Голос опенула

      Кир довел ее до самой комнаты, что не могло не обрадовать. Второе одиночное путешествие в мир жутких теней на лестницах Эрика бы вряд ли выдержала.       — Спасибо за встречу, — улыбнулся инсив, когда они пересекли порог. — Знаешь, а ты ведь совсем не такая, как я думал.       — А как ты думал? — с интересом прищурилась Эри.       — Ну, о тебе разные слухи ходили. Всем казалось, что ты трусливая, как ляр, и эгоистичная, как каннор. А ты не побоялась, пришла ко мне. Это меня удивило. Ты — удивительная.       Эрика ощутила, как уголки губ сами собой поползли вверх.       — Как же я могла не прийти?       — Легко! Никто из «синих» бы не пришел, — он вздохнул, и улыбка мигом слетела с лица девушки. Эри уже хотела отстоять честь своего лагеря, но не сумела подобрать ни одного слова. Кир шагнул в коридор и прикрыл дверь. — Спокойной ночи, ключница! Я закрою тебя, чтобы утром ничего не вызвало подозрений, хорошо?       Белуха устало согласилась и, стоило отгреметь в тишине двум оборотам ключа в замке, плюхнулась на кровать. Голова пухла от всей полученной информации. Эрика начала понимать желание господина Сивэ все рассказывать сыну — иногда просто необходимо с кем-то поделиться тем, что ты узнал, иначе лопнешь!       Раньше она даже не думала, насколько тоскливо, когда не с кем обсудить день. В детстве у нее была тетя, с радостью слушающая ее истории. Потом появился Зайка — не самый активный собеседник, но все же лучше, чем ничего. И даже когда игрушка пропала, у Эрики оставался Ил.       Белуха прикрыла глаза. На то, чтобы отогнать ненужные мысли, не хватило сил, поэтому они волнами побежали по всему сознанию. Ил всегда слушал ее, даже когда был занят. И не просто слушал, а слышал и отвечал. Подселенец мог дать совет, дельный или не очень, или же забавно пошутить, если все, в чем Эрика нуждалась, — это улыбка и хорошее настроение. Он всегда делал именно то, что Эри было нужно. Угадывал как-то, и всегда так точно…       А когда ему потребовалась помощь, она, поглощенная подозрениями и собственными проблемами, отмахнулась от него. Отмахнулась — и спихнула за борт, оставила тонуть в одиночестве. Он безоговорочно доверял ей, а она так легко предала его доверие, как будто оно ничего не стоило. Эрика перевернулась на бок и поджала ноги к груди. Между ребрами словно вбили огромный кол и теперь дергали его в разные стороны, пока он все внутри не раздерет. Если бы Эри была хоть чуточку менее труслива и эгоистична, она бы давно заметила, что с другом что-то не так, что он стал в разы меньше есть, побледнел, слабел с каждым днем, что бабушка готовила странное лекарство с травяным запахом и что Ил круглые сутки пах травами, даже если не покидал дома.       Эрика хлюпнула носом и сжалась в комочек, лишь бы спрятаться от грызущей совести. И за своими всхлипами она не сразу расслышала тихий, едва различимый звук, доносящийся из коридора.       Девушка через силу поднялась на ноги. Может, Кир что-то забыл? Она подошла ближе и прислонилась к двери. Звук напоминал нечто среднее между плачем ребенка и птичьей трелью.       «Это флейта», — догадалась Эри.       Кому бы пришло в голову играть на флейте посреди ночи? Эрика понятия не имела, во сколько в лагере подъем, но, раз Кир не спешил в комнату, до него еще есть время. Тогда что это?       Белуха случайно опустила ладонь на ручку, и дверь сама собой открылась. Девушка уставилась на свои пальцы. Даже напрягаться не пришлось…       Звук стал громче и уже складывался в мотив, удивительно знакомый. Эри шагнула было за порог, но тут же отпрянула. Ну нет, идти неизвестно куда — точно самоубийство. А вдруг поймают? Или она заплутает в темных коридорах? И Кир уже не поможет!       Музыка стала еще громче, и мелодия начала царапать горло. Где она ее слышала? Подойти бы поближе и послушать…       «Ладно, пара метров меня не убьет, — решила для себя Эрика и скользнула за порог. — В случае чего, сразу же побегу обратно. Как мышка».       Она покралась вдоль стены в ту сторону, откуда, как ей казалось, доносилась музыка. С каждым шагом света в коридоре становилось больше. Но не рыжего, дрожащего, какой отбрасывает огонь. Он походил на свет от озера на дне Драконовой пасти — ровный, синий, с редкими светлыми пятнами, плывущими по стенам подобно скатам.       Очень скоро Эрика уже могла разглядеть коридор во всех деталях. И первое, что бросилось в глаза, — двери исчезли. Не было того множества комнат, пугающего своей неизвестностью. Стены оказались абсолютно гладкими, высокими и сходились над головой округлым сводом. Эри ни капли бы не удивилась, попади она в такой проход на Канноре. Но архитектура Инсива, угловатая и вычурная, никак не вязалась с простотой синего тоннеля.       Вывод напрашивался сам.       — И когда я только успела заснуть? — вздохнула Эрика и прибавила шаг.       Музыка тоже ускорилась, и Эри не заметила, как начала подпевать. Она была точно уверена, что к мелодии полагались слова, но стоило ей припомнить хотя бы одну строчку, как буквы мигом разлетались в разные стороны. Если это игры ее подсознания, то Эрика хорошенько треснет себя по голове сразу же, как только проснется.       Коридор вывел ее в округлый зал. Стены и потолок здесь заменяла огромная полусфера из чистейшего стекла. А за ним, переливаясь голубым, колыхались тонны воды. Ее толщу рассекали рыбы, гигантские и совсем крохотные, серые и черные, метались точками креветки и морские коньки, извивались белыми лентами миноги.       Возле стекла, глядя на размеренную жизнь подводного мира, стоял Оливер, и Эри, недолго думая, поспешила к нему.       — Привет, — негромко поздоровалась она.       Флейта все еще играла где-то над головой, но Оли услышал.       — Привет, — кивнул он, не отводя от воды взгляда. — Ты когда-нибудь была в океанариуме?       Эрика тоже повернулась к стеклу и проводила взглядом резвую зеленоватую рыбку с черными полосками на боку.       — Да, наш класс ездил в Кард с экскурсией, и мы заходили. — Она окинула аквариум взглядом. — Он был похож на… это все. Это место создано моим подсознанием?       — А может, и моим, — пожал плечами Оливер. — Я тоже был в Кардском океанариуме. Один из ходов Зала ложных дверей ведет туда. Хотя, во времена отца он только строился.       Эри припомнила, что на странице с номерами, которые вписал уже сам Оли, было пояснение «океанариум». Интересно, господин Сивэ тоже натыкался на то место и видел стройку?       Краем глаза девушка заметила, что Оливер как-то странно на нее косится. Очевидно, ждет продолжения диалога. Сейчас они тоже не могут говорить напрямую? Эрика посмотрела на мельтешащего перед лицом малька. Их и здесь могут подслушать?       — Ты бы хотел, чтобы он здесь побывал? — попыталась поддержать разговор Эри.       Если для разгадки нужно знать историю родителей Оливера, то тему он выбрал верную.       — Думаю, ему нравилось море. Была же причина, по которой он не сбежал с земли Лайтов, когда выдалась возможность.       Ого, это оказалось прямее, чем Эрика ожидала!       — А у него выдавалась возможность?       — Он был опенулом, он мог сбежать в любой момент. И забрать с собой что и кого угодно. Если этот кто угодно согласился бы.       — Мог не согласиться?       — Ну, он же в конечном итоге не сбежал.       — Логично, — вздохнула Эрика.       Несколько секунд они стояли под переливы флейты и смотрели, как неспешно проплывают мимо сотни живых существ, которым не было никакого дела до двух людей. Они наверняка даже не подозревали, что являются порождениями сна.       — Я люблю своего отца, — вновь заговорил Оливер с тоской в голосе. — Пусть он и погиб, когда я был совсем ребенком, но господин Сивэ запомнился мне очень добрым и улыбчивым человеком. Возможно, мне казалось так лишь потому, что мы одной крови… Так или иначе, он сделал для меня намного больше, чем мужчина, который имел дерзость говорить о себе как о моем родителе.       — Ты о Доминике Марьере? — догадалась Эри.       — О нем. — Оли покривился. — До определенного возраста я носил его фамилию. Фамилию убийцы. Затем сменил на ту, что принадлежала распутнику и разрушителю семей. Но если бы я мог выбирать, то вписал бы себя в один ряд с человеком, который посягнул на жизнь главнокомандующего. И тем, кто в действительности заменил мне отца.       — С Грэгом?       — А что? Оливер Штейн не сочетается? — легко рассмеялся парень.       Эрика рассмеялась тоже:       — Ну, явно лучше, чем Оливер Марьер. Звучит как псевдоним для писателя женских романов.       — О, даже так! — развеселился Оли. — В таком случае, что вы делаете по эту сторону стекла, госпожа Белуха?       — Так-так, и долго ты будешь насмехаться над моей фамилией? Мы столько времени знакомы!       — Вечно! Или, как минимум, до тех пор, пока ты ее не сменишь, — Оливер постучал пальцем по подбородку. — До чего ждать не так уж и долго, если подумать…       Эри насторожилась, но от вопроса ее отвлекла пара визгливых фальшивых нот, врезавшихся прямо в сознание. Через секунду мелодия вернулась в привычное русло, девушка заозиралась вокруг.       — Слушай, а откуда идет музыка?       — Музыка? Какая музыка? — не сразу сообразил Оливер и тоже огляделся. — Это… как с тем голосом, который слышишь только ты?       — Ох… Судя по всему.       Теперь то, что происходило, не казалось таким безобидным. Что, если на флейте играет тот же человек, что говорил с Эрикой почти во всех странных снах? Он явно был могущественен, раз мог навлечь на них с Оливером бурю. И уж точно не желал им ничего хорошего.       — А что за мелодия? — не уступал Оли. — Знакомая?       — Да, но я не могу вспомнить, где я ее слышала! Поэтому и пошла за ней.       Эрика дождалась, когда реприза начнется с начала, и напела повторяющийся мотив в унисон с флейтой. Оливер прикрыл глаза, прислушался и покачал в такт рукой.       — Во мраке солдат безвозвратно угас, чтоб тенью бесплотной преследовать нас, — подхватил он. — Не ставят друзья смельчакам алтари…       — …Не думай, не чувствуй и не говори! — закончила вместе с ним Эри.       Вот, откуда она знает эту песню! Ил пел ее, когда они вместе шли к Керал. Так давно, как будто в другой жизни — хотя прошло не многим больше месяца.       И теперь, когда душу больше не терзало чувство неизвестности, Эри обратила свое внимание на новую деталь:       — А что значит «во мраке солдат безвозвратно угас»? Это какое-то устойчивое выражение?       Музыка снова сбилась со своего ритма, и несколько нот просвистели мимо. Флейта надрывалась у самых ушей.       Оливер что-то ответил — Эрика увидела, как зашевелились его губы.       — Что?! Я тебя не слышу! — крикнула она, но даже свой голос едва различила за какофонией обрывков мелодии.       Оли от неожиданности вздрогнул. Ну конечно, он же ничего не слышит! С его стороны Эри просто так верещит в абсолютной тишине.       — Музыка стала очень громкой! — зажала уши девушка. Тщетно, игра пилила ее изнутри.       Оливер понятливо кивнул, огляделся и вдруг указал на стеклянную стену. Эрика проследила за его пальцем. В голубой дали, медленно качая хвостом, плыл темный кит.       «Что здесь делает кит?» — задалась вопросом Эри, но флейтист решил перебить ее мысли.       От оглушительного писка перед глазами начало темнеть, а стекло рядом с треском пошло трещинами, грозясь вот-вот затопить весь зал тоннами воды. Она сейчас проснется! Нет-нет-нет, еще рано, у нее еще есть вопросы! Да и просто не хочется покидать Оливера. Он ведь здесь совсем один!..       Не думая, Эрика подалась вперед и крепко обняла друга. Грудь обожгло теплом чужого камня, спины коснулись теплые крепкие руки… и Эри подскочила на холодной кровати.       Только в ушах еще звенела человеческим криком флейта.       На этот раз кошмар не отпускал Эрику в реальность до самого утра — солнце уже окрасило тяжелые облака в розоватый цвет, а в коридоре то и дело топали военные сапоги. Видимо, Эри проснулась как раз во время подъема.       — Класс, уже привыкаю к распорядку, — мученически простонала она и резво соскочила с кровати. Надо скорее записать все, что сказал Оливер, пока слова не рассеялись с остатками сна.       На бумаге почти не осталось места, но Эрика не хотела тратить время на перенос нового кусочка. Она уместила на краю строчки из песни — именно после них музыка начала сходить с ума. И еще кит. Мало, но уже что-то.       Эри окинула бумажку взглядом. Все слова выглядели частями паззла: каждый несет собой пару ничего не значащих мазков, но вместе они должны составить осмысленную картину. И у Эрики не хватает буквально пары деталек, чтобы объединить всю эту мелкую чепуху в один цельный… бред.       — Ладно, рано опускать руки. Вернее, уже поздно. Столько сделано! — Она перевела глаза на стопку книг. — Может, как раз тайна Доминика и окажется последней деталью? Но не успела Эри даже коснуться обложки, как в дверь настойчиво постучали. Топот в коридоре стих несколько минут назад — лучшее время, чтобы принести спрятанному опенулу поесть.       — Можно, — крикнула она, и в замке заскрежетал ключ.       В комнату, с кружкой в руке и деревянной плошкой на предплечье, зашла Дженис. Дверь она открыла в своей манере — с ноги.       — Доброе утро, — безразлично буркнула невидимка и опасно покачнулась. — Помочь не хочешь? А то сама ж без завтрака останешься.       Эри сдержала злорадную улыбочку и забрала у девчонки еду. В миске обнаружились грудой сваленные шарики из теста, а в чашке — темный напиток с приятным запахом трав.       — Спасибо, — коротко поблагодарила Эрика и поставила завтрак на стол. — Если честно, я думала, что придет Альден.       — Он и должен был прийти. Но я попросила Кира его отвлечь, — Дженис странно кашлянула, прикрыла дверь и прошла в середину комнаты. — У меня к тебе дело.       Эри напряглась и присела на край столешницы. Невидимка зыркнула на нее исподлобья, сунула руку в карман плаща и вытащила какой-то небольшой предмет, который умещался в ее кулаке. Белуха дернула бровью.       — Если ты сейчас швырнешь мне в глаза соль, я больше никогда тебя на порог не пущу.       — Да что ты какая! — топнула ногой инсив. — Вечно обо мне гадости думаешь!       — Вечно? За все время, что мы знакомы, только ты мне претензии предъявляла…       Дженис надулась и покраснела, как клоунский нос:       — Неважно! Но ты меня серьезно обидела сейчас! Ты знаешь, как я рисковала, чтобы добыть это?       Она разжала руку, и Эрика увидела свернутую в трубочку бумажку, не больше сигареты.       — Что это? — Эри от нетерпения подалась вперед. — Письмо?       — Угум, — проворчала Дженис и сжала пальцы обратно. — Я бы в жизни не подумала тебе его отдавать, если бы Ками не попросила. Так что скажи своей сестре спасибо. Когда шанс выпадет… Должна будешь!       Белуха согласно кивнула, и невидимка протянула записку. От Ками записку! С Каннора! За неделю на соседнем острове могло произойти все, что угодно, и эта весточка действительно была глотком воздуха.       Эри дрожащими пальцами развернула бумажку и забегала взглядом по неровным строчкам.       Эй, сестричка!       Надеюсь, с тобой все хорошо. Понятия не имею, в каких условиях тебя там держат и дойдет ли мое письмо. Но спешу сказать, что очень скоро на Инсив прибудет делегация канноров, а вместе с ними и одна штуковина, которая поможет Оливеру. Не понимаю, как, но точно должна. (Кстати, я знаю, что с ним случилось — не спрашивай откуда. Держись! Я уверена, что с ним все будет в порядке). Люблю тебя, ты со всем справишься!       И в самом углу Ками уместила маленькое нарисованное сердечко.       Эрика улыбнулась. На душе стало тепло и тяжко, как будто вместо сердца в грудь положили тлеющий уголек. Удивительно, как легко и быстро эта жизнерадостная девчонка стала такой нужной. Есть все-таки магия в семейных узах.       Но было и еще кое-что, что заставило Эри заволноваться.       — Ты ведь не читала эту записку? — подняла она глаза на Дженис.       Невидимка побагровела от злости:       — Я, по-твоему, письма чужие читаю?! Я бы никогда не стала специально лезть не в свое дело! Но я же не виновата, что записок было две, а кому какая Ками не подписала!       У Белухи внутри все похолодело, но Дженис в мгновение ока успокоилась и пожала плечами:       — Лицо попроще сделай. Я никому не расскажу, что Оливер в лагере и в каком он состоянии. Мы с ним друзья. В моих же интересах, чтобы он не склеил ласты до того, как вышел из комы.       — Спасибо! Но… тут нет таких подробностей. Откуда ты знаешь про кому?       Инсив закатила глаза, но на ее губах заиграла довольная улыбка:       — Даже госпожа Марьер иногда прокалывается. И не видит дальше своего носа, когда дело касается ее брата. Все, что мне оставалось: просто наблюдать!       — Понятно, — поджала губы Эрика. Наверное, сложно сокрыть что-то от невидимки. — Остался последний вопрос: каким образом, Ками думает, я смогу встретиться с каннорами? Меня из комнаты-то не выпускают.       — Из комнаты себя не выпускаешь только ты сама. Если бы хотела — давно б выбралась. — хмыкнула Дженис, и Эри едва удержалась, чтобы не ответить на колкость. — Но тут тебе даже думать не придется. Хотя, ты и раньше не особо напрягалась… Кхм, так вот, наша обожаемая мажортеста решила не тратить свое наиценнейшее время попусту и пригласила тебя к себе прямо во время переговоров с каннорами.       Глаза Эри полезли на лоб.       — В смысле? Как это?       — Ну, штаб у нас большой, даже ты поместишься.       — Я имею в виду, зачем ей это? Мне казалось, ей будет только на руку, если я не буду общаться с «синими». Они же наверняка хотят меня вернуть!       Дженис заливисто рассмеялась, и у Эрики от этого смеха по спине мурашки побежали.       — Ага, конечно, они та-а-ак рвутся тебя вернуть! — протянула инсив. — У них ведь больше никаких забот нет! Сидят целыми днями и только думают, как бы им вытащить девчонку, которая даже в их лагере не состояла!       — Твой сарказм тут ни к чему. — Белуха скрестила руки на груди. — Там мои друзья. И они ни за что бы не оставили меня одну в стане врага.       Невидимка ухмыльнулась и наклонилась вперед.       — Тогда почему ты все еще здесь, любимица Каннора? — ядовито процедила она, резко развернулась и зашагала к выходу.       Эрика растерянно хлопнула глазами, когда дверь за Дженис закрылась, а в коридоре отгремели быстрые шаги. Затем опустилась на стул, пододвинула к себе тарелку, но не смогла заставить себя проглотить даже кусочек.       И правда, сколько она уже здесь? Больше недели, если учитывать те четыре дня, что пришлось отходить от событий в Драконовой пасти. И за все эти дни единственной весточкой стало письмо от Ками. Никто больше не пытался с ней связаться. Никто больше не пытался ее спасти.       Может, они не смогли продраться через инсивскую защиту? Может, они даже не знали, что Эрика здесь? Может, считали ее погибшей?       «А может, просто-напросто забыли обо мне?» — неожиданно для себя подумала Эри и быстро-быстро замотала головой.       — У инсивов и правда хорошо развита охрана, — решила для себя Эрика и закинула в рот пару шариков, как оказалось, дер-паса — знакомого национального блюда. Правда, не такого, как готовил Ил, а с рыбой. — Даже Ками сумела достучаться только благодаря тому, что близко общается с Дженис. Остальным не пробиться никак иначе, кроме как через официальный прием.       Пускай. Пускай Анель, Дженис и остальные постараются разуверить ее в дружбе. Эрика сильнее, чем кажется. И она на все сто знает, что Дейр, Ил и Ками никогда ее не предадут.       Как уже сделала Лилия…       После завтрака и коротких водных процедур лишние мысли окончательно покинули голову. Эри вернулась к действительно важным вещам: поискам ответов. До полудня и встречи с Анель у нее есть несколько часов. И за это время нужно сформулировать четкий порядок действий на ближайшее будущее.       В коридоре то и дело кто-то пробегал, топал, разговаривал. Обычно в жилом крыле было тихо, инсивы приходили сюда только на ночь или на отдых после дежурства и тренировок. Но, очевидно, из-за приезда канноров весь лагерь стоял на ушах.       Эрика постаралась не обращать на шум внимания, и принялась листать книгу с историей Инсива. Доминика отстранили с должности после того, как у Оливера проявился дар опенула — то есть, не более пятнадцати лет назад. Эри не представляла, насколько часто сменяются главнокомандующие, но вряд ли с тех пор летописцы (или кто тут занимается хрониками?) заполнили больше десяти страниц. Так что Белуха листнула в самый конец и почти сразу же наткнулась глазами на нужное имя.       Доминик Марьер       Мажортеста с 1995 по 2004 год. Родоначальник кампании по уничтожению неверных опенулов.       — Так вот, кого стоит благодарить за нашу веселую жизнь! — буркнула Эрика. Если бы не эта кампания, лишние скаппары бы не сжигали, и Оливер мог быть сейчас в порядке! — Чем вам так не угодили опенулы, господин Марьер? Ах да, глупый вопрос…       В должность вступил в возрасте двадцати одного года, — продолжила чтение Эри. — Отличался суровым нравом и любовью к дисциплине. Современники отзывались о нем как о хорошем лидере, справедливом председателе Сигиллы и примерном семьянине.       На последнем слове девушка не сдержалась и нервно прыснула. Ага, отличный семьянин! Жену свою убил, наверное, тоже от большой любви.       За время службы сменил двух авитаров (см. сноску с авитарами далее). От службы отстранен за убийство своего авитара (статья 24 Устава лагеря Инсив «преднамеренное убийство высшего чина») и опенула лагеря (общее положение Теста о неприкосновенности военных опенулов и статья 63 Устава «преднамеренное убийство опенула, присягнувшего на верность Инсиву»). Оставил в качестве наследницы несовершеннолетнюю дочь, ограниченную в правах по приложению к Тесту «о сохранении моральной ценности семьи в лагере Инсив», что повлекло за собой вторые в истории лагеря выборы мажортесты…       Дальше шли сноски на очередные законы и статьи, от одного взгляда на которые Эрику начало мутить. В политике она разбиралась ровно настолько, чтобы аргументированно спорить с ведущим новостей по вечерам, сидя рядом с бабушкой на диване, и не больше. Так что Эрика сразу переключилась на авитаров. Возможно, в статье о Коралине будет больше конкретики?       Она перелистнула на последнюю страницу, мазнула взглядом по самому последнему имени — Анель Марьер — и принялась искать глазами мать Оливера. К счастью, авитаров, как и мажортест, располагали в хронологическом порядке, так что Кора нашлась несколькими строчками выше.       Коралина Марьер (в девичестве Акри)       Авитар Доминика Марьера с 1999 по 2004 год (также его жена, имели общую дочь). Инсивы того времени отмечали ее как хорошего солдата, но равнодушную мать и неверную жену. Была уличена в сексуальной связи с опенулом в конце 1998 — начале 1999 года, по итогу которой родила сына. Убита собственным мужем в приступе ревности в 2004 году…       — Это я и так знала, — покачала головой Эрика.       Неужели совсем ничего? Но ведь где-то должна быть информация! Эри чувствует, она где-то рядом!..       Взгляд упал на знакомую фамилию, чуть выше заметки о Коралине. Белуха нахмурилась, пододвинула книжку ближе и вчиталась.       Антуан Штейн       Авитар Доминика Марьера с 1995 по 1999 год. Воспитывал общего сына с Гретой Дирен. Запомнился очевидцам холодным рассудительным нравом, был в равной степени предан лагерю и семье. Имел теплые доверительные отношения с командиром. Трагически лишился амулета при защите жизни мажортесты. Осколки были переданы Грете и самому Доминику.       И после, другими чернилами, убористо подписали:       После заточения Доминика переданы теневику для дальнейшего использования.       — Для дальнейшего использования? Что это зн…       Эрика остановилась на полуслове и замерла с приоткрытым ртом. Последняя деталь втиснулась в механизм, и шестерни разом заработали.       Теневики дают «новую жизнь» тем, кто умер, как выразились Кит (кит!). Эри на своей шкуре убедилась, что разбитый камень сохраняет связь с душой даже спустя долгое время. И если предположить, что суть теневиков в том, чтобы давать новую жизнь именно неупокоенным душам, то осколки амулетов они могут использовать во благо лагеря, перерождая погибших солдат в теней! И значит, Антуан Штейн — отец Грэга Штейна, паникер, тот, кто сеет страх, — может быть тенью. Во мраке, как поется в песне!       — Мне нужны Клео и Тео! — тяжело выдохнула Эрика и подорвалась к выходу.       Если теневик может контактировать с тенями, то Кит помогут связаться с господином Штейном. Тот был хорошим другом Доминика, и Оливер наказал обратиться именно к нему! Он наверняка что-то знает!       Эри без раздумий открыла дверь — и лишь тогда поняла, какую глупость совершила.       В коридоре, в паре метров от нее, стоял один из инсивов — маленький, лет двенадцати. И глядел во все глаза.       Дура! Нашла время выйти из комнаты!       — Обалдеть, — заулыбался парнишка. — Ты ж опенул!       — А…ага, — неуверенно кивнула Эрика.       Несказанно повезло, что ее увидел только этот мальчонка. Мало ли, что случилось бы, будь здесь кто постарше или поагрессивнее…       — Я думал, там нет никого и дверь просто так закрывают, — продолжил инсив, переминаясь с ноги на ногу и перехватывая поудобнее ящик, который он держал в руках. — А ты чего вышла-то?       — Ну… мне… — Эри вздохнула. Была не была. — Можешь мне помочь? Ты знаешь Клео и Тео?       Паренек нахмурился, но кивнул:       — Знаю.       — Можешь их позвать?       — Наверное… — Он задумался. — То есть, никто не говорил мне, что нельзя с тобой разговаривать и приводить к тебе других. Так что… да. Могу!       Мальчонка очаровательно улыбнулся и побежал дальше по коридору, даже не дождавшись благодарностей. Эрика закрыла дверь и медленно сползла по ней на пол. Сердце колотилось, как бешеное. Надо же ей было чуть не вляпаться!       Впрочем, за последнюю минуту она узнала и о себе кое-что новое. Теперь для преодоления замков ей больше не нужно напрягаться.