national anthem

Твой цинизм — только поза. Оскар Уайльд

      Лукас теряет свое вселенское терпение, наверное, через час. Окружающие уже порядком надоели, а потенциальные работодатели, почему-то, всплывают слишком неожиданно, окольцовывая своими идеями и заставляя глупо улыбаться в ответ. — Так, как тебе мысль принять участие в нашем благотворительном показе с детьми-инвалидами?       Как? Каким вообще образом он может относиться к показу, где главными фигурирующими лицами будут дети-инвалиды? Он, конечно, не черствый сухарь, но все равно понимает, что зовут его, скорее как гостя или человека, украшающего своим лицом первую линию зрителей. Юкхэй сразу отмахивается, мол, какая жалость, именно в марте у него все дни забиты. Показ в апреле? Да там ситуация тоже не лучше.       На горизонте появляются все: начиная с организатора данной вечеринки, заканчивая Шин Хосоком, который скрашивает время своими язвительными комментариями насчет не вписывающихся в образ Лукаса кроссовок. Каким-то магическим образом за спиной у данного низкорослого юмориста вырисовывается дизайнер фирмы этих самых кроссовок лицом в анфас. Он окидывает Вонхо уничижительным взглядом, заставляя всю остальную компанию разразиться смехом. На горизонте появляются все кроме самого нужного в этот момент человека. Где чертов Ким Чону?       Лукас хоть и не метит на первое место в интеллектуальных поединках федеральных каналов, но почему-то все же мыслительными процессами доходит до соображений написать старшему. Правда, тот не отвечает уже на протяжении получаса, что заставляет Юкхэя каждые две секунды окидывать взглядом весь клуб в надежде наткнуться на макушку ассистента. — Кого-то ищешь? — Девушка, переодетая в официантку, аккуратно выглядывает из-за спины Вона таким образом, чтобы не привлечь внимание остальной компании. Её лицо кажется знакомым. Может быть, тоже кто-то из ассистентов или других рабочих компании Лукаса — сегодня многих отправили в стафф. — Нет, спасибо. — В последний раз я видела Чону за барной стойкой, — спустя ещё минуты две все же выдает девушка. Она, видимо, обдумывала, стоит ли лезть в чужие дела и переступать границы субординации. Юкхэй слегка вздрагивает, но все же благодарит ту, постепенно отдаляясь от компании и ныряя в толпу.       Бокал шампанского в руке и всяческие позиции, которыми парень демонстрировал свою изрядную заинтересованность в этой золотистой газировке, были успешно продемонстрированы тогда, когда рядом пробегал кто-либо с объективом. Ох, уже это приторное позерство.       Дойти до барной стойки не составляет труда. Только вот этот подвиг Лукасу тоже сил не придает — потерю свою он там все так же не выслеживает. Черт, почему никто ещё не доработал ту же систему с умными часами, которые могут включить специальный звук на телефоне даже на дистанции, чтобы его обнаружить. Было бы классно мысленно отправлять человеку в мозг звуки, заставляя того съежиться от спазмов в висках. Школьникам, сбегающим по ночам на вписки, тогда точно бы не поздоровилось. — Вы не видели здесь парня? — Лукас пытается сначала обратиться к какому-то взрослому мужчине, прокручивающемуся на стуле, но моментально бросает эту идею, ощущая попытки затянуть себя в объятия. Вот черт, почему никто не убирает таких людей? Он пьяный в стельку и всю эту вечеринку может одним своим танцем превратить в катастрофу для организаторов и инфо-повод для журналистов.       Юкхэй отскакивает от него на пару метров и повторяет вопрос уже бармену, добавляя в качестве деталей особенности внешнего вида Чону, начиная с его недовольного лица, заканчивая помятой черной водолазкой. Парень за стойкой запускает пятерню в свои кудрявые волосы, делая вид, что не понимает корейский, но вскоре, получив свои двадцать баксов в качестве дополнительных примет Кима, превращается в коренного носителя языка, указывая пальцем на коридор и бормоча что-то про туалет. Вон слишком быстро разворачивается, двигаясь в нужную сторону, что даже невольно упускает мысль о необходимости уточнения, был ли ассистент не один. — Чону? — Парень на всякий случай забегает во все завороты коридоров, что встречаются по дороге в туалет, будучи не уверенным в способностях ассистента ориентироваться в темных помещениях. — Чону? Лукас толкает тяжелую дверь мужского туалета.       Неоново синее освещение над головой и прохладный воздух, явно дующий из кондиционера, встречают, не давая глазам сфокусироваться после такого контрастного перехода из темноты тихого коридора в ослепляющие лучи ламп.       Тихая музыка и плотная дверь полностью отрезают туалет от клуба. Здесь так комфортно, что интроверты определенно предпочли бы запереться в кабинке наедине с унитазом, чем возвращаться в приторно сладкий дым кальянов и назойливую концентрацию звуков.       Сами кабинки расположены чуть подальше, но на них невольно обращаешь внимание из-за довольно длинной очереди. Парней десять фасуются по разным потокам, видимо, зависая здесь уже довольно давно. Среди них, разумеется, никакого Чону и в помине нет.       Лукас уже собирается разворачиваться обратно, как натыкается взглядом на диванчик, справа от входа, куда его взгляд предсказуемо изначально не упал.       Чертов Ким Чону спит, откинувшись головой на холодную стену, и сжимает в руках пакет с ботинками Лукаса. Его веки дрожат — кондиционер расположен прямо над диванчиком, а губы не смыкаются, даруя возможность дышать этим самым воздухом. Юкхэй зависает. Ким, конечно, уже давно подмечен в их компании всеми сотрудниками, как милашка-одуванчик, но если раньше Вон на это раздраженно закатывал глаза, то сейчас его слюнями можно было бы подписаться под каждым комментарием коллег о необычайной невинности ассистента. Чону так мило вцепился своими пальцами в обувь Юкхэя, что на губах младшего на пару секунд расцветает самая настоящая улыбка. Не такая, какую приходится обычно выдавливать, когда в этих же самых ботинках позируешь на студийном фоне. — Чону? — Парень треплет старшего по плечу, пытаясь разбудить, но тот лишь зевает и поворачивает голову в сторону, упираясь щекой в стену. — Чону, вставай. Блондин раскрывает глаза, наверное, минуты только через две, зевая параллельно с пробуждением. Ким сразу натыкается взглядом на чужое лицо на дистанции метра от своего и замирает. — Лукас? — В голове словно включается режим паники, и Чону принимается растирать свои веки, пытаясь прийти в состояние бодрствования. Голова гудит. — Чёрт, прости, пожалуйста, я правда случайно. Сел сюда, а потом- — Все в порядке. Чону распахивает губы, замирая с немым шоком.       Юкхэй чуть отходит назад, а потом забирает пакет из рук блондина в попытках поднять его следом. Ким поддается практически моментально, вскакивая на ноги. При таком освещении круги под его глазами заливаются синим ещё ярче. — Поехали в отель. Тебе надо поспать, — Вон возвращает взгляд на свою ладонь, в которой до сих пор предплечье Чону, и одергивает ее, жестом говоря парню идти следом. Оказавшись на улице и порядком поежившись в процессе ожидания машины, Ким всё же позволяет себе спросить: — Все точно в порядке? Я мог бы остаться там, Сонг Хе же говорил об оплате всего вечера. — Парень скрещивает руки на груди, утыкаясь в нее же подбородком. Ночной Лондон своей температурой значительно отличается от Сеула. Ко всему прочему кореец не додумался надеть что-либо теплое поверх водолазки. — Я потом вернусь туда. Вечер оплатили мне: твое местонахождение их волновать не должно.       Юкхэй встречает усталым взглядом подъехавший автомобиль, разминая затекшую шею. Свежий ночной воздух всегда чем-то отличается от дневного. Может, это, конечно, глупейшее предположение, но с ним согласится каждый, кто хоть раз выходил ночью на улицу, чтобы смерить свой город подошвой. Полночный воздух какой-то более глубокий, дымчатый — когда набираешь его в легкие, жизнь словно замирает. Вокруг никого, вокруг только темнота и кислород, которому ты доверяешь. Жадно глотаешь его, наслаждаясь одиночеством и тусклым светом фонарей. Чону открывает дверь в свой номер, не закрывая замок за спиной. По какой-то неизвестной ему причине он уверен — Лукас зайдет следом.       Пальцами включая лишь один светильник рядом с кроватью, Ким оборачивается. Парень позади явно наслаждается этим освещением: Юкхэй устал, жутко устал. Он задремал в машине, откинув голову на стекло, но не думал, что ассистент заметит. К чему вообще о таком думать сейчас? — Прежде чем уедешь, подожди тут минутку. — Чону кивком указывает на кровать, сразу же ретируясь в ванную.       Он взял с собой небольшую аптечку: спасибо маме за долгие лекции перед поездками в детстве о том, как важно брать свои лекарства, чтобы потом не раскошелиться в чужой стране. Путешествовали они нечасто, но этот совет всегда оказывался нужным — то у отца появится подозрение на простуду после посещения канатной дороги, то младший брат споткнется о камень на ровном месте.       Чону опускается на колени, раскрывая ящики, в которые успел закинуть некоторые вещи. Аптечка по ненадобности лежала самой крайней на полке, но добраться до нее парень все же смог.       Он еще два дня назад заметил, что Юкхэя мучает боль в шее, а пользуясь личным опытом, стоит признать — проблема эта довольно серьезная и требует основательных решений. Найдя среди груды пластырей, что даже сейчас были парню необходимыми благодаря врожденной неаккуратности: Чону с утра порезал палец канцелярским ножом, тот самый необходимый гель, парень поднялся на ноги и посмотрел в отражение. С зеркала на него смотрел кто-то уставший и погасший, раньше бы точно не признал. Ким насильно натягивает улыбку и выходит из ванной, выключая за собой свет. — Лукас, я- Чону делает пару шагов к кровати, но застывает, замечая чужое распластавшееся тело на ней. Вон уснул.       Его длинные ресницы аккуратно подрагивают. Укладка распласталась по подушке, переплетая зафиксированные лаком пряди между собой. Серебряная сережка впала в выемку за скулами.       Он такой простой, когда спит. Даже не скажешь, что клоун. Вроде обычный парень, с которым ты живешь на одном этаже и которого встречаешь, когда идешь выбрасывать мусор.       Чону присаживается рядом, разглядывая чужое умиротворенное лицо. Интересно, что будет с ним, если он рискнет и нарисует сейчас что-нибудь на лбу перманентным маркером? Сколько всего проживает этот человек, который сейчас пал жертвой своего недосыпа? Сколько мыслей гуляет в его голове?       Ким поднимается, прихватывая вторую подушку и свое пальто, до того запертое в шкафу-купе. Он кидает ещё один взгляд на чужеземца, улыбается и выключает свет, двигаясь обратно в ванную комнату. Он кидает подушку прямо в ванну и залезает, стягивая с себя ботинки. Темно-коричневое пальто помогает в роли импортозамещения нормального одеяла. Им всем нужен здоровый сон.