Глава 21. Последний предел
So are you gonna die today or make it out alive? You gotta conquer the monster in your head and then you'll fly Fly, phoenix, fly It's time for a new empire Go bury your demons then tear down the ceiling Phoenix, fly
League of Legends (Cailin Russo & Chrissy Costanza) — Phoenix
Корусант, императорский дворец, утро
Его пальцы сжали стебель цветка с такой силой, что он сломался, усыпая пол под ногами дождем белых лепестков. Бен не мог оторвать взгляда от фигуры перед собой, проекции Силы, казавшейся материальной, как когда-то на Крейте Люк Скайуокер. Но теперь он знал разницу. Вэр, чье лицо без татуировок вполне могло быть его собственным отражением в зеркале, местами, неуловимо, но безошибочно напоминал выражением глаз и прямым, бесстрашным взглядом — её, Рей. Бен стряхнул с ладони изломанный цветок и выбросил руку вперед, открываясь Силе, направив все свои способности и умения на то, чтобы почувствовать, кто же стоял перед ними. Сила, в чьем потоке причудливо мешались сигнатуры их обоих, странно вела себя вокруг Вэра; она распадалась на тонкие струйки, частично огибая его, частично вливаясь в проекцию, как будто ситх из видений, сейчас лишившийся всех своих отличительных атрибутов, сам был частью потока. Когда-то Бену, тогда еще ученику джедая, попадались записи о технике, напоминающей то, что он сейчас видел перед собой… — Ты скользишь в потоке, — уверенно сказал он. Голос не дрогнул, не изменился, и Бен знал, почему так происходит: режим ученого позволял сохранить отстраненное спокойствие, когда вокруг полыхал мир. — Временном. Ты не здесь, это проекция во времени, так? — Так, — согласился Вэр, и даже в голосе — сейчас, когда ничего больше не отвлекало, не туманило восприятие — звучали интонации, похожие на его собственные. — Но разве это — то, что ты больше всего хотел спросить? Ситх бросил взгляд на Рей, и Бен последовал его примеру. Девушка стояла, вцепившись пальцами в дверной косяк. Расширившиеся в потрясении глаза были прикованы к лицу Вэра. По лицу Рей было видно, что она поняла. Как понял и Бен. — Ты… — он начал говорить, но Вэр перебил: — Будет лучше, если я покажу. Он поднял руки и резко хлопнул в ладоши. Заливавший оранжерею солнечный свет отошел на периферию, растворился, сменившись черно-алыми проблесками Мустафара… …Темная сторона обладала всем терпением мира. Возможно, она дождется. Возможно, нет. — Я слышу её зов, — негромко отозвалась Рей. Он всегда говорил ей правду, и заслуживал той же откровенности в ответ. — И её обещания… — Она приходит легко, Рей, — Бен встретил её взгляд, как встречал разящий клинок среди брызг океана — твердо и решительно, не сдерживаясь, но и не атакуя в ответ. — Слишком легко, и каждый раз ты платишь свою цену за эту легкость, пока не становится нечего отдавать. Бен как будто со стороны, не присутствуя, смотрел, как разворачивается перед ним недавнее прошлое. Рей стояла в фокальной точке крепости Вейдера, готовая призвать любую силу, которая согласится ей помочь, чтобы вернуть из небытия того, кто умер за неё. Но он сам, в этом искаженном, пронизанном алыми бликами ярости видении, сделал совсем другой выбор. Здесь Бен не пытался разорвать их связь, потому что не знал, что она забирает силы Рей. В этой версии прошлого не было Анакина и Вэра в тумане, парой искусителей подталкивающих его к решению, заставляющих иначе взглянуть на происходящее. В этой версии прошлого он вернулся назад, ответил на её зов на Мустафаре. Не потому, что действительно этого желал, а потому, что её воля в тот момент оказалась сильнее его приглушенного, тлеющего под спудом отчаяния нежелания. …И события покатились снежной лавиной с горы, погребая под собой всё и вся. — Нельзя призывать тьму Мустафара, будучи Палпатином, — негромко прозвучал голос Вэра; из настоящего, из солнечной оранжереи. Он говорил с Рей, и Бен запоздало осознал, что их видение было одним на двоих. — Эта тьма забрала всю тебя, не оставив ничего, а противовеса ей не было. Ты пыталась подавить его волю, заставить вернуться просто потому, что этого хотела ты, потому что в тот момент ты была уверена, что можешь всё. Забыв, что Бену Соло ни разу в жизни не давали настоящего выбора. …Да, он видел логику событий. И знал, что именно так бы всё и произошло. Он потерял бы себя, свой фокус, свою заново обретенную суть, вновь согласившись последовать за чьим-то зовом, не сделав выбора сам. И не имело никакого значения, что звала — Рей. Его Рей-из-Света, ставшая ситхом в черной крепости деда, перешагнувшая порог в тот момент, когда поставила свою волю выше его согласия. Видение вновь вернулось, обволокло своими мягкими темными щупальцами, показывая вереницу грядущих событий. Ситхи на Мустафаре, нашедшие их обоих в руинах крепости Вейдера; предложение, от которого Рей не могла отказаться, потому что ей больше некуда было идти — а Кайло Рен не отказался потому, что просто было незачем отказываться, потому что ему было всё равно, потому что выбора не было. Потому что решала она. И, как со Сноуком, как с Палпатином, как со всеми, кто пытался решить за него, пришла ненависть, странным образом граничащая с равнодушием. Не было смысла, не было ничего. Он не хотел больше править империей ситхов, не хотел власти, но тонул в вязкой паутине отсутствия выбора. И погиб в бою с Верховным лордом, сражаясь за власть, которой он не хотел; но зато Рей желала, чтобы он за неё сражался… Кайло Рен почти намеренно затянул ответный удар, оставляя критичную, опасную уязвимость… Он не успел увидеть своего сына. Вэр родился позже, и Рей поступила не лучше Лейи, оставив его на попечение дома Кхая, пока она сама во главе ситхов завоевывала Галактику — просто потому, что и у неё не осталось больше ничего. И проиграла. Именно потому, что и у неё больше ничего не оставалось… — Я не хотел такого будущего, — хрипло сказал Вэр. Рей шагнула к нему, потянулась кончиками пальцев к его руке, замерла, не коснувшись. — Ты… мой сын. — И его, — отозвался Вэр, не глядя на Бена. — В любом случае. При любом раскладе. Но такого будущего я не хотел. На Мустафаре ты уже была ситхом, мама. Полностью, по своей воле. Ты пересекла предел. — Вэр… — пробормотала Рей, не сводя с него взгляда. Было неясно, слышала ли она его последние слова, всю реальность в её глазах затмило его лицо. Он все же ответил на незаданный вопрос. — Гавар и Лахка были моими приемными родителями. Я взял их имя, потому что хотел, чтобы ничего не напоминало мне о том, кто я по крови, — солнечный свет зажигал золотые искры в глазах Вэра, напоминая о той ярости, с которой ситх с татуировкой обрушился на Бена в туманном лимбе. Вероятно, он ненавидел их обоих, оказавшись в липкой паутине наследия Скайуокеров и Палпатина; наследия людей, для которых слово «семья» было способно лишь обернуться драмой… — Я могу понять, — с горькой искренностью отозвался Бен, и его сын ответил хищной ухмылкой. — Я знаю. Теперь — я знаю. И, точно так же, как ты, я не хотел своего наследия, — оранжерея вернулась в фокус, видение растаяло окончательно. Рей слабо охнула, опираясь о стену, и Бен бросил на неё встревоженный взгляд. — Прошли годы, прежде чем я вообще захотел узнавать тайны Силы. Я странствовал по Галактике, пока народ Кеша собирал силы после поражения. Искал знания… и научился странствовать в потоке. — Ты не можешь использовать поток, чтобы менять прошлое, — Бен прищурился, вспоминая. — Это всего лишь техника предвидения, но будущее всегда в движении, а прошлое фиксировано, и умение всегда казалось мне довольно… бессмысленным. — Да. Но я испил из Источника Могущества, — улыбка Вэра была безжалостной и мрачной; сейчас он как никогда был похож на Кайло Рена — в его падении. — И получил силы, которые лежат за гранью всего того, что было доступно ситхам и джедаям. И тогда народ Кеша захотел использовать меня для завоевания. Но я сделал другой выбор… — Ты являлся мне в лимбе, как и Анакин, — тихо произнес Бен, начиная понимать. — Ты знал, какие моменты уязвимы для вмешательства, потому что видел прошлое и будущее одновременно. Вэр скрестил руки на груди, едва заметно кивнув. — Первый предел — твой выбор на Мустафаре. Ты не вернулся по её воле тогда… но вернулся с того света, когда её нужно было спасти. И в этом была вся разница. — Второй выбор был моим, — поняла Рей. Её глаза казались огромными. — Ситхи предлагали мне власть… но я её больше не хотела. Бен был жив, и… мне больше ничего не было нужно. — Он должен был отказать тебе однажды, чтобы ты научилась ценить согласие, — мудрость слов резко контрастировала со внешностью. Лишенный татуировок и призрачной руки, Вэр оказался отчаянно молод, ему было не больше двадцати трех-двадцати пяти лет, и Бен подспудно ожидал от него совершенно иных слов. — Каждый наш выбор что-то менял для тебя. Сначала ты не вырос ситхом, после моего выбора у тебя были нормальные глаза, — Бен рассуждал вслух, погрузившись в режим исследователя, чтобы не думать о том потрясающем факте, что у него вообще будет сын. Будет?.. Есть?.. Или они изменили и это?.. — Потом исчезла призрачная рука. Татуировки? Был и третий предел? — Да. Вчера, — Вэр отвел глаза с неловкостью подростка, заставшего родителей в интимный момент, и на мгновение Бена посетило видение вчерашней ночи, а лицо полыхнуло жаром. Серьезно?.. Это?.. — …Во дворце, вы оба отказались от борьбы за власть, и будущее изменилось окончательно. — Что случилось там? В будущем? Лорд Вол показал мне видение, — тихо сказала Рей, по-прежнему стоя на расстоянии шага от Вэра. Она не сводила взгляда с его лица, словно желала запомнить малейшие черточки, смену выражений, взгляд, в котором отражался солнечный свет. — Они хотели убить тебя, потому что ты собирался лишить мир Силы. — Это я — месть ситхов. Сын Скайуокера, сын внучки Палпатина. Вэр Кхай, Скайуокер… — в его голосе была непередаваемая горечь. — Они желали, чтобы я вел их к победе. Вновь, опять, борьба ситхов и джедаев, борьба за власть, ритуалы и доктрины. Каждая из сторон старалась уничтожить другую. Но это неверно, неправильно. Нет Порядка без Хаоса, нет темноты без света. Мир стоит на равновесии… и я хотел принести в него баланс. Он отступил на шаг назад, повернулся к Бену, протянул ему руку. — Я покажу. Пойдем. Ты можешь туда войти, ты тоже потомок Избранного, а Источник — место чистой Силы. Бен ощутил укол страха, принадлежащего Рей, и попытался сквозь связь передать ей свою решимость. Я должен это увидеть. Должен знать. Я вернусь. Он протянул руку к черной перчатке Вэра, и они сцепили пальцы, неотрывно глядя друг другу в глаза. …Посреди тумана виднелась тропа; черные шероховатые камни уводили куда-то туда, за грань серой пелены. Вэр первым шагнул на камни, повел за собой, отрывисто предупредив «не смотри в воду». Верить проводнику стоило, но Бен все-таки не удержался, скользнув взглядом по темному зеркалу стоячей воды. В глубине озера виднелись завихрения темноты, при более внимательном взгляде кажущиеся… Бен резко отвел взгляд, потому что из зеркала воды начали проявляться лица. Принадлежащие тем, кто давно умер, покинул этот мир. Здесь и сейчас было не место и не время беседовать с мертвецами; он уже заключил мир со всеми, кто был важен. — Это Озеро Проявлений, — почти сочувственно подсказал Вэр, так и не обернувшись назад. Он решительно ступал по тропе, отводя ладонью в сторону клочья тумана; в серой дымке начала проявляться пещера с высокими сводами, в центре которой разливалось что-то вроде источника, ограниченного высоким каменным бортиком. Вэр прошел к источнику, небрежно уселся на бортик, поднес ладонь к поверхности воды. — Стой, — Бен резко вскинул руку, замораживая его движение. Вэр фыркнул, слегка раздраженно тряхнул ладонью, возвращая чувствительность, и отозвался: — И не пытайся. У меня твоя же сила. И я всё равно не собираюсь повторять то, что уже проходил… — Это — тот самый Источник?.. — Да. Выпив из него, ты можешь стать чем-то вроде божества. Вести в бой армады ситхов, возродить джедаев… хочешь? — Вэр искоса бросил взгляд на того, кого звали Кайло Реном… до того, как снова стали называть Беном Соло. — Нет, — равнодушие не было напускным. — И мне вряд ли нужно спрашивать, почему захотел ты. Вэр со вздохом соскочил с бортика, провел ладонью по волосам; медленно обошел вокруг бассейна, напоминая порывистостью движений… Вейдера, понял Бен. Анакина, избранника Силы. Быть никем было лучше, чем нести на себе подобный груз. Бен мимолетно задумался над тем, что Рей так и не поняла его слов на «Превосходстве», посчитала их злой насмешкой… — Это бесполезная война, — безрадостно сказал Вэр. — Умер Палпатин — но ситхи не перестанут существовать, как не перестанут существовать и джедаи. Ситхи Кеша не перестанут существовать, пусть я и… позаботился о том, чтобы их задержать. Они изберут нового главу, и все продолжится по новой. В этой войне нельзя победить — возможно лишь отсрочить развязку… или убрать саму причину войны. Поэтому я хотел уничтожить Силу. — Ситхи Кеша хотели, чтобы я тебя убил, — слова казались холодным ядом, разлитым на языке. — Чтобы я прошел к источнику и помешал тебе. Поступил, как это заложено в нашей генетике, в судьбе Скайуокеров. Сын против отца… Сейчас короткие, скупые рассказы Люка открылись совершенно с другой стороны. Что ты чувствовал, зная, что тебе предстоит сразиться с собственным отцом?.. Я был к тебе несправедлив, Люк. Мы оба наделали ошибок, но я больше не могу злиться. — Хаос — это перемены, — сказал Вэр. — Жизнь — это перемены. Порядок без толики перемен — это стагнация, застой, ведущий к смерти. Но чистый хаос, как и чистый порядок, непригодны для жизни. Выхолощенная чистота старого ордена джедаев так же глупа, как и амбиции Палпатина, его игры с темной стороной, его стремление к власти… убери из уравнения Силу — и останется лишь старик, отчаянно держащийся за власть. Обычный тиран, порочный до мозга костей и отчаянно не желающий умирать. Что изменится для обычных людей?.. Ничего. Все так же осталась бы стоять Империя, все так же распустили бы Сенат. Тайная полиция вместо Ордена джедаев, генерал Скайуокер, подручный императора… Бен посмотрел исподлобья, не убирая со лба черные пряди волос. Люди, живущие обычной, нормальной жизнью. Сами решающие свои проблемы, без этого налета древней мистики и тайн. Он мог понять, что двигало Вэром. Но… Сила, сияющая сеть, соединившая воедино его и Рей. Их видения, голоса в его голове, протянутые через Галактику руки, голос Анакина и меч Люка… даже сама его смерть и скитания призраком в туманном лимбе — это все делало Бена Соло, Кайло Рена тем, кто он есть. Сейчас, оглядываясь назад, он не хотел менять ни шага в своем тяжелом, страшном, сияющем пути. В конце концов, Анакин Скайуокер был потомком самой Великой Силы. Как и его сын, его внук… и Вэр, его правнук. — Сила — она не светлая и не темная, она просто есть. Как звезды, — Вэр завершил обход бассейна и встал перед отцом. Черная фигура, того же роста, но иной, более хрупкой комплекции. Глаза Рэй на загорелом лице. Улыбка Соло и вечно растрепанные волосы Скайуокеров. — Серая — в усредненном сечении. Гаснущая, вспыхивающая сверхновой… разная в отдельно взятые моменты времени. — Абстрактная логика, — даже возражая, Бен все равно понимал, к чему ведет свою речь Вэр, и не мог не чувствовать чего-то вроде восхищения. — Да нет же, — почти с досадой возразил Вэр. — Непредсказуемость прекрасна. Большинство не понимает, что такое Хаос. Это возможность ценить уникальность каждого момента. Порядок — хрупок. Хаос — нет. — Ты нашел Источник, чтобы выйти за границы обеих доктрин, — Бен улыбнулся — и эта редкая, мимолетная, тёплая улыбка была полна затаённой гордости за стоящего перед ним человека. — Я знал, что ты поймешь, — в голосе Вэра было облегчение подростка, неожиданно получившего одобрение отца. — Пусть прошлое умрет… — Я сказал иначе, — улыбка Кайло Рена стала шире. — Ты видел наше прошлое. Другой контекст. — «Время всему ничтожному умереть. Ситхи, джедаи…» — неуверенно процитировал Вэр, вскинув на Бена ищущий одобрения взгляд. — Ты видишь, до чего это меня довело. Мы и правда умерли, — юмор Соло, столько лет загнанный в самые дальние уголки души, казалось, был создан для того, чтобы балансировать присущую всем Скайуокерам драму. — Не поспоришь, — Вэр ответил невольным смешком, но тут же вновь обрел серьезность. — Знаешь… я добился, чего хотел. Баланса. У вас есть будущее. Другое. Непредсказуемое, уникальное. Хаос, который всегда в движении, и порядок, который ограничивает хаос. И теперь решать только вам… Сердце оборвалось, рухнув куда-то под ноги. Бен знал, что следует из случившихся изменений, и не имел ни малейшего желания озвучивать свои догадки вслух. Они долго молчали. А потом он все же заставил себя заговорить: — Ты изменил будущее. И теперь тебе нет в нем места. Ты жертвуешь собой… …как это рано или поздно делают все, в ком течет кровь навеки проклятых Скайуокеров. Вэр молчал, но его молчание было осязаемо, оно сгустилось вокруг плотной стеной — и Бен понял, что всё, сказанное им, напрасно: неисправимый идеалист, правнук Анакина, он не послушает, не примирится с действительностью. Победа вновь обернулась поражением, заставив его ясно ощутить тщетность собственных усилий. А затем Вэр улыбнулся, вновь протягивая руку, как это сделал Кайло Рен. — Вы все изменили. И, возможно, меня больше не будет там, где я есть… но я не боюсь перестать существовать. Мир резко схлопнулся, из черных плит Источника вновь становясь солнечной оранжереей, и Бен обнаружил, что его голова лежит на коленях Рей, а её встревоженный взгляд прикован к его лицу. — Ты вернулся, — выдохнула с облегчением она и вскинула глаза вверх, на стоящего рядом Вэра. Бен резко сел. Он уже догадался, что случится вскоре, и не желал лишать Рей её момента осознания. Он поднялся, увлекая девушку за собой. Силуэт Вэра уже не был материальным; сквозь контуры его тела просвечивали цветы оранжереи. Ситх слабо улыбнулся в ответ на его встревоженный взгляд. — Я — константа, сформированная точка во времени и пространстве. Тот миг, когда я пришел к Источнику, зафиксировал этот момент в потоке, — негромко сказал он, шагнув к полусобранному Беном букету. Стянул перчатку, коснулся загорелыми пальцами лепестков и вытянул из букета белый цветок на длинном стебле. — Я хотел лишить мир Силы… но вместо этого нашел Баланс. И я этого не видел… в потоке, в будущем. Все изменилось окончательно. — Не стоит пытаться заглянуть в будущее, — Бен смотрел куда-то в окно, в бездонную синеву неба; солнечные лучи, проникая сквозь стекло, чертили на полу светлые квадраты, и вслед за ними по комнате разливалась безмятежность. — Мы определяем его сами. — Ты прав, — Вэр шагнул к Рей, протянул ей цветок, улыбнулся, неуверенно и мальчишески… и Рей не выдержала, положила руки ему на плечи, вглядываясь в карие глаза того, кого только предстояло полюбить. — Но я знаю, что все равно появлюсь. Возможно, позже, иначе. Возможно, не первым, — тихий смешок Вэра так напоминал Люка, что от этого было больно. — Считай это видением будущего, — он позволил себе обнять Рей — перед тем, как окончательно раствориться в потоке Силы. Следующим её обнял уже Бен: крепко, сильно, удерживая в реальности, в которой им еще только предстояло выбрать свой новый путь. — Теперь мы хотя бы знаем имя, — шепнул он ей на ухо, обжигая горячим дыханием кожу; задаваясь вопросом, будет ли это достаточным утешением. Он не сразу понял, что её плечи вздрагивают не от слез, а от сдерживаемого смеха. — …Я всегда хотела найти семью, — Рей подняла на него глаза. — Но почему-то думала, что впервые увижу своего ребенка младенцем… ох, Бен, — веселье, отдающее легкими нотками истерики, сменилось серьезностью, — мне не грустно. Совсем наоборот. Теперь я знаю, что у нас есть будущее. Он еще крепче сцепил руки. — Мы изменили всё сами. Практически он не делал ничего. Это были лишь видения… видения Силы. Мои, твои. — Гавара, — еле слышно согласилась Рей, вспоминая свой побег. — Вэр показал ему, кто он, теперь я это понимаю. Бен… мы можем отправиться на Кеш? — Ты волнуешься за него, — Бен бросил косой взгляд из-под черной пелены волос. — Да, — созналась Рей. — Лорд Вол не может простить Гавару неудачи. — Мне почему-то кажется… что об этом позаботились, — пробормотал себе под нос Бен, вспомнив слова Вэра у источника, но подробно объяснять отказался. — Что ж. Навестим планету ситхов.Корусант, императорский дворец
Роуз с Финном вновь стояли на площадке среди окруживших их штурмовиков, и от белых доспехов веяло космическим холодом. И вновь перед ними возвышался генерал Первого Ордена, сияя огненной рыжиной волос, сцепив руки за спиной, чтобы казаться еще более угрожающим. И вновь тонкие губы кривились в едва заметной усмешке, в которой можно было, пожалуй, усмотреть превосходство. Только в этот раз не было ни страха, ни гнева. И ненависти не было тоже — к этому человеку, на чьих укрытых черной шинелью плечах сейчас покоилась судьба доброй половины Галактики. К тому, который мог равнодушно, между делом, отдать приказ о казни пойманных диверсантов. Который заключил союз с теми, кого ненавидел больше всех на свете, чтобы спасти людей, за которых нес ответственность лишь перед самим собой. Тому, чьи принципы и чувства не стоили ничего, если речь шла о справедливом выборе. Тому, кто заливал лунной ночью отчаянную тоску по врагу, без которого жизнь была пустой, потому что в ней больше не было ничего и никого, кроме чувства долга. Как можно было продолжать ненавидеть того, кто не просил о прощении, никогда и никого, и был едва согласен лишь на то, чтобы его поняли?.. Кто бы мог подумать, что за надменным лицом безжалостного, сурового противника обнаружится живой человек?.. Роуз знала, что Финну изменения дались не в пример легче. Бывший штурмовик отличался благословенным, редкостным умением принимать жизнь такой, какой она была. Сегодня ты штурмовик, но вот колесо судьбы делает оборот, обстоятельства меняются, и ты уже повстанец, диверсант, почти джедай, а твой бывший орденский босс — твой учитель, и твой бывший генерал, которого ты боялся и отчасти уважал, становится твоим начальником в новом миропорядке… несмотря ни на что, улыбка Финна оставалась искренней и открытой. Роуз задавалась вопросом, что было такого в тренировке штурмовиков, что превращало их психику в настолько пластичный инструмент?.. Что-то в разработанной Брендолом Хаксом жестокой программе было правильным, давало им уникальную приспособляемость, умение выживать в быстро меняющихся условиях. Иногда Роуз действительно завидовала Финну, в чьем мире не было места сомнениям. Девушка едва заметно покачала головой и потянулась к выбившейся пряди волос, уже привычным, почти доведенным до автоматизма жестом убирая её под фуражку. Кто бы мог подумать, что в итоге ей начнет даже нравиться эта темная форма?.. — Итак? — Хакс превратил слово в вопрос, продолжая недавний неоконченный разговор. — Я… — Финн сглотнул, одернув на себе привычную коричневую куртку, старый подарок Дэмерона, и было видно, насколько тяжело ему даются слова. — Я хотел бы немного подумать. — Подумай, — змеем-искусителем откликнулся рыжий генерал, по-военному четко кивая подчиненному. — Возрожденной Академии на Арканисе может понадобиться новый комендант. Тот, кто знает изнутри программу подготовки штурмовиков. Смею предположить, что внесенные в неё изменения положительно скажутся на общей динамике обучения. — Уверен, — Финн отозвался искренне, и было видно, что он действительно одобряет сказанное Хаксом, но всё еще колеблется, выбирая между двумя равно привлекательными идеями. — Иди, — негромко сказала Роуз и улыбнулась другу. — Определи для себя сам, чего ты хочешь. — Я отвечу, когда вернусь. Генерал, сэр, — привычка все же взяла верх, и Финн, напоследок все же козырнув Хаксу, отбыл в направлении «Тысячелетнего сокола», который уже прогревал двигатели перед стартом. Армитаж повернулся спиной к кореллианскому фрахтовику, словно не желал смотреть, как взлетает испортивший Ордену столько крови и нервов корабль, но Роуз с непонятной тоской проводила взглядом улетающий «Сокол». — Они вернутся, — пробормотала себе под нос она. Армитаж промолчал, слабо дернув плечом, и кивком показал ей следовать за собой. Роуз непонимающе нахмурилась: — Куда? — Полигон. Часть дворцовой площади, которая находится под оцеплением, — туманно сказал Хакс, уже через плечо, потому что шагал вперед. Девушка вздохнула и привычно постаралась его догнать. — А зачем? — вопрос унесло ветром, но Хакс все-таки каким-то образом услышал её слова и притормозил, кивнув на выставленные в ряд пустые бочки, еще совсем недавно служившие баррикадами. — Тренировка. Доставай бластер. Щеки заалели от внезапного стыда. Роуз совершенно не желала вспоминать Кореллию и шальной, угодивший совершенно не в ту цель выстрел, след которого Хакс до сих пор нес на себе — длинным тонким шрамом выше уха. Её рука неуверенно потянулась к бластеру. Ещё больше ей не хотелось позориться перед молчаливым оцеплением штурмовиков, но Армитажа, судя по всему, такие мелочи не волновали. Возможно, он привык к масштабной аудитории… но для Роуз и двоих свидетелей было уже слишком много. — Майор, выполняйте, — командирский рык со стороны Хакса был неожиданным, и Роуз, вздрогнув, чуть не уронила оружие. — А если бы я с испугу выстрелила? — огрызнулась она, поудобнее перехватывая бластер. — Контролируй, где находится твой палец, — он стоял к ней в профиль, вытянув в сторону от себя руку с бластером; рукав сполз, открывая бледную кожу между перчаткой и манжетой рубашки. Его рука не дрожала: четкое, твердое, камнем высеченное в мгновении движение. — Контролируй, где находится ствол. Всегда. Неважно, заряжен бластер или нет, в режиме парализатора или боевом. Ты должна всегда понимать, куда целишься, даже если просто решила указать бластером в ясное небо. Роуз честно попыталась сосредоточиться на бластере и крепче сжала пальцы на стволе. Хакс еле слышно хмыкнул и опустил свое оружие, мягким шагом приблизившись к ней. Пальцы в черной перчатке, уверенные и сильные, легли поверх её, направили ствол бластера выше и левее, с привычной точностью целя в центр мишени. Сколько часов, дней, лет тренировок стояло за этой убийственной четкостью движений?.. Он не подавлял силой и зловещим ощущением присутствия, как Кайло Рен, не обладал мышечной массой штурмовика-Финна; здесь было иное. Хакс брал верх отточенной остротой разума, умением держать себя в руках, выдержкой… и пониманием последствий своих действий, той цены, которую в итоге приходится заплатить за свои поступки. Это завораживало. — Ты должна понимать, что оружием можно убить. И всегда это помнить. Никаких случайных рикошетов, никаких выстрелов в пылу эмоций. Голова должна быть холодной, — он отнял руку и иронично поднес два пальца к виску, имитируя бластер. – Иначе… Это было единственным напоминанием о давешнем выстреле; Роуз опустила взгляд, стараясь не смотреть на тот шрам над ухом, видимый сквозь ежик рыжих волос. След её собственного неосторожного выстрела. А если бы она попала чуть левее?.. Позвоночник продернуло холодком. Скорее всего, мы бы сейчас были не на Корусанте, а в общей безымянной могиле на окраинах Кореллии. Мысль была слишком страшной, чтобы думать её всерьез, и Роуз поежилась, стараясь избавиться от всякой дряни в голове и сосредоточиться на уроке. Когда еще генерал, лидер Первого Ордена, министр обороны Федерации и просто отличный стрелок будет тратить на меня свое время?.. Эта мысль почему-то была не лучше первой, и девушка раздраженно сморщила нос. — По статистике, огневой контакт чаще всего случается на дистанции от трех до семи метров, — Хакс искоса взглянул на Роуз, и они обменялись усмешками, одновременно припомнив кантину на ночном Корусанте, — стрелковая подготовка штурмовиков больше ориентирована на дальние дистанции, до двадцати пяти метров. Диверсантам и мятежникам важнее уметь стрелять с близкой дистанции… и быстро. Очень быстро. Он выбросил вперед руку с бластером и выстрелил несколько раз подряд, всаживая заряд в центр мишени, не промахиваясь, не дрогнув рукой. — Я никогда так не смогу, — обреченно пробормотала Роуз, опуская бластер, и тихо, сквозь зубы, добавила себе под нос: — Выпендрежник. — У тебя есть преимущество, — отозвался Хакс, слегка нахмурив брови. Он говорил не снисходительно, нет; скорее, задумчиво, оценивая все данные и делая из них вывод. — Ты представляешь себе внутреннее устройство бластера. Попробуй представить траекторию выстрела заранее, с самого начала. — Винтовка длиннее, — хмуро буркнула Роуз. — Легче представить. — Тебе не нужна винтовка. Бластера достаточно, но нужно отработать движение до автоматизма. А если… — только что Хакс стоял в шаге от нее, и вот уже был за спиной, небрежно легким движением заламывая её руку к лопаткам, и этим выдавая гораздо больше опыта ближнего боя, чем можно было бы подумать, — …если кто-то полезет врукопашную, бросай бластер и доставай шокер. Было неприятно, но не больно по-настоящему. Роуз понимала, что движение было просто иллюстрацией к разговору, но все равно дернулась, вспоминая ту лунную ночь и её собственную попытку угрожать ему бластером. Его пальцы были теплыми даже сквозь перчатку. …Многое, очень многое той ночью могло пойти не так. — И, еще одно, — Хакс медленно разжал пальцы, выпуская её руку, и шагнул вперед, повернувшись к ней лицом. — Мишень на полигоне не стреляет в ответ. Ты уже была под огнем — и не испугалась, не растерялась, — одобрение настолько редко звучало в его голосе, что Роуз попросту молча вытаращилась на рыжего генерала, пытаясь осознать новое открытие. Хакс хмыкнул и сунул свой бластер в кобуру, выразительно взглянув на её руку, в которой все ещё было позабытое оружие. — Ни один человек не становится мастером в одночасье. Нужно повторять, тренироваться, раз за разом, — он помолчал, словно на что-то решаясь. — Я могу найти тебе инструктора… Слова прозвучали неуверенно; в них читалось совершенное иное, неозвученное предложение, и Роуз не сразу нашлась с ответом. — Что ж… — Эй, Хакс, — по площади бодро шагал По Дэмерон, сопровождаемый парой штурмовиков вместо привычных Финна и вуки. Было не похоже, что новоявленному президенту Федерации хоть как-то не по себе от своей охраны. Еще один человек с пластичной психикой. — Да, Дэмерон? — интонации рыжего генерала изменились, но Роуз могла сказать, что яда в них все равно было меньше, чем в самом начале вынужденного альянса. Они привыкали, адаптировались, учились находить точки соприкосновения; перекрестки, на которых могли встретиться, чтобы выбрать общую дорогу. — Ведж прибыл по приказу, — отозвался пилот. — Жду тебя в конференц-зале через полчаса, будем только мы. — И президенту понадобилось прийти лично? — рыжая бровь поползла вверх, в иронии Хаксу по-прежнему не было равных. — Польщен. — Не думай, что я не буду смотреть за тобой, — По покосился на Роуз, и та вспыхнула, уловив в подозрительном взгляде пилота многое такое, о чем вряд ли задумывалась всерьез. До этого момента. …Может, и раньше, если быть до конца честной с собой. — Вижу, вы вместе стреляли? Да, именно с этого все и начинается, — Дэмерон хмыкнул, подобно Хаксу изобразив двумя пальцами выстрел из бластера. — Сначала по банкам, потом по живым мишеням… честно сказать, не думал, что вы споётесь. Пальцы еще целы? Вместо ответа Хакс отстраненно помахал в воздухе ладонью в черной перчатке. — Как видишь. Идем? — Я поищу Кайделл, — сказала Роуз, капитулируя перед своими мыслями. — Найду вас позже. Хакс проводил её взглядом, слегка нахмурившись вслед. Он внезапно осознал, что чувствует себя неуютно без её постоянного присутствия за спиной. Ненависть, чистая и ясная, видимая в её темных глазах при каждом взгляде на него, превратилась во что-то иное, что-то, без чего уже сложно было обойтись. Зачем он учил её стрелять?.. Хотел, чтобы спину прикрывал человек, которому можно было доверять? Возможно. Сопротивление и Орден нашли общую дорогу, научились работать вместе, смогли противостоять общим врагам… но то, что их разделяло, никуда не делось, всё еще мешая по-настоящему понять друг друга. Хакс был реалистом. Для него мир был жестоким; в нем не было места иллюзиям. Но и он многое понял за последнее время, о многом пожалел — и во многом изменился, расставшись с прошлыми представлениями о жизни. Её суть, сама Роуз, оставалась той же — взбалмошной и отчасти наивной девчонкой-мятежницей, романтиком, верящим людям. Их разделяли года, прожитые в разных местах, сама жизнь, такая разная для них обоих, разочарования и боль прожитых лет. Но, возможно, им еще было, чему научиться друг у друга. — Хакс, — Дэмерон скосил на рыжего генерала вопросительный взгляд, и Армитаж внутренне вздрогнул, сообразив, что напрочь позабыл про свидетеля его размышлений. — У меня к тебе… кхм. Я хотел тебе кое-что сказать. — И что же? — рыжий генерал постарался убрать с лица любые эмоции, подозревая, что нахальный пилот вновь пройдется по тому, что в его глазах вполне могло выглядеть, как намеренная перевербовка агента. — Я, — было видно, что Дэмерон колеблется, подбирая слова. Он поднял ладонь ко лбу, дернул себя за вьющуюся прядь, выдохнул — и, наконец, решился. — Я хотел сказать две вещи. Во-первых, я хотел извиниться. За Кореллию, за то, что из-за моего спуска на планету вы все угодили в такую передрягу. За то, что тебе пришлось рисковать жизнью, чтобы вытащить мой зад из этого… в общем, ты понял. — Пожалуй, — уголок губ дернулся, но Армитаж старательно удерживался от полноценной улыбки. Дэмерон признает ошибки, интересно. Где-то, наверное, взорвалась Звезда Смерти. — А второе? — с намеренной небрежностью осведомился он. Дэмерон смотрел со смертельной серьезностью. Он стоял прямо, как военный, и сейчас вполне можно было забыть, что этот человек — бывший мятежник, бывший контрабандист, бывший… кто бы он там ни был. — Я хотел сказать, что я тебе верю. — Рискуешь, Дэмерон, — едва заметная улыбка превратилась в сардоническую усмешку, и Хакс слегка наклонил голову, изучая пилота. — Ты же знаешь, кто я… — Заткнись, Хакс, — по-простому отозвался По. — Прошлое изменить нельзя. Будущее — можно. Пошли, хватит торчать посреди площади, штурмовики не могут расслабиться. Армитаж еле слышно хмыкнул и последовал за лидером Федерации. В конце концов, жизнь означала перемены.Корусант, императорский дворец, вечер
Солнце в жарком мареве рушилось куда-то за линию горизонта, озаряя последними лучами прохладный длинный зал, служащий новому правительству Федерации комнатой совещаний. — Это может сработать, — По Дэмерон исподтишка рисовал в планшете перед собой, украшая чистый белый лист вереницей крестокрылов. Подумав, увенчал эскадрилью орденским СИДом, ведущим их в бой, и слегка виновато покосился на Веджа Антиллеса, сидевшего на стуле со спиной, прямой настолько, что она была способна поспорить с вечным штырем, проглоченным Хаксом. Ведж бы не одобрил измену в пользу «колесников», но новые времена требовали новых решений, а технологии Ордена ощутимо превосходили всё, что было доступно Сопротивлению. — А если нет? — возразил Антиллес, взглянув в голубое предвечернее небо за окном. Было видно, что пожилой пилот всерьез обеспокоен. Хакс молчал, размышляя о чем-то, собеседникам пока неведомом. В распахнутое окно влетела птица, совершила круг почета под потолком и вылетела вон. Вслед за птицей в комнату пришло спокойствие — впрочем, возможно, безмятежность исходила от орденского генерала, который наконец поднял на Веджа светлые зеленые глаза. Если бы еще знать наверняка, что это спокойствие идущего к закату дня — не обманчиво, что мир с каждым днем будет становиться лишь лучше, и ничто не сможет нарушить это нетревожный ясный вечер… Если бы знать наверняка. — Мы должны расширить границы Федерации, и начать следует с возвращения тех систем, что находятся на грани выхода. Кореллия — вопрос номер один, и мы находимся в исключительно удачной позиции для переговоров. Ведж Антиллес, герой Альянса, легендарный пилот, лично явился на пораженную эпидемией планету, чтобы протестировать экспериментальную вакцину. Которую опытные врачи Федерации синтезировали на основе биоматериала, добытого в тайной лаборатории Империи… — Хакс взял паузу, как опытный оратор, и с легкой усмешкой покосился на Дэмерона. — Ага, — фыркнул По, откладывая в сторону планшет. — Твои прирученные джедаи. — Вот об этом упоминать не стоит, даже в шутку, — негромко предупредил орденский генерал, сцепив перед собой пальцы рук. Пусть никто и не поверит. Кайло Рен, военный преступник, Верховный лидер Первого Ордена — диверсант на службе Федерации?.. Оксюморон. Если забыть, кто еще прошёл тот же путь, но легально. — Да-да, я знаю, — Дэмерон со вздохом тряхнул головой и обернулся к Антиллесу. — Хакс прав, это сработает. Особенно после того, как ты явился в систему на «Акбаре» и зачистил её от остатков имперцев и Лиги. Никто и не пикнет, наоборот, тебя увешают цветами и заговорят до смерти хвалебными речами. — Я не гожусь для правления, — страдальчески сморщился Ведж. Было видно, что ему хочется оказаться подальше от пары заговорщиков, одного из которых он воспитал сам, исключительно себе на горе. Хакс едва заметно вздохнул и взглянул на легендарного пилота с чем-то, поразительно напоминающим сочувствие. — Антиллес, иногда достаточно просто напомнить себе, что никого другого— нет. Кто еще подойдет, чтобы принести мир в систему, объятую гражданской войной?.. Кореллия — лоскутное одеяло народов и идеологий, с огромным социальным расслоением, с разрухой на периферии и коррупцией в центре. Не буду скрывать, я заинтересован в том, чтобы сохранить промышленные мощности системы, но прекрасно осознаю, что спокойствие на Кореллии можно гарантировать лишь изменением социальной политики. Занятость населения, новые проекты, выборы нового правительства, включающего как людей, так и инородцев… — Хакс потянулся за своим информационным планшетом, отмечая в открытом файле новый пункт. — Тот медик-забрак, Вадре Гесто, она же кореллианка? Ведж молча кивнул, уже предчувствуя, к чему идет дело, и с восхищенным ужасом косясь на Хакса. — Замечательно, — с удовлетворением подытожил рыжий генерал. — Уроженка Кореллии, не-человек, врач, разработавший вакцину от вируса… идеальное дополнение к образу героя. — А еще она неплохо делает уколы, — пробормотал Ведж, едва заметно дернув уголком рта, и с удовольствием полюбовался, как резко бледнеет и без того светлокожий Армитаж Хакс. — …Да. И это, — генерал слегка поменялся в лице, вспомнив безумную операцию в ночной кантине, но мысли о событиях прошлого недолго удерживали внимание Хакса. Его размышлениями уже полностью овладело будущее, то, что должно было наступить не сейчас… Государство было еще молодо, еще лишь делало первые шаги в изменившемся мире, но уже столкнулось с первыми кризисами и интригами. Рассеянным — и в итоге сгинувшим в ловушке на гиперпространственных путях — адептам не удалось нанести удар, но на окраинах уже показывали зубы иные угрозы. Корпорации, магнаты, амбициозные моффы — вот новый враг, с которым не получится сражаться открыто, поле боя с ними — кабинеты и залы совещаний. Хакс перевел взгляд с Веджа Антиллеса на откинувшегося в кресле Дэмерона; задумчиво изучил черты раздражающего, невыносимого, наглого пилота. Лидера Сопротивления, открыто извинившегося за всё, что было сказано и сделано ранее…. За последнее время лицо нового президента, еще молодого и ясного взором, обрело сетку новых морщин, выдавая, что не всё далось ему так легко, как По старался показать. Он научится, у него нет другого выбора. И, если Лейя Органа верила, что он способен управлять… что ж, доверимся принцессе. Закон, порядок. Справедливость. Путь будет долгим, и Хакс не рассчитывал, что проживет столько, чтобы увидеть финал… но, возможно, у них выйдет увлечь этими идеями умы большинства. Или зажечь их сердца. То, чему он научился у Сопротивления.«Тысячелетний сокол», орбита Кеша, днем спустя
Рей смотрела, как Бен пьет каф, привычно уместившись на диванчике в кают-компании «Сокола»; он вытянул ноги под игровой стол и расслаблено полулежал на спинке дивана. Длинные пальцы охватывали чашку, он медленно подносил её край к губам и делал глоток, задумавшись и не смотря, но при этом не пролив ни капли. Было легко представить, как эти пальцы с той же изящной аккуратностью берут набор для каллиграфии и выводят стремительные, летящие буквы… но легко было и представить, как они сжимаются на рукояти светового меча, и костяшки белеют от напряжения перед ударом. Он смотрел в пол, думая о чем-то своём. Рей невольно засмотрелась на его чёткий профиль и вновь на мгновение ощутила то давнее очарование, очарование человека, который, поднимая глаза, видит в целом мире лишь тебя одну. — Что такое? — Бен вздернул бровь, отводя чашку в сторону. Рей не сразу осознала, что он заметил её взгляд, и невольно залилась краской. Всё казалось таким… свежим, непривычным. Просто сидеть с ним рядом, на одном диване, на одном корабле. Не драться, не выяснять глубокие философские проблемы, не стараться сманить друг друга на ту сторону Силы, которая сегодня вечером была в фаворе. Непривычно. И как же здорово. — Убери чашку, — попросила Рей, не отрывая взгляд от его ладони и запястья. Рукав черного свитера закатался чуть ли не по локоть, когда Бен вновь поднял чашку к губам, и этот простой жест выглядел в её глазах неотразимо привлекательным. Крифф. В глазах Бена блеснули искорки интереса, и он поставил свой каф на столик с дежариком, прямо посреди голографических фигурок монстров. Не слишком быстро — но при этом и не очень аккуратно, и Рей не скрыла улыбки, прекрасно понимая причину, по которой у младшего Соло дрогнула рука. К’лор’слизень на доске утонул в дымящемся кафе по пояс, как в лаве Мустафара, но злоключения монстра уже никого не интересовали. Рей придвинулась ближе и ухватила пальцами ворот его свитера, мягко, но настойчиво потянув его к себе. Бен издал тихий изумленный смешок, но поддался, наклоняясь к ней. Его руки сомкнулись у нее на спине, сначала легко, а затем стиснули её почти до боли, и Рей спрятала улыбку за поцелуем. — А-а, что я только что увидел, — Финн, некстати появившийся на пороге, немедленно прикрыл глаза рукой и исполнил разворот налево кругом с четкостью, которую оценил бы даже Хакс. — Стой, — окликнул его Бен, но штурмовик обернулся не сразу — сначала мысленно отсчитав некоторое количество цифр, как то завещала орденская подготовка. Вновь развернувшись к столу, Финн бросил опасливый взгляд на диван, но всё уже было в пределах нормы: Рей, нервно улыбающаяся и примерно сложившая руки на коленях, сидела на краешке дивана, а Бен топил разочарование в кафе, краем глаза кося на девушку. — Чубакка спросил, где тебя носит, ему нужен второй пилот, — объяснился Финн, неловко подпирая спиной стенку. — Мы приближаемся к Кешу. — Это мне нужен второй пилот, — фыркнул Бен, не без сожаления поднимаясь с дивана. — Пойду, объясню Чуи, кто тут главный… — Ага, хочешь, как Люк, без руки ходить? — скептически покачал головой Финн, проходя вглубь салона. — Ему же не Чуи руку оторвал, — насмешливо донеслось из коридора, и спина Бена Соло пропала за поворотом. — Хотя он мог, да… Оставшись вдвоем, Финн и Рей молча уставились друг на друга. Щеки девушки полыхали краской, и Финн не сразу сообразил, с чего вообще начать разговор, потому что в голову упорно лезли совершенно не те мысли. Хотелось спросить, не обижает ли её Кайло Рен. Уверена ли она в своих действиях. Что они думают делать… и еще кучу вещей, которые мог бы спросить у своей сестры старший брат, застав её с главой местных хулиганов. И неважно, что этот самый хулиган — его друг. Финн вздохнул и высказал вслух самую безобидную из своих тревог: — На Кеше опасно? — Не знаю, — Рей слегка нахмурилась и подперла подбородок ладонями. — Всё зависит от того, кто там при власти… я правда не знаю, Финн. Но Кеш — планета ситхов… — Тогда пойду, проверю оружие, — понимающе хмыкнул экс-штурмовик, по привычке зацепив тыльной стороной ладони свой меч. Меч Винду, символ своего наследия, с которым еще предстояло разобраться. Джанна и Калриссиан обещали помочь, если он все-таки надумает вернуться на Харуун-Кэл, получше узнать свой народ, и это было еще одним из вариантов будущего, о котором следовало подумать… — Финн, — Рей улыбнулась другу. — Спасибо, что отправился с нами. — Хакс предложил мне стать комендантом Академии, — отозвался Финн, задержавшись на пороге. — А твой… Бен сказал, что я обязательно должен увидеть Кеш, прежде, чем дам ответ. Не знаешь, почему? — Точно не знаю, — задумчиво пробормотала Рей. — Но… пожалуй, я могу догадаться. Он всё еще учит тебя?.. — Гоняет хуже Хакса на плацу, — хмыкнул экс-штурмовик и отклеился от стены кают-компании, выходя в коридор корабля. — Чувствую, или я сдам ему экзамен на джедая, или опять получу по хребту мечом… Скоро посадка, приходи в рубку. Перед ним тоже были открыты дороги… но Финн не хотел выбирать. Он хотел бы идти обеими — или какой-то третьей, еще скрытой за поворотом. Будущее находилось в движении.***
На планете не было ни полетного контроля, ни космопорта; за два прошедших года ситхи Кеша так и не решились открыть свой мир другим, а сами использовали в качестве аэродрома расчищенную площадку у самого берега. Рей наклонилась над креслом пилота, негромко сообщая Бену поправки к курсу. Она хотела приземлиться у поместья Гавара, на засыпанной крупным песком площадке у арэрария. Габариты «Тысячелетнего сокола» позволяли вписаться в размеры поляны, а посадка у дома Кхая давала преимущество скорого ответа на занимавший её вопрос. «Сокол» почти касался днищем крон деревьев; Бен уронил фрахтовик еще ниже, и вуки возмущенно взвыл, утверждая, что еще пара сантиметров, и корабль придется красить заново. Соло огрызнулся, высокомерно сообщив, что он точно знает, что делает. В ответ на это вуки пообещал Бену каникулы на Кашиике — на весь период выздоровления, но перепалка увяла, потому что деревья закончились, и под днищем корабля показались плавные контуры поместья Кхая. Бен пролетел над домом, развернул фрахтовик и с привычной четкостью зашел на посадку, приземлившись точно в центре поляны. Мягкий шум репульсоров затих, и команда переглянулась. Вуки прорычал, что останется на корабле, чтобы проклятые ситхи не растащили «Сокол» по запчастям, и никто не посмел с ним спорить. Больше всех нервничал Финн: это было видно по количеству оружия на поясе и за плечами экс-штурмовика, по нахмуренным бровям и крепко зажатому в руке фиолетовому мечу. Бен… не нервничал совсем. Рей угадывала нетерпение в том, как его руки сжимали штурвал, но не могла определить, к чему это нетерпение относилось, и от этого слегка тревожилась. Он мог быть совершенно непредсказуем, и даже их новые отношения не могли дать желанного озарения… девушка едва заметно покачала головой, надеясь, что до кровопролития все-таки не дойдет. Рей уже была на Кеше, у неё было свое видение планеты ситхов, и, кажется, за время, проведенное здесь, она даже умудрилась обзавестись каким-то количеством… не друзей, еще нет, но, пожалуй, доброжелательно настроенных знакомых. Лахка, Муура, её напарница по боям Савара… сам Гавар Кхай, её недавний тюремщик и спаситель — и, где-то в далеком, больше неосуществимом будущем, приемный отец и воспитатель Вэра. Она не желала, чтобы им причинили вреда, боялась за них, и часть этого страха почему-то была связана с Беном. Рампа «Сокола» с тихим шипением опустилась вниз, и перед ними расстелился Кеш. Солнце садилось, в алой дымке валясь куда-то за край океана; раскаленный лавандовый песок отдавал накопленный за день жар, и чувствовалось, что ночь принесет с собой освежающую прохладу, отрадную для всего живого. Пряный, пахнущий экзотическими травами и цветами воздух вновь вызвал у нее странно-тоскливое ощущение — как будто она вернулась домой, где не была много-много лет. Пахло цветами, ветер колыхал деревья… Бен сошел по рампе первым, и Рей подавила тревожное чувство, возникшее при взгляде на него. Он выглядел так, словно был готов к бою. Даже больше, надеялся на драку. Вернувшийся к хозяину алый меч вновь лежал у него в ладони привычным и знакомым продолжением руки; Бен двигался плавно, бесшумно, как хищник перед прыжком, и не нужно было черного плаща и маски, чтобы угадать Кайло Рена перед боем в мрачной сосредоточенности его лица. Рей ускорила шаг, обгоняя его перед дорогой, ведущей к дому. Быстрым шагом прошла по тропинке, не отзываясь на оклик Бена, вышла к освещенному светильниками входу — и сердце ёкнуло. У распахнутой настежь двери стояли двое, и по их лицам было видно, что они не ждали гостей. Черные одеяния Гавара были церемониальными, не боевыми, и одежды женщины рядом с ним были похожими, отличаясь лишь темно-красной полосой дома Кхаев на плаще цвета ночи. Ах, он все же принял Лахку в свой дом… кем? Женой? — Нет, мы пришли с миром, — выпалила Рей, понимая, что говорит что-то не то, но не умея объяснить лучше. — Мы пришли… — Воздать по заслугам? — слегка насмешливо предложил свой вариант Бен, поступью хищника огибая её по кругу, чтобы остановиться перед Кхаем. Тишину вечера прорезал гул нестабильного алого меча. Финн засветил свой, встав рядом с Рей и вопросительно покосившись на неё, но девушке было не до объяснений. — Я вижу, меч вернулся к хозяину, — негромко проронил Гавар, оставаясь на месте. Лахка не двинулась, лишь прижала ладонь к губам, гася невольный вскрик. — Кайло Рен. Я признаю, что у тебя есть право мести — за всё то горе, что мы причинили твоей женщине, — он слегка повернул голову в сторону Рей. — Леди Рей, примите мои извинения. Я хотел бы, чтобы вы знали, что они искренни. Я сожалею обо всем, что произошло. — Ты причинил ей боль, — Бен не повышал голоса, но странным образом от этого было еще страшнее. На мгновение Рей посетило видение зверя с оскаленными зубами. Зверя, который защищал её… мстил за неё. Сейчас в нем не было ничего от джедая. — Я готов платить, — в глазах Гавара на мгновение мелькнуло что-то злое, отчаянное, словно он не хотел произносить свои слова, но не имел иного выбора. — Бен! — Рей бросилась вперед, крепко вцепившись в руку, держащую алый меч. Бен дернулся, но быстро понял, что своим сопротивлением может лишь повредить самой Рей, и, раздраженно выдохнув, погасил меч с его опасной гардой. — Ты слишком добра, — в его словах не было злости, лишь бесконечная нежность. — Вспомни Вэра, — Рей обнимала его со всей доступной силой, не давая вновь включить меч; она чувствовала биение его сердца под своей щекой. Она точно уловила момент, когда Бен сдался, расслабившись, и услышала негромкий смешок над своей головой. — Ты просишь для него пощады? — Второй раз, — негромко сказал забытый ими Кхай и слегка поморщился. — Леди Рей, моя жизнь принадлежит Вам уже дважды. Как быть, если Верховный лорд Кеша обязан жизнью тому, кто не входит в Племя?.. — …Верховный лорд, — понимание обрушилось на неё внезапно, и Рей обернулась к своему бывшему стражу. — А лорд Вол? — Он умер, — со странным выражением лица сказал Гавар. — Ночью, во сне. Как раз перед моим возвращением на Кеш. Часть Круга Лордов погибла при атаке на Корусант, и… оставшиеся выбрали меня его преемником. …Так вот, что имел в виду Бен, говоря, что о нем позаботились… Вэр не дал в обиду приемного отца?.. — Рей, — позвал подругу Финн. Его меч, по примеру Бена, тоже был погашен, но брови экс-штурмовика хмурились в непонимании. — Он Верховный лорд… ситхов?.. Кхай с насмешливой иронией покосился на темнокожего джедая. — Жизнь — странная штука, не так ли?.. Но я обещаю тебе мир на эту ночь, джедай. Слово ситха. — Ну и дела… — слегка присвистнув, пробормотал Финн и постарался оказаться поближе к Бену. Тот с интересом исследователя смотрел в сторону аэрария, явно чувствуя присутствие неизвестных живых существ. Рей подавила улыбку. — Я приглашаю вас в наш дом, — мелодично и церемонно произнесла Лахка, делая приглашающий жест в сторону двери. — Будьте нашими гостями в эту ночь. Рей застыла у двери неподвижно, уставившись на что-то, видимое только ей. Бен коснулся рукой её плеча, вопросительно взглянул, и она тряхнула головой, возвращаясь в реальность. Девушка нашла взглядом Кхая и пристально посмотрела ему в глаза. — Ты помнишь наш старый разговор?.. Твое будущее будет иным. У тебя будет дочь. Он ни единым жестом не выдал своего удивления. Лишь едва заметно повернул голову вслед новой хозяйке дома и ушел за ней, подметая длинными полами черной одежды мраморный пол. Но Рей знала, что и здесь перемены были благотворными.***
Поздно ночью, уже после застолья, после неловких вопросов поражённого Кешем Финна и неожиданного, мягкого юмора ответов Кхая, после долгого разговора с Лахкой, уставшая и начинающая откровенно засыпать Рей обвела взглядом комнату — и не нашла Бена. Сердце оборвалось, она отчаянно потянулась к связи, но словно уперлась в глухую стену. Он прятал своё присутствие в Силе, от ситхов, не от неё, но Рей всё равно на мгновение ощутила тошнотворный, всепоглощающий ужас. Сон прошел мгновенно; она отмахнулась от тревожного вопроса Лахки и выскочила на улицу, панически озираясь по сторонам. Аэрарий был тих; ни звука не доносилось и из сада вокруг дома. Рей замерла на месте, пытаясь успокоиться, взять под контроль свой непонятный страх, чтобы понять, куда вообще мог пойти Бен. Наверное, теперь этот страх будет со мной всегда. Спустя несколько долгих минут она, наконец, смогла унять отчаянное биение сердца. И посмотрела в сторону океана, туда, где череда ступенек из сада вела вниз, к берегу, где мягко мерцал в ночи потусторонний лавандовый песок. Бен. Исследователь и убийца, поэт и тиран, романтик, освоивший почти забытое Галактикой искусство писать письма пером… Рей шагнула под свет причудливых, сделанных из витого стекла мастерами ситхов садовых фонарей, сделала еще один быстрый шаг — и, наконец, тенью пронеслась по саду, на миг замерев на площадке у ступенек. …Он был там, внизу. Бродил по светлому песку в одиночестве, словно вновь искал ответов на незаданные вопросы, и его тень стелилась позади. Угадав её присутствие, Бен поднял голову и заслонил лицо ладонью от падающего сверху света. Рей на мгновение закрыла глаза — ей показалось, что у его тени вновь плащ и шлем, но это была всего лишь его рука над головой, на которую причудливо лился мягкий желтый свет. Бен Соло. Кайло Рен. Как бы тебя ни звали, ты всегда будешь моей любовью — и этого не отнять, не стереть, никогда. Шаг. Еще шаг. Легкие, почти невесомые касания ступенек. Вниз, медленно и легко. Десять. Одиннадцать. Медленно. Не отрывая взгляда от лица человека внизу. Четырнадцать. Еще четыре… Стремительный прыжок — так летят вперед птицы. Она слетела со ступенек — вниз, к протянутой навстречу руке, зная, что её поймают, удержат, не отпустят. Они сжали друг друга в объятиях, так, словно вокруг бушевал шторм, и спастись можно было, лишь удержав руку другого. Рей провела рукой по своему лицу и поняла, что оно мокро от слёз. — …Никогда больше так не делай, — прошептала она, — никогда!.. Бен, даже не совсем понимая, о чем речь, согласно кивнул, крепче прижимая ее к себе. Отблеск фонарей сверху на мгновение скользнул по темным волосам обоих и спрятался в прибрежном песке, уступая место бархатной черноте ночи. — …Никогда больше не оставляй меня одну. — Не оставлю. Клянусь, не оставлю, — он гладил ее по волосам, разжав пальцы правой руки. Они стояли, смотря на то, как волны древнего океана с тихим рокотом накатываются на берег, и вторая рука Бена лежала на талии Рей, мягко, но властно прижимая девушку к нему. Чтобы не отпускать больше никогда.