Голос опенула

      К назначенному времени Эри все же заставила себя поесть, приняла душ и переоделась. Платье оказалось большеватым, но, в целом, удобным. Из струящейся шелковистой ткани, в пол, оно напоминало то, в котором Эрика танцевала на празднике Теста у канноров. Правда, куда более закрытое и скромное. Траурное, а не парадное.       В мешке лежали мягкие туфли на небольшом каблуке. Они, к счастью, пришлись впору. Ни о какой косметике не шло и речи, так что Эрика только расчесалась жесткой костяной расческой — и на этом образ счастливого и жизнерадостного опенула лагеря Инсив был готов. Одни только черные круги под глазами и мертвенно-белая кожа чего стоили!       — Да уж, чтобы канноры не волновались, меня им надо показать в абсолютной темноте, — прыснула Эри, разглядывая свое измученное лицо в зеркале. На сердце полегчало. — Просчиталась ты, Анель.       Отражение довольно заулыбалось, а в потухших глазах мелькнула искра. Нет, ничего еще не кончено. Пока у Эрики есть друзья — ничего не кончено! Она спасет Оливера, и они сбегут отсюда. А Анель останется с носом и своими пустыми угрозами. Вот бы еще удалось с кем-то из канноров поговорить, с глазу на глаз!..       Дверь в комнате снова открылась, и Эри спешно вышла из ванной. Альден окинул ее взглядом и кивнул — остался доволен.       — Тебе идет, — заметил он.       — Спасибо, — ответила Белуха, одернула подол и прошла следом за провожатым в коридор. — Правда, зеленый я не очень люблю…       — Зря. Он очень подходит к твоим глазам.       Альден закрыл дверь на ключ и указал направление. Эрика настороженно двинулась вперед. Судя по всему, парень снова выбрал наблюдать за ней из-за спины. От этого казалось, что Эри все еще пленница.       — Идти далеко? — сразу решила уточнить девушка.       — А что? Туфли неудобные?       — Нет-нет, все в порядке. Просто интересно.       — В соседнее здание, — отчеканил Альден, подумал немного и мягче добавил. — Мы пойдем по мосту, но сегодня густой туман, вряд ли увидим что-то.       Жаль, конечно. Из окна Эри редко видела что-нибудь интереснее размытых силуэтов гор и низких облаков. Полюбоваться красотами острова перед встречей бы не помешало.       Несколько поворотов они преодолели молча. Эрика даже обернулась — проверить, идет ли за ней парень или уже смылся. Но Альден ответственный, Альден четко выполняет приказы. И все же Эри верила, что за этой напускной серьезностью прячется живой человек, юморной и по-доброму ехидный, как вороватый хорек, иногда выглядывающий из своей норки. И даже внешне: вроде, одет строго и просто, в белую рубашку, темные штаны, черный плащ, а сверху одна лишняя пуговица расстегнута, стрелки на брюках неровные, да и один рукав у плаща чуточку подпален.       Вряд ли Анель позволила бы кому-то явиться на встречу с каннорами в таком виде.       — А ты в переговорах не участвуешь? — догадалась Эрика.       — М? — отвлекся от своих мыслей Альден. — Нет, не участвую.       — Почему? Ты же, вроде, высокий чин.       — С чего ты так решила?       Эри втянула голову в плечи. И правда, ни с чего. Просто… интуиция.       — А это не так? — тихо спросила она.       — Так, — сказал в ответ Альден и странно дернулся, как будто подумал о чем-то неприятном. — Просто я не очень хороший переговорщик. У меня лучше выходит делать, чем говорить, поэтому сегодня я слежу за безопасностью. Канноры только прибыли, а у нас уже все рушится, как головоломка в руках опенула. Посты перепутались, обед отменили, еще и эти злосчастные ковры… — Он скрипнул зубами, словно ему ковры всю жизнь сломали. — В общем, там и без меня будет куча народу.       — И кто будет? — поинтересовалась Эри.       — Помимо Анель и тебя, несколько периоролл — высших чинов. Точно будет Битре как ответственный за флот, еще Рези, если не ошибаюсь, Эллин. Вроде, Пат, но его могли отстранить от встречи по состоянию здоровья. Потом…       Альден принялся перечислять имена, и Эрика сделала неутешительный вывод: из знакомых по эту сторону стола будет только Анель. Живот неприятно стянуло, очень сильно захотелось вернуться.       — А из канноров кто, не знаешь? — заодно попытала счастья девушка.       — Их авитар. Каннорский главнокомандующий пока не отошел от последнего сражения. Еще пара человек из высших чинов. Я не помню фамилий.       Эрика фамилий в принципе не знала, так что, похоже, со стороны канноров из знакомцев будет один Ил. И желание сбежать только увеличилось, впилось в душу и заполнило ноги свинцом. Эри понятия не имела, какие чувства испытает, когда увидит друга, как отреагирует он, смогут ли они поговорить, и если смогут — то о чем вообще?! Эта неизвестность пугала. И Эрика не знала наверняка, чего боялась больше: что-то изменить или услышать, что изменить уже ничего нельзя.       Спустя несколько минут они вышли на мост — и Эри невольно вспомнила снившийся ей океанариум. Туман, густой, как вода, обтекал стеклянные стены, оглаживал их своими огромными облачными лапами. Изредка между клубов виднелись неясные черные силуэты, и казалось, что это когти занеслись над хрупкими перемычками. Эрике стало не по себе, и она прибавила шаг. Альден, к счастью, больше не хромал, поэтому ускорился следом за ней.       — Здесь направо, — дернул ее за рукав парень, когда Эри чуть не проскочила поворот. — И не спеши ты так. Время еще есть. Встреча начнется только через пятнадцать минут.       Эрика нервно выдохнула и потерла плечи:       — Что я вообще должна буду делать на этой встрече? Есть какие-нибудь указания?       — Ничего. Просто сиди, молчи и лишний раз не раздражай Анель — и все будет хорошо.       — Ясно… И долго мне изображать послушную овечку?       — Не думаю. Вряд ли переговоры продлятся дольше часа. Канноры сейчас не в лучшем положении, раз решились обратиться за помощью к нам. Так что препираться не будут.       Сердце болезненно сжалось.       — У них большие проблемы?       — Ну, как большие. Инсив бы подобный конфликт решил в два счета, но для «синих» противостояние с лярами оказалось не по плечу. Три дня назад «сиреневые» пожгли их флот, так что лагерю фанатиков сейчас нужны ресурсы для ведения боевых действий.       — Но ведь это наверняка не первый раз, когда они теряют корабли, — напряглась Эрика. — Где они брали материал раньше?       Альден глянул на нее, как на маленького ребенка:       — На Ляре, конечно. Зеленые насаждения есть на каждом острове, но только на Ляре почва достаточно плодородна, чтобы не только выращивать деревья, но и обеспечивать растительным сырьем крупные лагеря. Кроме того, только у них есть оборудование, чтобы добывать древесину с Тремала.       — Погоди-ка. Если земледелие распространено только на Ляре, то откуда тогда Инсив все эти годы брал…       — Ты достаточно умна, Эрика, чтобы я не отвечал, — перебил ее Альден и поежился.       Эри же рассудила, что думать об этом не хочет. В последнее время у нее появилось слишком много мыслей, которые не хочется думать. Так скоро и вовсе тем для размышления не останется…       В абсолютной тишине они преодолели остаток пути. Альден указал на темный проход, за которым виднелись освещенные факелами и свечами стены, и напоследок улыбнулся. Эрика ответила ему гримасой, больше похожей на смертельную маску на лице трупа, чем на улыбку, и ступила вперед.       Ее шаги гулко отдавались по всему залу, тяжелые, глухие, словно она шла не в мягких туфлях, а в военных сапогах. Эхо превращало их в грозовой грохот, а биение сердца — в разряды молний. Эри едва могла пошевелиться, и каждый шаг давался с непосильным трудом. Огромный зал, чей потолок паутиной покрывали каменные розетки, давил на плечи своей мрачной помпезностью. В какое-то мгновение Эрика вновь ощутила себя зажатой между многотонных скал в Драконовой пасти. Спертый воздух с запахом копоти едва протискивался в легкие, и девушка с силой выдохнула, чтобы хоть как-то его поколебать.       Зал был похож на тот, что Эри видела на Канноре, но куда более мрачный и… взрослый. Если у «синих» девушка ощущала себя принцессой на балу, то сейчас почувствовала странную дрожь, как если бы была преступницей, приведенной на казнь. На большом дубовом столе расположили около десятка зажженных свечей, а также по углам зажгли пару факелов — и на этом освещение кончалось. Эрике жизненно не хватало света. Одну стену загораживали огромные занавески, за которыми точно скрывались окна — и Эри едва поборола в себе желание подбежать к ним и отдернуть к черту.       Впрочем, ей бы все равно никто не позволил этого сделать.       За столом уже сидело несколько человек в плащах и военной форме. Двое в начале инсивского полукруга, двое в конце. И еще два стула стояло посередине, один из которых заняла Анель. Стоило Эрике лишь появиться в штабе, как подселенка подскочила с места.       Пару секунд она смотрела на Белуху так, словно была удивлена ее появлением, а после быстрым шагом обогнула стол и подошла ближе.       — Мышка моя, какая же ты красивая! — Анель по-матерински приобняла Эри за плечи и повела к стульям. Ноги от ужаса задеревенели. — Как ты? Больше не мучили странные сны?       — Нет, — булькнула Эрика.       — Чудесно! Ты уж прости, что я сорвалась на тебя в прошлый раз. — Подселенка подтолкнула девушку к свободному месту и положила руку на сердце. — Пойми меня верно, я ведь все еще была в тебе не уверена! Но вот прошло уже несколько дней — и я осознала свою ошибку. И мое приглашение на встречу с твоими бывшими союзниками — прямое тому доказательство.       Эри опустилась на бархатное сидение и настороженно огляделась. Инсивы рядом чуть повернули головы и косились на нее с недоверием. Но стоило Анель сесть, как они мигом отвернулись и уставились на пустующие стулья напротив.       Естественно! Анель все еще старается хранить состояние Оливера в секрете, как и истинную причину пребывания Эрики в лагере. Поэтому Марьер и выдумала эту глупую легенду про недоверие.       Живота что-то коснулось. Эри опустила глаза и чуть не вскрикнула. В место, пониже солнечного сплетения, упиралось острие костяного ножа. Столешница скрывала руку Анель, держащую рукоять, от глаз всех остальных. Впрочем, их внимание было полностью приковано ко входу, со стороны которого уже слышались далекие шаги.       — Только смей дернуться, — прошипела возле уха подселенка, и Эрике не оставалось ничего другого, кроме как едва заметно кивнуть. Все тело онемело.       Видимо, легенда все-таки не глупая.       В зал, в черных плащах, с гордо поднятыми головами, чтобы видно было камни, один за одним вошли канноры. В их руках белели обнаженные, хоть и опушенные клинки, а шагали они медленно и выверено. Стройной шеренгой солдаты подошли к столу, замерли — каждый у своего стула — и одновременно сели, словно репетировали движения заранее. Их было пятеро, четверых Эрика видела впервые.       Ил же занял место напротив Анель.       При виде друга что-то внутри надломилось. Даже в неровном свете огня Эри видела, насколько он бледный. Кожа почти не отличалась по тону от светлых выгоревших волос, веки потемнели, губы истончились, щеки впали. По сравнению с остальными каннорами — загорелыми и здоровыми — он лишь сильнее выделялся.       Но Ил прямил спину и ни единым движением не показывал, что с ним что-то не так. Только это сдерживало Эрику от того, чтобы рвануть к нему прямо сейчас.       Это и упирающийся в живот клинок.       Где-то с глухим стуком закрылись двери. Переговоры начались.       — Итак, не будем задерживать наших дорогих гостей, — самым доброжелательным тоном из всех возможных заговорила Анель. — Я вижу, им у нас не слишком комфортно, раз уж они отказались даже от обеда.       Канноры ничего не ответили, и на пару секунд повисла гробовая тишина. Марьер, казалось, ни капли не смутилась и взяла в руки одну из бумаг, лежащих на столе. Точно такой же набор лежал перед всеми, кроме Эрики. Для удобства каждому из присутствующих также поставили по личной свечке.       — Давайте уточним ваш запрос на материальную поддержку. — Анель с интересом пробежалась взглядом по явно уже знакомой ей бумаге. — Как нейтральную сторону в военном конфликте вы просите лагерь Инсив обеспечить лагерь Каннор строительным и бытовым сырьем полностью, частично или по мере возможности, а именно…       Далее следовал внушительный список из наименований горных пород, древесины в странных объемах (речь шла о сотнях и десятках каких-то условных единиц, о которых Эрика прежде никогда не слышала), кости, минералов, шкур… С каждым словом сердце падало все ниже, пока не замерло в пятках. «Синие» бы вряд ли просили инсивов о чем-то лишнем. А значит, со всем, что перечислила Анель, на Канноре туго. То есть, в принципе со всем.       — …В случае согласия лагерь Каннор обязуется выполнить условия, предложенные официальным представителем лагеря Инсив при личной встрече, с оговоркой, что предложенные условия будут соответствовать общим положениям Теста… В общем, и на том все ясно, — окончила Анель и отложила бумагу.       Несколько секунд она буравила глазами Ила, сидящего напротив. Тот стоически терпел ее взгляд, пока вдруг болезненно не прищурился, словно посмотрел на пламя. Марьер тихо, так, чтобы никто, кроме Эрики, не услышал, хмыкнула.       Канноры сейчас загнаны в угол, они полностью во власти Анель — и она явно этим наслаждалась. Эри не понимала — как так можно! Люди переступили через вражду, через гордость, попросили у нее помощи — а она усмехается!       Хотя, это же Анель, холодная, бессердечная, эгоистичная… Пока дело не касается нее лично, она будет веселиться и танцевать на чужих могилах!       Подселенка все же продолжила:       — К сожалению, дорогие гости, Инсив вынужден отказать.       Канноры мгновенно ожили, приподнялись со своих мест, заговорили что-то. И только Ил сидел неподвижно — светлые брови сдвинулись ближе к переносице и отбросили на глаза густые тени. Во мраке, отражающие пламя, его глаза, казалось, вспыхнули, как тревожные огни.       — Тогда почему вы согласились на встречу? — серьезно проговорил он.       И, господи, лучше бы он этого не делал!.. Эри и подумать не могла, как сильно скучала по его голосу, даже такому, твердому и бесчувственному. Как сильно она скучала по нему всему, по его доброте и поддержке, по его постоянному присутствию в ее жизни! Его не было всего неделю, но для Эрики уже каждое его появление, каждая мысль о нем — соль на огромную рваную рану, пересекающую сердце!       Девушка неосознанно подалась вперед — и тихо хрипнула, когда острие больно впилось в кожу. Пришлось отстраниться. Ил даже не взглянул в ее сторону.       — Потому что, — жеманно протянула Анель, — у нас есть альтернатива. И, возможно, вы будете заинтересованы даже больше, чем в простом получении ресурсов. Ведь, как говорится, дай человеку рыбу, и он будет сыт один день, но дай удочку — и он будет сыт до конца жизни.       — Вы хотите дать нам удочки? — язвительно заметил один из незнакомых канноров.       — Почти. Я дам вам горы.       «Синие» вновь оживились, а с Ила на мгновение слетела напускная серьезность, и под покровом равнодушия Эри разглядела того самого улыбчивого, слегка неловкого и невообразимо доброго мальчишку, которого любила всей душой.       Подселенец тяжело выдохнул. Пламя свечи колыхнулось, погасло на мгновение, а когда вернулось — в разноцветных глазах вновь сверкали сталь и холод.       — Это шутка? — почти невозмутимо сказал Ил. Но голос все же слегка дрогнул, как огонек на конце фитиля.       — Отнюдь, господин Карви, — откровенно веселилась Анель. Она бодро постучала ногтями по своим бумагам на столе. — Взгляни. Перед вами лежит уже составленный договор. Как по мне, весьма лояльный. Но у меня есть на то причины. Я отняла у вас Каннорский хребет по приказу человека, который больше не имеет надо мной власти — благодаря тебе в том числе, Хамелеон. Будет правильным вернуть его. За определенную плату, естественно.       Последнее предложение заставило Эрику перевести взгляд на инсив. Губы подселенки тронула легкая улыбка, а глаза под полуприкрытыми веками сверкали, словно у кошки, поймавшей добычу. Анель лениво следила, как канноры с опаской перекладывают с места на место документы, находят нужный и вчитываются с абсолютной растерянностью на лице. Марьер застала их врасплох. И пускай идея вернуть Каннорский хребет во владение «синим» звучала заманчиво, Эри нутром чувствовала, что это западня. Ловушка. Хитрая уловка! Эрика скосила глаза на бумаги перед Анель. Прочитать бы, что в этом договоре! Прочитать — и отговорить канноров от опасной авантюры!       Она вновь взглянула на Ила — тот внимательно читал пункты на желтоватом листе. Брови все еще были сдвинуты, губы плотно сжаты. Не верит. Эри облегченно выдохнула. Конечно же он не верит Анель! Ил проницательный, он поймет все в два счета!       И тут он впервые посмотрел на нее — и Эрике показалось, что клинок все-таки пронзил ее насквозь. Взгляд длился всего мгновение, но столько холода, пробирающего до костей, Эри не чувствовала от Ила еще никогда.       — В чем подвох? — спустя несколько минут спросил подселенец.       Анель звонко рассмеялась:       — Никакого подвоха! Все честно, разве нет? Или какие-то моменты показались вам недостаточно четкими?       — Да, — подал голос один из канноров. — Показались. Что вы вкладываете в понятие «отказаться от претензий»?       Остальные согласно закивали, и только у Ила, кажется, никаких вопросов не возникало — он буравил взглядом то Анель, то бумагу перед собой, словно не мог найти между ними связи.       — То же, что и все остальные, — пожала плечами главнокомандующий инсивов. — Вы не предоставляете указанному объекту защиту, политическое убежище, не имеете права его судить и выносить вердикт, в том числе оправдание, не пользуетесь его услугами без официального разрешения правящей верхушки лагеря Инсив… В общем, все, согласно общим положениям Теста! Грубо говоря, отдаете в наши заботливые инсивские руки. Вот и все!       По ту сторону стола начались тревожные перешептывания. Эрика заозиралась, но никто из «желтых», включая Анель, даже не пытался что-либо объяснить.       Канноры затихли и разом — кроме, опять же, Ила — уставились на Эри.       — А она сама-то согласна? — спросил кто-то.       По телу пробежал холодок. Речь идет о ней! Один из пунктов договора касается Эрики! Это от претензий на нее канноры должны отказаться!       Эри уже хотела было возмутиться, но Анель вдавила клинок так, что он едва не пропорол платье. Слова застряли поперек горла.       — Вы разве не видите? — усмехнулась подселенка. — Будь это не так, она бы, верно, заявила. Молчание — знак согласия, дорогие гости.       Канноры вновь засовещались, а Эрика от шока и ужаса не могла заставить себя даже пальцем пошевелить. Перед глазами все поплыло, дым от огня пыхнул в лицо, забил нос; на коже выступили крупные капли пота.       Ил снова посмотрел на нее, и на этот раз Эри ухватилась за его взгляд, как за соломинку. Она не могла ничего сказать, ничего сделать — она могла лишь смотреть и надеяться, что Ил все поймет, не поверит, увидит беспомощную панику в ее глазах.       Ну же! Пожалуйста!       — Так что, — как сквозь воду услышала Эрика голос Анель, — как вам мое предложение? Вы получаете Каннорские горы и пустырь, считайте, половину острова, огромную площадь богатых земель — практически даром!       Каннор, сидевший слева от Ила, наклонился к нему и что-то шепнул. То же сделал и тот, что сидел справа. Подселенец коротко кивнул обоим, но не отводил взгляда от Эри и лишь изредка опускал веки, чтобы не подселиться. Беспомощность и страх подкатили к горлу горьким комком, глаза защипало от непрошенных слез. Эрика всей душой тянулась к нему, пыталась пробить невидимую стену, билась, кричала — и не шевелилась. Невыносимо сложным казалось даже моргнуть.       И тут произошло нечто странное. Один из канноров, сидевший у края, взял канделябр и задул свечу. Эрика испуганно метнулась взглядом к тому месту, где только что горел огонь. Что происходит?       Другой «синий», на другом краю, повторил те же действия. Следом еще один. И еще. Четыре свечи потухли — осталась лишь та, что стояла напротив Ила. И еще ряд огней перед инсивами и Эрикой.       Вторую половину стола окутала густая мгла, словно сам воздух был окрашен в чернильный цвет. Только отчаянный огонек всего одной свечи гнал тьму прочь от всего одного человека. Стояла абсолютная тишина. И в этой тишине Анель тихо рассмеялась, вытащила из кармана черную блестящую ручку и покатила ее по столу прямо к месту напротив. Ил поймал ее и крепко сжал в руке.       Сердце пропустило удар.       Он в третий раз поднял на Эри глаза, и в этих глазах Эрика заметила что-то иное, болезненное и откровенно человеческое. Ил опустил кончик ручки на бумагу и одним жестоким движением оставил подпись.       — Каннор согласен, — ровно огласил он и задул свечу.       Разноцветные глаза растворились во мраке.       Все последующие события Эрика помнила смутно. Анель еще что-то говорила, смеялась, огонь несколько раз вспыхивал и гас, канноры молчали — а может, и не молчали, она просто не могла больше слушать их. В ушах нестерпимо звенело, перед глазами плыло. Краем сознания Эри заметила, что нож, упирающийся ей в живот, исчез, но больше не осталось никакого желания сорваться с места.       Не к кому. Не к кому срываться.       Мысли клубились, сталкивались друг с другом и никак не могли собраться. Что произошло? Почему?.. Почему он?.. Резкая глушащая боль сковала грудь, и Эрика не могла даже вдохнуть. Нет, нет, нет, нет, это не может быть правдой, это очередной сон, очередная игра ее измученного воображения, такого просто не могло произойти по-настоящему! Это неправда, нет!..       В плечо впились длинные ногти. Эри вскинула растерянный взгляд на Анель. От боли разум слегка прояснился.       — Как ты, мышка? — со лживой улыбкой спросила подселенка. — Последние семь минут ты, кажется, не дышала. Кислородное голодание — не лучший способ смириться с неизбежным, тебе так не кажется?       Эрика пьяно огляделась. Инсивы все еще были здесь, стояли неподалеку. Шторы на окнах отдернули, и теперь холодный свет заливал все помещение.       Канноры исчезли. Напротив их мест все еще стояли потухшие свечи. Огарок посередине был самым коротким.       Рядом, разбросанные сквозняком, белели на черной столешнице листы бумаги. И среди них — один с пугающе четкой угловатой росписью внизу.       — Я… — попыталась ответить Эрика, но из груди вырывались только беспомощные хрипы. — Я… он…       — Да, — хмыкнула Анель, покручивая в пальцах русую прядь, — занятное вышло зрелище. Уверена, ты не жалеешь, что пришла!       Белуха с трудом сглотнула подступивший к горлу вязкий ком.       — Т-ты знала, — пораженно выдохнула она и взглянула в карие глаза, в которых не было ни капли сожаления. — Ты для этого пригласила меня!       — Я? — Инсив весело рассмеялась и подперла голову кулаком. — Белочка моя, я понятия не имела, какое решение он примет! Признаться, Хамелеон сумел удивить всех. Я уж думала: еще секунда — и он спасует! Ха, интересно, скажи ты ему хоть слово, он был бы столь же смел? Впрочем, при таком раскладе ему бы в ту же секунду стало нечего терять…       Эри ощутила, что задыхается. Паника клокотала в руках и ногах. Хотелось сейчас же убежать как можно дальше, взбежать на самую вершину самой высокой горы — и завыть в голос! А еще лучше сброситься, сброситься вниз и разбиться в лепешку, чтобы больше ничего не чувствовать, чтобы не помнить, чтобы не ощущать до сих пор на себе его взгляд!..       — Дай мне поговорить с ним, — срывающимся голосом обратилась к Анель Эрика. — Пожалуйста. Я хочу с ним поговорить.       Подселенка фыркнула и наклонилась ближе:       — Нет уж, дорогуша, сперва ты выполнишь то, зачем я тебя пригласила изнача…       — Анель, дай мне поговорить с ним! — не своим голосом рыкнула Эри.       Сердце застучало втрое быстрее. Марьер удивленно округлила глаза, да и сама Эрика испугалась своей смелости. Но желание увидеть Ила и сказать ему хоть что-то, услышать его в ответ, пересилило страх. Он нужен ей. Прямо сейчас.       — Даже так? — инсив дернула бровью, алые губы растянулись в довольную ухмылку. — А мышка научилась показывать зубки!       Эри ничего не ответила. Что-то странное, новое бурлило внутри, выжигало ужас и обиду, оставляло только острую решимость. Такие непонятные, жуткие перемены… Но благодаря им Эрика сейчас могла без ропота смотреть прямо на ту, что минуту назад была готова вспороть ей живот.       — Что ж! — Анель вальяжно откинулась на спинку кресла, коснулась амулета, видневшегося в вырезе платья, и что-то шепнула. А после махнула рукой. — Иди, если ты так желаешь. Канноры прямо по коридору, они не ушли далеко. Поговори с ним. Вот только это ничего не изменит! Договор уже подписан, свечи потушены, решение принято. Ты от нас не сбежишь.       Эрика, как марионетка, поднялась с места. Ноги двигались сами по себе, тело словно набили ватой, и все, о чем Эри могла думать, шагая к выходу, — это Ил.       Он… предал ее.       Ил. Тот, на кого она могла положиться, которого любила всем сердцем, которого так боялась снова ранить и виной перед которым так нестерпимо мучилась… Предал. Продал врагам за клочок земли и исправление старой ошибки. Продал, как вещь, как ненужный хлам, просто бросил и отрезал пути назад. За что? За что он так?! Очередной план? Хитроумная тактика, в которой глупенькая Эрика ни капли не смыслит?!       Лишь бы это было так, лишь бы Эри просто снова чего-то не знала и не понимала, лишь бы Ил не поступил с ней так по правде!..       Она перешагнула порог и огляделась. Голова поворачивалась медленно и тяжело, словно шею заметили ржавым шарниром. В паре десятков шагов стояло несколько человек в черных плащах.       Внутри что-то щелкнуло, и Эрика рванула вперед, едва не падая с невысоких каблуков.       — Ил! — на выдохе крикнула она, и все солдаты разом обернулись.       Ил стоял к ней ближе всего. При ярком коридорном освещении его кожа казалась еще бледнее, тени еще глубже, а взгляд еще невыносимее. Эри остановилась в пяти метрах, не в силах шагнуть ближе.       Канноры заволновались, зашушукались. Ил склонил к ним голову, но почти тут же повернулся обратно. Эрика загнанно дышала и не могла выдавить из себя и слова. Ил молчал тоже. Молчал и смотрел, проникновенно, выворачивая душу наизнанку. Или же Эри сама хотела ее вывернуть. Сейчас она не понимала даже, что происходит у нее на сердце.       Неизвестно, сколько они простояли так, глядя друг на друга и пытаясь отыскать ответы, не задавая вопросов. Но «синие» начали переживать. Один из свиты вдруг вытащил клинок из ножен и с готовностью пошел прямо на Эрику — но Ил среагировал молниеносно и преградил ему путь рукой.       — Все в порядке, — глухо сказал подселенец, не сводя с девушки взгляда. — Идите к выходу, я догоню.       Канноры наперебой начали что-то доказывать. Ил повысил голос:       — Именем главнокомандующего! Идите!       Эрика вздрогнула от неожиданности, а солдаты мигом присмирели. То ли приказной тон так подействовал, то ли упоминание командира, то ли обычное человеческое понимание, но они развернулись и зашагали прочь в сопровождении двух незаметных инсивов возле стен. Ближайшие часовые занимали пост у входа в штаб.       А в остальном Эри и Ил остались одни.       — Ты в порядке? — первым нарушил тишину он.       Эрика быстро заморгала. Серьезно? Они не виделись больше недели, расстались при ужасных обстоятельствах, встретились в еще более страшных — и первое, что Ил спрашивает, в порядке ли она?.. Сердце снова заныло.       — Д-да, — растерянно ответила Эри.       Подселенец опустил глаза и кивнул.       — Ясно. — Он развернулся, полы его плаща взметнулись. — Ну, я рад, что у тебя все хорошо. Бывай!       — Стой! — подалась ближе Эрика. Ил остановился, и она замерла тоже. — Нет. Нет, ничего не в порядке!       На секунду мир словно замер: никто не двигался, ничего не говорил и ждал. Каннор устало вздохнул и обернулся. По его лицу скользнула тень.       — Ты уж определись. Хотя, это в твоем духе — менять сторону за пару секунд!       Эри распахнула рот. Последняя фраза прошибла ее насквозь и выбила сердце из груди. Эрика и не знала, насколько болезненны могут быть слова. Она многого наслушалась за последнее время. От Дейра, от Оливера, от Дженис — да ото всех подряд! Но именно от Ила…       — За что ты так со мной? — вырвалось у Эрики.       Подселенец мертвенно побледнел — сильнее, чем прежде, — и отвел глаза на стену. Эри заметила, как мелко задрожали его руки, словно из-за холода.       — Ничего личного, — наконец ответил Ил и хрипло кашлянул. — Это политика.       — Но мы же… — Эрика сглотнула комок в горле, — …мы же друзья.       Каннор болезненно поморщился:       — На войне нет места дружбе. Друзья не превратятся в корабли, из друзей не сделаешь оружие. Оставим это до мирного времени…       — Неправда! Ил, ты же не думаешь так, я знаю! Ты…       — Знаешь, да? — сорвался он и взмахнул руками. — Все-то ты знаешь! Раз такая догадливая, то рассуди сама! Идет война, единственный союзник отвернулся от нас, запасов ни на что не хватает, флот спалили к черту, Дейр погиб, Вирджиния не в силах управлять лагерем, люди бунтуют, я… — Он надрывно вдохнул, как будто всхлипнул, и поднял на Эрику блестящие глаза, — …я умираю. И во всей этой ситуации мне меньше всего нужен рядом человек, который вогнал мне нож в спину!       Эри покачнулась, как от удара. Ил крепко стиснул руку на эфесе клинка, и девушке показалось, что он уже вытащил кинжал из ножен и полоснул прямо по душе.       — Ты подставила меня, — не успокаивался парень. — Меня чуть не убили из-за тебя. Дейр на меня напал и погиб — из-за тебя!       — Я… — с трудом глотнула воздуха Эрика. — Я не знала про Дейра… М-мне очень…       — Что? Жаль? Ему, конечно, твоя жалость поможет! А нас пожалеть не хочешь? Тех, кто еще жив!       Эри зажмурилась. Душа затянулась в узел и стянула собой горло.       — Прости меня, — из последних сил прохрипела она, стараясь хотя бы не разреветься. Но предательские слезы все же проступили на уголках глаз. — Прости меня, пожалуйста, я знаю, что это ничего не изменит, знаю, что я совершила ужасную ошибку, что простить меня очень сложно, но я… я… я не хочу тебя терять! Ты мне дорог, я без тебя не смогу…       Ил замолчал, шумно вдохнул. Эрика стояла, закрыв глаза и не шевелясь, и ждала. Пусть он накричит на нее, даже ударит, лишь бы не ушел просто так, как будто они чужие люди!..       В два шага каннор приблизился к ней — Эри ощутила стойкий запах трав. Остановился рядом на секунду и крепко обнял. Белуха вздрогнула от неожиданности. Тепло от таких знакомых рук волнами распространилось по телу и успокоило бешено колотящееся сердце.       — Извини. Не плачь только, хорошо? Я не хотел тебя до слез довести, честно, извини меня. Ты тоже дорога мне, — раздался шепот у самого уха. — Очень-очень дорога…       Эрика опасливо, словно боялась спугнуть, коснулась его плеч, смяла гладкую ткань плаща — и, прижавшись всем телом, уткнулась в горячую шею.       Она понимала, шестым чувством понимала, что это в последний раз. Больше такого не будет, больше они никогда не смогут так просто стоять — как друзья — и обниматься, делясь теплом. И Эрика хотела остаться в его объятьях как можно дольше, не думать, о том, что будет дальше, что было и что происходит сейчас. Она хотела быть с Илом, здесь и в это мгновение.       Подселенец отстранился и с нежностью, от которой щемило сердце, провел теплыми пальцами по ее щекам. Эри неотрывно смотрела в глаза напротив, но Ил быстро отвел взгляд.       — Но простить я тебя не могу, — произнес он и шагнул назад.       Что-то оглушительно разбилось в груди, Эрика едва устояла на подкосившихся ногах. Казалось, что тонкие нити, соединяющие ее с чем-то прекрасным и далеким впереди, резко оборвались и оставили парить в холодной бездушной пустоте.       Она одна. Она совершенно одна.       Ил пошел прочь, и Эри отчаянно вцепилась взглядом в его спину. Не уходи, пожалуйста, не уходи!..       — Оливер в коме, — дрожащим голосом сказала она.       Каннор остановился и удивленно обернулся.       — В коме?.. В каком смысле? — вскинул брови он.       — В прямом, он… его душа вылетела из тела, и ее никак не вернуть, и Анель заставляет меня искать выход, а я ничего не могу найти! — Эрика тяжело задышала. — Я не справлюсь! И он умрет из-за меня, мне нужна помощь, Ил! Поддержка, хоть что-нибудь! Ты… ты нужен ему, ты нужен нам!       Парень приоткрыл рот, как будто захотел что-то сказать. Эри пересеклась с ним взглядом и увидела на дне разноцветных радужек жгучее сожаление.       Ил колебался всего секунду. Он решительно отвернулся и продолжил идти.       — Ты справишься, — ответил каннор и накинул на голову черный капюшон. — Я тебе не нужен.       Эрика смотрела ему в спину до самого конца, пока край его плаща не скрылся за поворотом. Она могла бы сорваться за ним, вцепиться в руки, упасть на колени — она чувствовала, как гордость прогибается под страхом потерять человека, который мог подарить ей надежду, так что да, могла бы.       Но Анель была права. Это уже ничего не изменит…