Легенда-2. "Мирное" время.

— Оно тебе надо? Куда ты спешишь?       Квас не мог догнать Гута, хотя по техническим характеристикам он должен был его обогнать давным-давно. — Мы всё равно никого не найдём, тем более в такой снегопад!       Впервые за много лет во Владивостоке снег не прекращался уже вторые сутки. Крупные пушистые хлопья заполонили собой всё: укрыли землю, засыпали водоёмы, даже в воздухе, казалось, не было ни одного свободного кубического миллиметра. Его интенсивность колебалась от часа к часу и сейчас, по-видимому, настал самый пик. — Жопой чую, что-нибудь откопаем! — кричал Тигр откуда-то из-за белой непроглядной завесы, и слова его искажались настолько сильно, что разобрать их было практически нереально. — Прекращай, давай отсидимся под какой-нибудь крышей, пока снег не прекратится или уменьшится! Мы так потеряемся!       Не видя ничего перед собой, он рванул вперёд и врезался в случайно остановившегося Гута. — Нет! Нам надо продолжать, пока не засыпало окончательно! — Ты бессмертный, что ли? Нас самих потом искать будут! А если солярка кончится? Что делать будем, идиот? Как ты себе представляешь вообще эти поиски? Ты прекрасно знаешь, что это бесполезно! Также бесполезно, как и спорить с нашим командиром! Надо возвращаться, тем более мы отъехали от города уже на приличное расстояние и… — Что это?       На протяжении всего монолога Кваса Гут прожигал взглядом одну точку, а точнее, крестик. Это был тот самый оставленный нерадивой ПТ ориентировочный знак, который он нацарапал ржавой открывашкой. — Откуда же я знаю? Может дети баловались или какой-нибудь идиот в любви признавался? Да мало ли придурков? — Давай рассуждать логически… Окраина города около рыбного комбината — объективно не самое интересное место для детей и подростков, как, собственно, и для признания в любви. Да кто вообще сюда, кроме нас, мог припереться? Да и царапки свежие…       Квас почесал усыпанную снегом башню, стряхивая налипшие льдинки, и, чихнув, махнул рукой. — Да какая разница? Поехали отсюда! — Смотри! Там на другом дереве такой же крест!       Тигр вновь сорвался с места, увлекая пятёрку вслед за собой. «Что ж тебе спокойно-то не живётся?!» — подумал Квас, закатив глаза, но за другом всё же поехал… — А там вон ещё один! И ещё! И ещё! — Тигр помчал дальше от дерева к дереву, особо не заботясь о том, что его друг от него сильно отстаёт. — Погоди, а вдруг это ловушка! Надо вызвать подкрепление! — Квас кое-как смог догнать увлечённого, но остановить его казалось невозможным. — Вызывай, а мы поедем вперёд! Скажи, чтоб ехали по отметкам и нашим следам! И быстрее!       С большим трудом бедному советскому тяжу удалось удержать Тигра на месте около минуты, пока он говорил по рации, а затем немец, буквально, утащил его в глубь леса, не заботясь ни о безопасности, ни о скрытности…

***

      Васька с Серым уже стояли в «предбаннике», как прозвали они ту самую комнатку, из которой обычно выпускали Двадцатого в бои. — Серёг, я волнуюсь… — подростка и правда трясло, как зайца перед волчьей пастью, хотя это, скорее, был очередной эффект от наркотика, а не сильная нервная дрожь, как ему казалось. — Ещё бы… Не представляю, как ты справлялся с нервами, когда тебе ещё и маскировку держать надо было. — Тогда мне было всё равно, поверь. Всё казалось смешным и неправдоподобным, и страха не было совсем. А теперь вот…       Он поёжился, будто от холода, и охранник положил ему на плечо руку. — Ничего, скоро всё закончится…       Васька с особой теплотой вспомнил, как Серый пытался поддержать его, когда, вроде, он не подавал никаких признаков сознания. Это осталось неизменным, ведь и сейчас СТ подбадривал его, как только мог. Губы слегка тронула улыбка. Но всё испортил скрип открывающихся дверей, который означал только одно — начало очередной резни. — Так, малыш, пора! Соберись! Постарайся сделать так, чтобы тебе ничего важного не задели. Всё… Поехали…       Он вошёл в образ, и Серый вытолкнул его на поле битвы. Снова бешеные овации, снова свет, бьющий больно по глазам, снова перед ним его старый друг, вернее то, что раньше им было. — …Вновь после сокрушающего поражения в стезю сражений возвращается красавец и отличный боец Викентий. Поприветствуем бурными аплодисментами!       Трибуны взорвались криками и свистом, будто встречали не покалеченного подростка, а настоящую звезду эстрады. — Удачи!       Сергей сильно сжал его левую руку, и впервые он смог ответить ему тем же — после всех злоключений рука, наконец, стала работать в полную силу, как здоровая правая, разве что пальцы обратно не отросли.       Его катки задрожали ещё сильнее, он знал, он морально готовился к тому, что ему придётся лицом к лицу встретиться с Люцем, но одно дело — готовиться, другое — видеть наяву. Он старался смотреть мимо него, но он притягивал его взгляд. Хотелось подлететь к нему, обнять и вырвать из этого адского места, защитить ото всех и вся. «Я обязательно тебя спасу, только потерпи! Сегодня же я выберусь отсюда!» — он умолял его в мыслях, будто друг мог его услышать… — Да начнётся битва! — заезженная фраза ударила по ушам, но ещё хуже был звук гонга.       Снова бессмысленная мясорубка, снова он уклонялся, но на этот раз не было мощного успокоительного в виде наркотика, было только сильное неудержимое желание убраться из этого проклятого места.       На этот раз он не запоминал других мальчишек, которые сражались вместе с ним, в памяти отпечатался только обезумевший взгляд Лютика и брызги крови, случайно попавшие ему на лицо. Под гусеницами чвякало чьё-то раздавленное тело, хруст костей заглушал бурное ликование трибун, и весь стадион будто наполнился красной дымкой… Он, кажется, совсем отвык от этого, но грёбанная судьба каждый раз возвращала его туда, куда он меньше всего хотел возвращаться… «Просто подставиться… Осторожно… Тихонько… Незаметно…» — он выжидал, выбирал момент, но не мог решиться. «Сейчас или никогда!» — резкое движение, и острая боль пронзила корпус около шеи. Он упал на землю, чувствуя как по корпусу потекла тёплая щекочущая жидкость, молясь, чтобы в башню не прилетел ещё один незапланированный удар и… О чудо! Они остановили бой. Серёга быстро поднял его и унёс в медчасть. — Какая жалость! Викентий вновь выбывает из игры! Что ж… Будем ждать его возвращения в следующем сражении!       Он не видел, куда его везут, но был абсолютно спокоен, даже испытал некоторое облегчение, когда получил ранение. — Ты как? Живой? — спрашивал шёпотом Серый, и в его голосе слышались нотки тревоги. — Да, только плечо болит сильно… — Потерпи, сейчас…       Он почувствовал несколько поворотов, потом скрежет двери. — Так осторожнее, клади его сюда. Эй, ты как? — врач надавил на самое больное место, и Васька невольно вскрикнул. — Жить буду… Наверное… — Ну, естественно, будешь, куда ты денешься, паразит!       Калько быстро обработал рану, быстро настолько, что сам раненый не успел ничего понять и даже боли не почувствовал. — Ну что? Вот-вот всё закончится? — Васька с неким волнением и даже дрожью в голосе спросил о том, что сейчас тревожило его больше всего. — Да, зайка, осталось только зафиксировать факт твоей «смерти». Посиди здесь пару минут, я заполню бумаги.       Тяж скрылся за дверью, оставив их одних. И только сейчас подросток по-настоящему понял, что ему очень страшно. Ему впервые страшно не за кого-то, а за себя самого. Это место смогло научить его любить собственную жизнь… И, дабы избавиться от лишнего беспокойства, он тихо запел: «Смерть вокруг… Всё тише сердца стук… Я оскорблений не стерплю, Ведь не сдаюсь, не отступлю! Вот что ощущаешь, Когда вновь ты сломлен! Тогда понимаешь, Что всего ты был достоин! Знай: всё, что любишь, Ты не сдержишь! Держись за то, Во что и правда веришь!»       Песня совсем не помогала успокоиться, только зря нагоняла тоску и чувство безысходности, но почему-то это единственное, что пришло на ум, да и не ложились на душу сейчас слова других песен. Сергей с большим интересом и даже с удивлением слушал его и не мог оторваться, ведь Васька обладал талантом и пел довольно неплохо. "Нет! Мы не умрём сейчас! Будем стоять и драться вечно!"       Голос звенел и переливался, как тонкий колокольчик, а подросток откинулся на спинку кушетки, немного расслабившись, и песня пошла намного лучше. "Нет! Мы не умрём сейчас! Будем за нас мы драться вместе! Нет! Мы все не умрём сейчас!"       Он резко выдохнул и прикрыл глаза, обдумывая план дальнейших действий, но его отвлёк немного обиженный возглас охранника… — А дальше-то что не поёшь? — А я слов не знаю. Эти я случайно запомнил, вот и не могу отделаться. Вертится в башне мелодия, и всё тут! — Ну запоминай…       Серый хрустнул лопатками и разлёгся, подвинув подростка. «Всё вверх дном, я потерял контроль… Вам не сдержать меня в цепях, Ведь уже свободен я! Вот что ощущаешь, Жизнь ты возвращая, Ведь ты понимаешь, Что отпор им вновь дашь! Жизнь пусть придавит — Справлюсь с нею! Что не убивает — Делает сильнее!" Ну и припев дальше ты знаешь…       Васька взбодрился, повторяя про себя слова… Он и не подозревал, что эта песня так хорошо описывает его ситуацию. Даже обрадовался немного. — Вот и готово!       В медчасть залетел радостный врач, и с размаху ударил пациента под дых, да с такой силой, что у Васьки из глаз искры полетели. — Ты чего? С ума сошёл?       Лео перехватил падающего подростка и усадил его, корчащегося и охающего, на кушетку. — С минуты на минуту здесь будет истеричка-Джеральд, а он совсем не похож на мертвяка! — А… Кхе… Бить-то за-ачем? — бедняга зашёлся в приступе кашля. — У тебя лицо бледнеет, когда тебе больно, так что ложись и не двигайся! — Но мне и так больно… — А морда была красной! Не спорь с врачом! Так надо! Слышите? Едет! Быстро на место! И не дыши!       Словно ураган, вслед за словами доктора в медчасть залетел Джерри. Сергей еле-еле успел уложить Ваську на кушетку, а тот, в свою очередь, с большим трудом сдерживая кашель, старался дышать как можно тише и незаметнее, хотя это было очень тяжело. — Что ты наделал?! Урод! Я тебя засужу, сука! Ты ещё пожалеешь, что связался со мной!       Калько устало вздохнул, закатив глаза, и скрестил руки на груди. — Эх, Джеральд Ипполитович, я уже давно пожалел… Только в его смерти виноват не я. Я сделал всё, чтобы спасти его, но был задет крупный сосуд. Он скончался от кровопотери. Приношу свои соболезнования.       Джерри ещё постоял над его «трупом» в глубочайшей «скорби». Ваське показалось, что он плачет… Но это было не так. — Когда я могу забрать его?       Васька напрягся, а врач с охранником немного удивились. — Зачем? — Его башня станет прекрасным трофеем в память о том времени, когда он был со мной.       Подростка передёрнуло от услышанного, на лбу выступил холодный пот. — К сожалению, это невозможно. Дело в том, что я обнаружил… э-э-э-э… у него… эм… туберкулёз…       Будучи не особо умным, Джеральд отлетел к двери, как в одно место ужаленный, врач поехал за ним. Долго они ещё вели громкий разговор за дверью. А Васька приоткрыл один глаз и стал вести с охранником тихий диалог: — Туберкулёз? Серьёзно? Надеюсь, он шутит, я такого не переживу… — Ты совсем балбес? Как хозяин уже стал… — Лео посмеялся, — Спокойно, он только сейчас это придумал… — но в противовес своим же словам надел медицинскую маску, а на удивлённый взгляд подростка ответил просто, — Конспирация…       Недолго они ждали… Через некоторое время в кабинет въехали, внося с собой холодный воздух и крепкий запах пота, двое «плащей», а за ними появился и врач, только на этот раз в маске. — Забирайте, только осторожно! Лучше его не переодевать и вообще лишний раз не трогать — у него туберкулёз.       Те брезгливо поморщились, слегка отстранившись. — И как ты нам его вывозить прикажешь?       Калько осмотрелся вокруг себя и остановил взгляд на простыни, на которой лежал Двадцатый. — Да прям в это заворачивайте и увозите. И побыстрее!       Они не стали спорить: быстро подхватили и поехали на выход. А Калько с Серым смотрели им вслед, провожая взглядом своего товарища, тихо переговариваясь. — Надеюсь, у него всё получится… — Будем молиться, чтобы он смог…