***
Пока в структурах творился полнейший бардак, в борьбу с детскими похитители вступил тот, на кого нельзя было и подумать… Тот самый Ikv 90 Typ B, один из бомжей, которых встретил Васька, когда сбежал от отца… Не то, что бы он очень жаждал помочь полиции или кому-либо ещё, просто однажды, заснув на замызганной картонке, он случайно услышал разговор двоих незнакомцев… — Взяли приманщиков двоих, сейчас опасно появляться на улицах. Они ребята ненадёжные… Сдадут… Тем более моё лицо засветилось пару раз, — говорил один низким басом с сигаретой в зубах. — А заказы? — голос был очень молодым, можно сказать, мальчишеским… — А что заказы? Отменяем… Дороги приманщики не знают. Если шастать не будем, нас и не найдут… Надо только залечь… — Где? «Бас» недовольно кашлянул и сплюнул на землю. — Да в Колизее и останемся. Пусть потом ищут… Швед боялся даже вдохнуть, ведь, судя по звуку, они стояли очень близко к нему, а не замечали его только благодаря коробке, которой он накрылся. Вот голоса и звуки их двигателей стали отдаляться и, видимо, куда-то свернули, в общем, стали ужасно тихим и, едва различимыми. «Ой, хорошо, что не заметили, а то бы ещё как ненужного свидетеля…» — он с трудом поднялся на гусли и хотел поехать к «друзьям» за стаканчиком спиртного, но остановился… «Эти уроды похищают чужих детей на заказ и куда-то их отвозят… А потом где-то в городских окрестностях находят их трупы… Ну и что? Мне-то какое дело? Я ведь не буду следить за ними из-за этого? Для этого есть полиция! Но эти козлы степные только и могут деньги получать… Ладно… Проедусь за ними… Всё равно терять мне уже нечего… Потом сообщу полицейской роте, и пусть ищут, как хотят…» И он помчался со всей силы с довольно большой скоростью, свойственной для большинства шведских ПТ, пытаясь нагнать уезжавших бандитов… Через пару часов, проехав добрые десятки километров через весь город, он уже не был так уверен в своих возможностях. «Почему они едут так быстро? И так далеко? Только бы горючки хватило…» — швед старался не отставать от двоих, но быстро уставал. Да ещё и снег, как назло, пошёл именно в эти минуты, когда он был абсолютно не нужен… Напугало несчастного и то, что теперь двое направлялись в лес, абсолютно незнакомый и зловещий. «Быстро же я заплутаю, если потеряю их из виду… Надо как-то пометить себе дорогу…» — пошарив по карманам, он обнаружил только старую ржавую открывашку, которую использовал когда-то, чтобы открывать просроченные консервы. «Ладно, это лучше, чем ничего, » — он стал тихо царапать на дереве крест, стараясь сделать это как можно более незаметно. Ведь в случае обнаружения ему грозила смерть. «Нахрена ж ты попёрся в эту глушь? Оно тебе надо? Господи, вечно ты находишь приключений на свой жирный зад!» — он не мог закрыться от всепроникающего мокрого снега. Уже старая дырявая шапка была на нём, как говорится, «хоть выжимай», тонкая рваная куртка облезла, казалось, ещё больше, а подозрительные личности поехали так быстро, как только могли, и времени на аккуратность стало катастрофически не хватать. Он уже не пытался делать чёткий крест, просто сдирал небольшие кусочки коры, чтобы было хоть немного видно проложенную дорогу. «Да сбавьте ж вы обороты! Загоняли старого совсем!» — неизвестные резко остановились, о чём-то громко споря, и ПТ тоже остановился, спрятавшись за большим деревом. — В смысле «избавиться»? Вы сошли с ума? Нас могут заметить, тогда что? — один из них возмущённо кричал куда-то в рацию, сильно размахивая руками. — Что? Что там? — второй пытался разобрать хоть пару слов из доносящегося хрипа, но, видимо, был не таким опытным, как его товарищ. — Всё, понял… Он убрал прибор на пояс и, судя по виду, был очень зол и раздражён. — Надо убрать труп. — Опять?! А Костян с Отто что? Или мы самые лысые? — Не знаю, лысые мы там или волосатые, но факт остаётся фактом: надо избавиться от тела. — Куда на этот раз? «Шпион» затаил дыхание, стараясь слиться с окружающей местностью. — Да вон выкинем в море и хорош. — А следы? — Не думаю, что эти зажравшиеся морды будут работать в такую погоду. А когда очухаются, наши следы уже давно заметёт. — Как бы нас самих не замело… И они ещё прибавили хода. «Да вы издеваетесь?» — бедный Ikv надрывал двигатель, с трудом успевая за ними. И вот показалась из-за бесконечных стволов деревьев высокая резная стена. «Это, вроде бы, дача Елицкого…» — у ПТ проснулись давно забытые воспоминания, совсем не связанные с этим местом, возникшие, скорее, из-за похожей ситуации, которая произошла с ним буквально шесть лет назад… Когда-то он точно так же сидел в засаде, ожидая нападения… Это нагоняло тоску, да и было невовремя… Надолго погрузиться в прошлое не удалось… Двигатель, пару раз чихнув, вовсе заглох. Случилось то, чего он боялся больше всего — кончилось горючее. «Чёрт… И что теперь делать?» Он оказался в западне, в которую сам же себя и загнал…***
— Так… Раны почти затянулись, только недавно вскрытые нарывы мне совсем не нравятся. Ему бы ещё хоть пару денёчков, чтоб уж наверняка. Калько распинался перед Джерри уже половину часа, пытаясь выбить Ваське ещё несколько дней реабилитации. — Нет, это исключено! Завтра у него важное сражение! Он презрительно смотрел на врача, скрестив руки на груди. — Послушай, он не сможет полноценно сражаться, пара пропущенных ударов — у него откроется внутреннее кровотечение, и тогда я уже ничем не смогу помочь. Его движения скованы, так как мышцы долго бездействовали. Ему, в конце-концов, нужно много тренировок, а при таком состоянии ни один здравомыслящий танк за него не возьмётся! — Это мой боец! И только мне решать, когда и как выпускать его на поле боя, ясно?! Будь добр, чтобы завтра в двенадцать ровно он был готов. Калько не стал возражать, только пожал плечами. — Как знаешь… Подпиши только вот это. Он дал Першингу маленькую сероватую бумажку, на которой кривым врачебным почерком было выведено: «Я ознакомлен с риском возможных осложнений и последствий при отказе от назначенного лечения и снимаю всю ответственность с лечащего врача, Рудзиса Калько Афанасьевича, в случае повторного ранения или смерти бойца. С условиями согласен…» — Что это? — Это документ, который говорит о том, что если Викентия покалечат или убьют, виноватым останешься только ты… Средняк немного скривил губы, но бумагу подписал. — Завтра он будет на месте, но ночь проведёт в палате. Я постараюсь уменьшить шансы внутреннего кровотечения. И врач уехал в палату к ожидающим Ваське и Серому. — Ну? — подросток заметно оживился за пять дней, даже появился блеск в глазах. — Завтра едешь в бой… Надо осмотреть тебя ещё раз… Он немного поник и расстроился, мигом потеряв интерес к дальнейшим действиям врача. — Не получилось? — охранник тяжело вздохнул, взглянув мельком на Ваську. — Его действия не поддаются никакой логике! Мне кажется, даже пятилетний ребёнок поступил бы разумнее! — Он меня Викентием называет, алло! Вам этого недостаточно? — Васька скрестил руки, положив их на подоконник. Взрослые переглянулись, а Калько не смог сдержать смешок. — У тебя прям психологическая травма с этим именем. Бедный мальчик. — Тебе бы понравилось, если тебя звали как жопу мамонта? — Почему именно как «жопу мамонта»? — Не знаю! Не цепляйся к словам! И вообще не в этом суть! — он обиженно уткнулся башней в свои руки, а потом глубоко вздохнул, будто успокоившись, и повернулся обратно к танкам, — Это эффект от наркотика, да? — Твоя излишняя нервозность? — выражение лица Калько было неизменным: лёгкая улыбка и приподнятая правая бровь, — Да, именно из-за него. Тебе лучше попсиховать сегодня, чтобы завтра было легче. — Не думаю, что это поможет… Дверь в медчасть скрипнула, послышался чей-то голос. — Так, народ, я скоро вернусь… Врач вылетел из палаты и завёл с кем-то диалог. — Серый. — Что? — Значит, скоро всё кончится? Охранник улыбнулся самым уголком губ и приобнял подростка за плечо, подъехав к нему вплотную. — Да, малыш… Тебе нужно будет аккуратно подставиться под удар, желательно не ходовой частью. — А чем тогда? Если я притворюсь, что потерял сознание, меня просто забьют до смерти прежде, чем эти слепые ослы успеют заметить что-то неладное… — Не переживай, если с тобой хоть что-нибудь случится — они моментально остановят бой. — Ага, я заметил… Люц успел сделать из Макса рубленную котлету, пока эти уроды очухались. Он плюхнулся на кровать и упёрся взглядом в потолок, вспомнив один из самых ужасных моментов своей жизни. Вновь перед глазами возник образ убитого друга, вернее того, что тогда от него осталось… — Ты о Янтаре и Люцифере, тех мальчиках, с которыми тебе пришлось драться в последний раз? — Да… — он снова вздохнул, не опуская взгляда на охранника, присевшего к нему на край кровати, — Представь… Вот перед тобой стоят два твоих друга… С одним ты дружишь уже больше десяти лет, а с другим познакомился буквально пару дней назад, но успел договориться о взаимоподдержке… Вот ты стоишь, а они начинают нападать друг на друга… Что бы ты сделал? Охранник немного задумался, подняв взгляд на окно. — Если учесть те условия, в которых ты их встретил, то правильнее всего было бы не делать ничего… Ты бы всё равно не смог повлиять на них, а только бы сам зря подставился. — А я попытался их спасти, но не смог… — Вот и получилось, что подставился зря. — Ну почему же зря? Зато вы узнали мой маленький секрет, и теперь у нас есть шанс на спасение… Кстати, они не остановили бой, когда Макс, то есть Янтарь, упал. Ну, в смысле, когда уже было понятно, что он не встанет. — Просто его хозяин решил от него избавиться. Он считал, что боец приносит ему мало побед, и попросил не останавливать бой, если его вдруг убьют. Васька снова погрузился в мысли, а потом вскочил и начал носиться по комнате, как угорелый. — Что такое? Бешенство напало? Серёжа совсем развалился на его кровати, глядя на подростка легко и игриво, будто сам был ребёнком… — Когда это закончится? Мне надоели эти долбанные побочные эффекты! То, блин, жрать хочу аж зубы сводит, то ношусь, будто мне пропеллер в одно место вставили, то подняться с кровати не могу. — Наркота, Васёк, она такая. Кайфовать надо, а не жаловаться, — он засмеялся, а Васька осторожно подъехал к двери, выпучив на неё свои большие глаза. — Эй, ты чего задумал? — охранник привстал, глядя на него с опаской. — Интересно, кто там? Сергей немного поколебался, а потом, заговорщицки подмигнув, приоткрыл дверь… Им было видно лишь малую часть смотровой, но и этого было достаточно, чтобы Васька едва не упал в обморок: он увидел Лютика… Сейчас, в более спокойной обстановке, он ещё лучше рассмотрел все изменения, которые за столь короткое время успели произойти с его лучшим другом. Кожа стала почти прозрачной, на корпусе не было живого места от порезов и шрамов, а эти абсолютно безжизненные пустые глаза вгоняли в животный ужас. Это был живой мертвец, такой непохожий на того озорного весельчака, которого он знал раньше. — Боже, что же сделали с тобой… — прошептал Васька, едва не заплакав, и тут же был утащен обратно за дверь. По его убитому выражению лица охранник понял, что боец в смотровой был Ваське очень дорог, но лезть в чужую душу не стал. — Я вытащу тебя, Лютик… Клянусь! Я тебя отсюда вытащу!