Ходить с оружием — значит только набиваться, чтоб в тебя стреляли. Харпер Ли (Убить пересмешника)
Попав в свою квартиру и смерив ровным взглядом всю её площадь, начиная с выступа в коридоре и заканчивая засохшим цветком на кухне, Чону даже позволяет себе признать, что, возможно, чисто теоретически, доверять квартиру Донену не такое уж и плохое решение. Да, суккулент пал жертвой этих репрессий, но тут все можно спихнуть на природную недальновидность друга и его банальную неспособность забить слово ‘каланхоэ’ в поисковую строку. Чону Доена радостно треплет по волосам, уворачиваясь от глупых вопросов. — А где мой магнитик на холодильник? Вот блин. За десять часов рейса парень ни разу толком не сомкнул глаз, если, конечно не учитывать процесс взлета и посадки, когда, ощущая под шасси родную землю, Ким позволил себе вздремнуть. Суммарно его сон занял от силы полчаса, что, разумеется, ни в какое сравнение с нормальным режимом не идет. Опираясь на этот факт и сам вид ассистента, менеджер выделил ему сутки на ‘переход в корейский режим работы’. Чону показательно уточнил, ко скольки ему приходить завтра, получил такой же чисто показательный ответ и сбежал из аэропорта, отсвечивая довольным лицом. Парень так соскучился по родному Сеулу, что вечером даже вопреки своей усталости выбрался в любимую пекарню вблизи Мёндона. Синнабоны оказались невероятно сладкими, даже вопреки груде мыслей, в которые оказался затянут Чону. Сутки пролетели до жути быстро.Чат «Работа» Мин Сонг Хе: «Фотосессия в правом крыле. Вы уже в агентстве?», 9:03KST
Чону изо всех сил давит на кнопку девятого этажа в лифте, едва удерживая в руке подставку с кофе. Парню пришлось порядочно закутаться сегодня: в Сеуле похолодание. Что вообще-то очень некстати, когда ты возвращаешься домой из чужой холодной страны. Яркий красный шарф вызывающе закрывает всю шею, количеством слоев явно намереваясь конкурировать с капустой. Апчхи. Первым, что попадается парню на глаза при входе в студию оказывается голая спина Лукаса и зажатая в маленький угол визажистка, которой, видимо никто не выделил столик. Бедняга вынуждена раскладывать все свои ящики с косметикой на подоконники, пытаясь удержать при этом кисти в руках. Зал небольшой, но благодаря естественному освещению, исходящему от высоких окон, кажется значительно более масштабным. Студийный фон уже натянут, а рядом ковыряется парочка сонных парней, настраивающих софтбоксы. — Привет. — Чону проходит внутрь, опуская перед моделью картонную подставку с кофе. Какой-то белый медвежонок приветливо улыбается с неё: Ким не удержался и выбрал этот стаканчик из всех возможных, соблазнившись махающим лапкой северным другом. Юкхэй оборачивается. — Моккачино? — Да. Лукас недоверчиво оглядывает Кима, а после подхватывает своими длинными пальцами напиток и на пробу делает глоток. Улыбка моментально расцветает на губах, а парень благодарно кивает, возвращая стаканчик на место. Если бы младший реагировал так на все действия Чону, то жизнь была бы явно проще. Сама улыбка Юкхэя чего только стоит: он, словно засветился. Но временно. Спустя пару секунд Лукас нервно выдохнул, накрывая веки тяжелой ладонью. Он только собирался присесть, как боль в шее снова дала о себе знать. — Слушай, помнишь, я говорил тогда про гель? — Ким открывает одну из сумок и вытягивает тюбик, предварительно поковырявшись пальцами в карманах. Конечно, помнит. Лукас просыпается от ударов в дверь, которые набатом бьют по черепной коробке. Он не пил, но такой шум даже трезвого доведет до белого каления. Парень поднимается на локтях, перетягивая одеяло, и разглядывает комнату. Черт побери. Ему полная жопа. Лукас подскакивает, замечая, что уснул прямо в уличной одежде, и ненавистно скидывает свою же толстовку, добегая до двери в одной футболке. «Вау, как неожиданно и приятно!» — Хочет было воскликнуть Юкхэй, но, увы, понимает, что язвить — явно не лучшее решение в его то положении. Ему приходится пропустить внутрь менеджера, состояние которого при хуманизации отлично бы отыграл красный персонаж из «Головоломки». Тоже низкий и тоже выглядит, словно на грани задымления. — Я ищу тебя все утро. Какого черта ты тут? — Уснул. Случайно. — Ни ты, ни Чону трубку брать, конечно, не собирались, так ведь? У нас регистрация на рейс начинается через полчаса, и не дай бог мы сегодня не улетим отсюда! — Понял, принял, обработал, — изрекает Вон и резким порывом намечает путь в коридор, чтобы быстрее выхватить вещи из своего номера, но Сонг Хе хватает того за руку, не давая сдвинуться с места. — Где Чону? — Я не знаю. — Это не смешно. Ты спал у него в номере, но не знаешь, где он сам? — Может, в моем, — на грани шутки выдает Лукас и уже почти получает свой заслуженный подзатыльник, как в дверном проеме ванной высвечивается чужой силуэт. Существо на грани плюшевого зайца и Слендермена. — Легок на помине. — Внимание переключается на ассистента. — Может, ты мне объяснишь, почему вы сбежали вчера из клуба? Причины ночлега в одном номере я уточнять не буду: это уже ваше дело, но объясните мне, кто ответственный за это самодурство с побегом? Юкхэй замирает, потирая затылок и утыкаясь взглядом в ковер. Разумеется, сейчас он снова получит двухчасовую лекцию того, какого рода обязанности на нем лежат, и какого размера неустойку он будет вынужден платить при их несоблюдении. Потому что виноват во всем целиком и полностью- — Я. — Раздается из проема. Чону подходит ближе, поправляя свои запутанные волосы. — Я хотел дать Лукасу мазь от боли в шее, но он слишком устал, поэтому не выдержал того, как долго я её искал. Он уснул, а мне было жалко будить. Лицо Юкхэя перекашивается, и к счастью, менеджер этого не видит. Что за публичное самопожертвование сейчас тут устроил Чону? — Ты понимаешь, что так дела не делаются? — Сонг Хе оборачивается к ассистенту лицом, отпуская локоть Вона, — нет такого понятия как «жалко». Это оплачено и это должно выполняться. Что дальше? Он на фотосессии перестанет приходить, потому что споткнется о порог квартиры? Что за отмазки? — Простите, пожалуйста. Юкхэй задерживает взгляд на чужом лице. У него слишком много вопросов в голове, и достаточно глупо пытаться ответить на них самостоятельно. — Не думаю, что это хорошая идея. Одежду для съемок нельзя портить. Успехом можно считать и то, что Лукас выслушивает предложение старшего до конца и что-то отвечает. В первые дни их совместной работы на все вопросы и идеи ассистента тот реагировал максимум недовольным взглядом. — Гель прозрачный, — Чону делает ещё шаг вперед, откручивая крышку тюбика. — Садись. Лучше будет. Я же не просто так говорю. Китаец неуверенно осматривает гель, а после пускает все на самотек, позволяя себе опуститься в кресло и издать болезненный стон. Он проспал всю оставшуюся ночь вчера, даже не встретившись с друзьями. У младшего брата Юты был день рождения, а тот Лукаса любит очень сильно. Мальчик, наверное, расстроился, что вместо Юкхэя к нему на десятилетие заявился какой-то новый партнер японца, который, судя по сообщениям, младшему брату Накамото не понравился от слова «совсем». От: Японский терминатор «Они двадцать минут ругались при мне, просто потому что Доён сказал, что сначала наливает молоко, а потом засыпает хлопья». Счастливый придурок. Эта ноющая боль мучает его достаточно давно. Раньше она была легкой, что позволяло парню списывать все на переутомление мышц. Возможно, все и продолжало бы дальше оставаться в такой же фазе серьезности, если бы не умственные способности Лукаса, которые, как оказалось, не выше, чем у перепелки. Парень считал допустимым посещать спортивный зал и проводить свои силовые тренировки с той же регулярностью, несмотря на ноющие отклики позвоночника. Чужие холодные руки аккуратно накрывают плечи Юкхэя, заставляя вздрогнуть. Гель сам по себе не ощущается — Ким словно касается его мокрыми руками. Чону надавливает на горячую кожу Вона раз за разом, придвигаясь ближе к шее, и принимается массировать чужие крепкие плечи. Парень совершенно не эксперт в этой сфере, но раньше, когда он занимался спортом, то часто забивал свои мышцы на ногах, днями воя от боли. На всю жизнь запомнил, как тренер разгонял все, с силой надавливая на хрупкие щиколотки, после чего приходилось сидеть в холодных солевых ваннах. — Тебе нужно сходить к врачу, возможно, придется пройти курс лечения из уколов или просто массажа, в лучшем случае. С каждым новым движением рук тело Лукаса начинает отзываться. И если сначала он просто невольно вздрагивал и тяжело вздыхал, то через какое-то время парень расслабляется и сам начинает ластиться к чужим пальцам. — Все в порядке? — Тихий голос Чону вытягивает Юкхэя из мыслей. — Да, да, это очень приятно. — Выдох. — Можешь ещё немного помассировать? — Конечно. На фоне фотограф занимается установкой всех камер, параллельно курируя помощников, таскающих реквизит. Съемки сегодня не так важны, потому что бренд не международный. Обычный журнал, даже не являющийся частью франшизы, который продается исключительно на территории Кореи. — Почему ты соврал тогда? — Что? — Чону останавливается, удивленно вытягивая голову. О чем идет речь? — Я спрашиваю, почему соврал тогда, что виноват во всем ты. Ассистент опускает руки чуть ниже, надавливая большим пальцем на линию вдоль лопаток. Он задумывается и принимается рисовать кистью какие-то незамысловатые рисунки вроде мандал, рассекая чужую бронзовую кожу. Интересно, Лукас ходит в солярий, или она всегда такая. — Потому что так оно и было? Ким не видит его лица, но слышит усмешку и чувствует, как парень проворачивается в кресле, словно отказываясь от помощи. Внезапно становится так холодно. Юкхэй смотрит в упор на корейца, иногда взглядом гуляя к его все ещё мокрым рукам и обратно: — Ты мог сказать, что я уснул, потому что сам предложил уехать. Мог сказать, что ты вообще не имеешь к этому отношения и, правда, пытался меня разбудить. — Улыбки на лице не видно, только холодное и пустое выражение человека, словно настроенного защищаться. — Зачем выставил себя в таком свете? Чону не смотрит на парня в ответ. Он как-то разочарованно разглядывает свои пальцы, закручивая тюбик с гелем. Вот какого о нем мнения Юкхэй. — Потому что я человек. — Ким достает салфетки из того же кармана сумки, медленно вытягивая одну из пачки. Он аккуратно протирает руки, насухо вычищая пальцы. — Потому что ты человек. Потому что мы все люди, и мы все имеем право на сон. Тогда вечером это решение принял не ты: его принял твой изнуренный организм. И было бы глупо при таких обстоятельствах искать виновного среди нас. — Я теперь должен тебе? — Да, думаю да. — Чону глубоко вздыхает, замечая, что ассистентки уже несут одежду, едва удерживая на ходу громоздкие вешалки. — Ты действительно должен мне, но должен ты мне за массаж, а не за тот разговор с менеджером. Ким удаляется к окну, чтобы спросить, нужна ли помощь той девушке-визажистке. Ну и чтобы, если быть честным, больше не терпеть этого холодного взгляда на себе. Может, ему мерещится, но в спину прилетает тихое: «Спасибо». Чону думал, что за эти три недели работы с Юкхэем тот хотя бы малейшей симпатией и уважением к старшему проникся. Оказалось же, что все достаточно печально и в меру прозаично — от ассистента не ждут чего-то иного, кроме как подлянки. Лукас действительно думал, что старший подставит его, просто чтобы выгородить себя? Отлично. Вечером к парню домой заваливается Доен, бормоча что-то о том, как сильно скучал и как нуждается в описании Лондона и светской жизни с максимальной детальностью. Он приносит с собой бутылку вина и пачку чипсов с крабом, на что младший закатывает глаза. Им что по шестнадцать? — Ты не в духе? — уточняет Донен, скорее констатируя факт, чем пытаясь действительно узнать. Брюнет опирается поясницей о кухонную тумбу, слизывая соленые крошки с пальцев. Чону громко ковыряется в ящиках, будто специально периодически хлопая ими до упора, чем начинает раздражать друга. К чему все это шоу? Он же прекрасно ориентируется в своей кухне и в состоянии найти кастрюлю на том же месте, где она обычно лежит. — Ты если пользовался чем-то, мог бы на место вернуть. — Блондин грубо огрызается, показательно открывая ещё пару ящиков, в которых посуды отродясь не было. — Я не трогал ничего тут. Ищи там, где оставил. — Но её тут нет! — вскрикивает Чону, повторно открывая нижнюю полку тумбы и поочередно вытаскивая весь инвентарь оттуда. Вот и кастрюля. — Скажи уже, что с тобой, — Донен нервно ухмыляется, чувствуя некое удовольствие от своей правоты. — Если ты в плохом настроении, не нужно передавать его другим, ладно? Ассистент поднимается на ноги, водружая ту самую кастрюлю на плиту и доливая туда воды. Он намеренно эмоционально игнорирует высказывание хена, в душе понимая, что и вправду ведет себя, как ребенок малый. — Лукас. — Чону стоит спиной к другу, зажигая плиту и ковыряясь в пачках с раменом. — Лукас странно ко мне относится. — Это как? А, в самом деле, как? Юкхэй разговаривает с ним от силы два раза в день и то по рабочим моментам. И если раньше тот дополнительно прибавлял к этим репликам язвительные шутки или грубые комментарии, то сейчас молчание с его стороны еще обиднее. Когда они находятся в какой-то компании, стоит только Чону начать говорить — Лукас либо отвлекается, игнорируя ассистента, либо смотрит тому прямо в глаза настороженным взглядом. Ким бы, правда, хотел узнать, какой из этих исходов хуже, чтобы выбирать из двух зол меньшее. Недавняя ситуация только подтвердила сомнения. Все эти вопросы были будто риторическими, Юкхэю не нужен был ответ на них. Он сам давно напридумывал себе что-то в голове и пытается подкрепить эту мысль. Словно какой-то пятилетний враг из детского сада, который хочет подловить тебя на слове и прикрикнуть: «Ага! Так я знал! Нет у тебя никаких двухметровых говорящих роботов дома!» — Он, видимо, думает, что я каким-то образом подставлю его и менеджера. Во всем, что я делаю для него, он пытается найти скрытые подтексты, хотя я даже сам не знаю свои мотивы. — Мотивы? — Донен, возвращается к дивану, опускаясь в него и подхватывая пальцами бутылку красного полусладкого. — Это же твоя работа, почему ты ищешь на это мотивы? Может, ты делал что-то действительно странное, что-то, что не предусмотрено вашими рабочими контрактами? — Что, прости? — Ты флиртовал с ним? — у старшего ни один мускул на лице не дергается. Если бы он вел подобного рода разговоры в своем трезвом амплуа, возможно, он бы сгладил вопрос и подъехал с каких-то далеких намеков. — Я? Нет! — Чону вскидывает руки, снова возвращаясь к плите и делая вид, что сильно заинтересован в готовке. Лапша плавно опускается в кипящую воду, а парень принимается искать яйца в своем вместительном холодильнике. — Я просто, — нашел. — Я просто оставил его спать в своем номере и недавно предложил сделать массаж. Доен вытягивает лицо. Его брови ползут на лоб, а открытый рот придает комичности физиономии: — Это, по-твоему, не флирт? — Нет. — Чону разбивает яйцо в лапшу, подхватывая палочки с тумбы. — По крайней мере, я не пытался с ним флиртовать, делая это. Почему-то сейчас после пары реплик от Доена вся проблема будто начинает опускаться все ниже по шкале серьёзности. На повестке дня важные вопросы, а хен обесценил все мысли, придавая им ребяческий оттенок. Ким решает на пару минут скрасить обстановку тишиной и подзывает друга к столу, салютуя палочками. Рамен получается на удивление восхитительным, даже учитывая, что Чону давно не прикасался к плите. Где-то до полуночи они смотрят третий сезон «Друзей» и временами ворчат друг на друга. Чону припоминает старшему свой засохший цветок, а Доен требует вернуть ему толстовку, которую парень стащил из его гардероба ещё полгода назад. Типичный вечер. Практически. — Слушай, мне нужно тебе кое-что рассказать. — Младший прикусывает губу, отставляя пустую бутылку, и задумчиво смотрит в стену, — это касается ночи, когда нас задержали в Лондоне. — И? — Доен заинтересованно вылезает из пледа, заглядывая в лицо друга. — Ко мне кое-кто подсел тогда в клубе.