Белая тьма

За окном дождь, а значит, сегодня пятница и нормальных выходных так же не будет. Ведь зачем природе учитывать пожелания ничтожного человека, который построил планы, решив отдохнуть? Правильно, незачем. И, наверное, я не так бы сильно возмущался, если бы мне все не осточертело. К тому же уровень эндорфинов в моей крови ниже нуля. Я как тряпичная кукла. Смотрю на все стеклянными глазами. Только кукловода нет, чтобы дернул за веревочку − и я встал с кровати, за другую – и я поехал бы на работу. Но поскольку я вольная птица, могу и опоздать. Ужасно безответственный, но интуиция подсказывает, что мой датчик регулирования эмоций сломался. Это как подниматься на высокую гору. Сначала все отлично, ты любуешься пейзажами, зеленым ковром трав, гоняешься за бабочками. Тебе тепло и хорошо. С легкостью ты идешь вверх, пока не осознаешь, что у тебя начинают болеть ноги и спина, что рюкзак слишком тяжелый, а воздух – прохладный. Потом перевал – и ты выше неба от счастья. Рассматриваешь пушистые облака, вспоминая детские мечты о том, чтобы дотянуться до них рукою. Дышишь в полную грудь, кричишь, что это счастье. Но снова подъем, на голову летят шишки под напором дикого ветра. Тебе жутко холодно, потому что счастье оказалось лишь иллюзиею. Не поднимая головы и тяжело дыша, ты бредешь вперед, едва передвигая стертыми до крови ногами, бубня под нос, что все отлично, что нужно лишь немного потерпеть. И вот вершина. Тяжело вздыхаешь, коря за собственную неуверенность, ведь где-то в глубине души тихий голосок нашептывал остановиться, а ты не послушался. Упрямо шел к своей цели, чтобы под ногами качнулась земля, а легкие пылали от каждого глотка обжигающего кислорода, чтобы трудно было ощутить: радость это, или разочарование. Что теперь, когда ты достиг своего пика, тебе больше нечем заняться. Перед тобой открыт весь мир, множество идей, но это одновременно и пугает и радует. Что-то подобное происходит и со мной, особенно когда мне довелось простоять полчаса своего драгоценного время в пробке. Злой и недовольный, что сразу заметили охранники и сотрудники, я залетел в собственный кабинет и бессильно повалился в ненавистное кресло. На столе уже лежали новые отчеты по акциям. Дрожащими руками, точно так школьник показывает родителям дневник с двойкой, я открыл папку и молился, чтобы показатели не были слишком низкими. Тщательно изучив все цифры, я пришел к выводу, что состояние не критичное, хотя и желает лучшего. Но, учитывая тот факт, что Томми удалось подписать контракт с японской компанией, в скором будущем нам обязательно улыбнется фортуна. Отложив документы, я первым же делом вызываю к себе секретаршу, чтобы она немедленно разыскала моего заместителя, то есть где-то вечно пропадающего Томми. И вот меньше, чем через пять минут фигура в черном смотрела на меня, словно я в чем-то провинился. От этих глаз у меня все чаще бегут по коже огромные муравьи, чего раньше никогда не было. − Адам, что случилось? Почему меня разыскивает твоя секретарша, белая как мел? – буравит меня глазами. − Что ты ей сказал? Стоит злющий, тяжело дышит, словно всю дорогу бежал, на голове беспорядок. Что случилось, и причем здесь секретарша? Это ее работа – выполнять мои поручения. − Что ты на меня кричишь? – удобней устраиваюсь в кресле, пытаясь скрыть внутреннее волнение. – Я лишь дал ей точное указание, немедленно найти тебя. − И как ты разговаривал с ней? − Нормально я разговаривал, как и подобает начальнику с подчиненными, − уверенно отвечаю. Глаза Тома сузились, а губы побелели. И это из-за секретарши? Что здесь происходит? − Тогда почему миссис Джонс плачет, а твои крики я еще слышал возле лифта? – к горлу подступил ком, а смотреть в глаза разгневанному другу становится только сложнее. – Ты на работе, поэтому все личные проблемы оставляй за пределами этого здания. И если ты, Адам, − огромное ударение на моем имени, − встал не с той ноги, то здесь тебе не сцена для выплеска эмоций. И так могло продолжаться бесконечно, если бы я не наткнулся взглядом на небольшое алое пятно на стройной шее моего друга, которое так не вовремя выглянуло из-за шарфа. Твою мать! − Ладно, я действительно немного вспылил. Признаю свою ошибку, − ничего подобного, вру и не краснею. Зато работает: взгляд Томми немного смягчился. – Это действительно было непрофессионально. Я сейчас же извинюсь перед нею, − он хочет возразить, но я уже набираю секретаршу. – Миссис Джонс, зайдите ко мне. Через минуту заплаканная женщина уже стояла пред нами, как тень отца Гамлета. Подняла на меня покрасневшие глаза и сразу же уставилась в пол. Испугалась. Окончательно испортила мне настроение, а я лишь немного повысил на нее голос. − Миссис Джонс, − расстегиваю верхнюю пуговицу, украдкой наблюдая за Томом. Одобрительно кивает головой. Но снова мой взгляд падает на алое пятно, и желание извиняться полностью исчезает, − я не должен был кричать на вас. Это было абсолютно неправильно. Вы ценный работник нашей компании, обещаю, что больше такого не повторится. Тихое «спасибо», и от ее присутствия в кабинете остался лишь едва уловимый запах французских духов. Смотрю на Тома. − Доволен? − Еще бы. Может тебе поаплодировать? – снова на его лице отпечаток сарказма. Сидит предо мной, развалившись в кресле, и улыбается. Заставил унизиться, а теперь провоцирует, чтобы я вспылил, накричал. Чтобы отвлечься, принимаюсь рыться в бумагах, ощущая на себе взгляд слишком придирчивого друга. − Что-то еще? Раздать милостыню, отправиться с визитом в Африку, изобрести эликсир молодости? Что мне сделать, чтобы так не смотрел на меня? − Как именно? – огненные глаза прожигают до потайных уголков души. – Вот так? − Да, вот так. Раскрываю свой блокнот, и что-то пишу, какие-то цифры, имена, только бы не смотреть на него. Он вообще-то понимает, что я едва контролирую себя, что еще никогда мне так сильно не хотелось ударить другого человека, в особенности своего друга. − Что там с контрактом о сотрудничестве? Подписали? – не поднимая головы, спрашиваю. − Да, − огрызается в ответ. – Выслал тебе копию факсом, однако ты настолько несообразителен, что… Отрываюсь от бессмысленных записей, кажется, мой друг переходит все границы. Ладно, заставил извиниться, но указывать на то, что я не заметил какие-то там бумажки в факсе. Да кто он такой? И, блядь, так хочется врезать. Сил просто нет! Ведь знал, что нужно остаться дома, спрятаться ото всех, переждать в безопасном месте эти резкие скачки настроения. А я сижу здесь, и наблюдаю, как он поправляет этот гребанный шарф, прячет, не рассказывает, откуда появилась та херня. Да что это такое? Почему ему так легко удается вывести меня, взбесить лишь одним словом. Осматривается по сторонам. Что он ищет? Испугался, что я так пристально рассматриваю его? − Что-то не так? − с удовольствием отмечаю, что в его глазах исчезла уверенность. Медленно подхожу к нему, и вот уже открытый страх. Нависаю над ним, волнуется, снова лезет к шарфу. Не выдерживаю. Достало! − Все нормально, − а в голосе едва заметное волнение. Что же ты не просишь, чтобы я отступил, знал свое место? − Правда? – настаиваю. − Ты постоянно его поправляешь, может, тебе нужна помощь? Еще ниже наклоняюсь, мои любимые духи, не знал, что они ему так же нравятся, или это он просто напросто скопировал, чтобы быть похожим на генерального директора. Отрицательно качает головой, а цепкие руки упираются в грудь, пытаясь оттолкнуть меня. Неприятно мое общество? Не знал, что ж нужно будет это запомнить. Надавливает, не выйдет, я намного сильнее. Чертов шарф! Хватаю и тяну со всей силы. Томми вскрикивает, кажется, я передавил ему шею, и бьет меня в солнечное сплетение. Мелкая дрянь, не могу сделать вдох, внутри полыхает огонь, однако ткань не выпускаю. − Отвали, придурок! – снова заносит руку для удара, однако мне удается ее перехватить, и пока он с ненависть смотрит на меня, свободною рукой снимаю эту бесполезную тряпку. Огромный засос, а чуть ниже еще один. – Твою мать, Адам, что с тобой такое? – вырывает из моих рук шарф и торопливо прикрывает шею. – Окончательно поехал крышей, какого хера ты ко мне лезешь? Ты едва меня не задушил, придурок! − Что? Ты ездил на деловую встречу, − и тут меня осенило, − а не потому ли ты не захотел брать меня с собой, ведь я мог тебе помешать потрахаться? Не в этом причина, что ты так веселился на фуршете? Хорошо было, да? − Кричу, блядь, нужно будет установить звукоизоляцию. Срочно! – Что не отвечаешь? Поправляет челку, а в глазах настоящая буря. Затем резко встает. Едва успеваю отступить, чтобы не вписаться подбородком в его белокурую голову. Бросает на меня жесткий взгляд, полон ненависти? − Ты придурок, самый настоящий, − направляется к двери, а я боюсь его остановить. Что я наделал, почему взбесился? Черт! – Рано тебя выпустили. Слишком. Не долечили. Нужно было еще подержать. Ты же неуправляем. Абсолютно. − Том… − шепчу. − Да иди ты. Подальше! Или даже лучше, − тяжело дышит, вряд ли он захочет еще когда-то со мной нормально разговаривать. Я же обещал ему быть хорошим другом, и что получилось? Все испортил, прицепился к чертовому шарфу, засосам. Какого хера, он должен отчитываться предо мной? Как же больно быть отстоем. – Потрахайся. Видимо, у тебя на почве этого серьезный невроз. На людей начал бросаться. Чувствую, что меня всего трясет, убеждаю мысленно, что это он от злости, что на самом деле он так не считает. Я не псих, я нормальный, здоровый по всем параметрам. Он просто обиделся на меня, вспылил, но я сам виноват. − Постой, давай спокойно поговорим. Открывает дверь, а я как столб стою посреди кабинета, не веря в происходящее. Разбудите меня, скажите, что это просто кошмарный сон, и когда я проснусь, все будет по прежнему: мы не наговорили друг другу гадостей, я пообещал быть хорошим другом и не нарушал свое слово. − С Элом поговори спокойно, а мне работать нужно, − выходит, громко хлопнув дверью. Вот я снова все испортил. Так легко, без особых усилий, пара слов – и перемирия, как не было. Все к чертям! Падаю на диван, не хочу ничем заниматься, анализировать свои действия, они ведь полностью ошибочны. Через полчаса мое безделье нарушил звонок моего лечащего врача Эндрю Грина. Поначалу я думал не брать трубку, но это слишком по-детски. Зря только. Решил поступить как взрослый и адекватный человек, и в результате сегодня же я должен прибыть в клинику для обследования. Все мои аргументы, что у меня рабочий день, проблемы в личной жизни – разбились с треском. Не появлюсь – за мной приедут, а далее скандал, осуждающие взгляды в мою сторону. И как только получилось, что именно сегодня, когда Томми заговорил о психушке, она сразу же напомнила о себе, снова тянет ко мне свои лапы, зовет в свои белые до отвращения стены? Да что же случилось с моею жизнью? Совпадение или месть? Во что верить? И почему в такой ответственный момент моя интуиция молчит?