Бесконечное Падение Луны

Только осторожно, не слишком внимательно       Анджей Айко всегда считал, что человека создал труд. Несмотря на свою глубокую религиозность, он не думал, что человек изначально был создан в своём нынешнем обличье, а наоборот, был уверен, что людям пришлось пройти долгий путь с сохой и мотыгой. И сам Отец трудился всю жизнь не покладая рук, свято веря в невозможность нормальной жизни при гедонизме и тунеядстве.       Но любой человек слаб, и, несмотря на то что труд — естественное состояние человека, к работе нужно подходить вдумчиво и аккуратно, не торопясь. Работать полагается плодотворно и с удовольствием, а для этого человек должен быть отдохнувшим и мотивированным. Трудясь денно и нощно, Анджей никогда не забывал о здоровом восьмичасовом сне и о том, ради чего он работает, — о своей семье. Только ради неё он не разгибал спину, и, когда ему пришлось сделать действительно тяжёлый выбор, он сделал его только ради своей семьи. И Отец всегда был готов сделать его столько раз, сколько было нужно.       Три раза в день: утром, днём и вечером, на завтрак, обед и ужин, Анджей спускался из своего кабинета в гостиную и собирался со своей семьёй. Пусть и короткие, но бесценные мгновения единения с родными не только напоминали Отцу о важности его стараний, но и давали силы на решение любой проблемы.       И уже целые сутки место за обеденным столом напротив него пустовало.       И это была проблема.       Лифт трясся, скрипел, стонал и крякал, с трудом опуская две маленькие фигурки в зияющую пустоту Телоса. В оглушающей тишине грохот кабины, и без того громкий, казался просто сводящим с ума, заглушая даже мысли в голове, и с каждой секундой издевательски медленного спуска лифт словно становился всё громче и громче, превышая все адекватные пределы.       «Почему эта штука не может ехать быстрее?! Если я топну, он поедет быстрее?!»       Хрум, хрум — кабина сдирала столетнюю ржавчину с направляющих с почти что аппетитным хрустом, медленно заполняя шкалу терпения инквизитора.       «Нет, не надо. Тогда он поедет слишком быстро».       Не в силах совладать с нервозностью самостоятельно, Свен переключил внимание на Аю. Девушка оперлась на жалкие перила с неоправданным доверием и увлечённо пожирала глазами пустоту Телоса. Тряска и грохот не могли помешать истинной жажде знаний, и Дочь Айко искренне проявляла всю любознательность, на которую только была способна.       — Так темно! И куда мы едем? Там, внизу, есть земля?       — Конечно есть… опоры лифта же стоят…       — Точно! Но отсюда не видно. — Девушка бесстрашно перегнулась через перила и вперилась взглядом во тьму внизу. — Ничего не видно! Как мы будем идти дальше?       — Я взял фонари… и огнём подсветим, если надо. Знаешь магию огня?       — Ещё спрашиваешь! Конечно!       «И что с ней не так? Откуда в ней столько энергии? Неужели ей совсем не страшно?»       — А дай фонарь сейчас!       — Не дам. Всё равно ничего… не увидишь. — Свен вздохнул и вцепился в перила. Перила хрустнули, словно тонкий ломтик жареной картошки, и тут же отломились. — Да блядь! А-а-а!       Вышвырнув обломок, герой встал в центре лифта, тяжело дыша и стараясь ни за что не браться.       — Ну и хрен с тобой, не больно-то мне и хотел… Эй, всё хорошо? — Ая взволнованно взглянула в лицо юноше. — Ты совсем плохой, знаешь?       — Знаю ли я? — Свен дышал глубже и глубже, пытаясь совладать с нарастающей нервозностью, но безуспешно.       «И в самом деле! Что это со мной?»       Спокойный, почти радостный вид Дочери Айко улетучивался, обнажая её беспокойство.       «Она тоже волнуется, просто актриса из неё получше».       — Всё будет хорошо, — убеждая скорее самого себя, Свен кивнул в пустоту и улыбнулся. — Всё точно будет хорошо!       «Я же знал, куда шёл. Уже поздно пугаться очевидного».       Словно подводя финальную черту, лифт с грохотом опустился. В кромешной тьме с трудом угадывались стенки подземного тоннеля, ровные и гладкие. С противным скрипом калитка кабины отворилась, радушно приглашая путников вглубь.       — Экипаж прибыл, Ваша Светлость! — Ая поклонилась и сделала элегантный пас руками, указывая на выход. И засмеялась.       Так темно, что фонарик выхватывал из темноты только мутные тени, очертания. Даже Свен, привыкший за годы жизни инквизитором к любым неожиданностям, не мог справиться со слепотой и унять тревожность. После первого же шага из кабины под его ногой что-то хрустнуло, затрещало и покатилось, и герой едва не растянулся на земле, устояв исключительно на рефлексах, набитых за годы службы.       — Осторожно! Гляди под но…       Бах! После первого же шага Дочь Айко споткнулась и комично растянулась на земле, едва успев упасть на бок.       — Ты в порядке? — распинывая горы мусора, юноша догнал поспешившую девушку и поднял её на ноги. — Ая?       «Такая ловкая — и такая неуклюжая. Она вообще может передвигаться по чему-то менее ровному, чем плац?»       — Да что это за говно?! — Ая рассвирепела и в сердцах пнула груду хлама. — Откуда вообще тут свалка взялась?!       Беззаботная маска окончательно слетела с её лица, и девушка принялась выплёскивать весь стресс на невинную кучу стального мусора, разбрасывая её пинками по Телосу.       «Пусть развлечётся. Но в самом деле… что это вообще?»       Бледный, безжизненный луч фонарика не давал достаточно света — тьма Телоса словно поглощала его, сжирала. Нагнувшись, Свен поднял с земли первую попавшуюся железку и рассмотрел её в упор, почти прижав к фонарику на груди.       «Непонятно… Это явно колёса, но уж больно маленькие. Игрушка? Откуда тут игрушки?»       — Ая! Есть идеи, чем это может быть?       Немного успокоившись, Дочь Айко прекратила издеваться над хламом и обувью и нагнулась, поднимая с земли ближайшую железяку.       — Какой-то стальной хлам, полностью проржавевший. Насрать, чем оно было раньше, мы тут не за этим.       — А если подумать? Посмотри, — Свен протянул Ае странную машинку. — Кто потащит сюда что-то настолько мелкое?       — Это… это… Да это же робот! Был им когда-то, я имею в виду. Робот на удалённом управлении. Настоящий Платиновый Век! Я видела таких в книгах, но мельком. Даже у папаши таких сейчас нет.       «Робот? Для изучения Телоса?»       — Тогда почему их не забрали отсюда? Лифт же до сих пор работает, хотя он едва ли младше.       — Оглянись, инквизитор. Это металлолом! Кому он нужен? Лифт и так едва живой, он даже спустил нас с трудом. Неудивительно, что их бросили тут, раз они сломались.       — А ты… бываешь умнее, чем кажешься. — Свен впервые почувствовал себя глупее сумасбродной девушки, но это не огорчило его, а наоборот, дало надежду на появление у Дочери Айко проблесков разума и в дальнейшем.       «Надеюсь, не привыкну к этому чувству».       — Что?!       — Спасибо, говорю. Сам бы не понял. Держи фонарик. Ноги не болят? Мы можем достать из роботов что-то полезное?       — Пф… Немного. — Ая фыркнула и отвернулась. Сил и желания спорить у неё уже не было, вся благородная ярость досталась брошенному оборудованию. — Не думаю. Они все абсолютно мертвы уже не одну сотню лет. Мы идём?       — Жалко… Идём. И смотри под ноги.       Стенки туннеля, земляные внешне и каменные на ощупь, с каждым шагом словно сужались и сдавливали душу бесконечно тяжёлым прессом. Тишина — звенящая, гудящая и почти не нарушаемая звуком шагов. Тьма плотная, густая, практически осязаемая. Она облепляла со всех сторон, заползала под стёганку, штаны и в сапоги, в рот, глаза и уши, отдаваясь звоном в ушах и мерзотным привкусом во рту, давила на виски и замутняла хрусталик. Проходя дальше и дальше, Свен чувствовал себя всё хуже и хуже — нервозность, начавшаяся на спуске, только усиливалась. Промокшая после перестрелки рубаха холодила и липла к спине, сдавливая ледяными объятиями. Не в силах бороться с ним, юноша резко остановился и принялся нервно стягивать кольчугу.       — Эм… Свен? — Ая поначалу опешила настолько, что забыла выдать колкость, но быстро исправилась. — Ха, решил согреться проверенным методом прямо тут? Подожди, я так быстро не разденусь!       — Дура. — Не отвлекаясь, Свен переодел рубаху и вздохнул. Сухая одежда наверняка опять быстро промокнет, но сейчас ему стало не так холодно, и он, хоть ненадолго, смог успокоиться и прийти в себя. Чуть-чуть. Слишком ненадолго.       — А тут очень весёлое местечко! Приятное! Интересное и занимательное. — Она просто не могла стоять и ждать, пока он переоденется, и нервозность её требовала выхода. — Напоминает твой голос. Такие же ассоциации. Хоть теперь расскажешь, зачем ты людей распугиваешь?       Холодный пот тут же прошиб героя, насковзь промочил одежду, сковал мерзкими ледяными объятьями. Бесполезно. Разумеется, бесполезно. Иначе и быть не могло. Насколько нужно быть наивным, чтобы думать, что хоть что-то поможет?       — Не нравится — не слушай. Какой есть. А теперь пойдём.       Внутри Телос, как ни странно, почти не пах скверной. Её запах смешивался с вонью гари, железа, гноя, с тысячей невнятных и неприятных оттенков, не будучи столь отталкивающим, но и оставаясь бесконечно далёким от приятного, хоть и имея при этом слабую нотку озона. По мере продвижения вглубь запах становился всё сильнее и сильнее, затрудняя дыхание и усиливая гнетущую, опустошающую атмосферу.       — Словно кто-то жжёт трупы в поле после грозы. Никогда не жгла трупы, но, думаю, очень похоже!       — Жжёная плоть совсем иначе пахнет. Надеюсь, никогда не узнаешь, как.       — Скучный ты, инквизитор! — Ая, не в силах переносить тишину, попыталась перекричать её звон. Голос девушки, сам по себе яркий и резкий, гремел громом. — Скажи, это нормально? Просто сраный туннель? Куда он ведёт? Ты вообще знаешь, куда идти?       — Идти, очевидно, прямо, — даже тихое, хриплое шипение Свена казалось громким. — По крайней мере, до развилки. Если она будет. Не будет — и дальше прямо.       — Ого! Спасибо! Да с тобой не заблудишься! Блядь, да ты вообще хоть что-нибудь о Телосе узнал, прежде чем идти?       — В основном то, что те, кто уходил слишком далеко, не возвращались. Этого достаточно?       — Знаешь, я поначалу думала, что я просто тебя плохо понимаю. Но… ты серьёзно? Ты и правда выбрал настолько тупой способ суицида?       — Я планирую присоединиться к тем, кто ушёл ровно настолько далеко, чтобы вернуться. И вернуться живым. — Болтовня Аи серьёзно начинала выводить его из себя. — А теперь заткнись. Помолчи. Спасибо.       Тьма — густая, плотная, твёрдая на ощупь, заползающая под рубаху, затекающая в лёгкие и самую душу. Заполняющая собой всё и не оставляющая места ни для чего более.       — Свен… — голос Аи лишился всех красок и силы, потух и обесцветился. — Я… не могу… Давай вернёмся?       Глупая просьба, полностью перечёркивающая все их усилия и жертвы. Глупая, но более чем понятная. Не просьба даже — мольба о спасении. Сейчас Свен как никогда чётко понимал, что раз даже Ая, не знающая слова «назад», просит отступить, дело действительно плохо.       «Сколько мы уже идём? Минут десять? Час? День?»       Герой не чувствовал ни усталости, ни голода и жажды — только холод и тьму, заполнившую весь его рассудок, всё его естество. Он остановился, вглядываясь в темноту впереди. Его душа натянулась, как струна, готовая лопнуть от любого прикосновения.       «Вот она, та самая точка невозврата. Ещё один шаг — и всё».       Рассудок выл, кричал, бился в агонии, требуя бежать, бежать и не оглядываться. Даже тьма глядела снисходительно, словно не виня юношу за его слабость и предлагая уйти. Уйти, пока есть последняя возможность.       «Ещё один шаг».       Темнота впереди чуть рассеялась лишь на мгновение — но даже мгновения было много, чтобы увидеть это.       Тоннель закончился.       И Свен сделал шаг.       Истинный, невероятный ужас, мгновенно стирающий разум. Не страх даже, а отчаяние, полное и отчётливое осознание конца. Конца быстрого, неизбежного, продиктованного Свену кем-то бесконечно великим и могущественным.       — А-А-А-А-А-А!!! — крик вырвался из горла Свена, и его тело выстрелило вперёд, словно из пушки.       Не разбирая дороги в нескончаемой тьме и не чувствуя ничего, кроме ужаса, юноша нёсся со скоростью, недоступной даже самым талантливым магам воздуха.

БЕСПОЛЕЗНО

Нельзя убежать

Нельзя скрыться

Приговор выписан

      Ноги мгновенно скрутило от оверкаста, а лёгкие вспыхнули огнём. Споткнувшись, герой тут же полетел кубарем и растянулся на твёрдой земле. Не успев даже упасть, попытался сразу же вскочить, но безуспешно: такой дикий вброс маны лишил его возможности даже встать.

ТЫ УБОГ

      Невзирая на адскую боль в ногах и пылающие лёгкие, Свен вскочил с небывалой лёгкостью и ринулся вперёд. Беспомощность раскалённым свинцом затекала в рвущийся на части разум, и только рефлексы инквизитора, не раз спасавшие юношу от гибели, не позволили ему свернуться калачиком и ждать смерти.       Несясь изо всех оставшихся сил и игнорируя боль только благодаря животному ужасу, герой не мог даже подумать о том, чтобы обернуться. Он знал — оно рядом, ровно за его спиной. Всегда и везде, как бы быстро и далеко он ни бежал, оно настигнет его, но остановиться он не мог.

Я ИСПРАВЛЮ ТЕБЯ

      Новая волна безумия захлестнула инквизитора. В лёгкие словно залили расплавленную сталь, а ноги перестали пропускать любой мизер маны. Однако именно эта боль слегка оттенила первобытный ужас. Совсем чуть-чуть — но более чем достаточно, чтобы юноша смог понять, куда он всё-таки бежит.       «Озеро!»       Думать о том, откуда в Телосе озеро, времени не было, но и о том, чтобы остановиться, речи быть не могло.       «Я мгновенно замёрзну, если упаду в воду!»       Но повернуть он уже не успел. Оторвавшись от земли, Свен вперил взгляд в мерно колышущуюся поверхность и принял то, что она — последнее, что он видит в своей жизни.       …и приземлился на толстый, прочный лёд. Поскользнулся и, прокатившись на заднице десяток метров, вскочил. Привыкший к зиме инквизитор был готов к бою в любых условиях, и даже лёд под ногами не мог ему помешать. Более того, сильный удар задом о лёд отчасти привёл Свена в чувство. Времени думать о том, как вода могла мгновенно замёрзнуть, не осталось.       «Нет смысла бежать! Значит, буду драться. Посмотрим, насколько оно будет ловким на льду».       Абсолютно безумная, суицидальная затея — драться с этим. Но юный герой просто не умел бегать вечно и всегда встречал проблемы в лицо. Даже те, которые решить не мог.       «Только как мне драться в этой темноте?!»       Длинными бессонными ночами зимой Свен всегда тупо пялился в потолок, однако летом нередко ложился спать на крыше или террасе, разглядывая всю ночь чистое уэльское небо. Очень часто он даже не пытался заснуть, получая от созерцания удовольствие даже большее, чем от долгожданного сна. Именно под этими яркими звёздами он принял решение стать инквизитором, впервые получил признание в любви и единственный в жизни раз видел отца.       И именно эти прекрасные звёзды осветили Телос, ярко отражаясь в зеркальном льду.       И тьма отступила.       «Оно приближается!»       Теперь Свен мог не только почувствовать, но и увидеть. Выхватив меч и собрав волю в кулак, инквизитор храбро обернулся, встречая страх лицом к лицу.       И сразу же пожалел об этом.       — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!       Меч выскользнул из рук и жалобно звякнул о лёд. Свен грохнулся на колени и обхватил голову руками, из глаз брызнули слёзы.       — Нет, нет! Я не могу!       Чистый, дистиллированный ужас. Он не шёл ни в какое сравнение с тем, что герой чувствовал когда-либо раньше, не мог идти. Сердце замерло, сжалось, невыносимая боль пронзила грудь.       — Ы-ы-ыэх… — Свен не мог вдохнуть, и крик перешёл в хрип.       «Нельзя! Я не умру так!»       Глядя только под ноги, Свен медленно встал, стараясь восстановить дыхание. Боль в сердце ослабла, но оно продолжало биться как бешеное.       «Не смогу посмотреть на него ещё раз. Просто не выдержу!»       Облик Судьи, выписавшего ему приговор, намертво встал перед глазами, выжегся на сетчатке до конца жизни. Конца неотвратимого и скорого.       «Как я вообще могу драться с этим?!»       Все страх и ужас сразу стали понятны — преследовавшее инквизитора нечто было целиком соткано из них, на все сто процентов.       Чем дольше Свен чувствовал его влияние на себе, тем легче переносил, но прямой взгляд был способен свести с ума, порвать жалкие остатки рассудка в клочья.       «Оно близко».       С края замёрзшего озера послышался хруст ломаемого льда.       — УУУУОУОУОУОООО… — грустный вой заполонил всю пещеру, весь Телос, молотом ударил по перепонкам.       «Оно отступает? Не умеет плавать?»       Не рискуя вновь поднять взгляд, Свен наткнулся глазами на фигуры, лежавшие на дне озера, едва видимые в свете звёзд. Человеческие фигуры. Скелеты, покоящиеся на дне.       «Не умеет, но ему это и не нужно».       Близость к прошлым жертвам Судьи вызвала в груди не страх, а лишь злость и ярость. Наполнила героя злой и обречённой решимостью драться до самого конца, продать свою жизнь так дорого, как никому и не снилось.       — Теперь ты окажешься на дне! — Свен кричал громко, изо всех сил, разгоняя мёртвую тишину. Собственный голос взбодрил его, успокоил, и, не поднимая взгляд, юноша взял со льда меч.       В идеально ровной зеркальной поверхности мелькнула быстрая тень, и инквизитор рефлекторно взглянул на её источник.       И опять рухнул на лёд.       Щупальце, целиком сотканное из страха и боли, приближалось к нему. Один лишь взгляд на него выбил из груди весь воздух и пробил сердце страшной болью.       «Ну же! Давай! Вдох-выдох! Воздух!»       Сконцентрировавшись, Свен собрал немного маны и магией вдул в лёгкие ледяной воздух.       «Больно, но работает. А теперь вставай!»       Опираясь на меч и тяжело дыша, герой зажмурился и с трудом поднялся.       «Я не могу смотреть на них, но я ведь заметил его тень. Этого достаточно».       Закрыв глаза левой рукой и оставив только щель снизу, Свен взял меч одной правой и огляделся. Он видел лишь узкую полоску льда ровно у себя под ногами, но в этой полоске отчётливо виднелось отражение щупалец, тянущихся к нему. Отражение щупалец уродливых, но совершенно обыкновенных.       «Есть! Так и знал! Земля!»       Наполнив правую руку маной, Свен одним ловким ударом разрубил ближайшее щупальце. Тяжёлый меч неудобен даже с силой земли, но искусно фехтовать юноше и не требовалось.       Только рубить.       Упавший конец щупальца прокатился и остановился, заливая лёд кровью. Обыкновенной красной кровью.       — Не из ужаса ты сделан, а из плоти и крови! И эту кровь я тебе сейчас пущу! — Свен орал всё громче и громче, убеждая самого себя.       — Ууоуооо… — грустно простонала тварь в ответ, и в ответе этом была лишь скорбь.       Не отнимая руку от лица и не рискуя прямо глядеть на щупальца Судьи, инквизитор отчётливо видел их в отражении льда, освещённых уэльским небом. Аккуратно, не теряя равновесия, он рубил их, избегая участков, залитых кровью, что закрывала обзор. Правая рука начинала болеть, а боль оверкаста в ногах, отступившая под действием эндорфина, возвращалась. Не останавливаясь, Свен хмыкнул и перехватил меч левой рукой, прикрыв глаза правой.       — Это всё, что ты можешь?! У тебя сейчас тентакли кончатся, урод! Что тогда делать будешь?! — Весь страх, что скопился с момента начала спуска, Свен изливал в крике. — Иди ко мне, блядь! Иди ко мне, поплаваем вместе! Хочешь поплавать, говна кусок?!       Удар, удар, удар. Под мечом героя щупальца летели одно за другим. Неуклюжие и медленные, они пытались схватить полуслепого инквизитора, но разгорячившийся юноша не оставлял им ни единого шанса.       — Ты хотел меня трахнуть?! Да я сам тебя трахну, ублюдок! Иди сюда, говно собачье! Жопа! — Поток ругательств Свена окончательно стал бессвязным, спутанным, но юного инквизитора это совсем не волновало. Несмотря на усталость, он только вошёл во вкус, и одна мысль о том, что даже чистый ужас может кровоточить, дала ему силы забыть об усталости и боли. — Да я могу хоть всю жизнь так продолжать! А ты можешь, сука?!       Исключительно злость дала Свену возможность забыть о здравом смысле и безвыходности своего положения: даже дав отпор, он не мог приблизиться к Судье, при каждом шаге ощущая его опустошающую ауру. Несмотря на это, инквизитор был на полном серьёзе готов драться до тех пор, пока не свалится без сил.       Но это не потребовалось.       Громкий хлопок рассёк тишину Телоса, заполненную лишь тяжёлым дыханием инквизитора, оглушив и заложив уши, но последовавший за ним вой оказался во сто крат громче, разрывая барабанные перепонки.       — УУУУУУУОООООООООО!!! — Судья взревел громче любого зверя, и бесчисленные щупальца, тянувшиеся к герою, отступили.

ОШИБКА

      Свен покачнулся, с трудом устояв на ногах, и опёрся на меч непослушными руками.       «Что это было?!»       И ответ не заставил себя ждать.       — Хыа-а-а-а! — громкий и резкий, каждый раз режущий уши голос сейчас прозвучал приятнее любой песни.       «Ая!»       Сочный и мерзкий звук меча, вгрызающегося в массу плоти. Боевой клич девушки, такой же храбрый и бессвязный, как и она сама. Плач и вой Судьи — все эти звуки слились воедино, в густую какофонию.       И невыносимый, давящий на душу ужас отступил.       «Я смогу! Теперь я смогу!»       Собрав все остатки храбрости, Свен поднял взор на Судью.       И рухнул опять.       «Не смогу! Нет, нет, нет!»       Слёзы брызнули у него из глаз, а сердце опять пронзила невыносимая боль. Хоть давящая аура и ослабла, взглянуть на чистый ужас он не мог.       «Невозможно!»       — Сдохни, сдохни, паскуда! СдохнА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

ОШИБКА, СМЕНА ПРИОРИТЕТА

      «А ведь она там! Дерётся с ним лицом к лицу! Почему она может, а я не могу?!»       Последний раз. Последний раз, с небывалым трудом, Вознесённый Герой Свен Уэльский поднялся на ноги.       «Если я упаду ещё раз, то никогда не встану».       Всё его тело, каждая клетка, горело от оверкаста. При малейшем движении резало сердце, а руки и ноги стали ватными, абсолютно непослушными.       «Я не могу взглянуть на него. Значит, буду драться с закрытыми глазами».       Вцепившись в неподъёмно тяжёлый меч обеими руками и зажмурившись, Свен бросился на звуки боя.       «И я не промахнусь».       Мана потекла по клеткам с величайшим трудом, усиливая оверкаст. Несмотря на спазм, инквизитор наполнял своё тело её остатками, используя все магические каналы, что у него остались, выжимая из переутомлённого тела последние соки.       — А-А-А-А-А-А-А-А!!!       — Ууууоуоооо!       «Огонь! Огонь! ОГОНЬ!»       И весь мир вспыхнул, и остриё этого пламени сошлось на острие меча.       И он вонзил свой меч, свои страхи и свою надежду прямо в голову чистому ужасу.       И мир померк.

ПРЕКРАЩЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ОБРАТИТЕСЬ К СИСТЕМНОМУ АДМИНИСТРАТОРУ

      «Интересно, я умер?»       Желая разобраться, инквизитор сделал самоуверенную попытку открыть глаза и оглядеться.       — А-а-а-аху-у-у-у… Как наивно… — От малейшего движения головой спазмированные мышцы вспыхнули.       «Зато я точно жив. Был бы мёртв — не было бы так больно. Ни разу ещё не всаживал всю ману до конца, да и так быстро».       Холодно, тихо и жёстко. Но не голове — голова на чём-то мягком. Пахло потом и кровью.       Медленно, не торопясь, юноша открыл глаза. Та же пещера, то же озеро.       — Проснулся? Ты… живой вообще?       Непривычно тихий, некричащий голос. Совсем близко.       — Почти. А ты? — Свен огляделся, пытаясь найти Аю, но безуспешно. Язык ворочался с ощутимым трудом, и голос стал окончательно хриплым, потеряв всякую схожесть с человеческим.       Медленно, аккуратно Свен перевернулся на спину и встретился глазами с нависшей над ним девушкой.       От буйного самодовольного вида в ней почти ничего не осталось. Ая потухла, поблекла, осунулась, потеряла всякое сходство сама с собой.       — Я… я тоже. Когда ты вырубился, я оттащила тебя от воды и подложила рубаху под голову.       — Спасибо. А тварь где?       — На дне. Когда ты ударил, лёд проломился. Тебе… повезло, что я успела тебя подхватить. — Дочь Айко отошла и села поодаль, обняв колени руками.       «Я же говорил».       — Спасибо. Ещё раз. Вообще… спасибо — ты спасла меня.       Нет ответа.       Очень медленно и аккуратно Свен встал, постанывая от боли. Болело, кажется, вообще всё — такого сильного оверкаста у него никогда не бывало. Огляделся и осознал: уэльского неба больше не было, как и льда на озере. Фонарик, по-прежнему включённый, уверенно освещал Телос, не встречая сопротивления тьмы. Давящее тревожное чувство тоже исчезло — Телос словно превратился в обыкновенную сеть пещер.       «И что за чертовщина…»       Осторожно заглянул на дно озера, выискивая глазами ту самую фигуру. И разочаровался: мёртвый Судья совсем перестал быть страшным, превратившись в бесформенный труп.       — Ая! Что за взрыв был? Ты выстрелила из РПГ?       — Ракета…       — Что? — Свен подошёл поближе и сел рядом.       — Ракета не взорвалась…       — Если ты стреляла сблизи, то это логично. Она взрывается только через десяток метров… или больше, не знаю.       Нет ответа. Девушка обняла колени ещё сильней и спрятала лицо между ними. Сжавшись в тугой ком и мелко дрожа, она окончательно потеряла человеческий вид.       — Впрочем, это не проблема! — герой придал голосу всю бодрость, что у него была. — Ему и так хватило, верно? После твоего выстрела он совсем ослабил хватку.       — …       — Сейчас, конечно, не лучшее время, но, может, расскажешь, что случилось? Как ты смогла… напасть на него?       Нет ответа.       — Впрочем, отдыхай, сколько нужно. Мы никуда не торопимся.       — Когда… когда ты побежал, эта тварь погналась за тобой. И я… упала, в общем. Было так страшно, что… а потом… потом услышала твой крик и… и выстрелила. Нечего тут расск… рассказывать.       — Понял.       «Ничего не понял».       — В любом случае, как отдохнёшь, выдвигаемся. Нужно будет вернуться за пулемётом, а потом идти дальше. Этот альтерат явно что-то охранял, и теперь мы можем узнать, что именно.       — Дальше?! Ты хочешь идти… дальше?!       — Верно. И пойду.       Нет ответа. Только плач.       Тьма рассеялась почти окончательно, перестав пытаться залезть в душу. Видимость была более чем достаточной, и, без проблем вернувшись за оброненным «Бреном», путники продолжили идти вглубь. После смерти Судьи Телос словно потерял лицо, стал обычным подземельем, что сильно радовало Свена. А что огорчало, так это состояние Аи: девушка так и не пришла в себя, безвольно плетясь следом.       «Неудивительно, что она перегорела. Долго продержалась, однако».       Пещера на противоположном конце заканчивалась резкой, идеально ровной стеной, так сильно контрастирующей с грубыми сводами тоннелей и пещер. И в самом центре этой стены, инородной и режущей взгляд, была дверь, и дверь эта была на сто порядков инороднее. Огромная стальная дверь, покрытая резным узором, совсем не походила на предмет, спущенный исследователями.       — Мы же не пойдём к ней, верно?       — Верно. Именно к ней и идём. — Свен, воспрянувший духом после убийства альтерата, ничуть не сомневался в значимости инородных ворот, и забота о перегорающей девушке сразу отошла на второй план.       «Выглядит запертой. Жаль, что выстрелы к ракетнице закончились».       Большая, стальная, ощутимо холодная даже с расстояния. Никакой скважины или замка, только исполинская ручка.       — Пожалуйста, не трогай её. Она всё равно наверняка заперта! — Набравшись храбрости, Ая безуспешно подёргала и потолкала дверь. — А теперь пойдём! Ну же, пожалуйста!       — Заперта… Хм… — Свен протянул руку к двери. Он кожей чувствовал что-то, идущее от неё, но не мог понять, что именно. — Могу ли…       Совсем близко, почти касаясь пальцами. Что-то произойдёт.       Что-то…       — Не трога…       И он тронул.       Дверь исчезла. Не открылась, не уехала вбок, а просто исчезла, словно её никогда и не было. Стоило только коснуться — не взяться за ручку и потянуть, а лишь притронуться пальцем. И всё.       «Окей, вот теперь это не может быть совпадением. Лёд, звёзды, теперь это. Но к чему это? На что это указывает?»       — Это безумие… — Ая рухнула на зад и захныкала. — Почему это происходит со мной?       «Бедная девочка».       — Ая! — присев над ней, Свен взял девушку за подбородок и притянул к себе. — Я тоже не знаю, что это такое. Никто не знает. Нам остаётся только идти вперёд, понимаешь?       — Не понимаю! Не трогай меня, ты…       «Ладно, план Б».       Не отпуская лицо Дочери Айко, герой свободной рукой влепил ей пощёчину, опрокинув на спину.       — Да приди уже в себя, дура! Сколько можно сопли размазывать, как маленькая девочка?!       — Кого ты назвал «маленькой девочкой»?! — мгновенно распалившись, Ая вскочила и явно решила надрать Свену зад в ответ.       — А кто тут сидит и плачет, как ребёнок? Можешь сидеть сколько хочешь, но не обижайся на правду!       — Сейчас я тебе покажу, кто тут ребёнок… — Ая скинула ранец и встала в стойку, буквально излучая агрессию.       — Да, ты права. Извини. Был не прав. Ты молодец. Прости. Требовал от тебя слишком много.       — Э… что? — сбитая с толку девушка застыла, не понимая, что ей делать дальше.       — Ты не ребёнок. Прости, если обидел, ладно?       — Да ты же, блядь, издеваешься надо мной!       — Только чтобы привести в чувство, верно? Зато посмотри на себя сейчас! Бодрая, смелая, красивая — загляденье!       — Пф… Идиот. Ладно, пойдём в твою еба́ную дверь, но если там опять будет такое говно, как раньше, — я сваливаю. Я уж лучше с папашей буду иметь дело, чем с этим. И, как выберемся, ебало я тебе всё-таки начищу, инквизитор. — Ая накинула ранец и прошла вперёд. — И да — я всегда красивая.       Ровный и гладкий тоннель. Земляной с виду и твёрдый на ощупь. Длинный и тёмный, воняющий гарью, железом и озоном. Груда исследовательского хлама, павшая в неравном бою с Телосом.       И лифт. Старый, полностью покрытый ржавчиной.       — Мы… вернулись? Может, это что-то вроде телепорта к выходу, а? — Ая даже не пыталась скрыть радость.       — …понятия не имею. В любом случае, поехали наверх. Тут больше нет ничего интересного.       — Вот только кнопки не горят… не говори, что питания нет…       — Подожди паниковать. Генератор заводится и из кабины. Успокойся, ладно?       — Как же ты затрахал меня уже, а! Не надо меня успокаивать! — Ая вспылила и глубоко вздохнула. — Всё равно у тебя не выходит.       — Что не выходит? Успокаивать или затрахать? — Свен осклабился и завёл генератор через аварийный пуск. Панель пискнула, оповещая о получении питания.       — Ничего у тебя не выходит, инквизитор! — Ая в сердцах приложилась по кнопке «вверх» и облокотилась о перила.       Свен только улыбнулся в ответ. Почему-то именно сейчас он сам поверил, что всё будет хорошо.       И лифт тронулся, со смачным хрустом сдирая вековую ржавчину с направляющих.       Яркое слепящее солнце. Палящий сжигающий жар, одновременно сочетающийся с могильным холодом. Одинокий и грустный вой ветра.       — Свен, где мы?..       Ярко и пусто. Мир окрасился в один оттенок золотисто-жёлтого и застыл. Умер.       Весь мир.       Осознание этого резануло по разуму и сердцу, вызвав резкий приступ паники.       «Да не может такого быть, чтобы весь мир умер!»       Выскочив из лифта, Свен тут же кубарем покатился вниз: лифт располагался в самом центре высохшего озера, на крохотном островке. Жёлтый песок мгновенно забился за шиворот, в рот и нос, в волосы.       Отплёвываясь, юноша полез наверх. Выбравшись, он осмотрелся.       Умерло всё. Ни единой травинки, ни единого животного — тут больше не осталось ничего. Только деревянные мостки и три бетонных ДОТа напоминали ему о том, что это знакомое место. Но разум в это верить отказывался.       — Свен, ты как? — Ая, казалось, была совсем не впечатлена увиденным. Наоборот, она словно успокоилась и пришла в себя, в глазах наметился былой задор.       — Вот теперь это и для меня слишком! Что это за херня творится?!       — Я бы назвала это «конец света», но звучит недостаточно поэтично. Вот именно сюда ты хотел добраться, инквизитор?        «Чёрт возьми, нет».       — Нужно… осмотреться. Найти что-то, что поможет понять.       «Син Уэльс? Нет, я не могу. Не хочу».       — Если мир действительно кончился, то давай заглянем к папаше. Хотела бы я посмотреть на его труп!       «И что с тобой не так, Ая Айко?»       С каждым шагом по пустоши Свен всё сильнее и сильнее чувствовал странное жжение. Жгло всё и сразу — и плоть, и душу. Ощущение, слишком похожее на ауру Судьи, но по-своему иное, только усиливалось картиной уничтоженного мира. По пути Свен не заметил ни одной живой души, даже трупа — лишь мёртвые стволы деревьев. Но что самое странное — совсем не было скверны, ни в каком виде. Даже запах её, липкий и донельзя мерзкий, пропитавший, казалось бы, весь мир, совсем отсутствовал тут.       Особняк Айко выглядел точно так, как герой и ожидал: абсолютно мёртвым. И абсолютно целым — даже стёкла, все до единого, остались на месте. Только краска облезла.       — Ни единого трупа… — Ая явно выглядела расстроенной. — Что дальше делать будем?       Обыскав весь дом, они сели в гостиной. Ответ на вопрос, что именно тут произошло, так и висел в воздухе.       — Хотя многие вещи мне показались странными. Планировка другая, пусть и отличается несильно. Комнаты совсем не такие. Словно это тот же дом, но… другой, понимаешь?       — Ая, как думаешь, сколько лет он стоит пустым? — в голове у Свена начала зарождаться идея.       — А хрен его знает. Думаю, что долго, но тут явно никого не было.       Встав с кресла, юноша доковылял до календаря, стоящего на камине.       «И как я сразу не понял?»       — Ая, какой сейчас год?       — В смысле, какой? Девяносто девятый, разумеется. Тот альтерат отбил тебе память?       — Посмотри. — Ткнув пальцем в календарь, Свен подозвал девушку.       — Что такое? Тут… — Ая ойкнула и осела. — Тут… Семьдесят восьмой? Что за чёрт, инквизитор?! Ты перелистнул его и решил подшутить? Ты хочешь сказать, что мы переместились в прошлое?!       — Или дом стоит пустой с семьдесят восьмого. Поэтому-то ты его и не помнишь, Дочь Айко.       Они решили вернуться обратно тем же путём, каким пришли: через умерший мир и Телос. Не самая здравая мысль, но лучшей не было, к тому же Свен чувствовал жжение всё сильней и сильней, что делало исследование мира невыносимым, да и сил ни на что уже не было. И хотя Ая не чувствовала ничего подобного, оставаться было тяжело даже ей. Вынеся из особняка все деньги и драгоценности, они спустились вниз на том же лифте, что и приехали.       Телос, словно признав их, оставался таким же, как и после смерти Судьи: светлым и безжизненным, не противопоставив больше ни одного альтерата и не заполняя всё тьмой. Озеро не замёрзло, и небо не появилось.       Наконец они спокойно вышли к лифту — тому самому, на котором спустились впервые.       — Что дальше будем делать? Там может быть засада. — Свен с ужасом думал о том, о скольких ещё вещах он забыл.       — Ничего. Отобьёмся. Я ткну пистолетом себе в голову и потребую бросить оружие, а ты всех перестреляешь, — Ая уверенно ткнула кнопку, и лифт пополз.       — Мне бы твою уверенность…       — Эй! Ты пообещал мне, что привезёшь на Терру, помнишь?!       — Помню, — Свен улыбнулся. Ему было приятно увидеть ту самую Аю — злую и бойкую. — Обещаю, что мы окажемся на материке так быстро, как это возможно.       Лифт мягко остановился и пискнул. Похрустел и сам распахнул калитку, словно показывая надёжность техники Платинового Века. Привычная уже вонь скверны ударила в нос, но куда слабее обычного. Тёплый, влажный ветер. Очень тёплый и очень влажный. И шум моря.       — Ая…       Яркое слепящее солнце, которого никогда не бывает холодной уэльской весной.       Крики чаек.       Свен медленно вышел из кабины лифта и огляделся. Ошибки быть не могло. Они только что прибыли из Телоса, но тот разлом, у которого они сейчас стояли…       — Ая, поздравляю. Мы на Терре Магна!

***

      «Штейр-Хан» — полуавтоматический пистолет Золотого Века. Отличается надёжностью, точностью и мощным патроном, однако является слишком тяжёлым для повседневного ношения. Широко используется только на островной и континентальной частях Мор Элин, где оружейная промышленность не позволяет производить более тонкие и совершенные образцы. В отличие от почти всех остальных полуавтоматических пистолетов, обладает неотъёмным магазином и снаряжается обоймами.       Уничтожение мира — информация заблокирована или удалена. Пожалуйста, обратитесь к системному администратору.