***
Васька не мог поверить… Стало одновременно и радостно, и как-то обидно… Столько дней он терпел эти издевательства, безжалостно сражался, поддерживая образ, а мог просто напросто признаться своему охраннику, и всё бы закончилось? Он бы уже давно был дома с семьёй, а так… Он едва не расплакался… — В смысле? Его лицо скривила гримаса боли, он невольно вздрогнул — Калько достал из раны кусочек древесины и положил его на поднос. Обезболивающее совсем не действовало... — В простом… Расслабь бочину, а то я тебе кусок мяса вместе с щепкой вытащу! — он говорил то ли серьёзно, то ли с сарказмом, но уточнять почему-то не хотелось. — Сам попробуй расслабиться, когда у тебя в мясе ковыряются, — за Ваську заступился Сергей. Он старался поддержать разбитого подростка и, похоже, делал это от чистого сердца. А-20 это почувствовал только сейчас, хоть охранник уже давно всячески показывал своё отношение к нему. Может быть, раньше он был слишком самоуверенным и гордым, а сейчас ему хотелось ласки и тепла… Так или иначе он и не думал отвергать помощь и прогонять от себя легонько поглаживающего его башню средняка. — Так зачем вы помогаете мне? Взрослые «незаметно» переглянулись, говоря друг другу взглядом то, чего Васька понять не должен был, потом один немного кивнул другому, и они заговорили… — Понимаешь, ребёнок, — начал охранник, — Это ужасное место, где калечат детей, где над ними издеваются во всех возможных проявлениях… — Думаю, он это и без тебя понял, гений! — врач скептически перебил его, всё так же не отрываясь от работы. — Э-э-э-э… Ладно… В общем, этот объект, в котором мы сейчас находимся, называется Колизей. Здесь очень богатые танки проводят бои между не очень богатыми танками, ставят на них деньги, тюнингуют всячески… Ну… Думаю, ты в курсе. Васька согласно кивнул, добавив: — Только не понимаю… Зачем? К чему всё это? — У богатых свои причуды, малыш, нам этого не понять. — Я думал, вы тоже из этих… Взрослые снова переглянулись и Калько удивлённо сказал: — Нет, что ты! Я простой врач, а он ларьки продуктовые охраняет… Мы здесь оказались так же, как и ты — мешок на башню, снотворное в шею и всё. — То есть вы тоже здесь пленники? — Ну… Типа того… — Говори за себя… — с грустью вздохнул Сергей, — Я на работу к Джеральду устроился… Телохранителем… Контракт какой-то подписал, даже не читая… — Дурак, что ли? Как так можно? — Васька позволил себе немного наглости в общении со взрослым, и тот, видимо, был не против… — Там такие цифры были, что я ни на что другое смотреть не мог! В общем, попался… Теперь я не имею права покидать это здание без сопровождения и общаться со своими родными. — Подождите… — Васька немного не понял… — Я-то вам зачем? Ай! Он снова вздрогнул из-за резкой боли. — Понимаешь, малыш, отсюда могут выйти только «хозяева», «плащи» и мертвецы, остальных не выпускает охрана. Попытаешься сбежать — станешь боксёрской грушей для бойцов. В общем риск большой… И нам нужен очень хороший актёр, который сможет сыграть роль мертвеца. Здесь существует такое правило: если боец жив, но от ранений в любом случае скончается, то хозяин имеет право усыпить его. — В смысле «усыпить»? Как собаку? — Да, малыш, как собаку… — охранник успокаивающе погладил его по волосам, — Не в этом суть. Хозяин имеет право усыпить бойца и взять нового, тогда труп выкидывают куда-нибудь… Ваську передёрнуло… Он вспомнил, как сидел с бомжами возле костра и как странный Ikv указал ему на непонятный мешок, оказавшийся трупом МТ-25… — Да, а потом за ним не следят. И, грубо говоря, этот труп может «ожить» и рассказать пару интересных историй в полиции! — судя по голосу, врач был доволен сказанным, — Для этого как раз-таки ты и нужен! Это прозвучало настолько неожиданно и резко, что подросток совсем растерялся. Он был в таком состоянии, что обычно называют «на грани»: его пугали любые резкие движения и звуки, сильно напрягало то, что он был привязан, ещё и постоянная боль, вспыхивающая в местах, где работал врач… Он едва сдерживал себя, чтоб не впасть в истерику, хотя со стороны казался спокойным… — В одной из схваток получишь якобы смертельное ранение, и я со скорбным видом предложу окончить твои мучения. После его согласия колю тебе какие-нибудь витаминки, тебя увозят и выкидывают, а ты после этого находишь ближайшее отделение полиции и всё… От сладкого предвкушения он отщипнул из раны вместе с занозой лишний кусочек кожи, что совсем испортило настроение Ваське. План показался ему непродуманным и легкомысленным, каким, по большому счёту и являлся… — Ну как? — охранник с врачом полными надежды глазами смотрели на подростка, видимо, ожидая от него какой-то радостной бурной реакции, и Васька сильно смутился. — Я, конечно, не против свалить отсюда, но… Где гарантии, что Джеральд согласится на моё «усыпление»? — Не волнуйся. Если он не согласится, я скажу, что ты умер от кровопотери или кровоизлияния в мозг. Он тупенький — должен поверить. Короче, это я беру на себя, — Калько отложил пинцет и скальпель, взял в руки иглу и нить… Ему осталось только зашить глубокие раны, из которых он только что вытащил огромное количество щепок… — Ла-а-адно… А вдруг кто-нибудь услышит моё дыхание… Что тогда? — Об этом не переживай… У меня есть пара ампул экспериментального препарата… Он снижает давление и замедляет дыхание до критической отметки, но не до смертельной. Ты же при этом будешь без сознания, можно сказать, в коме. — А если меня будут везти в мусорном мешке, и я просто задохнусь, или они выкинут меня в море, прицепив камень к шее, или вообще повесят на каком-нибудь ремне? — А это проблема… — рука врача немного дрогнула, — Здесь придётся рисковать… — Погоди… Если у тебя есть такой препарат, то зачем тебе тогда «актёр»? Можешь вколоть любому и всё… — Если бы это было так просто, то я бы давно так и сделал, но дело всё в том, что действие препарата непредсказуемо: он мог перестать действовать в самый нужный момент и тогда «первому попавшемуся» была бы крышка и мне за одно… А ты сможешь подыграть, если что-то пойдёт не так… — Странный вопрос, но… Чего мы ждём? Почему нельзя осуществить это прямо сейчас? Врач тяжело вздохнул, а охранник сочувствующе покачал башней. — Дело в том, что ты сейчас под действием абсолютно нового наркотика, который не изучен ни в одной из лабораторий города. И, когда у тебя начнётся ломка, ты, скорее всего, умрёшь… — Так стоп… Какая ломка? — всё, что было с ним в первые дни, мгновенно забылось, да и мозг отказывался соображать… В его башне была жуткая каша… События, произошедшие с ним в Колизее, перемешались и запутались… Только особо травмирующие воспоминания были яркими и запомнились в самых мельчайших подробностях… — Васёк, ты ведь не маленький мальчик, должен знать о последствиях употребления наркотиков. Небось, пробовал уже… Ну, скажи, пробовал? — Ну… Было дело пару лет назад… Но с тех пор я ни-ни. — Признавайся, хотелось ещё? — Была какая-то тяга, но я не стал пробовать ещё раз… — Вот… А теперь ты уже больше недели сидишь на тяжёлой наркоте. Если разом прекратить — у тебя накроется сердце. Будем постепенно снижать дозу… — Но ведь он не подействовал на меня… — В любом случае он включился в обмен веществ твоего организма, так что придётся мучиться. И ещё… Я не могу вколоть тебе этот чудо-препарат, пока ты под кайфом. Твои внутренние органы не выдержат такой адской смеси… Придётся подождать около пары-тройки недель, а может быть и целого месяца, пока не восстановишься. — Целый месяц?! Да куда ж столько?! Я с ума сойду, тем более без наркотика! — Не сойдёшь! Теперь мы будем рядом, можешь плакаться нам в жилетку… И Джеральда мы к тебе больше не подпустим! — Сергей наматывал круги перед глазами у подростка. Наверное, эта речь должна была воодушевить его, но результат получился ровно противоположный. — Откуда вы знаете про это? Он попытался спрятать залитое краской лицо, но был пристёгнут очень крепко, так что не мог даже отвернуться. От стыда и обиды на уголках глаз появились крохотные слезинки. — Джеральд всем растрындел о вашей ночи, хотя, вроде бы, ему не очень понравилось. Так что лезть больше не должен… Погоди, ты что, плачешь? Эй, ну извини… Я не хотел тебя обидеть, ну тихо, тихо… Никто об этом не узнает больше… Ну Васенька… Подросток совсем разошёлся. Такая уж натура — пока жалеют, надо плакать ещё больше. Хотя дело было даже не в натуре… Он честно держался всё то время, что был здесь, но теперь ему было очень больно как физически, так и морально… И это был предел… Теперь эмоции, не находя другого выхода, вылились наружу, будто прорвало старую дамбу… Он только чувствовал, как его отстегнули от кушетки, как охранник обнял его осторожно за шею и корпус, как его подняли на руки и как он коснулся мягкой кровати… — Оставь его… Ему нужно время… — врач одёрнул охранника, не давая приблизиться к подростку, — Поехали, пусть побудет один… — Я правда не хотел его как-то задеть… Не думал, что он так остро отреагирует. — Это должно было случиться в любом случае, так что не переживай. Ты просто ускорил неизбежное… — Что теперь с ним делать? Он с ума не сойдёт? — Будем надеяться, что нет… Главное, чтоб он сохранил побольше сил на будущее… Они ему ещё очень понадобятся…Часть 17
3 апреля 2020 г. в 19:00
— … И теперь этого придурка исключить хотят из школы, так что на одного ненормального в классе станет меньше… — Гриша уже битый час рассказывал «безумно интересные» истории прошедшего дня, которые, казалось, нельзя было переслушать.
— Угу… — Настя даже не слушала сына, лёжа на диване в обнимку с Квасом.
Её окутывала лёгкая дрёма, в последнее время ставшая ей лучшей подружкой — сказывались бессонные ночи, проведённые в тревожном ожидании возвращения мальчиков… Муж (вернее, почти муж) наложил табу на эту тему… Но не могла она просто взять и забыть тех, к кому уже привыкла за столь недолгое время. Трагедия нанесла свой отпечаток на её прекрасное лицо, стерев извечный лёгкий румянец на щеках, убрав игривый блеск зелёных глаз и, казалось, «обесцветив» её всю.
— Гринь, давай посмотрим фильм в тишине. У меня уже башня кругом идёт от твоего беспрерывного галдежа, — Квасу надоели россказни о школьных приключениях, особенно после напряжённого рабочего дня.
Сегодня командир гонял их особенно сильно, а по роте ходили слухи, что для ускорения процесса вытягивания из «бандюг» информации было решено использовать на них «эликсир правды»… Судя по «отзывам» Степана Ильича, эффект от него был просто потрясающим… Оставалось лишь создать образец, а на это должно было уйти не меньше пары суток.
— Эх… — вздохнул Гриня, — Когда ж пацаны вернутся? Совсем без них тоска зелёная. И поговорить не с кем.
Это было сказано «просто так», совсем не со зла, но Квас взорвался… Неожиданно для всех и самого себя… Его настроение поменялось настолько быстро, что бедный Гриша не успел сориентироваться.
— Что я говорил тебе насчёт них?! У тебя проблемы с памятью или со слухом?! Не поднимаем эту тему! Слышишь?! Ещё раз заикнёшься — из квартиры не выйдешь до самой пенсии! Усёк?
Настя подскочила, как ошпаренная, от его крика, едва не навернувшись на пол. Маленький Даня, вообще никого не трогавший, занимающийся кубиками в дальнем углу, испугался и заплакал.
— Хватит орать на меня! Ничего плохого я не сделал! Глупо просто пытаться забыть их! Они могут вернуться!
Подросток, вылупив глаза, стал яро защищать свою позицию, хотя прекрасно понимал, что только сильнее разозлит отца, ничего путного не добившись.
— Ты… Наказан… — голос Кваса стал низким и стальным, появилось чувство, что вот-вот он снова сорвётся на крик, — Смылся в свою комнату! Две недели оттуда выезжаешь только в школу!
— А за что? За то, что я заикнулся о своих братьях? Что высказал своё мнение? За что, объясни мне?! Да я устал от твоего пессимизма! Ты так всем доказываешь, что они мертвы, будто лично придушил обоих! — теперь голос повысил Гриша, — А, может быть, ты так этого хочешь? Ну конечно! Так и есть! Иначе зачем ты продал все их вещи? А?
Квас вскочил с места. Толкнув Гришу так, что он чуть не опрокинулся.
— Заткнись! Что ты несёшь?! Ты вообще сам себя слышишь?! Ты как вообще разговариваешь со мной, говнюк! Я тебе, блять, не подружка, понял! Ещё пара слов — вылетишь отсюда, как сраный веник! В детский дом!
Гриша немного вскинул брови, а потом рассмеялся прямо ему в лицо.
— Правду Люц рассказывал про то, как ты над Васькой в детстве издевался… Только ты не изменился, как он думал… Как был дерьмом, так им и остался! Ни о ком кроме себя любимого не думаешь!
— Ах ты, сука…
По затылку Квасу ударили настолько сильно, что он ненадолго подвис. Он думал, что это Гриша, и хотел уже кинуться на него, но увидев подростка, также потирающего башню, передумал.
— Успокоились оба! Иначе вместе будете ночевать на коврике у двери! И мне похер, кто первый начал! — здесь уже выбесили Настю, а Настя в гневе — вещь непредсказуемая и непобедимая.
— Ма, ну согласись, он ведёт себя странно! Откуда у него такая уверенность? И вещи он зачем продал?
Настя была спокойна, как танк… Хотя она и есть танк…
— Можно тебя на секунду?
Она повлекла сына за собой в соседнюю комнату и, когда они остались одни, она тихо сказала:
— Гришка, слушай… Делай так, как он говорит.
— Да в смысле! Он не прав! — он повысил голос и получил ещё одну оплеуху.
— Не ори на мать! — она на мгновение сделала грозный вид и тут же вернула себе тихий и спокойный вид, — Дело в том, что Коля редко показывает настоящие эмоции… Мы ведь не знаем, что он чувствует на самом деле. Может быть, ему легче, когда никто не напоминает о его потере. Всё-таки с мальчишками он прожил намного дольше нас с тобой. Давай не будем лезть ему в душу и зря нервировать.
Подросток только молча кивнул, хотя и совсем не хотел прислушиваться к словам матери…