, но внял просьбе королевы вести себя прилично и молчал.
— Правильно. Не могу утверждать точно, что именно я видел, но это моя единственная теория.
— Товарищи, ваши мысли?
— Звучит… необычно. — Голиаф задумался, но отреагировал вяло.
— Mierda. — Дионис отреагировал вяло, потому что его попросили вести себя прилично.
— Звучит просто охуенно! — Вилди отреагировала совсем не вяло. — Самое занимательное, что я слышала за последние тридцать лет! Не могу ждать, как бы поскорее увидеть
апокалипсис своими глазами!
Все промолчали. Дионис выругался под нос.
— Хватит сиськи мять, королевская семья. То, что мы обсуждаем это здесь, а не в Кефаллио, — уже ответ. Так что встаём — и по коням. Раньше начнём — раньше закончим!
— Марина… — Санера слабо, нервозно улыбнулась. — Ты
правда думаешь, что ответ
там? Что только там можно понять, как остановить всё это? Я… не знаю, что и думать. Я очень, очень хочу поверить, но…
Вилди улыбнулась так, как могла улыбнуться только она. Зло, нагло, самодовольно.
До зубной боли похоже на одну противную девчонку.
—
Ты тут королева, моя сладкая.
Ты тут решаешь: ухватиться за шанс и рискнуть — или сидеть и тонуть в скверне дальше. Я уже проебала свою страну, ты меня не слушай. Слушай себя. Или Еву, что решила вознести этого мальчика.
Так грубо, так некрасиво. Даже отвратительно. Так бесхитростно, что сработало.
— Чего приуныл, герой-спаситель? Подними пятачок, mein kleines Schweinchen.
Вилди не теряла бодрости и наглости, чем придавала духа Санере и злила всех остальных. Особенно Свена, ибо он действительно приуныл, и повод у него был более чем значительный.
— Я хочу увидеть Аю
до отправки, а не после. Это раз.
— Ага.
— Я хочу увидеть и Миру.
— Понятно. Ещё?
— Я хочу своё оружие, чёрт возьми!
Казарма вовсе не напоминала муравейник, но пришла в невиданное ранее движение. И, несомненно, центром его была Санера с братом и дедом. Королевская семья неторопливо облачалась в броню и набивала подсумки магазинами, в то время как Свен мог лишь созерцать это оружейное порно со стороны.
— Какая досада… нечего было распускать руки, dämlich
es Schweinchen. Глядишь, и дали бы чего!
Вилди же полностью отказалась от брони, а из оружия обошлась лишь пистолетом. «Маузер» висел на её левом боку сиротливо, словно понимая, что пользоваться им никто не планирует.
— Девочки твои в порядке. Та, что побольше, уже пришла в сознание. Она уже в Кефаллио, кстати.
— Вовремя я обо всём узнаю. Сука. Не нравится мне это.
— Потому что ты был плохим мальчиком! И теперь убираешь за собой говно. Не привык убирать за собой говно, verfickte Schwein?
Впрочем, Свен всё ещё не начал жалеть, что ударил деда королевы. Оружие, конечно, важно, но набить морду человеку, развалившему твою страну, — в разы важнее.
— Какой это язык? Я уже понял, что Schwein — это свинья. Давай что-нибудь новое.
— Пока ты ещё не заслужил нового, любитель детей. Детей-суккубов, ага. Думаешь, ты не педофил, если ей за тысячу?
Просто напомнила об этом между делом, игнорируя и Санеру с её не в меру острым слухом, и Диониса с нескрываемой нелюбовью.
— И сделай ебло попроще, а то кто-нибудь обратит внимание.
— Ах ты… Блядь.
Свен вздохнул и закрыл лицо руками. Выругался под нос, не заботясь о том, что его кто-то услышит. И сильно разозлился.
— Что ты ей сделала? Отвечай.
— Ха-ха! Was für ein lustiges Schwein! — Она лишь засмеялась, ничуть не скрывая злорадства и радости. — Ну, всё-таки хочешь ударить меня? Давай!
И сделала шаг, почти прислонившись к нему. Улыбалась счастливо, словно ребёнок.
— Мне нравится, когда ты злишься. Я хочу, чтобы ты меня ударил, понимаешь? Ударь. Ein stumpf Degenerierter.
Свен судорожно выдохнул и сделал шаг назад. Резко и отрывисто, впервые взглянув на Вилди
действительно внимательно. И по-настоящему испугался.
— Не бойся, любитель детей. Я знаю, что вы не трахались.
Её улыбка резко стала тёплой и мягкой, потеряв всю маниакальность. Ласковой и нежной, как у матери или сестры.
— Она сама всё рассказала, я даже не давила. Просила помочь. Ну кто я такая, чтоб отказать ребёнку? Забрала себе в посольство. Ни одни эримосец не увидит, что такого интересного у неё на спине.
— А что такого интересного у неё на спине, Марина?
Санера закончила одеваться и подошла так же быстро и внезапно, как в прошлый раз, стоило только отвести от неё взгляд. Нагрудник из стальных листов, лежащих друг на друге подобно черепице, и автоматическая винтовка Фёдорова — парадоксальное сочетание, смотрящееся на королеве вдвойне дико.
— Ты знаешь, что делают марейцы с маленькими девочками, когда им не хватает двух дырок и ротика? Хочешь посмотреть как-нибудь?
— Н-нет! Не х-хочу!
Санера побледнела так, как вообще может побледнеть человек со смуглой кожей, и испарилась так быстро, как только может человек её роста в латах.
— Никогда не надоест, хе-хе. А ведь сама их и оставила развлекаться с элинскими детьми. Чего сейчас жалуется? — Вилди вздохнула, достала из мундира папиросу. — Огоньку?
— Курение убивает. — Свен нахохрился, но спорить не стал и послушно щёлкнул пальцами, выдав пучок искр. — Сами не умеете? Кстати, где ругательство?
— Не царское дело. Спасибо, инквизитор.
И с чувством затянулась. Даже через непроницаемые очки было видно безграничное удовольствие на её лице.
— Я что, конченая дура? Она же меня понимает.
— Честно?.. В любом случае, спасибо за Миру.
— Всегда пожалуйста, инквизитор. Всегда пожалуйста.
Она улыбнулась и выпустила кольцо дыма точно ему в лицо.
ПОРА
Брунгильда трепыхнулась, дёрнулась и упала с кровати. И, не успев проснуться, отшвырнула так и не начатую книгу и бросилась бежать. На всей своей скорости, достойной лучших магов воздуха в истории, она пролетела замок целиком и едва ли не скатилась в подземелье кувырком. Подскочила к аварийному арсеналу и на ходу пробила стальную дверь плечом.
Времени надевать латы не было. Но они ей и ни к чему.
Обойдясь обычным бронежилетом и закрытым «Алтыном», она побросала в
ничто всё оружие, что попало под руку, и ринулась ещё ниже, на ходу надевая бронежилет. Лишь у самой нулевой зоны остановилась и перевела дух, заодно оценив свой вид в отражении многочисленных бронебойных стёкол.
Кальсоны, водолазка, бронежилет и шлем. Ни перчаток, ни обуви. Хоть сейчас на игнисский показ мод!
— Г-госпожа, что вы тут д-делаете? Вам сюда нельзя!
Столько охраны, но никто и не подумает направить на неё оружие. Это даже огорчало.
— Господа, пожалуйста, разойдитесь.
И они разошлись, брызнули в разные стороны. Кто-то уронил автомат.
— В-вы всё равно не пройдёте! Двери автоматические! Пожалуйста, поднимитесь домой!
— Эх, дом… что же это такое?
Не обращая внимания на толпу вокруг неё, девушка подошла к компьютеру КПП и смело ввела пароль, аккуратно взяла охранника в руки и приложила лицом к сканеру.
— Простите, если сделала больно. Вам не больно?
— Н-нет… Ничуть!
— Вот и славно!
Двери зашипели и отворились, являя длинный коридор, разделённый множеством перегородок, начавших распахиваться. Конечно, сейчас их закроют опять, но она успеет пробежать.
— И прячьте пароль в следующий раз получше, хорошо?
Хильди подмигнула побелевшим товарищам и рванула
вглубь. Она не жалела ни о том, что так варварски потратила свой шанс пройти, ни о том, что теперь за безопасность возьмутся всерьёз. Не переживала о самом факте глупой и опасной расконсервации телоса прямо под замком, не боялась нагоняя от мамы.
Думала лишь о том, чтобы хоть в этот раз сделать всё правильно.
«Лилит, смотри на меня. Пожалуйста, смотри на меня и верь».
Лифт ехал мягко и плавно, беззвучно. Никакого скрежета или хруста: вечная игнисская сталь даже не потускнела, а смазка не потеряла вязкости. Лифт вёл себя именно так, как должен вести себя лифт, когда никто не пытается его искусственно состарить.
Тишина и плавный спуск в опустошающей тьме.
— Ещё не поздно повернуть. — Дионис внял просьбе говорить на элинском, но протестовать не перестал. — У элинца нет ни одного доказательства. А мы знаем, что из Телосов не возвращаются.
— Ева ему доверяет. Кто мы такие, любимый брат, чтобы спорить с ней?
Свен понимал, что Дионис прав на все сто процентов. Что с Санерой что-то явно не так. Что только больной на голову человек согласится на такое, особенно будучи королём. Он уже смирился с мыслью, что Вилди не в себе, но безумие самой королевы не могло быть хорошим знаком.
— А меня лично смущает, что нас так мало. Пятеро человек, и
всего трое вооружены.
Свен действительно нервничал. Особенно от того, что видел свой меч на спине у Голиафа, явно не собиравшегося его отдавать. И мог только надеяться, что оружие предназначается всё-таки ему, а не огромному деду.
— Эх, инквизитор! Молодо-зелено. Не плакай, сестрёнка не даст в обиду! Schweinenase hoch!
И ещё его нервировало, что всех остальных всё устраивало. Дионис держал экзотическую винтовку уверенно и крепко, не сводя с инквизитора взгляда, но Голиаф и Санера просто закинули оружие на ремень и ничуть не боялись ни тьмы вокруг, ни тьмы внизу. Ощущать себя единственным нормальным среди безумцев было куда более жутко, чем Свен представлял. Он надеялся только на то, что Брунгильда блефовала, запрещая ему приближаться к Телосам. Надеялся и решить вопрос миром, извиниться и убежать. Удивительно, но вариант с участием новой сестрёнки казался юноше тоже приемлемым.
— Мы же не знаем, скольких ты можешь провести. Вот потеха-то будет, если только двоих! Интересно, кто потеряется, а кто выживет? Ха-ха!
Под задорный смех Вилди лифт аккуратно остановился и пискнул. Резво распахнул калитку, приглашая безумцев внутрь.
Во тьму.
Разумеется, там была
она.
Она — и никто другой. Изменившаяся донельзя, потерявшая весь свой ужасающий облик, способный раздавить душу. В
её руках больше не было оружия, а из позы пропала та невероятная убийственная расслабленность — жуткая, невыносимая, угрожающая. Сразу показывающая готовность совершить рывок — и одним-единственным ударом лишить жизни человека, и не было и быть не могло живого существа, способного пережить встречу с
ней.
Лишь полный, слепой идиот может сказать, что
она сохранила от человека хотя бы облик.
Она была напряжена. Взволнована. Боялась.
Так, как может бояться лишь человек. Искренне, даже истерично.
Что вообще могло так радикально изменить
её?
Её — бесстрашную, всесильную? Что могло напугать?
Только нечто действительно ужасное. Нечто более мерзкое, чем
она сама.
Нечто, что не имеет права существовать.
ЗНАЕШЬ, Я СОВСЕМ НЕ ТАК ПРЕДСТАВЛЯЛА СЕБЕ НАШУ ПЕРВУЮ ВСТРЕЧУ
Такой нежный голос, такой мягкий. Заставляющий трепетать и сердце и душу. Такой грустный. Голос человека, но не монстра.
Что-то было не так. Совсем не так.
Все три винтовки взметнулись, беря
её на мушки. Королевская семья явно носила оружие не для красоты и всегда была готова доказать это на деле.
— Ого! Чёрт возьми, а ты ведь не врал.
Марина Вилди была удивлена, но не напугана.
Что-то
совсем не так! Почему Брунгильда не вооружена?! Почему без брони?! Что стало с её дикой, всепоглощающей мощью?! С маниакальной кровожадностью?!
Марина Вилди улыбнулась и лёгким движением руки отстегнула рукав от мундира. В тот же миг стало очевидно, отчего он так странно выглядел — ни разу прежде Свен не встречал такой одежды.
Стянула рукав вместе с перчаткой, обнажив тонкую нежную руку, туго замотанную белоснежными бинтами. Каждый миллиметр кожи.
Нет.
Нельзя.
Нельзя.
— Марина, посто…
МАРИНА ВИЛДИ ЩЁЛКНУЛА ПАЛЬЦАМИ
И мир вспыхнул.
МИР ГОРИТ
—
А-А-А-А-А-А!!!
Кажется, кто-то горит заживо.
—
А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Горит весь мир.
—
НЕ НАДО!!!
Чёрт возьми, это должно быть больно — гореть заживо.
—
А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Кто вообще может
гореть, а не рассыпаться в пыль в первый же миг вместе с самой плотью реальности?
МИР ГАСНЕТ
— Фу-ух… Будешь должен, инкв… Стой, что? Не сгорело?
По её щеке прокатилась слеза, а бинты на руке рассыпались в пепел, обнажив обожжённую плоть — самую малость от того, что досталось
всему миру вокруг.
Лишь
она не сгорела. Должна была, но не сгорела. Была на самой грани — но жива. Как и огромный револьвер, возникший из
ниоткуда. И быстрее, чем кто-либо успел что-то сообразить, грянули выстрелы.
Вилди упала, крикнула. Её вой мгновенно слился с какофонией стрельбы, гармонично и целостно.
Рой пуль настиг Брунгильду, снёс с неё жалкие ошмётки несгоревшей брони, изрешетил нежную горелую плоть.
Голиаф рухнул там же, где и стоял, как статуя. Такой невозмутимый и спокойный, словно его и не настигли пятьдесят граммов свинца.
Она упала. Мелькнула дымовая граната, и тоннель мгновенно затянулся непроницаемым дымом.
И всё стихло. Лишь Марина плакала, сжимая окровавленную руку.
Она здесь, и она ранена — насколько она вообще может быть ранена. Сбежала, не стала пытаться добить — значит, нет иного выхода, кроме как ринуться вслед.
— Дедушка?! ДЕДУШКА!!!
Вой Санеры. Плач Марины.
— Стоять, урод!
Дионис, прочитавший его мысли и тут же взявший на мушку. Интересно, у него остались патроны? Какой вообще магазин у «Фёдорова»?
— Один шаг — и я стреляю!
Близко. Увернуться от винтовочной пули с такого расстояния — проблема. Но это возможно: Свен же видел и ствол, и палец Диониса на спусковом крючке. Можно отскочить ещё до того, как пуля вылетит из ствола. Одна пуля — а несколько? Увернуться от нескольких будет крайне тяжело.
Да и бросаться в погоню без оружия — плохая идея. Можно было бы метнуться до тела деда и взять меч, но братец королевы такого не позволит. Если и бежать — то прямо сейчас. И очень, очень быстро, надеясь на дым.
Санера плакала. Не худшая смерть — на руках у любимой внучки.
Вилди выла. Одна, и Дионис даже бровью не повёл на её крик. Как это, должно быть, обидно — умереть одной, лишённой малейшей толики внимания. Все её слова о друзьях, что её ценят, сразу же рассыпались. Используют — может быть. И теперь понятно, как именно.
Как это всё-таки грустно. Брунгильда одна, ранена и совсем-совсем рядом. Но так далеко. Что ни сделай — получишь пулю. Кончились у него патроны или нет, чёрт возьми?!
Чем вообще её добить? Даже ножа нет. Даже мультитула. Голых рук тут никак не хватит. Хоть бы меч отдали, раз при оружии все!
И Вилди плачет. Такой огромный револьвер — и такая маленькая, худая девушка. Прямо как А…
Нет.
Прямо как Ая. Высокая, худая, громкая. И не в себе.
Лежит одна и истекает кровью. И опять никого, чтобы спасти.
Алавы больше не помогут.
Какая, должно быть, обидная смерть!
Но жива. Значит, пуля либо прошла навылет, либо просто задела. Сложно прицелиться, когда ты горишь.
Каково умирать, зная, что огромная пуля прошла так близко? Дала шанс лишь затем, чтобы посмотреть, как ты его теряешь.
Невезение, достойное любого, кто решил помочь жалкому герою.
Убогая смерть, достойная любого, кто решил помочь жалкому герою.
Убогая смерть убогой маленькой девушки.
А ведь однажды и Ая умрёт точно так же, верно?
«Блядь!»
Дым рассеивался, обнажая горелые ошмётки кевлара и огромную лужу крови.
«Последний раз. Это последний раз, Брунгильда».
И Свен развернулся.
«Жди меня, хорошо? В следующий раз ты не сбежишь».
***
Марина Вилди
Пол — женский
Рост — 173 см
Масса —
неприлично спрашивать о таком девушку
Возраст —
а о таком — просто пóшло!
Место рождения — неизвестно
Особые приметы — самая красивая, умная и обаятельная девушка во всём мире!
:3
