Легенда-2. "Мирное" время.

— Ну как? Рассказали хоть что-нибудь? — снова Гут, как непоседливый щенок, наворачивал круги вокруг коллег, ужасно раздражая и нервируя всех.        Сотрудники уже не обращали внимания на холодный ветер, хлеставший их, стоявших посреди полигона, по бокам, и противную слякоть, но глупое поведение Тигра выводило их из состояния терпеливого спокойствия… — Ты две минуты назад спрашивал, Тигр! Может уже хватит? В ближайшие сутки ничего не поменяется! Слышишь? Ни-че-го!       Ржавый разозлился… Он тоже очень хотел узнать как можно больше новой информации о том, что пленные выложили под действием эликсира, но им ничего не рассказывали… За последнюю пару недель он уже устал переживать: трое детей, двое из которых очень доверчивые школьники, легко могли стань мишенью похитителей. Он делал всё, что было в его силах, чтобы оградить малышей от контактов с незнакомцами, но всё равно не находил себе места, когда они были не в его поле зрения… — Не надо на меня орать! Я прекрасно знаю, что всех вас уже затрахал! Но всё равно от этого любопытства меньше не становится! — Да уж… И ты говорил, что легкачи бесячие! — ЛТТБ усмехнулся, облокотившись на стену здания, — В других нас больше всего раздражают свои пороки… Не так ли, Гутти?       И оба неловко замолчали, искоса поглядывая на Кваса… Так Тигра называл Васька, когда тот только-только пришёл работать в полицейскую роту. Но, похоже, зря они прервали разговор — Квас даже ухом не повёл… Как разговаривал с Мышем (так называли они нового сотрудника), так и продолжил… Скорее всего, он даже не услышал сказанного… — Надо бы следить за своей речью, Михайло! Взрослый уже мальчик!       Ржавый промолчал на это, завидев вдалеке командира, впервые за всё время своего назначения опаздывавшего на разминку. — Шухер!       Мужики бросили все свои «особо важные» дела и быстро выстроились в шеренгу, ожидая приказа. — Ну точно! Совсем как в армии! — говорил шёпотом Мышь Квасу, — вас тоже так дрюкали? — Где? — они вели приглушённый монолог, пока командир был далеко. — В армии? — Не знаю, я там не служил… Я сразу на фронт свалил… — В восемнадцать? — В пятнадцать. — Это как так? И тебя взяли? — немец распахнул маленькие добрые глаза. — Ну… Я документы подделал. — Зачем? — Молодой был, глупый. Хотел братьям доказать, что взрослый, думал, что там, на войне, всё просто… А приехал и охренел… Всё, тихо!       Ярослав подъехал достаточно близко, и все замолчали. — Ух, ты! Научились, наконец-то! Неужели… Вольно, бойцы! Сегодня вы приступаете непосредственно к поиску пропавших детей. Тренировки теперь будут три раза в неделю около получаса каждая…        Воздух вокруг сотрудников наполнился радостью, хотя они и молчали, с трудом сдерживая рвавшийся наружу крик «Ура!». — Рано вы обрадовались… Над этими же задачами параллельно с вами будет работать другая группа во главе со Степаном Ильичом. На кону стоят ваши премии: раскроете дело первыми — премии ваши, в противном случае — лишение. Всё ясно? — Так точно! — Отлично. Материалы возьмёте у Беллы. Свободны!

***

— То есть, я буду жить здесь?       Васька осматривал свои новые апартаменты: простая небогатая комната в светлых тонах, красивые персиковые шторочки, небольшая кровать и маленькая аккуратная тумбочка… В общем, уютная больничная палата… — Да, но, боюсь, это ненадолго.       Джеральд дал тебе всего неделю на восстановление… Будем выкручиваться. — А разве не ты решаешь это?       Врач держал его «под ручку», так как стоять ему было тяжеловато, хотя он прекрасно справился бы сам. Теперь тяж осторожно усадил его на кровать. — К сожалению, я могу лишь дать рекомендации. Ты сейчас его собственность, он волен делать с тобой то, что посчитает нужным. — И его не волнует, что раны не успеют зажить? — Увы, малыш, твой хозяин не отличается большим умом. Не переживай, чуть позже это сыграет нам на руку.       Васька подумал о Джерри, представив его лицо, когда ему объявят о его смерти, и усмехнулся про себя, вспомнив свой «сценический псевдоним». — Почему он называет меня Викентием?       Вопрос был совсем не к месту и не к теме, но Калько это не удивило. «Наркотик действует на него не так, как на остальных. Сейчас можно ожидать от него чего угодно…» — рассуждал он. — По-моему, Серый говорил, что на каком-то языке это означает «победитель», если я не ошибаюсь. — А… Ну да, ну да… Как корабль назовёшь… Понял. Так, послушай, эти «бои»… Это способ заработка? — Нет, это очередное развлечение богатых мальчиков, которые живут припеваючи на шее у своих родителей. Просто им стало немножко скучно, вот они и решили использовать «простых смертных» в своих целях… А деньги — так, приятный бонус… — То есть мой друг погиб, ещё один зомбирован, а десятки других искалечены только на потеху публике? — Да… Но ты не об этом сейчас должен думать. — А о чём ещё? — Для начала повернись, — врач набирал в шприц очень знакомую жидкость… — Стой, ты хочешь снова вколоть мне это?! — Васька на пару мгновений замер, будто в его башне складывался паззл, а потом отскочил от медика, как от огня, — Хочешь зомбировать меня?! Не приближайся!       Он запнулся о тумбочку и растянулся на полу, больно ударившись свежими порезами, но снова поднялся и отъехал к стене. Тяж с лёгкой улыбкой и усталым видом смотрел на его движения и, надев на шприц колпачок и убрав его, скрестил руки перед собой в ожидании следующих действий подростка. Но тот просто остановился, глядя на него… — Успокоился?       Врач взглянул на настенные часы, а потом опять на Ваську. Тот немного помотал башней, отгоняя от себя странное наваждение. — Едь на место, давай я быстро тебя уколю, а то меня там другой пациент ждёт. — Нет! Я не дам уколоть мне эту гадость! — он ещё сильнее вжался в стену, но тяж сделал то, чего подросток совсем не ожидал…       Он просто убрал шприц и поехал к выходу… — О’кей, если передумаешь — скажи мне. Не скучай.       И он оставил удивлённого подростка одного, не стал настаивать на лечении… Только заглядывал через каждые пять минут. И вскоре тот понял причину…       Сначала не произошло ровно ничего, он спокойно исследовал комнату, смотрел в большое окно с такими же решётками, как в «его» апартаментах, разглядывал окрестности, но это быстро ему наскучило (кругом был сплошной лес, но в этом проклятом месте даже птицы не летали), через некоторое время уже воображал себя принцессой, заточённой в замке…       А потом начали сильно болеть суставы, будто кто-то пытался вывернуть их в обратную сторону. Боль росла с геометрической прогрессией каждую минуту, и через непродолжительный отрезок времени он уже лежал на полу в тщетных попытках облегчить собственные страдания. — Ну что? Надумал? Колем?       Калько возник неожиданно прямо над ним. Вопросы были риторическими, поэтому согласие подростка не требовалось. После дозы ему стало немного лучше. — Ч-ч-что это такое? Из-за чего меня так… кроет?       Он совсем ничего не соображал. Врач хотел его поднять с пола, но он, недовольно хмыкнув, прозрачно намекнул, что лучше его не трогать. — А это, солнце моё, ломка. — К-как? Т-т-так быстро? — Пока ты спал, я поставил тебе капельницу, чтоб процесс ускорить… — И теперь ты мне заново хочешь это вколоть? — Очень маленькую дозу, чтобы организм начал отвыкать постепенно… — а потом, глядя на это несчастное существо, добавил, — Препарат довольно мощный, но действие у него непродолжительное, поэтому колоть его нужно не реже раза в два дня. У тебя, скорее всего, из-за твоего «счастливого» детства организм выработал некий механизм защиты от вредных веществ, поэтому он, во-первых, подействовал на тебя совсем не так, как должен был, а, во-вторых, его действие ослабевает намного быстрее, чем у других. — Откуда ты знаешь? — Васька говорил медленно, сильно растягивал слова, но делал это неспециально — ему трудно давался контроль над собственным телом и разумом, видимо, он ещё не совсем отошёл от шока. — Что знаю? — Про детство…       Он прикрыл глаза, потому что свет неприятно бил по зрачкам, кроме того, было некое чувство неудовлетворённости, будто какая-то часть внутри опустела. Такое чувство возникает, когда очень хочется пить и внезапно перекрывают источник воды, едва позволив сделать один глоток. — Чудак ты! Я ему про здоровье его рассказываю, он мне про детство! Тебя, действительно, сейчас именно это волнует? — Да.       Врач глубоко вздохнул… — Непробиваемый ребёнок… Поэтому, наверно, и живой… Ладно… Когда Джеральд заказал себе бойца, «плащам» пришлось очень тяжко. Нужен был красивый и боеспособный и с ещё многими-многими другими качествами, которыми должен был обладать экземпляр… Как ты понимаешь, такую заявку было выполнить очень трудно, а тут и подвернулся ты! Естественно, они не могли не изучить всё твоё прошлое, дабы убедиться в соответствии тебя критериям заказа… — А ты-то откуда об этом знаешь? — Во-первых, мне предоставили твою историю болезней за всю жизнь, включая те потрёпанные бумажки из детского дома, а, во-вторых, я усердно подслушивал все их разговоры, хотя, признаюсь, это было нетрудно… — То есть сейчас у вас есть полная информация обо мне, включая даже раннее детство? — Да, малыш, именно так. Когда я обнаружил записи об устойчивости к препаратам, я был приятно удивлён. Мы с Серым думали, что ты и есть тот, кто нам был нужен. В итоге так и оказалось. — Погоди, почему вы сразу не попросили меня об этом? Почему ваш план нельзя было провернуть до того, как у меня появилась зависимость от наркотика?       Врач снисходительно смотрел на него… Сейчас он был так жалок… Лёжа на холодном полу, свернувшись клубочком, он даже не пытался подняться, почти утыкался пушкой в гусеницы Калько, будто поклоняясь ему, а этот жалобный взгляд… — Сейчас всё объясню… Только надо бы тебя поднять, приятель, а то только застуженных почек мне тут ещё не хватало. Ну-ка вставай!       Он лёгким движением перенёс подростка на кровать, а сам встал около него. Васька сел на кровати, завернувшись в одеяло с башней — теперь его сильно морозило… — Мы не были уверены в твоей выносливости. Мы ведь не знали твоих возможностей. Вдруг ты бы не смог притвориться? Тебе бы ничего не было — просто неудавшийся побег. Сделали бы пару инъекций, и поехал на поле боя… А вот мне с Серым пришлось бы очень несладко. Нас могли бы убить, раз мы нарушили правила. Честно говоря, наш план был только в мечтах. Конечно, были и такие варианты, как написать записку с координатами и засунуть её в одно из отверстий усыплённому ребёнку, но после того, как мне в башню пришла эта идея, на эвтаназию больше никто не поступал…       Васька распахнул и без того большие глаза… — Зачем же так? А в карман нельзя засунуть? — В какой карман? Им же одежду меняют, так что… В общем, хватит обсуждать то, что было только в планах, надо думать сейчас о насущных проблемах…        Ваське стало совсем неуютно… — А кто стоит за всем этим? Кто тут главный? Джерри? Врач немного удивился… — Малыш… Я не знаю, но это точно не Джерри… Он слишком глуп и избалован… — Тише…       Они замолчали, вслушиваясь в подозрительный гул двигателя, приближавшегося к ним. — Серёга?       Калько хотел приоткрыть дверь, но она распахнулась, прежде чем он успел подъехать к ней. В комнату ворвался Джерри, а за ним влетел пытавшийся его задержать охранник. — Что тут происходит? Что за гвалт? — врач мельком взглянул на Ваську и, увидев его в естественной для «зомби» позе, принял самый сердитый вид. — Как мой Викентий?       Першинг с самым невинным видом хотел погладить Ваську по боку, но тяж преградил ему путь. — С какой стати ты решил, что можешь шастать без разрешения по медчасти и въезжать туда, куда тебе вздумается?       Джеральду явно не понравилось такое обращение. Сверкая освирепевшими глазами, он надвинулся на врача, в мыслях разрывая его на мелкие кусочки, желая, видимо, произвести впечатление своей мощью, но бесстрашный доктор не сдвинулся ни на миллиметр. — Как ты смеешь мне указывать, нищеброд?! Да ты знаешь, что я делаю с такими, как ты? Я буду делать здесь то, что захочу! — Едва ли, мой друг… Пока хозяин здесь я, потому прошу удалиться! — голос его был спокойным и твёрдым, а потом вдруг стал очень громким и грозным, — Нечего врываться в палаты к больным и уж тем более трогать их раны своими грязными лапищами! Это тебе не бордель! А ещё раз такое повторится, я запрещу охране пускать тебя в медчасть! Запомни раз и навсегда: в этой части Колизея главный я! Уяснил?! А теперь на выход! И я бы на твоём месте не стал ссориться с танком, от которого зависит жизнь твоего лучшего бойца!       Джерри хотел закричать, но последние слова подействовали на него вразумительно, и он, как ни странно, молча поехал к двери. — Только попробуй что-нибудь с ним сделать и поедешь на поле вместо него! Я слежу за тобой!        И уехал, гордо хлопнув дверью… Васька очень глубоко выдохнул, будто до этого сидел под водой. — Я думал, вы подерётесь, — бедный Лео присел на кровать, рядом с подростком и положил ему руку на плечо, — Ты как? Живой? — Вообще-то, Серый, пункт насчёт грязных лапищ тебя тоже касается. Не лапай разрезы, ему и без тебя херово. — А он точно уехал? Вдруг он за дверью… — Васька говорил шёпотом, не поворачиваясь лицом к друзьям. — Абсолютно точно. Охрана его проводила. — Что это было? Зачем он приезжал? — Васька снова сел на кровати, закутавшись в одеяло. — Решил проведать тебя. «Мой боец не будет жить в этих ужасных условиях, я должен убедиться, что ему выделили лучшую палату!» — Сергей сильно исковеркал голос, пытаясь подделать голос Джерри, и вышло это настолько смешно, что подросток улыбнулся. — Ну вот… Так тебе намного лучше! Улыбайся чаще, а то мне уже надоело видеть тебя грустным или безэмоциональным. — Эх, если б жизнь была ко мне чуточку справедливее, может быть, тебе бы и не пришлось просить…