Припертого к стене хамелеона не отличишь от стены. Доминик Опольский
William Featherby — Digital Breakthrough
Парень откидывается спиной на плотную кожу диванчика, всматриваясь в девушек, медленно двигающихся на небольшой сцене. Ему приходится буквально заглянуть за своё плечо, потому что этот закрытый сектор расположен на этаж выше, чем сам зал. Что-то вроде партера с открытым видом на весь танцпол. Огромная толпа людей всех возрастов снизу выглядит как кишащая внутренность адского котелка. Стоит упасть в эту лаву, и уже мало что будешь понимать, ощущая лишь удушье и чужие ноги на своем притоптанном к полу телу. Это всё принадлежит ему. Весь огромный клуб, что является одним из самых сочных мест Сеула. Но японцу мало. Он путается взглядом в изумрудно-зеленом воздухе и крупицах пыли, что поднимаются до самого потолка. Музыка давит со всех сторон, сладкий дым тягуче пропитан парами чужего пота. — Повтори ещё раз, — Юта не сводит взгляда с практически обнаженных танцовщиц, желая услышать новость повторно. Когда противен смысл слов, не стоит смотреть на говорящего. — Завтра снова приедет проверка с новым доносом о распространении наркотиков. — Парень выдавливает из себя информацию, не рискуя опускаться на диван к боссу. За такое никто по головке не погладит. Накамото сдавливает в руке бокал до проступающих вен на тыльной стороне ладони. Когда оставшиеся капли коньяка уже оказываются проглочены, а два не успевших растаять кубика бьются о хрусталь, Юта машет рукой, отсылая парня куда подальше. Как же его это всё заебало. Парень с глухим звоном ударяет дном о дубовый столик и стискивает зубы. В седьмой раз. В седьмой раз за этот месяц на них пытаются натравить полицию. В седьмой раз ему придется вывозить весь товар за пределы клуба, затормаживая продажу на нереальные сроки и теряя уйму денег. В седьмой раз ему придется переплачивать за дополнительную работу клининговой компании. И ведь парень делал буквально все, что мог. Он чуть ли не полностью сменил управление клуба, пытаясь слить крыс с рабочих постов и поставить туда того, кто будет доволен своей зарплатой без каких-то соблазнов со стороны. Он буквально перешил мозги всем, кому только мог. Два раза поменял месторасположение склада и ввел выборочную проверку среди клиентуры. Накамото выбился из сил, пытаясь прыгнуть выше головы. Кто-то другой бы давно прикрыл продажу или закрыл клуб, устав от постоянных потерь. Кто-то другой, но явно не он. Парень запускает пятерню в отросшие корни и пытается понять, что делать дальше. Информация о наркотиках будто песок сквозь его пальцы утекает в нужные органы. Он не успевает и глазом моргнуть, как наряд с собаками оказывается у стен клуба, вытаскивая удостоверения. Нужно залечь на дно, припрятав все хотя бы на месяц. Поработать как приличное заведение без липких следов фентанила на стенках туалета и крошек экстази, впитавшихся в тряпку уборщицы. Накамото должен многое обдумать, а в этой атмосфере лезущего отовсюду серотонина такое провернуть невозможно.x x x
Парень откидывается головой на холодную спинку ванной, пальцами разгребая высокую пену. Её розовый цвет медленно растворяется в горячей зеленоватой воде, с каждой минутой теряя пышность. Пена для ванн — самая бесполезная трата денег и времени. Стук в дверь вытягивает Юту из своего кокона, и он непреднамеренно улыбается, заглядывая за плечо. — Заходи. Светлая деревянная дверь открывается под усилиями чужих аккуратных рук, и Доен проходит внутрь. Парень выглядит удивленным, а ещё он, видимо, первым делом направился сюда, даже не оставив картонные пакеты с продуктами где-нибудь на тумбе. — Почему ты тут так рано? — Ким опускает всё из своих рук на плитку, делая пару шагов вперед. Вид у Накамото потрепанный и уставший. Его не часто таким можно застать. — Всё в порядке? Доен наклоняется над чужим лицом, оставляя короткий поцелуй на носу и не отстраняясь далеко. От него пахнет молоком. Видимо снова на полчаса застрял у кисло-молочного отдела, выискивая разницу между идентичными кусками сыра. — На работе запара, — японец подхватывает мокрыми руками чужие холодные пальцы и покрывает поцелуями. Ему так жизненно необходимо это сейчас, что выветрившийся за день парфюм Доена Юта вдыхает с непривычным усердием. — Я сейчас вернусь, — Ким вытягивает свои руки из плена и поднимает пакеты, скрываясь за дверным проемом. Короткий шум от удара дна новой бутылки оливкового масла о кухонную тумбу затихает, когда Доен наспех расстегивает куртку, откидывая ее на диван рядом. Парень вновь заходит в ванную, на этот раз закрывая за собой дверь и следом стягивая водолазку цвета жженой умбры. Юта опирается о плотную стенку акриловой ванны, мокрыми локтями оставляя разводы на бортиках. Он заглядывается на своего парня, жадно впитывая глазами каждый его жест. Доен стягивает с себя всё, включая нижнее белье, и придвигается ближе, подцепляя пальцами чужой подбородок. Парень открывает рот, заглядываясь на такие же распахнутые губы, но не накрывает их поцелуем. Кореец намеренно горячо дышит и трется тонкой кожей губ о чужую. — Ну и извращенец, — смеется Юта и резко дергает брюнета в воду, устав от поддразниваний. Доен прикрикивает, а вода высокой волной ударяется о бортики, иногда перепрыгивая те и создавая лужицы на кафеле. Ким оказывается в заложниках, зажатым между бедер японца, и едва вытягивает голову из воды, чтобы ухватить немного воздуха. А после смеется. Так по-дурацки смеется, что Юта не может не начать улыбаться. Как можно быть таким ребенком в свои то двадцать семь. Доен проворачивается в чужих жилистых руках и целует старшего, закидывая руки за голову и оплетая ими чужую шею. Когда старший принимается мять пальцами чужую кожу под водой, Ким протяжно стонет, ощущая прилив сладкой тяжести внизу живота. — Назови меня «Оппа», — Юта горячо дышит ему прямо в шею, пальцами поглаживая бока и специально мимолетно касаясь полувозбужденного члена. — Кто ещё из нас извращенец. — Брюнет выгибается в спине, расстягивая последние слова и жадно глотая воздух, когда старший подставляет пальцы к его входу, свободной рукой обвивая талию. Юте много времени на разгон не нужно — его возбуждение уже давит на позвоночник Кима. — Назови. — Нет, хен. — Доён отталкивается от стенки ванной, соскальзывая с чужих рук. Он ехидно улыбается, поднимая с полки баночку шампуня и щелкая колпачком. Белая плотная жидкость густым объемом оседает на его пальцах, когда он выдавливает немного и растирает между руками. Парень накрывает ладонями чужую голову, принимаясь массировать и втирать шампунь. — Что это сейчас было? — Накамото выглядит как разозленный кот, которого дразнили рыбой, а после оставили голодным. Он поднимает взгляд на нежные руки, что аккуратно перебирают его пряди волос, добиваясь пышной пены. — Помнишь, ты как-то пообещал мне, что мы попробуем что-то новое, — Доен прикусывает губу, вглядываясь в чужое напряженное лицо. Юта замирает, покрываясь гусиной кожей, и сглатывает. В каком это смысле? Не то, чтобы Накамото так переживает за свой статус альфа-самца, ему скорее просто страшно пробовать сменить силы. Ни один раз с его предыдущими партнерами допустимость этой идеи не подтвердил. — Боже, видел бы ты сейчас свое лицо. — Смех Доёна отражается от стен, успокаивая старшего. — Не переживай, я пока не нацелен на твой зад. Я говорил о другом. Парень поднимает взгляд, ощущая лишь пустоту на месте, где младший до этого массировал кожу. — О чем? — Доен теперь пальцем водит по чужому прессу, вглядываясь в линии проступающих ребер. Вся пенна в ванной осела, и теперь они друг перед другом абсолютно нагие во всех смыслах. — У тебя есть что-нибудь с собой? Молли или косяк? — Ким нежно очерчивает подушечками пальцев контур ключиц старшего, когда тот грубо перехватывает его руку и отводит от себя. — Чёрт, Доён, — парень поднимается с места, выскальзывая из воды в две секунды и подхватывая махровое полотенце с металлического крючка. Он так резко открывает дверь, что холодный воздух из коридора даже толком не успевает рассеяться. Кореец вздрагивает, когда уже остывшая вода волной отражает все движения старшего и заполняет оставшееся от него место. Такого ещё никогда не было. Они практически не ссорились, тем более с руки старшего. Чаще всего истерики закатывать оказывается горазд лишь сам Доён. Муражки на бледной коже рук и испуганный взгляд вслед. Всё, что осталось. Когда парню хватает сил подняться из воды, он виновато разглядывает мокрые отпечатки чужих ног на паркете и тихо, буквально на цыпочках, идет следом. Стоило догадаться, что если у Юты запара на работе, то запрещенных веществ это тоже касается. Доен не помнит, когда в последний раз проблемы японца были связаны с чем-то незначительным вроде отказавшегося выступить артиста или низкой выручки. При желании Ким мог давно уволиться и жить на одни только средства старшего. Только вот зачем они ему, если он сам может работать? — Прости. Я дурак. — Ким оплетает свои руками худую ссутулившуюся спину и пытается передать старшему немного тепла. Он сам остыл, но готов отдать все, что у него осталось. Каждую искру. — Ты ни при чем, это я не справляюсь со своей работой и порчу тебе настроение. — Парень натянуто улыбается. Он чуть крепче завязывает полотенце на бедрах и возвращает Доену свой взгляд. — На клуб снова готовят рейд, и я опять без понятия, откуда они взяли информацию. Если бы она не пополнялась, то полиция бы давно перестала обращать внимание на доносы. Ни разу ведь ничего не нашли, но продолжают копать суки. Доен глубоко вздыхает, вновь ругая себя за фразу в ванной. Юта только-только расслабился в его руках, как он сам лично его добил, заставляя вспомнить о проблемах на работе. — А вы не можете просто заплатить полиции, чтобы утечки игнорировались? — Если они так упорно бьются за закрытие клуба, значит цена вопроса выше, чем та, которую я мог бы им предложить. Либо кто-то другой уже успел оплатить кремирование моей карьеры, и всё, что осталось делать — сдаваться и прикрывать что успею. — Ты не сможешь спрятать все дома? — Доён, ты не представляешь о каких объемах идет речь. Я храню дома, что могу, — парень кивает на кровать. — Но тут физически не подходящие для того условия. «Храню дома, что могу» Кореец оглядывается, сосредотачивая взгляд на кровати и пытаясь понять смысл слов старшего. — Я люблю тебя. — Мягкий голос оседает на барабанных перепонках Доена, когда он слишком долго прожигает взглядом матрас. Брюнет оборачивается, — я со всем справлюсь. Мы вместе справимся. Выдох. У младшего в легких жгучая пустота. — Конечно. — Он накидывает на себя какую-то широкую домашнюю спортивную толстовку, разворачиваясь, чтобы поставить чайник, — а теперь иди и смой шампунь с головы. Он оттеночный, лучше не передерживать. Силуэт скрывается за проемом, и Юта усмехается. Он опять не ответил на его признание в любви.х х х
Вообще-то Юкхэй не так уж и много успел за свои двадцать четыре года. В списках его достижений на разных информационных источниках достоинство колеблется от минимальных пожертвований в фонд защиты животных до передачи каких-то своих органов мальчику-фанату, попавшему в автомобильную аварию. Цена известности чаще всего оказывается оглашена только после того, как ты её приобрел. И цена эта — сотни слухов, самые дикие бредни и попытки всячески создавать инфоповод практически из воды. Сначала тебе с этого противно. Все органы внутри перекручиваются при прочтении ложных новостей на довольно крупных по аудитории источниках, тебе кажется, что ты тонешь в грязи незаслуженно. Но когда пройдет порядка года после вступления в рабочий график своей деятельности, придет преждевременная зрелость в виде последнего этапа пяти стадий принятия неизбежного. Известность сильно меняет твой характер, заставляет ждать отовсюду предательства и корысти. Доходило даже до того, что Лукас не приезжал к родителям на годовщину, из-за предчувствия, что кто-то из дальних родственников может быть связан с прессой. Параноидальная истерика, не больше. Единственным человеком, которому он мог и может доверять, является Юта. Тот по своей натуре простак. Его единственный интерес — наркотики и секс. К великому счастью, работа в одном из самых крутых клубов Сеула, закрытом для бедных, всегда давала ему доступ и к тому, и к другому. «Сегодня у нас на брони столик для мулаток, подгоняй, а то Джонни опять всех увезет к себе» «Нет, подожди. По-моему они репортеры. Мне сказали, что у кого-то микрофон прямо на платье. Не суйся лучше.» Получая такие сообщения, Юкхэй улыбался, даже не зацикливаясь на упущенном шансе оттянуться ночью. Каждый раз заново открывать для себя друга было гораздо ценнее, чем пытаться присунуть наглотавшейся ксанакса блондинке, что на утро выглядит хуже, чем мертвецы из нашумевшего сериала. Лукас рассматривает голубое полотно студийного фона и бегающих рядом людей. Сегодня тут не так много стаффа, по пальцам можно пересчитать, но Юкхэю почему-то кажется, что так даже лучше. Нет лишней суматохи и криков: «Не мешайся под ногами!». Был ли прав Юта насчет того, что характер Вона действительно начал меняться и стоит ли этому посодействовать? — Юкхэй? — из-за спины раздается относительно тихий голос, и парень оборачивается, встречаясь взглядами с ассистентом. Приготовления к съемкам практически закончены, и единственная вещь, что ещё не на месте — софтбоксы, которые парни устанавливают по краям площадки. Чону выглядит невыспавшимся и убитым: это им сегодня не на руку. Парень по предварительным расчетам проспал всего три часа, чего катастрофически недостаточно для перезагрузки мозга. Ким ещё не полноценно проснулся, но судя по довольно диаметрально крупному пятну от кофе на его свитере — пытался возродиться при помощи латте. — Где ты умудрился так заляпать его? — Лукас с усмешкой прихватывает пальцами чужой плотный свитер, разглядывая разводы на крупной вязке. — В метро. — Почему ты купил кофе в метро? — Я торопился, — парень делает шаг назад, пытаясь высвободить свою одежду из чужой хватки, и Лукас замечает это, неловко отступая. Наверное, это и вправду было лишним, парень итак измотан. — Что тут происходит? — Съемки. — Юкхэй кивает парню, взглядом намекая на необходимость следовать за собой, и идет в сторону столиков с косметикой и одной стилисткой рядом. Чону немного неохотно двигается следом, сцепляя ладони на груди в нелепых попытках прикрыть свое утреннее недоразумение. Выходит из рук вон плохо. — Йерим, это Чону, — модель подталкивает старшего ближе к девушке. Выглядит со стороны это абсолютно странно, ибо на всех предыдущих фотосессиях даже сам Юкхэй имен стаффа не знал, что уж говорить о мнимой необходимости такой осведомленности простого ассистента. — Очень приятно познакомиться, — скромно говорит парень, делая небольшой поклон, хотя девушка очевидно моложе его. Она выглядит очень ухоженной и приветливой, что Чону заметно расслабляет. — Мне тоже. — Йери улыбается, заправляя локон за ухо, и делает шаг назад. Это вызывает вопросы, но Ким продолжает молча наблюдать за тем, как брюнетка задумчиво разглядывает его с ног до головы, параллельно подмечая что-то во взявшемся из ниоткуда блокноте. — Я схожу за нужным размером. Она подхватывает со столика телефон и двигается в сторону двери, собирая свои волосы в высокий хвост. Чону не выдерживает. — Что это сейчас было? — Мы ждали только тебя, потому что Йерим не поверила мне на слово о твоем размере: ей нужно было лично убедиться. Сейчас она принесет твою одежду, а после уложит волосы. — Что? При чем тут я? — Съемки не у меня, хен. Чону вздрагивает, и тут непонятно, то ли от того, что парень впервые назвал его хеном за все время их совместной работы, то ли от фразы, что тоже оказалась слишком неожиданной. — Зачем эти съемки мне? Ты решил поиздеваться или что? — Ким делает шаг вперед, сбавляя громкость до такого уровня, чтобы информация могла быть донесена напрямую в мозг китайцу без посторонних участников цепочки. — Это ни черта не смешно. — А по мне видно, что я злорадствую и пытаюсь выставить тебя клоуном? — Юкхэй выдыхает, холодея. Он ожидал немного другой реакции. — Я притащил сюда десяток людей, заплатив им сверхурочные, просто чтобы кое-кто принял участие в профессиональной съемке, а ты даже сейчас ждешь подвоха. Оказывается, мы с тобой очень похожи, не так ли, Ким Чону? Ассистент замирает, пытаясь переварить информацию. Откуда в пустой голове у Юкхэя могла вообще каким-то мимолетным явлением возникнуть мысль о необходимости парню принять участие в чем-то подобном? Он поднимает на того неуверенный взгляд, все так же тихо продолжая: — И ты не собираешься меня увольнять? — О боже, — Вон тихо смеется, пряча руки в плотные карманы. — Забыл сказать, что мое хобби — заниматься петтингом в туалете с ассистентами, а после их увольнять. Какой молодец, ты вывел меня на чистую воду. — Парень оглядывается, замечая Йерим с парой девушек, что уже несут комплект одежды и небольшой футляр с косметикой в их направлении. — Не бери на себя слишком много и не забивай голову. Просто наслаждайся процессом. Я же знаю, что тебе это нужно.mishlavi — all night
Чону проходит практически через все круги ада, чтобы оказаться полностью готовым к фотосессии. Сначала приходится порядка получаса менять всевозможные детали образа, чтобы, наконец, увидеть довольный кивок со стороны Йерим и какой-то девушки постарше, которая пришла с ней. Останавливают они выбор на высоких ботинках и широких цвета хаки джинсах, обрезанных у щиколоток. Манжеты снизу не обработаны, поэтому растрепанные нити в хаотичном порядке свисают, создавая некую эстетику самостоятельно оформленной одежды. Дизайнеры часами работают, чтобы всё выглядело так, словно Чону сам только что ножницами срезал шов. Для верха образа ему приносят полосатую водолазку с горизонтальными линиями и тяжелую байкерскую куртку. Увидев Чону в ней, Юкхэй принялся смеяться во весь голос с другого конца студии. Рукава свисали ему практически до колен, а плечи заканчивались существенно ниже реальных. Сама куртка было черная с темно-зелеными вставками в виде странных слов и чисел, смысл которых улавливать видимо могут только носители этой субкультуры. Кто знает, возможно, у них тоже есть какие-то собрания, и эта куртка по своей сущности не больше чем показушная толстовка с баскетбольными командами, которые носят по всей Америке обычные школьники. На хрупкую шею Чону в качестве декоративного элемента добавили массивную цепь, а на голову спортивную повязку. Парень бы себя ни за что не узнал, если бы все манипуляции были частью какого-то шоу по преображению, но выглядит законченный вариант действительно достойно. Единственной частью, которой парень по-настоящему опасался, оказалась непосредственно сама фотосессия. Учитывая, что подобного рода съемки для него в новинку, Чону чувствовал себя достаточно зажато. Когда ему сказали вставать на студийный фон, двинулся он туда уже под громкие удары своего взволнованного сердца. Юкхэй, видимо, себя решил почувствовать на месте ассистента, а потому ушел куда подальше и засел со стаканчиком кофе в углу, рассматривая весь процесс со стороны. Его назойливые шутки и подколы старшего точно до сердечного приступа доведут, а это явно не лучший исход съемок. Парень отходит дальше чем нужно, и фотограф описывает ему примерную зону, в которой стоит находиться, а после предлагает сделать пару пробных снимков. «Просто наслаждайся процессом». Чону кивает, зажмуривая глаза до белых пятен под веками, и резко выдыхает, пытаясь сбросить напряжение. На фоне включается музыка, и освещение вокруг площадки слегка затемняют, чтобы парню было проще сконцентрироваться. Лукас предупредил всех о том, что это его первая съемка, а потому окружающие смотрят с теплотой и не требуют чего-то сверхъестественного. Парень вздрагивает, когда ловит на себе первую вспышку. Ощущение, будто ты заключенный, которому в руки суют табличку с номером, и сейчас необходимо сделать те самые фотографии в профиль и анфас. В таких условиях всем вокруг плевать на наличие или отсутствие у тебя рабочих сторон. «Просто наслаждайся процессом». Легко сказать, когда ты только этим и занимаешься. Для Юкхэя встать на студийный фон и менять маски ежесекундно — рабочая обязанность, буквально вбитая пером в контракт. Для Чону — мечта. Парень чувствует дрожь, проедающую его ребра изнутри. Живот крутит, а мышцы непроизвольно сокращаются. Напротив фотограф, что спокойно придерживает руками камеру, ожидая действий парня. Его лицо не выражает ни жалость, ни разочарованность: мужчина синтезирует белок, как герой Симса, ожидающий команды. «Просто наслаждайся процессом». Это в конце концов его мечта. Так почему бы не перестать трястись, когда тебе практически всунули флаг в руки? Ким опускается на пол, садясь лицом к камере и вытягивая одну ногу вперед. Второе колено он сгибает под острый угол, чтобы закинуть на него руку и опереться плечом. Парень поднимает подбородок и расслабляет лицо, скидывая привычную улыбку. Теперь на его лице абсолютно холодный и пустой взгляд, что в сущности совершенно меняет образ. Фотограф согласно кивает, выдавая какой-то комплимент, и на парня резким потоком обрушиваются вспышки, под которые он пытается менять положение, то подставляя тыльную сторону ладони к подбородку, то отводя взгляд куда-то в бок, демонстрируя линию скул. Кореец вытягивает согнутую ногу, отставляя ее от второй, и опускает руки за спину, опираясь на них. К образу прибавляется некая невинность, когда Чону поджимает уголки губ, задавая эффект скрытой улыбки. Лукас поднимается с места, двигаясь ближе, и застывает, разглядывая все происходящее впереди. Ким скрещивает ноги, закинув одну на другую, и вновь поднимает взгляд к потолку. — Прикуси цепочку, — говорит фотограф, и Юкхэй давится своим остывшим мокаччино, едва услышав совет. Парень согласно кивает, пальцами подцепляя край плетения и притягивает его к губам, кусая цепь. Довольный кивок мужчина дает понять, что все выглядит прекрасно, и Чону хватает ещё на пару фотографий в этой позе, прежде чем он поднимается на ноги. Фотограф просит дать ему время, чтобы слегка опустить камеру для смены ракурса, а потом делает снимки одной и той же позиции парня на разном уровне от пола. Ноги Кима так визуально вытягиваются. Чону расставляет ступни шире, чтобы акцентировать внимание на длине рукавов и его не особо завидной мускулинности. Огромная куртка выглядит достаточно мило. — Всё нормально? — спрашивает он, взволнованно прикусив губу. Привыкнуть к такому тяжело. Фотограф кивает, поворачиваясь к Юкхэю и задерживая не нем взгляд: — Лукас, что думаешь? — Что? — Вон вздрагивает, взглядом ковыряясь в своем пустом стаканчике и размешивая палочкой давно выпитый кофе, когда понимает, что все ждут его оценки. Парень поднимает глаза на Чону, что восторженно замер в ожидании профессиональной точки зрения, и выдает, — для начала неплохо. Ким тускнеет моментально, но мужчина перед ним щелкает пальцами, намекая о необходимости продолжения. У Юкхэя загорается входящим звонком телефон, и он, очевидно радуясь такому стечению обстоятельств, выскакивает в коридор. Кореец провожает его расстроенным взглядом, пытаясь снова сконцентироваться на объективе. — Не слушай его. — Фотограф смеется, замечая перемену настроя. — Ты же никогда не сможешь понять, что он на самом деле имел ввиду. В чужую голову не залезешь. И правда.