Голос опенула

      В легкие толчком ворвался воздух. Эрика подскочила на месте и надрывно закашлялась, пытаясь избавиться от остатков иллюзорной воды. Ее все еще колотило, то ли от холода, то ли от страха, руки крупно дрожали, а перед глазами плыли цветные круги и черные пятна. Только спустя минуту девушка смогла прийти в себя и оглядеться.       Она лежала на полу возле стола. Рядом поблескивал флакон с бурыми пятнами на стенках — следами от крови. Эри от его вида затошнило.       С трудом двигая ногами, Белуха поднялась и обессиленно рухнула на стул. Взгляд зацепился за злосчастный список. Эрика взяла его дрожащими пальцами. На бумаге не было ничего, кроме названия и одного бледного кружка от впитавшейся капли. И этот кружок — единственное, что напоминало об ужасной ошибке.       Как она могла быть такой слепой! Эри вгляделась в свиток, который еще час назад казался ей спасительным. Она ведь могла догадаться, что все не так просто. Что голос хотел предупредить ее о чем-то; что нужно если не послушать его, то хотя бы прислушаться! Но Эрика так загорелась идеей помочь Оли, что не желала слушать никого и ничего, что перечило ее первоначальному плану. Губительному плану. Неужели из-за ее поступка Оливер теперь…       Нет, нет, еще не все потеряно! Все совершенно точно можно исправить! Надо только дождаться весточки от Дженис и Ками. Они вытащат Оливера из Ливирры, и Симон останется с носом! Да!       Эрика было поднялась, но голову прошила жуткая боль, и девушка опустилась обратно, болезненно жмурясь. В черепе как будто играли десятки оркестров, и все — разные мелодии. Эри не могла расслышать собственных мыслей за этим гулом. Казалось, голова сейчас взорвется!       Но вот кое-что другое она расслышала пугающе четко.       «Ты снова повторяешь свою же ошибку, — рассмеялся голос Оливера. Вернее, Симона. — Ты думаешь, что убежала, но это лишь вопрос времени».       — Замолчи! — зашипела под нос Эрика, вцепилась в виски пальцами и быстро-быстро замотала головой, лишь бы избавиться от этого шума! — Ты мне ничего не сделаешь!       «Эри, не строй из себя идиотку. Ты куда умнее, чем хочешь быть. Ты все понимаешь, но не все признаешь, — продолжал Симон. Его слова становились глуше, как будто он выдыхался, но от этого пугали не меньше. — Я уже сделал тебе многое. Я — твои мысли, а от своих мыслей не сбежишь».       Глаза вдруг начали слипаться. Смертельно захотелось спать.       «Пусть тебе и кажется, что ты сильная, но это лишь до тех пор, пока я кажусь тебе просто голосом в голове. Любая угроза не выглядит смертельной, пока ты ее не видишь, не так ли? Но для меня не составит труда выиграть на своей территории. Ведь никто не может бодрствовать вечно…»       — Заткнись! — взревела Эри, сорвалась с места и метнулась в ванную.       Со всей силы ударила по крану, набрала в руки ледяной воды и плеснула на лицо и шею. Холод пробрался под кожу и вызвал целый табун мурашек. Сонливость слетела вмиг, а вместе с ней исчез и гул в голове. Эрика облегченно выдохнула. На этот раз спаслась… Ей нужно поторопиться. Симон прав, без сна Эри долго не протянет, а с такими приступами усталости ее может затянуть в Ливирру в любую минуту.       Эри подняла глаза на свое отражение в мутном зеркале. Единственным источником света в ванной было окно. Солнце уже скрылось за высокими горными пиками, но блеклый рыжий свет от факелов добирался до верхних этажей. И этого света хватило, чтобы Эрика разглядела то, что заставило ее испуганно шарахнуться.       Она не поменялась в лице, кожа все еще была бледной, щеки впалыми, под глазами не исчезли черные круги. Но вот сами глаза… Эри вдруг все поняла: и почему Альден так странно смотрел на нее, и почему Анель удивилась ее ответу на вопрос. Глаза Эрики, всегда блекло-сизые, сейчас горели изумрудным огнем. Совсем как у Оливера в ее сне.       Совсем как у Симона.       — Черт, я и правда слепая… — надрывно шепнула Эри и обхватила себя поперек тела. — Все ведь с самого начала было не так! Он все это время втирался в доверие, и в результате…       И в результате стал ее неотъемлемой частью. Глаза — зеркало души, и ее душа преобразилась до неузнаваемости.       Надо как можно скорее вытравить Симона из головы. Вот только как?! А еще ведь Оливера вытаскивать…       Эри почувствовала, как каждая клеточка ее тела мелко задрожала. К горлу подкатило, а все вокруг перестало быть мирным и спокойным. Казалось, ее может убить абсолютно все: даже кран, даже чертово зеркало; даже стены были готовы рухнуть и размазать ее по полу кровавой кляксой! И никто, ни один человек не прибежит, не заслонит ее, не спасет!       И стоило ей почти осесть на пол от отчаяния, в дверь оглушительно постучали. Эрика замерла, как заяц под прицелом охотника. Стук повторился. Затем еще раз, как будто кому-то Эри была нужнее воздуха.       Она последний раз глянула на зеркало, вздрогнула от вида незнакомых глаз и, как ошпаренная, выскочила из ванной. В два широких шага пересекла комнату и распахнула дверь. За порогом, занеся кулачок для удара, стоял мальчишка-инсив лет одиннадцати.       Эри опешила. Она ожидала увидеть Альдена или, на крайний случай, Кира, но никак не незнакомого мальчика.       — Что случилось? — первой задала вопрос Белуха.       — Мажортеста зовет тебя к себе, — выпалил инсив и указал пальцем на проход к лестнице. — Очень срочно, она жутко злая.       — Где она?       — У себя.       — Понятно. Свободен.       Получилось жестче, чем Эрика хотела, потому мальчонка испуганно вздрогнул и мигом умчался прочь. Эри передернула плечами и шагнула в коридор. В спальном крыле все так же никого не было, но зато чувствовался едва различимый запах гари. Скорее всего, пожар уже потушили, но шлейф добрался до верхних этажей только сейчас.       Как в тумане Эрика преодолела несколько лестничных пролетов. Она изо всех сил старалась отвлечься, но ее словно насильно затаскивали в пучину мыслей. Паника подкатывала к горлу железным комом, а ноги и руки двигались сами по себе. Эри всей душой желала, чтобы хоть кто-нибудь встретился ей на пути, задал хоть какой-нибудь вопрос, который заставил бы сознание переключиться. Но одновременно и боялась этого, потому что нервы сейчас натянулись похлеще струн, любая мелочь могла порвать их к черту.       Шестым чувством Эрика поняла, когда нужно свернуть в коридор. По этому этажу уже бегали люди, явно взволнованные и даже перепуганные. Но никто все так же не обращал на нее внимания. Эри нашла взглядом помпезную дверь с золочеными вставками и быстро, перебегая от стены к стене, чтобы никому не помешать, добралась до входа в кабинет мажортесты. Вот странность: она была здесь всего два раза, но каким-то образом легко запомнила, сколько лестничных пролетов нужно пройти.       Или она не запоминала вовсе? Ведь и во время ночных похождений Эри почти не плутала, хотя из ориентиров была только неточная и путаная карта крыла. Может, в ее голове уже хранилась информация обо всех ходах и коридорах? Как и о постах дежурных… Эрику заколотило так, что пальцы не сразу ухватились за ручку. Лучше не думать, как еще чужое сознание могло на нее повлиять и какие воспоминания подкинуть.       Стоило только Эри шагнуть за порог, как на нее сразу же налетела Анель. В полумраке ее лицо выглядело совсем белым, а глаза сверкали, как у бешеной лисы. Ее пальцы вцепились в плечи так, что Эрика едва не вскрикнула от боли.       — Что ты сделала?! — прорычала прямо в лицо подселенка и вдавила Эри спиной в уже закрывшуюся дверь.       Голова с глухим стуком ударилась о дерево, и перед глазами на секунду вспыхнули черные мушки. Но Марьер было абсолютно плевать — она продолжила впиваться ногтями в кожу, как будто специально силилась оставить побольше царапин. И это единственное напоминало Эрике, что она еще не спит. Потому что в остальном Анель ей до деталей напоминала образ из кошмара.       — Сделала что? — пискнула Эри, за что инсив еще раз с силой приложила ее к двери.       — Не играй со мной, тварь! Быстро отвечай, что ты сделала и где мой брат?!       — Твой брат?.. — Сердце ухнуло вниз, все тело наполнилось холодом. Нет, она не может знать! Она даже не в курсе про Ливирру!       — Да, мразь, где мой брат? Где Оливер, куда ты его дела?!       — К-куда… Анель, я не понимаю, что ты говоришь!       — Хватит! Думаешь, это смешно?! Думаешь, смешно говорить мне, что его нельзя спасти, а потом втихую воплотить свой план в жизнь?!       Анель толкнула Эрику и наконец-то отпустила. Эри на всякий случай нащупала ручку, но выходить не стала. Хотя от страха уже подгибались коленки. С Оливером что-то случилось. Вдруг то, что произошло с его душой, как-то повлияло и на тело?!       — Анель, у меня не было никакого плана! Что произошло с Оливером?       — Не было никакого плана, да? — Подселенка уже дрожала от гнева. Ее прищуренные глаза горели животным огнем. — И поджог, устроенный Киром, конечно, тоже не был подстроен, чтобы дать тебе время? Так вот, Белуха, слушай внимательно: либо ты прямо сейчас признаешься, куда ты дела Оливера, либо твой дружок-огневик встретит следующую ночь, как и подобает диверсантам, с перерезанной глоткой.       Эрика остолбенела. По телу волнами пробежался ужас, такой острый, что желудок свернулся в узел.       — Не надо… — только и смогла выдавить она. Так жалко, что сама себя бы не послушала.       Анель вскинула голову я глянула сверху вниз. Было видно: она из последних сил сохраняет самообладание. А рука дергалась и все норовила дотянуться до ножа на поясе.       — Тогда говори, сволочь. И не вздумай врать.       — Но я п-правда…       — Не вздумай врать!       — Я не вру!       — Тогда докажи, — прошипела Анель, точно ядовитая змея. — Докажи, что ты ничего не делала. Что в дневнике действительно ничего не было. Перенеси его прямо сейчас — и покажи.       От прямого немигающего взгляда Эрика чуть не закричала. Анель пугала ее с первой встречи, но так устрашающе, как сейчас, подселенка не выглядела еще никогда. Казалось, что бы она ни сказала, Эри исполнит вмиг. И Эри исполняла: под пристальным надзором янтарных глаз она пересекла комнату. Каждый шаг давался с трудом, как будто пол превратился в зыбучие пески. Но Эрика шла, смертельно боясь ослушаться. Приблизилась к рабочему столу, потянулась к выдвижному ящику. Все так легко и привычно: представить и перенести. Она делала это тысячу раз.       Руку прошило болью, как если бы кто-то резко затянул на запястье петлю. Эри испуганно отдернула ладонь и тяжело задышала. Нет, нет, нет! Она не делала это тысячу раз. Это делал он.       — Я не могу, — мотнула головой Эрика.       Каждый раз, используя опенульские способности, она позволяет Симону взять над собой контроль. Пусть на мгновение, но Эри становится перед ним уязвима. А Симону мгновения хватит с головой.       — Позволь узнать, почему?! — сквозь зубы просипела Анель. — С магией у тебя уже давно все в порядке, здесь тебе меня обдурить не удастся. Я прекрасно знаю, что ты уже колдовала.       — Я просто… не могу. Давай я принесу его без магии, руками. Схожу в комнату и…       — И сбежишь?       — Нет. Если ты мне не веришь, пойдем вместе.       — Когда это опенула останавливала охрана? — язвительно прыснула Анель и вдруг потянулась к камню. — Вероятно, тебе просто не хватает мотивации. К счастью, я умею раскалывать упрямцев, белочка.       На секунду Эрика снова увидела перед собой ту Анель, которая испугала ее при первой встрече — не зверя и не бога, а живого человека, который прекрасно знает, как работают твои чувства, и способен использовать их против тебя. Подселенка коснулась амулета, шепнула что-то в поток и улыбнулась, нагло и довольно. Вдоль хребта побежал могильный холод. Анель явно что-то задумала. А с ее властью это «что-то» может оказаться действительно серьезным. Наверное, не стоит злить ее еще сильнее? Что плохого случится от одного использования магии? Быстро открыть ящик — и все, не останется никаких проблем…       Эри вздрогнула, словно от пощечины. Нет, это не ее мысли! Нельзя им поддаваться! Что бы ни случилось — не открывать ящик, не создавать переход, не образовывать складки! Нельзя!       Не прошло и нескольких секунд, как в коридоре послышался шум, похожий на свист от ветра. Дверь дернулась и резко распахнулась. В комнату вошел Альден: он пытался выглядеть спокойным, но, судя по сбитому дыханию и измятому плащу, сюда он мчался сломя голову.       — Что случилось? — отдышавшись, спросил парень.       Эрика пересеклась взглядом с его взволнованными глазами и быстро опустила голову. Сердце постепенно начинало разгоняться. Анель заговорила снова, и Эри уже знала, что она скажет.       — Абсолютно ничего, Алли. Просто я хотела уведомить тебя, что у Кира появился шанс на амнистию.       Альден, кажется, поперхнулся воздухом:       — Что… что я должен делать?       — Ты — ничего. Речь об Эрике. Я полностью оправдаю Кира за его сегодняшний проступок, если она сделает кое-что для меня.       Белуха все еще не могла поднять глаза. Казалось, вокруг нее из пола выросли ледяные стены с огромными стальными шипами. Дернешься — убьешься. Враз исчезло окрыляющее чувство свободы, которое, видимо, сопутствовало всем опенулам. Эрика ощущала себя запертой в тесной камере, связанной по рукам и ногам.       — Тогда зачем я здесь? — заволновался Альден — Эри точно расслышала в его голосе тревожные нотки, хотя сам парень наверняка не поменялся в лице.       — Дело в том, — с привычным беззаботным весельем промурчала Анель, — что госпожа Белуха отказывает мне в этой маленькой, но спасительной услуге. И я подумала: может, хотя бы при виде человека, которому она своим отказом ломает жизнь, Эрика одумается?       Эри глубоко вдохнула и выдохнула, не сводя взгляда с поблескивающей ручки ящика.       — Эрика, — вдруг обратился к ней Альден. Девушка быстро подняла голову, но тут же опустила обратно, не в силах справиться со взглядом глаза в глаза. — Анель просит сделать что-то опасное? Если это навредит тебе, не думай о нас с Киром. Делай так, как…       — Я прошу у нее сущую малость, Алли, — не дала ему договорить Анель. — Всего лишь перенести из ее комнаты дневник. Перенесет — и Кир будет тут же оправдан. Раз, — она щелкнула пальцами и заливисто рассмеялась, как будто была в шаге от истерики, — и жизнь спасена! Нечасто я делаю подобные подарки. Глупо упустить такой шанс.       Сердце стучало тяжело и гулко, словно кровь превратилась в густую смолу. Да, упустить такой шанс — глупо. И ужасно. Кир ведь устроил поджог ради Эрики и ее плана, он из-за нее сейчас под арестом, а через двадцать четыре часа из-за нее будет казнен.       Но если Эри попытается колдовать, может произойти все, что угодно. Ее может затянуть в Ливирру, она может потерять контроль над телом, над разумом…       …А может не произойти ничего. И из-за глупой паранойи погибнет человек. Кир помог Эрике, значит, и Эрика должна сделать все, чтобы помочь ему.       Нет, стоп. Эри зажмурилась до рыжих пятен перед глазами. Точно так же она думала, когда начинала поиски ответа, как вытащить Оливера из комы. Получается, эти мысли принадлежат Симону? Или это все-таки ее рассуждения?! Она не понимает!!!       — Все хорошо? — обеспокоенно спросил Альден. — Эри, если ты чувствуешь себя неважно…       — Я в норме, — выпалила Эрика, не поднимая головы.       Ни черта она не в норме! Она не может отделить свои мысли от чужих, она не может отделить хорошее от плохого, верное от неправильного, она окончательно запуталась! Сейчас думает она? Или Симон? Что, если он специально науськивает ее, что колдовать нельзя, чтобы подставить перед Альденом? Или это решение самой Эрики, а Симон на самом деле только и ждет, когда она откроет ящик?!       Руки крупно дрожали, а дышать стало невыносимо больно — легкие словно разодрало изнутри, и воздух просто не задерживался. Эрика действительно задыхается? Или ей кажется? Или это Симон слабеет? Можно колдовать? Или нет? Спасти? Убить?       Что делать?!       — Тогда в чем дело? — спросил кто-то. Эри уже не разобрала: Анель или Альден.       Она не различает голоса. Что, если она сейчас спит? Тогда можно не бояться сделать что-то не так, верно? Нет, тогда нужно бояться Симона. Но Эри ведь не засыпала! Или нет? Или да?       Эрика до боли стиснула зубы и попыталась выровнять дыхание. Надо просто рассказать, что происходит. Альден поймет, Анель смягчится. Надо рассказать — надо было с самого начала с кем-нибудь поделиться, чтобы не вышло такой ситуации, как сейчас. Но почему-то Эри упрямо молчала и о голосе, и о своих снах. Или ее заставляли молчать? Или же Эрика делала это по собственной воле? Какие из решений вообще были ее, а какие — нет?! Она решала хоть что-нибудь?!       «Давай же, просто скажи, — приказала себе девушка и с трудом подняла голову. Казалось, что ее череп залили свинцом, шея едва справлялась с такой тяжестью. — Скажи, что Симон хочет вернуться в мир живых. Скажи, что он влияет на твое сознание, поэтому ты не можешь полностью контролировать себя и свою магию. Скажи, что каждая складка для тебя может быть смертельной! Они поймут! Они помогут!»       Эрика пересеклась взглядом со встревоженным Альденом и открыла рот. Но услышала совсем не те слова, что хотела произнести:       — Я не хочу.       Инсивы синхронно вздрогнули — так легко и холодно была сказана фраза. Эри почувствовала, как все внутри сковывает могильный лед. Нет! Не так! Все должно быть не так! Она должна была сказать совсем другое!       Но с языка все срывались и срывались звуки, сходящиеся в жестокие слова.       — Я не хочу переносить дневник, и вы меня не заставите. Я — опенул. Вы не имеете права указывать мне, что делать. И я не собираюсь вас слушаться. Я буду делать только то, что я хочу!       Альден отшатнулся, как от удара. Голубые глаза бегали по лицу Эрики в поисках хоть чего-то, что объяснило бы ее мысли. Но мысли у нее другие! Эри часто заморгала: глаза словно высохли. Даже не заплакать, чтобы показать, как больно говорить такое! Пожалуйста, Альден, разгляди, заметь! Ты же должен понять, что она никогда бы такое не сказала!       Парень явно ждал объяснений, но Эрика могла лишь стоять и молча наблюдать, как по каплям исчезает из чужих глаз теплота и доверие. Через несколько секунд Альден повернул голову к такой же растерянной Анель — подселенка ответила ему запоздалой улыбкой и пожиманием плечами. А когда снова обратился к Эри, его лицо перекосило от злобы.       — Могла бы хоть притвориться, что тебе не плевать, — огрызнулся он и отступил к двери, как от дикого зверя.       — Зачем, если мне действительно плевать? — против воли дернула бровью Эрика. — Он сам виноват в том, что попался. Мог бы просто не помогать мне, если боялся подставиться. Я за его просчеты ответственности не несу.       Столько искренней ненависти во взгляде Эри не видела еще никогда. Альден медленно расправил плечи, чтобы казаться сильнее, но крупная дрожь и тяжелое дыхание выдавали его чувства: страх, непонимание и клокочущий гнев.       — Думаю, тут все ясно, — опомнилась Анель и театрально, в своей манере, повела по воздуху рукой. — Ты свободен, Алли. Можешь провести последние часы в компании твоей любимой огненной пташки, пока есть такая возможность.       Но Альден не сдивнулся с места и продолжил смотреть на Эри, не моргая, не теплея взглядом. В какой-то момент Белухе показалось, что он сейчас подойдет и с силой врежет ей — и было за что. Наверное, Эрике даже стало бы легче. Она бы не чувствовала себя настолько виноватой, сердце бы не сгорало заживо в грудной клетке.       — Не приближайся к нам больше. Никогда, — вместо удара прошипел Альден, развернулся кругом и зашагал к двери.       Эрика впилась взглядом в его спину. Душу разрывало на части. Она не хотела его ранить, она не хотела терять последних людей, которые еще в нее верили.       «Прости меня», — захотела сказать Эри, но с губ сорвалось совсем иное:       — Ты хотел сказать, «ко мне»? Привыкай к единственному числу, оно теперь будет твоим единственным спутником.       Альден замер в метре от выхода, резко развернулся и выхватил из-за пояса клинок. Секунду он стоял неподвижно, направив острие прямо на Эрику. Та даже не дернулась, хотя внутри все сжалось от ужаса. Но Альден так и не напал на нее: рука, сжимавшая нож, задрожала, и он медленно, как будто кто-то его заставил, вернул оружие в ножны.       «Он не может убить меня, — догадалась Эри, глядя, как парень без единого слова поворачивается обратно к двери. — Я лагерный опенул, мое убийство — самое страшное преступление. Он даже отомстить не может…»       От несправедливости свело горло. Но эта безнаказанность, эта власть, эта… Нет! Ей должно быть стыдно от этих мыслей! То, что она сделала и сказала, — это настоящее преступление. И Альден должен иметь право вынести ей приговор. Так что это ужасно нечестно.       Дверь оглушительно хлопнула из-за порыва ветра — Альден, стоило ему выйти в коридор, тут же убежал подальше от человека, который не оставил ему выбора. Эрика хотела последовать его примеру и убежать, далеко-далеко, хоть в самое отвратительное место на планете. Лишь бы только скрыться от своих-несвоих мыслей!       — Не ожидала от тебя такой жестокости, — глухо сообщила Анель спустя несколько секунд тяжелого молчания.       Внутри Эри что-то вскипело. Это Анель-то рассуждает о жестокости?! Эта эгоистичная крыса, которая только и делает, что издевается над чувствами других — обвиняет ее?!       — Если не ждала от меня жестокости, не заставляла бы меня быть жестокой! Я — ни в чем не виновата! — озлобленно крикнула Белуха и с силой треснула по столу.       От тряски все предметы на нем подпрыгнули и сдвинулись с места. Что-то жутко холодное проскользнуло совсем рядом с пальцами, но Эри не обратила внимание. Череп изнутри будто изморозью покрылся — и гнев мгновенно сменился на страх. Это снова не ее мысли, не ее чувства.       Боже, да когда это кончится! Захотелось ткнуться в какой-нибудь темный угол, сжаться в комок и разреветься, как маленькой. Почему все происходит с ней?! Почему она должна мучиться?! За что?!       На негнущихся ногах Эрика отошла от стола и медленно направилась к двери мимо Анель. Марьер почему-то молчала. Видимо, ответ настолько ее поразил и разочаровал, что она решила даже не обсуждать его. Или же все было ясно и без лишних слов. Но Эри чувствовала, как жжет душу взгляд карих глаз.       И только когда Белуха уже приблизилась к порогу, Анель заговорила — равнодушно, будто речь шла о погоде, а не о ее брате:       — Что ж, в любом случае, мою просьбу ты выполнила: доказала, что к исчезновению тела Оливера ты не имеешь ни малейшего отношения.       Эрика с трудом придержала руку, чтобы не открыть дверь раньше времени. Тело едва ее слушалось. Даже повернуть голову оказалось непосильной задачей. Поэтому пальцы медленно, но неумолимо продолжили тянуться к ручке. А так хотелось повернуться! Спросить, уточнить — и, черт возьми, все рассказать. Чтобы не слышать жутких, едва уловимых ноток в чужом голосе, не ощущать, как совесть бешеной собакой глодает кости и вгрызается в сердце.       — Я, знаешь ли, буду даже рада, если он на самом деле очнулся и сбежал на край земли, чтобы больше никогда не вернуться на Инсив, — продолжала Анель. — По правде, даже его смерть окажется не самым плохим вариантом. Ведь так он не увидит, во что превратилась его близкая подруга.       Эрика зажмурилась и шагнула за порог. По коридору все еще метались инсивы и не обращали на опенула никакого внимания. Жизнь кипела и шла своим чередом, а Эри оставалась вне, снаружи, где-то между этим миром и другим. Стальные тиски сжимали грудь, ломали ребра, но Эрика понимала, что Анель права: лучше бы Оливеру не видеть ее такой. Лучше бы никому ее такой не видеть. Никогда!       — Ты доволен? — прохрипела она и с трудом двинулась к лестнице. — Выставил меня монстром…       Плевать, что кто-то услышит и посчитает чокнутой. Эрике абсолютно плевать, что подумают о ней другие. Разве есть хоть какая-то разница?..       «Я? О, я доволен! — рассмеялся такой ужасающе знакомый голос Оливера в голове. Эри слышала его так четко, как будто Симон шептал прямо ей в ухо. — Вот только разве это сделал я?»       — А кто? Я? Я не хотела никого ранить, не хотела ссориться с Альденом и Киром. Ты меня заставил!       Она вышла на лестницу, и инсив, пробегавший мимо, странно на нее покосился. Эрика же просто пошла дальше. Шаг за шагом, ступень за ступенью, пролет за пролетом. Все ниже и ниже.       «Не хотела? Так ли ты в этом уверена?»       — Да, — решительно ответила Эри, но через секунду засомневалась. — Наверное.       «Милая Эрика, снова ты прячешь свой ум за глупыми надеждами. Признай: ты хотела сбежать от ответственности. Тебе неприятна мысль, что огневик под арестом из-за тебя. Поэтому ты и рассудила, что не имеешь к его проблемам никакого отношения».       — Заткнись. Это не так.       «Но ты знаешь, что я прав. Ты уже столько наворотила, еще одной жертвы ты бы не вынесла. Сперва маленькая телепатка лишилась жизни из-за твоего плана. Затем выродок Оливер, — он глухо рассмеялся. — А вот теперь огневик. Ты ведь недивинка, ты же должна была быть другой, нести гуманизм и мир! Ха-ха, а в результате стала одной из нас. Такой же безжалостной убийцей».       — Прекрати, — без сил всхлипнула Эрика и, едва передвигая ногами, завернула в нужный коридор.       «Предположим, я замолчу. Предположим, ты каким-нибудь образом — хоть это и невозможно — заставишь меня замолчать. Но разве исчезнет кровь с твоих рук? Ты так легко бросилась на меня с ножом и явно собиралась не просто меня поцарапать-припугнуть. Нет, Эрика, ты — убийца».       Эри, глядящая в пустоту и погруженная в мысли, нашарила ручку, вошла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Со всех сторон их с Симоном обволокла тишина и зимний холод.       — Ты сделал меня такой, — попыталась защититься Эрика. Но и сама понимала, что уже не выйдет.       «А ты позволила сделать это с собой. Думаешь, возможно склонить к убийству человека, который верит в безусловную ценность человеческой жизни? Ха, ценность жизни! Тот еще бред, выдуманный Недивинами… Именно Недивины загнали желание убивать в самые дальние уголки твоей души. Но оно было там, оно оставалось там всегда — забитое в темноту, закованное в цепи, закрытое на сто замков. Но как же легко поддаются замки опенулам!..»       Эри оторвалась от двери и с трудом добралась до центра комнаты. Ничего не мешало ей двигаться, но девушка едва находила в себе силы, чтобы просто передвигать ноги. Хотелось упасть. На колени. И долго, долго умолять Симона, чтобы он прекратил. Разрыдаться, втоптать гордость в грязь и взмолиться — возможно, тогда он сжалится? Эрика просто не видела иного выхода. Она не может одолеть его, не может ему противостоять. Она проигрывает сражение за собственное сознание и свободу. За собственную жизнь.       Кожу на руках стягивало, будто их покрыла корка уже подсохшей крови. Как же Симон прав! Эрика может убегать, может закрывать глаза — но она никогда не избавится от чувства вины. Она забрала жизни у нескольких людей, еще у большего количества их сломала и изуродовала. Она не герой. Может быть, Сондра и желала взрастить в племяннице лучшие качества, держа ее подальше от жестокости войны, но, видимо, где-то сама Эрика свернула не сюда.       Прости, тетя. Видимо, некоторых людей не спасти. Они рождаются с гнилым сердцем, и в секунды, когда надо его слушать, поступают соответственно.       Эрику уже не спасти. Она не герой и никогда им не станет. Даже напротив — она своим существованием только все портит. Каждый человек, который подбирается к ней слишком близко, непременно обжигается и получает незаживающий уродливый шрам. Эри ничего не может с этим сделать. Хочет, но не может. Она настоящий злодей. Герои таких, как она, убивают.       Взгляд скользнул по темнеющему небу за окном. Теряя последние силы, Эрика подошла ближе и распахнула тугие створки. В комнату ворвался зимний ветер, донесший запах гари и моря. Эри всей грудью вдохнула свежий воздух, но не сумела удержать его в легких и глухо закашлялась. Лагерь Инсив не услышал ее и продолжил безмолвно смотреть на угольные горы сотнями приглушенных огней. Такая спокойная ночь…       — Под стенами жилого крыла ходит патруль, Симон? — вдруг спросила Эри. Голос прозвучал совсем иначе: звонко и удивительно легко, как удар по абсолютно пустой чашке. — Впрочем, не отвечай… Я чувствую, что нет.       «Что ты задумала?» — занервничал Симон.       Эрика усмехнулась и почувствовала на губах соленую влагу. То ли слезы, то ли кровь. Разве есть разница? Эри осторожно присела на подоконник и подтянула к себе колени. Ветер ласково обнял ее за плечи и поиграл с волосами, как будто звал к себе, в черное ночное поднебесье.       — Ты знаешь. Ты ведь не глупый, — рассмеялась Эрика и спустила ноги наружу. — Я хочу помочь.       Под подошвами не было ничего, только серовато-рыжий туман где-то внизу. Такой густой и мягкий, как перина. Падать на него будет, наверное, так приятно…       Голос Симона превратился в невнятный шум в голове. Или же Эрике стало настолько на него плевать, что она перестала воспринимать его слова.       — Я убью злодея. И все заживут счастливо, — сказала она больше для себя и пододвинулась на самый край.       Ладони покрылись холодным потом, а ступни, свисающие в неизвестность, нервно дернулись. Эри ощущала, что ее тело боится умирать. И Симон, очевидно, тоже не желал проигрывать. Но ее душа понимала, что только так можно предотвратить все будущие ошибки.       Одно движение — и Эрика Белуха больше никому не навредит. Никого не убьет. Никого не предаст. Никого не обманет. И больше некого будет грызть неугомонной совести… Ха, перед смертью — и то о себе. Да, пожалуй, без одного эгоиста этот мир станет лучше тоже.       Эри подняла слезящиеся глаза на небо. На земле Лайтов красивое небо — чистое, не затянутое дымом городов. Наверное, звезд здесь видно в разы больше. Если подождать чуточку дольше, можно будет разглядеть сотни новых созвездий. Жаль, что Эрике уже не удастся их узнать.       Девушка глубоко вдохнула и закрыла глаза. Смерть ведь не страшная верно? Альден говорил, что она приходит в обличье самого близкого и любимого человека. Но Эри не хочет никого видеть. Она слишком виновата перед всеми близкими…       Онемевшие пальцы не слушались, но Эрика заставила их разжаться.       «Простите меня», — шепнула она про себя, заглушая вой и крики Симона.       И наклонилась вперед.       Но неведомая сила толкнула ее обратно. Эри безвольной куклой откинулась назад и тихо хрипнула, когда почувствовала давление в районе солнечного сплетения — как если бы кто-то обхватил ее поперек живота и дернул. Хотя, нет — не если. Ее действительно втащили в комнату чьи-то теплые уверенные руки.       Ноги Эрики проскользили по подоконнику и ударились пятками об пол, и только тогда тянущая сила исчезла. Эри минуту соображала, что произошло, и слушала, как загнанно дышит кто-то прямо над головой. Спину грела чужая часто вздымающаяся грудь — и после ледяного зимнего ветра этот контраст помог прийти в себя. Эрика осторожно встала прямо, но руки на животе никуда не исчезли. Она накрыла их своими и почувствовала, что ее спасителя жутко колотит.       — Никогда… — на выдохе произнес человек сзади, и Эри не поверила своим ушам. — Никогда, черт возьми, больше так не делай!       Она резко разорвала объятья и ошарашенно обернулась. Перед ней, перепуганный и бледный, как сама смерть, стоял Оливер.