Голос опенула

      Эрика не могла ни сдвинуться с места, ни отвести взгляда. Ужас сковал ее по рукам и ногам, в горле пересохло. Комната перед глазами покачнулась.       — Он… — хрипло выдавила Эри спустя минуту.       — Нет, он не мертв, — поняла с полуслова Анель. Она зажгла около дюжины свечей по периметру комнаты и подошла к Оливеру. — Скорее, просто спит.       Подселенка убрала со лба брата несколько прядей и ласково провела пальцами по белой щеке. Эри насилу заставила себя шагнуть ближе.       Оливер не шевелился — его грудь не вздымалась, веки не дрожали. Он лежал подобно мраморной статуе. Неживой и холодной. Но Эрика старалась не замечать ничего, что опровергло бы слова Анель. Он спит. Просто спит.       — И как его разбудить? — подняла на инсив глаза Белуха. — Поцеловать?       Анель прыснула и мельком покосилась на Эри:       — Поверь, для поцелуя истинной любви у меня есть и иные кандидаты, более подходящие. — Она вновь взглянула на Оли и устало опустила плечи. — Нет, это далеко не сон из сказки. И вернуть его будет гораздо сложнее, чем просто привести сюда принца.       Эри скосила глаза на стены комнаты. Кроме кровати здесь находились целые горы старого хлама: разбитой мебели, недоделанных каркасов, изуродованных деталей. С потолка капало, из-за чего некоторые свечи шипели и мерцали. Над головой выл ветер.       Действительно, не лучшее место, чтобы привести принца. Или, что вернее, принцессу.       — Так ты знаешь, как ему помочь? — вновь повернулась к Анель Эрика.       Та повела плечом и отошла от кровати брата к одной из полуразвалившихся тумб.       — Не знаю, — качнула головой инсив. — Но я знаю, что с ним случилось, и это уже полдела.       — И что случилось?       Анель ничего не ответила. Она принялась рыться в глубине покосившегося ящика, пока наконец не вытащила оттуда что-то большое и светлое — и вдруг швырнула в Белуху.       — Вот, что случилось!       Эри взвизгнула и отбросила это нечто прочь. Оно живое! Эрика точно почувствовала! Что-то мягкое, гладкое — и живое, черт возьми!       Зверь плюхнулся под ноги, распластался по полу и… оказался просто какой-то тряпкой. Эри для верности подопнула его носком кеды. Действительно, кусок ткани. Довольно большой — с одеяло или даже крупнее. Но абсолютно точно неживой.       Стало немного стыдно. Со стороны это, наверное, выглядело крайне смешно. Но Анель почему-то даже не улыбнулась.       Эрика опасливо подняла ткань. Она и правда ощущалась как живое существо — пушистая шерсть напоминала мех, твердую застежку можно было принять за кости или когти. Да и от предмета веяло чем-то странным, знакомым, что задевало такие нити души, о которых Эри и не подозревала вовсе.       — Что это за штука? — обратилась к Анель она.       Подселенка вскинула брови:       — Ты не знаешь? Даже я слышала о них, а я ведь не опенул. Ах да! — Она прищурилась и закивала. — Твоя тетя ведь предпочитала прятаться от собственного прошлого и магии. Что ж, это скаппар, мышка.       Это слово Эрика где-то уже слышала, но никак не могла вспомнить, где. Может, мельком, в чужом разговоре…       Она развернула скаппар. Им оказался предмет, больше напоминавший спальный мешок. Тянулась ткань легко, вместо молнии — странный механизм из множества колечек и крючков. А в остальном — да, Эри назвала бы его спальным мешком.       — Палочка-выручалочка всех опенулов, — продолжила Анель, подступая ближе. — Если загонят в угол, где нет ни окон, ни дверей, единственным выходом будет скаппар. Один у тебя, другой — где-нибудь на другом конце мира. Закрылся — и перескочил в безопасное место.       Эрика окинула взглядом скаппар. А затем посмотрела на Оливера. Если у него был скаппар — а он был, у опенулов всегда все есть, — то почему Оли не сбежал?       Или же он пытался?       — Я нашла Оли под завалами в этом самом скаппаре, — словно прочитала мысли Анель. — Он хотел избежать камнепада. Но, очевидно, выбрал неудачный пункт назначения. Из-за политики уничтожения опенулов, найденные скаппары сжигались.       — Он попытался переместиться в скаппар, который был сожжен, — догадалась Эрика. — Но у него не вышло.       — О, нет, у него вышло! Он образовал складку. Ваш дар ведь работает именно так: пространство сминается в любом случае, но если на том конце нет двери, то оно просто разглаживается. — Анель прыснула и заправила за ухо выбившуюся прядь. — Удивительно, что я рассказываю нечто подобное опенулу! Не думала, что доживу до настолько абсурдных ситуаций.       Эри постаралась не реагировать и просто принялась складывать скаппар пополам, затем еще раз, еще раз, еще раз…       — И в момент, когда складка уже должна была разгладиться, — вернулась к рассказу Анель, — он… мхм, потерял сознание.       Она заметно замялась перед последними словами, и Эрика поняла, что изначально подселенка хотела сказать о смерти. Белуха положила сложенный скаппар на постель рядом с Оливером и лишь тогда заметила, как дрожат собственные руки.       — И что это значит? — тихо спросила она, замерев, будто перед ударом.       Анель ответила коротко и резко, словно дала пощечину:       — Его душа отделилась от тела. И затерялась в небытии, вне миров, нашего и того, что называют загробным. Давняя пугалка для всех подселенцев… — Она перевела дыхание и продолжила почти ровным голосом. — Поэтому в потоке он чувствовался как живой. Точнее, как «не мертвый».       Тело от ног до макушки пробила крупная дрожь. Эрика вновь подняла глаза на неживое лицо Оливера и повторила в голове слова инсив. Душа отделилась от тела. Покинула его. Эри гнала прочь мысли, что это и есть то, что люди обычно называют смертью, и попыталась представить, каково сейчас Оли. Чувствует ли он что-то? Понял ли, что произошло? Может, ему страшно? Холодно? Одиноко?..       — Но его ведь можно вытащить из этого небытия! — Эрика вскинула голову. — Иначе бы ты не привела меня. Как это сделать?!       Анель отвела взгляд.       — Я же сказала, мышка, я не знаю, как его спасти. Но спасти можно.       Эри сморгнула непрошенные слезы. Надо начать мыслить трезво. Хоть кто-то из них должен.       И, боже, вот бы это сделала Анель! Все, что хотелось сейчас Эрике — это упасть и разреветься. Оливер лежит сейчас здесь, без дыхания, без сердцебиения, не подающий никаких признаков жизни — а его сестра упрямо вколачивает в душу надежду, что все обойдется!       — Откуда ты знаешь, что можно? — Кислорода стало катастрофически не хватать, и Эри глотала воздух, будто кто-то пережал ей горло удавкой. — Вдруг это необратимо? Вдруг это значит, что он умер? Вообще! Безвозвратно!       Анель цокнула языком и закатила глаза, словно глупость Эрики доводила ее до ручки. Но в свете свечей блеснули стоящие под ее веками слезы, и Эри стало жутко не по себе.       — Ты думаешь, мне обо всем случившемся ласточки напели, крошка моя? Нечто подобное уже происходило, давно, с другим магом. И его удалось спасти. Значит, и Оливера удастся. — Она скрипнула зубами и прошипела под нос. — Если бы мой отец не прирезал последнего человека, который мог рассказать о том случае побольше… — Анель вздохнула, прикрыла глаза и улыбнулась. — Впрочем, шанс еще есть. Поэтому ты мне и нужна.       Подселенка достала из кармана кителя небольшую книжку. Она напоминала тот блокнот, что носила с собой Вирджиния, немая сирин, для которой записи были едва не единственным способом общаться. Разве что этот оказался чуточку больше, кожаная обложка явно повидала многое, а противоположную от переплета сторону скрывало несколько ремешков с потертыми застежками. Инсив бережно провела по корешку пальцем и протянула блокнот Эрике. После брошенного в лицо скаппара Эри уже приготовилась обороняться, но, судя по всему, кидать вещи, которые могли спасти ее брата, Анель не собиралась.       — Это дневник опенула, который знал больше нашего, — с трепетом произнесла подселенка, стоило Белухе коснуться книжки. — Но, как и все опенулы, он других магов за людей не считал. Потому открыть и прочитать его записи может только собрат по дару. Тот, в чьих венах течет опенульская кровь. Я пробовала, но в моих руках дневник просто захлопывается обратно. Из-за этого себялюбивого ублюдка я даже помочь не могу…       Эри взглянула на Анель и увидела в ее глазах что-то странное, незнакомое. То, что абсолютно не вязалось с образом авитара лагеря Инсив. Вернее, уже мажортесты. Она увидела беспомощность и страх, растерянность и отчаяние. Анель ничего не могла сделать, никак не могла помочь — и это выбивало у нее почву из-под ног.       А в иной ситуации она бы и не обратилась к Эрике.       Заметив чужой взгляд, инсив мгновенно расправила плечи и отвела взгляд в сторону.       — Думаю, ты и сама заинтересована в поиске ответа, мышка. Так что прошерсти все заметки и записки и найди мне способ вытащить Оливера из этого состояния.       Эри вцепилась в обложку и прижала дневник к груди:       — А если не получится?       Анель повернула голову — теперь в ее глазах сверкнули яростные искры.       — Получится, Белуха. Иначе он погибнет.       По спине пробежали мурашки. Это была не угроза. Логичный факт. И потому становилось еще страшнее.       Эри опустила глаза на дневник и коснулась дрожащими пальцами кожаных застежек. Железные кнопки щелкнули, и она потянула за верхнюю корочку. Тихо зашелестели желтоватые от старины страницы, хрустящие — от чернильных строчек. Белуха выдохнула. Полдела сделано.       — Отлично, — облегченно произнесла Анель и привычно хмыкнула. — Не порти глазки, кротик, иди в какое-нибудь более приятное место. Я позову тебе проводника.       Эрика хотела спросить, почему Анель сама не выведет ее, но увидела, как она смотрит на Оливера — и вопрос отпал сам собой. Марьер хотела побыть с братом наедине.       Белуха уже шагнула к выходу, как вдруг подселенка добавила:       — И да, Эрика. — Инсив подняла голову и взглянула так, что сердце прошило насквозь. — О том, что Оливер здесь — никому. Закон о предателях все еще в силе. В лагере много людей, которые ему, даже бездыханному, готовы пустить кровь. Подселенка коснулась камня на груди, и Эри решила больше не мозолить ей глаза и вернулась к лестнице.       В голове творился настоящий кавардак. Оли при смерти — если только «при», — спасти его может лишь информация из дневника, которой там может вовсе не быть, а Эрика… Эрика ведь с ним так и не поговорила. В последний раз они с Оливером виделись после бала, когда он, под гнетом шантажа, взял всю вину за смерть Марго на себя. Он ведь помог ей, хотел спасти, привел помощь. А она даже не успела сказать спасибо…       Горло сдавили тиски. Эри судорожно вдохнула и быстро заморгала. Книжка грела пальцы и отзывалась какой-то странной энергией, приятной и дающей надежду. Анель ведь не просто так дала дневник. Там точно должно быть хоть что-то. Если однажды кого-то вытащили с того света, то и Оливер вернется.       Наверху застучали шаги. Эрика быстро смахнула проступившие в уголках глаз слезы, глубоко вдохнула и подняла голову. С верхнего пролета, перескакивая через несколько ступенек, спустилась Дженис — та самая девчонка-невидимка, приятельница Ками. Темные кудрявые волосы она забрала в пучок на макушке, а поверх черной кофты нацепила плащ, явно наспех; щеки у нее были красные, а дыхание — сбитое.       — Привет, — кивнула Эрика.       Их знакомство не задалось — девчонка отчего-то люто ее возненавидела. И теперь Белуха надеялась, что сможет наладить с ней контакт.       — Ну, предположим, привет, гадюка, — фыркнула Дженис, соскочив с последней ступеньки.       Зря надеялась.       — Пошли, чего встала? — Невидимка пихнула Эрику плечом и шагнула в основной коридор. — Мне приказали тебя отвести на другой конец лагеря. Хотя у меня вполне заслуженное свободное время.       Она буркнула под нос еще что-то, в чем точно слышалось имя Анель и пара ругательств, и замолчала. Эри пошла следом.       И снова бесконечные коридоры. Совершенно неясно, как инсивы здесь ориентируются — все проходы были абсолютно одинаковыми, перетекали из одного в другой и изгибались под ровными прямыми углами. Еще больше волновал тот факт, что за все время Эрика не увидела ни одного солдата, кроме своих провожатых.       «Они же специально водят меня так, чтобы никому не попасться! — осенило ее. — Поэтому и путь мудреный».       И правда, Дженис иногда касалась камня, спрятанного под одеждой, и резко сворачивала с намеченного маршрута. Некоторое время Эрика молчала, думая, как бы подобраться к этой теме и узнать наверняка, и разглядывала тонкие шрамы на шее девчонки. И, наконец, решилась.       — А где все остальные? — издалека начала Эри.       — Какие еще остальные? — небрежно поправила плащ Дженис.       — Остальные из лагеря. У вас тут пустовато.       — Да какая тебе разница, в конце-то концов! — Инсив нервно скрестила руки на груди. — Какое тебе до нас дело? Могла бы, между прочим, про дружков своих спросить! Просто отличная подруга, о лучшей этот чешуйчатый и мечтать не смел!       Эрика оторопела от резкой смены темы, но быстро ее подхватила:       — А ты что, знаешь, что с моими друзьями?       — Тебе память отшибло? Я, между прочим, с ними осталась, когда ты ушла за Оливером, и Ками помогала гада пресмыкающегося вытаскивать с того света.       — Пресмыкающегося?.. Ила? — подскочила на месте Эри. — Что с ним? Он ведь жив?       — Сейчас — уже не уверена. Но когда я видела его в последний раз, он подавал надежды на то, что все-таки не склеит ласты. Все благодаря Ками и ее любопытству: она точно начиталась книг по медицине, иначе я не знаю, откуда у нее столько знаний по остановке крови, перевязке ран… Короче, она его подлатала, но им все равно пришлось убегать с каннорами. Из-за обряда пещера начала обрушаться, там всех едва не засыпало.       — Что? С каннорами? Но ведь Ила могут убить!       — Ну, молись, чтобы Ками все-таки рассказала этим «синим» ублюдкам, что это ты его подставила. — Дженис цокнула языком. — Хотя, о смене авитара слухи не долетали, так что, скорее всего, оправдали. Но, как по мне, в его случае — лучше бы просто добили, чтобы не мучился.       Эри хотела вступиться за друга, но от одних только воспоминаний об этом ее тянуло выкашлять собственный желудок. И не от отвращения даже, а от страха.       — Ясно, — коротко ответила она.       Дженис обернулась через плечо и свела брови еще ближе к переносице:       — Ты чего так побледнела? Испугалась, что ящерица захочет отомстить? Поверь, у него и без тебя сейчас хлопот хватает.       Эри зыркнула на нее исподлобья:       — Каких хлопот?       — Ну, например, с лярами. — Невидимка передернула плечами, словно ее это всерьез волновало. — Между ними сейчас все искрит. Сотенко войну объявила, поэтому…       После этих слов Эрика уже ничего не слышала. По голове словно обухом ударили.       Лилия объявила каннорам войну. Ее лучшая подруга, та, кому она всей душой верила, сначала отправила ее в логово врага, а потом и вовсе собралась убить ее друзей. Ради чего? Зачем Ли это?       Может, у нее есть какой-то план? Может, она знала, что Эрике инсивы не навредят, может, наоборот помогает сейчас Каннору, заключила с ним тайный союз? Может, все еще образуется? Исправится! И они вместе посмеются над этой историей, и…       Да кого она обманывает… Ничего уже не будет по-прежнему. Глупо верить в то, что прошлое вернется, доверилась уже. Надо думать, что делать сейчас.       — …так что это логично, что гос-по-жа-ма-жор-тес-та решила наконец-таки сделать из тебя нормального опенула. Без рабочего ключника нам не выплыть, — продолжала Дженис, и Эри встрепенулась.       — С чего ты решила, что она решила меня научить?       — А зачем еще она бы тебе учебник дала? — прыснула невидимка и кивнула на дневник в руках Белухи. — Оливер же по этим записям учился. Значит, и ты научишься.       Эрика внимательно посмотрела на блокнот, как будто в это мгновение в нем что-то поменялось.       — Оливер по нему учился… — повторила она.       Звучит логично. Вряд ли на земле Лайтов есть нормальные школы или хотя бы учебные материалы — тем более для таких редких магов, как опенулы. Так что учиться по дневникам старших собратьев по дару было разумным решением. Но почему-то от мысли, что книжка принадлежала Оливеру, в глубине души что-то начинало мелко дрожать.       — Вы с ним хорошие друзья? — перевела тему Эрика.       — Уж получше, чем вы с разноглазым чудищем. — Дженис насупилась и аж покраснела от недовольства. — Или что, меня понизили? Еще недавно ты меня его девушкой обозвала. Это ж надо было ляпнуть!..       — А ты знаешь, где он сейчас? — уточнила Эри. Анель говорила никому не рассказывать, но не упомянула, рассказала ли кому-то сама.       Девчонка скосила на нее блестящие глаза, гневно прищурилась и с неуверенностью в голосе протянула:       — Нет. Но, скорее всего, где-то на Недивинах. На Каннор ему больше хода нет. Его поток снова барахлит, так что мы его так и не нашли.       — А ты не думаешь, что он мог….       — Нет, не мог. Он не умер. Он же Оливер Сивэ.       Эрика не нашла, что на это ответить.       Они шли в тишине еще около пяти минут, пока не добрались до узкой двери — очевидно, черного хода. Дженис шмыгнула вперед, огляделась и махнула рукой, указывая следовать дальше. Эри шагнула через порог, преодолела короткий коридорчик и огляделась.       Невидимка привела ее в библиотеку. Огромную комнату освещал яркий свет из высоких узких окон, параллельно стенам стояло несколько простых стеллажей из светлого дерева. На выкрашенных бежевым стенах висели пейзажи спокойного моря и леса в золоченых рамах. Картины чем-то напоминали те, что висели у Эрики дома, отчего на душе стало тепло и горько одновременно.       — Можешь пока сидеть здесь, — пояснила Дженис, уже бочком продвигаясь к выходу. — Если кто-то зайдет, живо прячься где-нибудь, за шкафами или, вон, за угол забеги. Но обычно сюда никто не наведывается. Разве что если совсем мелочь, и то после полудня. Поэтому сиди без лишних дерганий. И это, — она напоследок забавно пригрозила кулаком, — только попробуй сбежать!       Эри кивнула и поспешила отвернуться, чтобы спрятать непрошенную улыбку. Дверь приглушенно хлопнула, и Эрика осталась наедине со своими лучшими друзьями — книгами.       Диванчиков и стульев в библиотеке не было, так что Эри оставила дневник на подоконнике и пошла мимо рядов. Как бы ей ни хотелось поскорее приступить к поискам, любопытство грызло изнутри — когда еще Эрика увидит лайтовские книги! Но вместо интересных заголовков и интригующих наименований она получила лишь разочарование. Изданий оказалось мало (многие полки просто пустовали), а те, что попадались, Белуха видела и дома. Очевидно, своих писателей на земле Лайтов не водилось, а знания удавалось получать лишь из тех книг, что приносили сюда с материка. Наверное, целые экспедиции собираются. Или же просят опенулов доставить пару новинок.       Интересно, Оливер тоже пополнял библиотеку?       Эри завороженно провела пальцами по пыльным корешкам знакомых книжек, и сердце сдавила жуткая тоска. Нет, еще сентиментальничать ей тут не хватало! Тряхнув головой, чтобы прогнать лишние мысли, Эрика вернулась к подоконнику, села на него поудобнее и положила дневник на коленки.       — Ну, начнем, — выдохнула она и взялась за первый ремешок.       Открывать во второй раз было куда страшнее. А что, если там ничего нет? Что, если тот опенул ничего не записал о возвращении души в тело? Что, если у них с Анель ничего не выйдет?! Что, если…       «Что, если есть? И Оливер погибнет из-за моего страха? — прервала она сама себя. — Еще один человек погибнет! Мой друг! Просто потому что я не открыла чертову книжку и не прочитала пару строк! Потому что испугалась!»       Эрика одним движением отстегнула ремешки и распахнула дневник так, что и без того потрепанный корешок потрескался.       Форзац оказался пустым. Эри ожидала увидеть имя владельца и угрожающую надпись в духе «Если ты держишь этот блокнот в руках, то одна пара рук у тебя определенно лишняя», но ничего не было. Видимо, этот загадочный опенул из прошлого ни капли не сомневался в своем замке. Интересно, что же он за человек был? Слишком самоуверенный или слишком доверчивый?       Так и не обнаружив ничего интереснее пары водянистых подтеков, Эрика перелистнула на первую страницу. С самого верха уже начинались записи — без даты, хотя, вряд ли она что-то бы значила. Белуха пробежалась взглядом по убористым строчкам небрежного, но вполне разборчивого почерка, глянула пару других заметок дальше. Ничего примечательного, обычный текст. Правда, не на дневник больше похоже, а на письма.       В сердце прокралось сомнение, но Эрика все же вернулась на первую страницу и прочитала первые слова:       Мой дорогой сын…       — и тут же захлопнула.       Вот… Вот, что это за опенул. Опенул, которого убил отец Анель. Опенул, чей блокнот хранился у Оли с детства, когда он лишь учился колдовать. Опенул, у которого был сын.       Это дневник отца Оливера.