Голос опенула

      Илла еще секунду-другую смотрела на Эрику, словно решая, можно ли доверять человеку, которого она спутала с мамой. По итогу, очевидно, решила, что можно, потому что ее внимания Эри мгновенно лишилась.       — А мама придет? — переключилась на Ила девочка. — Я ей хочу показать, как я драться научилась! Я лучшая на свете, я лучше всех дерусь!       Ил ласково погладил ее по голове и виновато улыбнулся, точь-в-точь, как Оливер:       — Нет, прости, милая. У мамы очень много работы. Но она передавала привет и обещала, что, как только освободится, сразу же придет к тебе!       Илла на секунду поникла, но тут же снова оживилась:       — Это потому, что она главная! — с гордостью заявила она. — Мама теперь всеми управляет, мне старшие говорили. А папа? Папа придет?       На этот раз помрачнел Ил. Он пытался не подавать виду, но Эри заметила, как его улыбка стала натянутой и неискренней:       — Да-а, — неуверенно протянул он. — Папа тоже придет. Но попозже. И он тоже передавал привет.       — Ты им тоже передай привет, — ответила ни капли не расстроившаяся Илла. — И что я их люблю и жду. Даже без подарков. Но лучше, конечно с подарками, — деловито добавила она и снова порывисто обняла Ила. — Зато ты пришел! Я тебе сейчас покажу, как драться научилась. А ты маме расскажешь, и она придет. Да?       — Конечно, — кивнул парень, и Илла побежала к шкафу.       Ее худые тканевые туфельки стучали по полу, и получался точно такой же звук, какой Эри слышала в коридоре. Да и в целом девочка была одета очень легко для таких условий: Эрика в футболке и джинсах мерзла, а Илла рассекала в легонькой белой ночнушке и, кажется, вовсе холода не замечала.       — Мы в детском крыле? — вполголоса спросила у Ила Эрика, пока Илла рылась в нижнем ящике.       — У нас это называется Минва или Псарня, — коротко заметил друг и мельком огляделся. — Хотя, на Инсиве детям живется получше, так что Псарней это место назвать у меня язык не поворачивается. У них даже окна открыть можно!..       Илла вытащила из ящика небольшой сверток, бережно развернула и вытащила на свет чистый белый ножик, совсем короткий, не больше столового. Девочка живо выбежала на середину комнаты и встала в боевую стойку — ноги на ширине плеч, левая рука прижата к телу, нож занесен над невидимым врагом.       И тут быстро, как кобра, Илла выбросила оружие вперед и сразу отскочила. И снова, так же молниеносно. Перекатилась, напала на воображаемого соперника снизу, сбоку. Эрика не могла оторвать взгляда. Ил тоже следил очень внимательно, но, скорее, из вежливости, чем от потрясающего восторга.       — На Инсиве все дети так дерутся? — пораженно спросила Эри.       — Нет, только лучшие, — усмехнулся Ил. — Это же дочка Анель, что ты ждала!       — Дядя, ты смотришь? — отвлеклась на миг Илла и вдруг начала размахивать ножиком так быстро, что лезвие превратилось в размытое белое облако. — Смотри, как могу!       — Да-да, Илла, очень здорово! — бодро отозвался Ил.       — Если честно, я вообще ничего не ждала. Почему ты не сказал, куда мы идем? — продолжила диалог Эри.       — Я сказал, что мы идем к тому, кто нам поможет с ритуалом. Если бы я сказал, куда, ты бы не согласилась.       — С чего ты взял? Если Илла доведет нас до человека, который нам нужен, я буду только «за».       — Илла и есть тот человек, который нам нужен, — быстро отчеканил Ил и переключился на скачущую и нападающую Иллу. — Умница! Ты огромная молодец. Мама будет тобой очень гордиться. Скажи, а колдовать ты уже умеешь?       Илла опустила нож и серьезно посмотрела на него.       — Давно уже, — недоверчиво притянула она. — Ты же знаешь!       — А вдруг ты разучилась! — не растерялся парень и присел с девочкой рядом. — Расскажешь, как ты колдуешь? Эрика очень хотела узнать, всю дорогу расспрашивала, что у тебя за дар.       Илла глянула на Эри с горделивостью и даже чувством собственного превосходства и вздернула носик:       — Я — янтарница! И я могу память стирать! Хочешь, покажу?       — Не надо, — отрешенно произнесла Эрика и повернулась к Илу. Тот к ее реакции был уже готов и виновато улыбнулся. — Скажи, что это шутка…       — Это не шутка, — покачал головой подселенец. — И, если бы я тебе признался сразу, ты бы отказалась.       — Думаешь, я сейчас не откажусь? Это ребенок! Сколько ей, года четыре?       — У тебя есть идеи получше, как испортить воспоминания?       — Все, что угодно, будет лучше, чем использовать для важного и опасного дела ребенка! Как ты вообще додумался до такого?!       — Тремальский список показывает дары, которые может унаследовать ребенок того, кто капнул на него свою кровь. Это еще одно его свойство, — на полном серьезе ответил Ил и хлопнул по карману, в котором хранилась бумага. — На него попала кровь Анель, и я заметил, что ее ребенок может быть янтарником. А потом вспоминал, что Оливер говорил… — он осекся и махнул рукой. — Короче, я предположил — и не прогадал!       — О чем вы говорите? — запаниковала Илла, бегая взглядом от Эрики к Илу. — Вы обо мне говорите?       Она отступила назад и выставила вперед нож. В иной ситуации Эри бы только посмеялась, но сейчас стало жутковато. С клинком эта маленькая девочка обращаться умеет. Но это не значит, что ее можно втягивать в их дела!       — Да, о тебе, — повернулся к ней подселенец. — Мы хотели попросить тебя кое о чем…       — Ил, нет! — отрезала Белуха. — Она совсем маленькая! Это опасно как для нее, так и для Оливера!       — Я не боюсь опасностей, — заявила Илла, но продолжила бегать глазами. — А кто такой Ил?       — Это… мое прозвище, — выкрутился Ил. — Твоя мама попросила тебя нам помочь.       — Мама? — Илла опустила нож. — А что надо делать? Я все могу!       — Подойди-ка поближе, и я расскажу.       Девочка бочком приблизилась, и Ил бережно взял ее за плечи. Эри только всплеснула руками. Нет, она участвовать в этом не собирается!       — Дело очень важное, — начал он. — От этого зависит очень многое, а особенно — счастье твоей мамы. И только ты можешь нам помочь…       Эрика уже хотела прекратить этот цирк — как парень вдруг покачнулся, завалился набок и замер без движения, как мертвец.       — Ил! — перепугалась Эри и бросилась к нему.       Она приподняла голову друга. Его глаза были приоткрыты, и белки едва-едва светились. Но свечение почти сразу померкло.       — Я тут, — сказала Илла. Эрика повернула голову и встретилась взглядом с детскими разноцветными глазами.       Ил в теле Иллы положил ножик на пол и помахал руками, как будто делал зарядку. Эри, когда первый шок прошел, нахмурилась:       — Мог бы и предупредить.       — Я думал, ты догадаешься, — пожал плечиками подселенец и невинно улыбнулся. — Или ты решила, что я бы доверил маленькому ребенку самостоятельно лезть в чужую голову?       Эрика выдохнула и запустила руку в волосы. Мысли путались от всего происходящего, но постепенно до Эри доходил план Ила. Используя способности Иллы проникать в чужую память, он может выборочно удалить счастливые воспоминания, при этом не сломав Оливеру психику или еще чего посерьезнее.       — Илле же это не повредит? — удостоверилась Эрика.       — Не-а. Ну, разве что, после того, как я выселюсь, ей будет нехорошо. Тошнота, головокружение… Я поэтому не люблю в детей вселяться, — вздохнул Ил, но через секунду оживился. — Ладно, давай начинать. Чем дольше ждем, тем выше риски.       Эрика кивнула и достала из кармана Оливера бумагу с планом ритуала.       — Получается, сейчас ты должен связать наши души, — заключила она, пробегая взглядом по строчкам. — Прикоснуться к его амулету и… Но у меня нет амулета!       — Ну, у Симона же есть, — напомнил Ил, но тут же сам помрачнел. — Черт. Получается, мне нужно быть в твоем сознании и в реальности одновременно…       Эри задумалась. Да, это они не учли…       — Может, ты вселишься в меня? — предложила она. — У тебя будет доступ к моему сознанию. И к Ливирре, получается, тоже.       — А как быть с Оливером? Я должен еще ему память перекроить.       — Так перекрои сейчас, пока занимаешь Иллу. Я подожду, пока закончишь, и ты переселишься.       Ил поморщил детский носик и покачал головой:       — Опасная затея. Янтарники погружаются в свое дело, ну, с головой. Короче говоря, моя душа отправится в мысли Оливера вместе с душой Иллы. И меня здесь не будет. А ты сама сказала, что Симон исчезает, только когда я рядом.       Эрика поникла. Ил прав, им нельзя разлучаться до начала ритуала. Но Эри же не может вытащить амулет Симона в реальность! Из Ливирры вообще…       Она замерла и посмотрела на свою руку. Из Ливирры ведь можно переносить предметы! По крайней мере, Эри — точно может, она уже переносила записку от Симона! Да, бумажка пропала, но некоторое время, хотя бы пару минут она была в реальном мире.       — У тебя есть какая-то идея? — напрягся Ил.       — Вроде того, — протянула Эрика и показала ему свою пустую ладонь. — Я могу прикоснуться к его камню в Ливирре и перенести это прикосновение тебе, сюда. Ты просто должен держать меня за руку.       — Стой! Ты же сама рассказывала — он только и ждет, что ты прикоснешься к его камню. Это не просто так!       — Знаю. Но это может сработать.       — И поранить тебя! Или вообще убить! Эри, с Симоном шутки плохи, лучше не играть по его правилам, ты же понимаешь.       — Да, понимаю! — воскликнула Эрика и нервно прикусила губу. — Я прекрасно понимаю, больше, чем кто-либо. Я играла по его правилам — и вот, где мы оказались! Я должна рисковать твоей жизнью и жизнью Оливера, просто потому, что вовремя не спохватилась, оказалась недостаточно внимательной!       — Ты рискуешь и своей жизнью, — возразил Ил, но Эри продолжила:       — Так я и виновата! Если кому и отвечать, то мне. За то, что недостаточно внимательная и сообразительная. Я во всем уступаю Симону. Я не смогу его перехитрить. Но, может, даже так удастся выиграть? Должно же быть что-то, в чем я лучше него. Может, даже так получится?.. Нет. Нет, не может.       Эри сглотнула ком в горле. Она жутко боялась — была в ужасе, едва не в истерике от одной мысли снова встретиться лицом к лицу с Симоном. Но если показать это Илу, он тут же все отменит. Эри не может стать смелой по щелчку пальцев, да — но она может притвориться, что стала смелей.       — У нас точно получится, — громко сказала она, чтобы скрыть дрожь в голосе.       Ил серьезно посмотрел на нее и опустил глаза на неживое лицо Оливера. Думал.       — Если это единственный способ… — наконец, произнес он и тяжело вздохнул. — Просто прошу тебя, будь осторожнее! И если почувствуешь, что становится опасно, быстро отдергивай руку и прекращай, хорошо? Пытайся проснуться. Да даже если и не почувствуешь! Как только связь установится — тоже убегай от него как можно дальше. Я сам затащу его к Оливеру, и вы оба будете свободны. Не рискуй лишний раз.       — Но как я пойму, что связь установилась? — мигом подхватила Эри.       — Пока не знаю, — смутился Ил. — Посмотрю по ситуации. Но поймешь наверняка.       Он посмотрел на свои руки, потом на Оливера и снова на Эрику. А после подошел к Оли ближе и принялся расстегивать его рубашку.       — Когда я погружусь в его воспоминания, дождись, пока появится Симон, и только тогда возьми меня за руку, — сообщил он. — Но не раньше.       — Почему?       — Тогда я еще и Иллу с собой потяну. Мы будем там вдвоем, оба сможем стать связующими. И зависеть это будет только от того, кто в этот момент использует магию. Если я возьму тебя за руку сейчас и пущу Иллу колдовать, связь образует она, а не я.       — То есть, ты почувствуешь, что я начала ритуал, и используешь магию как подселенец, — поняла его Эри. Такой план ей нравился. Не хотелось, чтобы еще кто-нибудь пострадал… — Вот только в кого ты там вселишься?       — Это уже не твоя забота. Найду, поверь. Не думаю, что в Ливирре у Оливера не найдется хотя бы бабочки какой-нибудь.       Он отогнул полы чужой рубашки и обнажил безжизненный желтый камень. От вида пустого амулета внутри у Эрики все сжалось.       — Ясно, — кивнула она. Эри бы все отдала, чтобы еще пару часов сидеть и только обсуждать — но не начинать. — Сколько мне подождать?       — Сколько сумеешь продержаться, пока Симон не начнет проявлять себя. Тогда быстро хватай меня за руку и засыпай.       — Но если пройдет слишком мало времени? Скажем, минута.       — Хоть десять секунд! Эри, как только — так сразу. Ты не должна пострадать. — Ил поднял на нее не по-детски серьезные глаза. — Обещай, что, если тебе начнет грозить опасность, ты будешь спасать себя, а не меня или его.       Эри нехотя кивнула:       — Да-да, я поняла.       Но друга такой ответ не устроил. Он подошел ближе и заглянул ей прямо в глаза. В его взгляде, серьезном и сосредоточенном, Эрика разглядела настоящий, человеческий страх. Такой, какой за нее еще никто не испытывал, и какой сама она испытала лишь однажды — когда бродила по Драконовой пасти и искала Ила среди обломков скал.       — Эри, — тихо-тихо, но четко произнес друг без тени шутки. — Обещай. Пожалуйста.       Он смотрел так открыто, что Эри понимала все, каждую его эмоцию, как если бы Ил вложил свое сердце в ее грудь. И она осознала, что не сможет его обмануть, как и не сможет больше никогда предать его доверие. Эрика потеряла его однажды и сейчас получила второй шанс, почти нереальный. Но, наверное, без этой потери она бы никогда не поняла всей ценности его доверия. Ил верил ей безоговорочно, как не всегда верят родители своему ребенку, как не всегда веришь сам себе. И сейчас он не просит взамен ничего — одно только ее слово, и он снова ей поверит.       — Обещаю, — тихо ответила Эри, и глаза Ила загорелись знакомым внутренним огнем.       Он снова повернулся к Оливеру. Эрика пододвинулась ближе. Сидеть на холодном грязном полу было неудобно, но маленькая расшатанная кровать вызывала еще меньше доверия.       Ил положил руку на камень Оливера, и Эрику заколотило. Если что-то пойдет не так, кто-то из них троих может серьезно пострадать. Может даже… умереть. В лучшем из худших случаев у них просто ничего не выйдет — Оливер останется в коме. Но может быть и так, что Эри сейчас видит Ила в последний раз.       Сердце сдавила паника, резко перестало хватать кислорода и времени. Эри хотела еще что-то сказать, что-то очень важное, но мысли разлетались прочь, путались; она хваталась за них, но ни одну не могла удержать. Если бы у них была пара свободных минут!.. Нет, Эри бы не успела сказать все, что хотела. Она бы не успела и за час, и за сутки. Целой жизни бы едва хватило.       — Ил, — вырвалось у нее.       Ил поднял глаза. Она все еще не понимала, что стоит сказать, поэтому молчала и надеялась, что мысль придет сама. Ил расценил ее молчание по-своему:       — Я постараюсь оставить у него как можно больше воспоминаний о тебе. Не бойся, Оливер не возненавидит тебя, — улыбнулся он, но в его голосе, или во взгляде, или в самой душе Эрика различила тяжелые, болезненные нотки.       — Не нужно, — мотнула головой она. — Если его счастливые воспоминания связаны со мной, можешь стирать их все.       — Ты уверена? — переспросил Ил. — Ваши отношения сильно изменятся. Дружба может исчезнуть безвозвратно, не говоря уже о…       На последнем слове он замялся. Эри поняла, о чем идет речь. Но не знала, что ответить. После всего случившегося: Каннорского бала, Драконовой пасти, обмана Симона — она больше не была уверена в том, что чувствует. Эрика попыталась представить, что Оливер очнулся — и возненавидел ее. Будет ли ей больно? Да. Обидно? Безусловно. Заплачет ли она? Скорее всего, впадет в истерику.       Но разрушится ли ее мир от одного только исчезновения его тепла? Станет ли ее жизнь пустой без него, словно кто-то ободрал невидимые крылья за спиной? Почувствует ли себя одинокой настолько, что потеряет саму себя?..       — Я переживу, — коротко заключила Эри. — Наши отношения — это не так уж и серьезно. Я всего лишь хочу, чтобы мой друг, тот, кто пострадал из-за меня, выжил.       Ил, кажется, хотел ответить что-то, но передумал. Вместо этого он положил свободную руку на живот Оливера ладонью вверх.       — Все, что угодно, Эри, чтобы Симон не навредил тебе, — напомнил он и в последний раз посмотрел ей в глаза. — Ты пообещала.       Эрика кивнула и положила свою руку рядом с детской ладошкой. Ил опустил веки, крепче сжал амулет Оливера и зашептал что-то одними губами. Эри поняла, что он договаривается с Иллой. И успешно — не прошло и минуты, как подселенец начал колдовать.       Из-под рукава ночнушки Иллы потянулась вдоль всей руки тонкая сияющая линия. Линия спускалась медленно, как тягучая янтарная смола, к ладони, лежащей на камне Оливера. Эрика следила за этой чарующей магией, не отрывая глаз. Белуха отчего-то была уверена, что взрослые, опытные янтарники колдуют не так. Может, читала в книге Сондры, может, Симон подбросил ей свои воспоминания, но Эри знала наверняка, что детская магия совсем другая: яркая, открытая, которую невозможно использовать для подлостей.       Янтарь добрался до тела Оливера и растекся по груди, связывая Оли с рукой Иллы тугими струями. Когда вся смола спустилась к ладони, сияние начало меркнуть. На секунду Эри испугалась, что магия застынет, как настоящий янтарь и прикует Ила и Оливера друг к другу, но та просто растворилась в воздухе, как облако мерцающей пыли.       — Ил? — на всякий случай окликнула друга Эрика.       Подселенец не ответил, и Эри прерывисто выдохнула.       Теперь остается только ждать.       Первое время все было тихо. Эрика не знала точно, сколько прошло: десять минут, одна или вовсе несколько мгновений. Каждая секунда, казалось, тянулась вечность. Илла не двигалась. Ил не давал знать, что он здесь. Как и Симон.       Эри старалась думать только о том, что нужно сделать. Не о том, что будет, если у нее не выйдет. Получалось плохо. Одна часть Эрики мечтала о том, чтобы сейчас в эту комнату ворвались инсивы и остановили это безумие — пусть даже и ее смертью. Но вторая, разумная часть, напоминала, что надо сделать это. Иначе они не вернутся на Каннор.       А на Канноре все будет иначе. Все будет по-прежнему и по-новому одновременно. Эри наконец-то увидится с Ками — им с Дженис наверняка сейчас хорошо вместе. Потом, когда уляжется пыль от ее пребывания во вражеском лагере и Ил оправдает ее, поселится в одной из комнат. На Канноре они наверняка совершенно другие. А если Эрику снова начнут мучить кошмары, попросит Ила поспать рядом пару ночей. Или и вовсе поселится у него. Как раньше — но по-другому. Они снова будут болтать до поздней ночи, но бабушка не станет гнать их спать — скорее, это сделают ребята, живущие в соседних спальнях. По утрам Ил будет готовить ей что-нибудь вкусное, правда, уже не на их домашней кухне, а где-то рядом с большой каннорской столовой. А потом Эрика будет не ездить в школу, а ходить на тренировки или в библиотеку, пока Ил останется не убирать в доме, а разбираться с делами лагеря. И по вечерам они будут пить чай или читать какие-нибудь книги вслух, но не смогут прочитать и одной главы, потому что начнут шутить и смеяться над каждым словом героев. Это будет замечательно!       Эрика хлюпнула носом и удивленно коснулась своей щеки. Из глаз текли невольные слезы. Почему она плачет? Она ведь не думает ни о чем грустном! Наоборот же — мечтает! Как можно плакать из-за простых фантазий? Тем более из-за тех, которые обязательно станут правдой!       — Все будет хорошо! — попыталась успокоить себя Эри.       «Ты так в этом уверена?» — язвительно заметил голос в голове.       Эрика вздрогнула. Голос Симона звучал уже не так четко — она снова не могла различить его интонации и тембр. Он больше не был похож на голос Оливера. Но это Симон. Больше некому.       — Да, — кивнула Эрика, хлюпнув носом. — Я уверена.       Она пододвинула руку ближе к ладони Иллы. Ил просил ее хвататься сразу же, как только появится Симон, но прошло слишком мало времени. Он мог не успеть закончить. Нужно продержаться еще немного, чтобы наверняка.       «Чтобы наверняка что?» — вдруг спросил Симон.       — В смысле? — растерялась Эри.       Симон, словно спохватившись, попытался исправиться.       «Ничего, Белуха».       — Нет, ты спросил меня. Но ты ведь всегда знаешь, о чем я думаю. И всегда знаешь, что я делаю и чувствую.       «Конечно. И, порой, даже лучше, чем ты сама. Твои мысли — мои мысли, ты не забыла?»       — Но как ты тогда можешь не знать, наверняка что?       «Я знаю, Белуха, — его голос стал поломанным, скрежещущим, неживым. — А вот знаешь ли ты?»       — Знаю.       «И что же это? Мне интересно услышать твою версию».       Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Симон заставляет ее рассказать. Эрика нервно улыбнулась. В кои-то веки за ее мыслями не следили, и это прекрасно… но как такое может быть?       «Не строй из себя идиотку, Эри, — бессильно прорычал Симон, осознав, что его раскусили. — Ты знаешь».       — Это из-за Ила?       Не успела она произнести имя друга, как голову наполнил отчаянный вопль. Эрика зажала уши руками, но вопль не прекращался. Казалось, ее череп сейчас треснет, и из трещин потечет черной смолой этот крик! Симон ревел, точно его пронзили раскаленными мечами и не давали умереть.       Перед глазами начало темнеть. Эрика часто-часто заморгала — боковым зрением она начала видеть странные, пугающие силуэты по углам комнаты. Они тенями ускользали от ее взора, стоило повернуть к ним голову — и продолжали смотреть на нее невидимыми глазами. Неизвестные, пугающие создания из кошмаров…       Она сейчас заснет!       Нельзя больше ждать. Эри выбросила вперед руку, вцепилась в маленькую ладошку — и в ту же секунду провалилась в бездну из тьмы и крика.