Глава 11. Притяжение
I'm just a whisper in the void No one's there, you're paranoid I'm just a trick of your own mind Blink your eyes once and you'll find I'm just a ghost inside your head Aviators - Sweet dreams
Y siempre que se va regresa a mi Y felices los cuatro No importa el que dirán Somos tal para cual
Maluma — Felices los 4
Звездный разрушитель "Миротворец", орбита Корусанта
Роуз задержалась на капитанском мостике, вместе с Финном ожидая сигнала о прибытии нового корабля. Наблюдательница пренебрегла своими обязанностями и не последовала за рыжим генералом, справедливо подозревая, что тот не уйдет дальше первого дивана — и вряд ли будет способен на что-то большее, чем многочасовой сон. …Она не знала, что и думать о Хаксе. Обрывки только что состоявшегося разговора по-прежнему бродили в её голове, бросая неожиданный свет на личности и мотивы обоих собеседников. Жизнь, и без того казавшаяся устроенной слишком сложно, внезапно отрастила еще с десяток щупалец и лишний ряд зубов, и Роуз Тико понятия не имела, что теперь делать с выуженным из океанских глубин чудовищем. — …И почему, напомните, я должен предоставлять в распоряжение генерала Сопротивления часть флота Федерации? — откровенно издевался над Финном Хакс, язвительно-ироничный, практически сразу вернувший себе утерянное в зале совещаний самообладание — и от этого еще более завораживающий, стоило лишь вспомнить недавний яростный срыв. — Потому что ты мне должен, — Финн бесстрашно встретил взгляд Армитажа, невольно напоминая всем присутствующим, что вовсе не Хакс был главным ужасом Ордена. Да, рыжий генерал действительно был несносным, въедливым перфекционистом, способным интриговать до бесконечности и доходить до запредельных, кровавых крайностей ради процветания Ордена… но он не был ни воплощенным хаосом, ни жестоким мучителем, и бывший штурмовик в лице Финна не испытывал ни малейшего страха перед начальством в его лице. К тому же, Хакс был высокомерен, откровенно брезглив и редко снисходил до дисциплинарных взысканий и наказаний, оставляя Кайло Рену играть роль хтонического ужаса, темной тенью крадущегося в отполированных до блеска коридорах звездного разрушителя. …Впрочем, тот тоже не утруждал себя палачеством, предоставляя Фазме марать руки за всех троих. — Позволь напомнить, FN-2187, что это ты мне обязан. Спасением жизни, как минимум, — ледяной контроль на мгновение дал трещину, а зеленые глаза генерала сузились, напоминая, что он ничего не простил и не забыл. Роуз не тревожилась за друга: она уже поняла, что при всем своем внушительном наборе темных, откровенно орденских качеств, Хакс всегда делал ставку на результат, а не на эмоции, и вряд ли стал бы утруждать себя местью Финну. Но она по-прежнему не могла понять, что же сподвигло верного пса Ордена на невероятный для него, не укладывающийся в её представление об Армитаже Хаксе поступок. Как он вообще стал нашим шпионом? Финн рассказывал, что это случилось из-за ненависти к Кайло Рену… но я все равно не могу в это поверить. Просто не могу. Нет, не ненависть, здесь что-то другое. — Ты пытался казнить нас на «Превосходстве»! – возмущенно парировал справедливый, в общем-то, укор Финн. — А что еще мне было с вами делать, смею поинтересоваться? — язвительно осведомился Хакс, своей идеальной генеральской выправкой давя на психику бывшего штурмовика. — Отпустить? Диверсантов, пытающихся вывести из строя часть систем корабля? — Ой, да ладно, — Финн запоздало осознал, что окружающая обстановка сыграла с ним злую шутку, вновь вгоняя его в рамки привычной для штурмовика стойки, и расслабился исключительно из чувства противоречия. Вернее, постарался расслабиться, по примеру Хакса убрав руки за спину, и Роуз невольно улыбнулась, подметив неуклюжую попытку друга зеркалить своего соперника. Рыжий генерал был высоким и поджарым по сравнению с Финном, и, даже не обладая внушительной мускулатурой штурмовика, все равно умудрялся производить впечатление более опасного из них двоих. — Как будто ты из доброты душевной стал нашим шпионом! — Возможно, не стоит информировать о моих моральных качествах весь Корусант? — нехорошо прищурившись, бросил Хакс, и оба члена Сопротивления запоздало осознали, что на мостике хватало людей, беззастенчиво слушающих разборки двух еще не слишком притершихся друг к другу половин Федерации. Взгляды, украдкой бросаемые на двух посторонних на разрушителе, были откровенно неприязненными. На ум невольно пришли воспоминания о их инфильтрации на «Превосходство», где Финн с легкостью изображал из себя офицера, уверенными шагами меряя коридоры и переходы звездного разрушителя. Тогда Роуз казалось, что на ней сосредоточены взгляды всего персонала корабля, а её семенящие шаги и ссутуленные плечи попросту не могут принадлежать настоящему офицеру. Сейчас… Тико твердо решила, что сегодня же отыщет себе комплект местной формы по размеру — чтобы наглядно донести до всех окружающих, что сейчас они все вовлечены в общее дело. — Наверное, даже такой гад, как ты, может сделать что-то хорошее, пусть и по совершенно неправильным причинам, — остывая, пробормотал Финн. — Не тебе меня упрекать, предатель, — почти мирно отозвался Хакс. Рыжий генерал сделал несколько шагов по глянцевой черноте капитанского мостика и обернулся к офицеру связи. — Запрос на «Искатель», — отрывисто скомандовал он. - Уточните время, через которое они могут быть на Корусанте. Офицер склонился над панелью, вводя цепочку команд, а Армитаж воспользовался заминкой, чтобы подойти к Финну и еле слышно сказать сквозь зубы: — Еще раз ты попробуешь подорвать мой авторитет на капитанском мостике — и поймешь, как соскучился по Рену. — Успеешь тут соскучиться, — так же негромко отозвался Финн, фыркнув и совершенно не впечатлившись угрозой. Вместо ожидаемого язвительного ответа Хакс с любопытством вгляделся в лицо штурмовика. Взгляд зеленых глаз был откровенно испытующим и почти дотягивал до полноценного сканирования. Роуз больно ткнула товарища локтем в бок, и тот вздрогнул, не сразу уловив, за что пострадал. — Прошу извинить, сэр, — уже громко заявил Финн, до которого с некоторым опозданием дошло, что судьба всей миссии спасения Рей сейчас находится в сцепленных за спиной руках одного злопамятного рыжего генерала. Он опустил глаза и хмуро взглянул на свое отражение в глянцевых сапогах начальства. — Больше не повторится. Хакс молча кивнул и впервые с зала совещаний бросил косой взгляд на Роуз — безмолвную свидетельницу и арбитра незримого спора о том, чей бластер длиннее. — Сэр, расчетное время прибытия — три стандартных часа, — подал голос связист, привлекая внимания генерала. — Отлично, — Армитаж спокойно кивнул головой и пристально взглянул на Финна. — Итак. Генерал Сопротивления получает корабль. Смею надеяться, ты неплохо знаком с устройством звездного разрушителя… не так ли, Финн? — …Разрушитель? — Финн поперхнулся и вытаращил глаза на Хакса. Даже в самых диких мечтах он не мог представить себе, чтобы бывший враг оказался настолько щедрым. — «Искатель», — скучным голосом конкретизировал рыжий Верховный лидер, — звездный разрушитель класса «империал-II». — Двойка… — пробормотал ошарашенный экс-штурмовик. — Не много для спасательной миссии? — Первый Ор… — по привычке начал Хакс - и тут же с досадой исправился: — Галактическая Федерация не может позволить себе выделить что-то меньшее в качестве корабля сопровождения для её генерала. Роуз с невольным восхищением покачала головой: рыжий мерзавец в точности знал, где должна заканчиваться скромность и начинаться пафос. Финн все еще мялся, переступая с ноги на ногу в тяжелом недоумении, но девушка оказалась сообразительнее и свирепо шепнула ему «благодари». — Спасибо, сэр, — мрачно насупившись, выдавил из себя Финн. Экс-штурмовик выглядел так, словно изо всех сил ворочал мозгами, но так и не мог осознать, в чем подвох. — Я могу как-то… эээ… выразить благодарность?.. — Пожалуй, — снисходительно отозвался Хакс, и Роуз немедленно преисполнилась самых диких подозрений. Заставит драить полы? Попросит убрать от него наблюдателя? Захочет власти над Галактикой? Идеи становились все более бредовыми, и девушка-механик усилием воли заставила остановиться разгулявшееся воображение. …Впрочем, уходить с «Миротворца» до конца назначенного срока почему-то не хотелось. Еще и потому, что в альтруизм Хакса она не верила, а понять рыжего генерала пока что не получалось от слова «совсем». — И как? — по вытянувшемуся лицу Финна было видно, что его версии расплаты отличаются еще более жутким размахом. — Та наемница с кантины, — неожиданно для обоих сопротивленцев сказал Хакс. — Вы знакомы. Мне нужен канал связи с ней. — Зори? — на лице экс-штурмовика, не заставшего начало операции на Корусанте, было написано искреннее непонимание. — Но зачем? — А вот это уже классифицированная информация, — почти с наслаждением проинформировал подчиненного рыжий генерал. — Просто передай ей, что я хочу её нанять. Финн пожал плечами и по привычке изобразил салют Ордена, за что тут же получил второй тычок в бок от Роуз. Хакс небрежно кивнул и, не прощаясь, ушел, оставив обоих представителей Сопротивления смотреть ему вслед. …И теперь, спустя добрых полчаса после этой сцены, Роуз и Финн все еще оставались на мостике, наблюдая за тем, как команда корабля выполняет рутинные действия. На висящем на орбите звездном разрушителе, сейчас служившем всего лишь местом базирования Верховного лидера, было не так уж много обязанностей, но команда не расслаблялась, показывая, что Хакс неплохо выдрессировал подчиненных. — Я ему не верю, — откровенно признался Финн, засунув руки в карманы потрепанной коричневой куртки. Он вновь, сам того не замечая, стоял в позе штурмовика. — А ты веришь? — Мы все еще считаем друг друга врагами, — задумчиво пробормотала Роуз, стараясь прогнать застывшее перед глазами выражение неприкрытого восхищения на лице Хакса, в момент в кантине, когда тот увидел Зори. Вполне себе человеческие чувства, пусть и совершенно неожиданные для того, о ком она привыкла думать, как о лишенном эмоций фанатике. Или просто действие лекарств? В конце концов, у него на мостике была офицер разведки, способная вскружить голову представителю любой расы, а Хакс не обращал на неё никакого внимания, лишний раз подкрепляя этим нелестное мнение Роуз о себе. …И этот фанатик, раненый и уставший, совсем недавно орал на неё, как обычный живой человек, выведенный из себя черной неблагодарностью с её стороны. — Но война закончилась, — резко, словно ставя точку в каком-то давнем споре, сказал Финн. — Финн. Ты веришь в… ну, в Рей и Кайло Рена? — Роуз наконец-то смогла оформить в слова, пусть и криво, ту мысль, что не давала ей покоя с момента той молчаливой ссоры с Рей. — В то, что он и правда не был таким… монстром, каким его изображали? По-настоящему вопрос должен был звучать совсем не так, но даже ради спасения своей души девушка сейчас не могла сформулировать его иначе. Ты веришь в искупление? В возможность простить то, что простить нельзя? В незаслуженные шансы?.. Так, как в это верит Рей? В этом весь смысл вашего джедайского учения, ведь так?.. — Ох, он тот еще монстр, — ухмыльнулся Финн, и Тико поразилась тому, что бывший штурмовик говорит о своем старом враге так, будто тот еще жив. И будто в чем-то даже достоен восхищения. — Но ради Рей он способен на все, это точно, — и, поймав удивленный взгляд подруги, запоздало и неловко уточнил: — Был способен. На всё. Бывший штурмовик бросил взгляд на планету-город, чья панорама расстилалась внизу, за транспаристилом. — …Роуз, мы все — всего лишь люди. И даже этот рыжий засранец Хакс наверняка кого-то любит или любил. Я… пожалуй, я могу смотреть на него, как на человека, а не как на абстрактное зло. На Кайло Рена? Или на Армитажа Хакса? Она не стала уточнять, почти виновато подумав, что слова Финна могли относиться к ним обоим. — Сопротивление сделало из тебя идеалиста, — Роуз широко улыбнулась другу и потянула его за рукав. — И романтика, кто бы мог подумать. Пошли, я покажу тебе, где здесь столовая. Тебе всё равно еще часа два ждать. — Да ладно, — Финн закатил глаза и хмыкнул. — Это звездный разрушитель. Я знаю все места, где здесь можно что-то сожрать!Мустафар, место крушения "Шёпота"
Разрушитель по-прежнему висел на орбите над головой, но Рей не чувствовала новых живых существ поблизости — и это значило, что второй высадки десанта на планету так и не случилось. Те штурмовики, что остались позади, за разломом у леса, тоже не представляли опасности: огоньки их присутствия один за другим погасли в Силе, и девушка мрачно решила, что ситхопоклонники с дубинами все-таки одолели количеством нарушителей заповедного леса. Рей сидела в темноте, прислонившись к своему истребителю, и сосредоточенно жевала армейский паек, чтобы хоть как-то набраться сил перед второй стадией ремонта; дыхательную маску девушка временно сдвинула на лоб. Внутреннее пространство корабля позволяло взять с собой некоторое количество припасов и прочих необходимых для жизни вещей, но Рей, ребенок суровой пустынной Джакку, при сборах ограничилась лишь самым необходимым. Инструменты для ремонта, медикаменты для первой помощи, базовые запасные части для оборудования и оружия. Осветительный прибор, коробка с пайками, запас воды. Все, что нужно для того, чтобы выжить. Проглотив последний кусок еды, Рей закашлялась и сплюнула кровью. Выстрел из бластера, оборвавший жизнь мандалорца, был вторым. Первый же нашел свою цель — по всей видимости, задев верхушку легкого девушки. Рей, насколько смогла, обработала поверхность раны, но попытки починить «Шёпот» свели на нет все её усилия; содержимого аптечки оказалось недостаточно. Боль пульсировала в ране жадным, голодным чудовищем, не давая толком сосредоточиться на ремонте корабля. Те, кто старался взять Рей живой, не могли знать, что она больше не может лечить Силой. Даже сейчас, с разлитой в алой ночи темной энергией Мустафара, потерянное умение было ей недоступно. Лечение — способность Светлой стороны; предательский Свет оказался неверным и обманчивым, на каждом шагу слепя глаза ложной надеждой — и, в итоге, не выполнив ни единого обещания. Тьма была честнее. Но тьма не была милосердной. Рей закрыла глаза, прислушиваясь к шепоту невидимых голосов. Прошлое, отчасти глупое, полное ошибок и неправильно выбранных дорог, оставалось прошлым, и изменить свой выбор было нельзя. Говорили, что все, что не убивает, делает тебя сильнее… но сейчас Рей не ощущала себя сильной. Наоборот. Она уже умерла, вместе с ним, там, на Экзеголе, и все, что осталось — физическое тело, по какой-то непонятной причине продолжающееся цепляться за жизнь. Жизнь, в которой больше не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Только обещание, данное мертвецу. Она вытерла лицо тыльной стороной руки, и почти не удивилась смешавшейся с кровью и грязью предательской влаге. Наклонившись, Рей подняла с травы фляжку; прополоскала рот и осторожно глотнула воды. Она старалась не дышать полной грудью, чтобы не вызвать новый приступ кашля. Девушка опустила руку с фляжкой и откинула голову назад, прислонив затылок к металлу обшивки; правая ладонь легла на черную рукоять светового меча. Боль разливалась по телу потоками раскаленной лавы, притупляя ум, заставляя думать о вещах, от которых Рей в своем нормальном состоянии отшатнулась бы в ужасе — и, пожалуй, отвращении. Например, что будет, если она возьмет этот нестабильный клинок цвета огня — и перевернет рукоять в ладони другой стороной, крепко зажав кнопку активации?.. Станет ли она призраком Силы? И останется ли их связь целой там, за порогом смерти? Потому что, если нет — то бессмысленно абсолютно все. Не было ничего хуже одиночества. Отпусти… …Инстинкт выживания включился резко и безжалостно, единым махом заглушив искушающий шепот голосов из темноты, советовавших отпустить и сдаться. Непрошеное воспоминание о другом, заснеженном лесе возникло перед глазами. Рей обернулась, закрыла глаза и прислонилась горячим лбом к прохладному металлу истребителя; сконцентрировалась, фокусируя память на образах времен Старкиллера. Лес. Снег, холод. Алый меч, одинокая черная фигура среди покрытых инеем деревьев. Кайло Рен, перекрывший ей и Финну пути к отступлению. Кровь на снегу, искаженное болью лицо — и намеренный жестокий удар по своей, и без того страшной, ране. Боль дает ситхам силу, эхом прозвучал знакомый голос ушедшего в Силу учителя. Рей резко распахнула глаза. Там, в заснеженном лесу Старкиллера, Кайло Рен черпал силу из своей собственной боли, из своей же крови, превращая то, что его убивало, в оружие. Что ж, боли у меня, хоть отбавляй. У девушки вырвался невольный смешок, и она вновь хрипло закашлялась, дорогой ценой расплачиваясь за черный юмор. Какая разница, если это поможет выжить. Она могла лишь догадываться, как это работает — но пропитавшая Мустафар темная энергия все еще ластилась к ней, подставляя мягкое, покорное брюхо, как прирученная нексу, и Рей сосредоточилась, вновь пытаясь медитировать, но в этот раз используя свою боль, как фокальную точку. Можно медитировать на огонь. Можно на воду. Можно и на боль. Пульс крови в ране стал отчетливо слышен, заглушив все звуки ночного леса; Рей мысленно потянулась дальше, к источнику боли, превращая агонию нервных клеток в энергию, и почувствовала внезапную ясность в голове. Силы вернулись со стремительностью горного потока; боль никуда не делась, она осталась там же, но девушка обнаружила, что может отделить ту свою часть, которая умирала от этой боли, от части, которая была способна встать, идти и делать необходимое. Способна была выживать. И первым правилом выживания на Джакку было «прекрати ждать спасения и помоги себе сам». Концентрация на цели помогала отбросить посторонние мысли. Рей сквозь зубы втянула воздух и потянулась за оброненным гидроспаннером. Конец работ был уже не за горами. Восстановление дефлекторных щитов лежало за гранью её возможностей, но привести корабль в состояние, пригодное для полета, было вполне реально. Россыпь СИДок, уже не способных пригодиться своим пилотам, послужила неплохим источником запчастей, и Рей осторожно выуживала из чужих кораблей нужные ей детали, стараясь лишний раз не тревожить свою рану. Темная энергия все еще пульсировала вокруг, помогая трансформировать боль, и с каждой минутой девушке все больше казалось, что у нее действительно есть шанс убраться с этой планеты. …Она как раз привинчивала назад последний кусок отвалившей при жесткой посадке обшивки, когда почувствовала над головой новое, незнакомое присутствие. Присутствие, полное обещания и надежды. Задрав голову к небу, Рей без удивления увидела, как выходит из гиперпространства еще один звездный разрушитель.Корусант, правительственный квартал, утро следующего дня
Хакс безжалостно терзал допросами свою память, но так и не смог вспомнить, как звали светловолосую женщину с вечно тревожными глазами и длинным, казавшимся совершенно лишним на узком лице, носом. Новая начальница Службы Галактической Безопасности предсказуемо была представительницей Сопротивления и смотрела на свежеиспечённого министра обороны так, будто мысленно наматывала его кишки на провода. — …Я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество, — продолжала вещать селонианка, которой оставалась лишь пара дней до официальной инаугурации в президенты. Впрочем, неофициальное положение ничуть не помешало ей занять восстановленное крыло бывшего императорского дворца, потихоньку переделывая его строгие интерьеры в соответствии с селонианским вкусом. Дерево и теплые оттенки охры и кармина сменяли строгую монохромную гамму бывшей Империи; Хакс старался не думать о захватывающей Галактику энтропии, живым примером которой была рыжая мохнатая селонианка, пьющая голубое молоко из высокого прозрачного стакана. — Взаимно, — отозвался Армитаж, между делом соображая, сколько дней пройдет между официальной церемонией и первым указом Маронеи. Зная селонианку так, как знал он, Армитаж был уверен, что первым делом она возьмется за родную Кореллианскую систему, официально поставив вне закона набирающее обороты про-человеческое движение. …Быть человеком под началом президента-инородца было откровенно некомфортно. Совещание было окончено. Ди’Эйси (или Д’Арси?..), мятежница-контрразведчица, наградила Хакса откровенно презрительным взглядом и откланялась, подчёркнуто не протянув новому коллеге руки. Армитаж встретился взглядом с Маронеей и позволил себе слегка задрать бровь — единственная реакция на вопиющее поведение начальницы службы безопасности. — Доверие — конечная цель долгого пути, — с легкой улыбкой сообщила селонианка. Хакс мысленно фыркнул, прекрасно зная, что промышленные связи Селонии и Ордена по-прежнему действовали, тщательно укрытые от посторонних глаз, и никаким доверием в их отношениях не пахло отродясь. Знала это и Маронея Саккор, но лицо-морда будущего президента оставалось совершенно безмятежным. Дэмерон бы не протянул в этом аду и дня. Армитаж не позволил своим чувствам отразиться на лице, с преувеличенной вежливостью распрощавшись с будущим президентом. Попасть из бывшего дворца в бывший Сенат, теперь носивший претенциозное название Совета Федерации, можно было разными путями. Хакс победил в борьбе со своей охраной и отправился на встречу с политиками на аэроспидере с открытым верхом, с удовольствием ощущая ветер и солнце на лице, слишком долго открытом лишь искусственному свету и воздуху космических кораблей. Встречи с новым министром обороны просил глава партии либералов, Райм Левелл, но Армитаж понятия не имел, что именно понадобилось от него политику с далекой и непримечательной Оброа-скай. Планета-архив, планета-библиотека. Впрочем, насколько он мог припомнить биографию Левелла, политик не ступал на родную землю ногой добрых двадцать лет, проведя это время в экспедициях по различным захолустьям Галактики. Белоснежные двери Совета Федерации беззвучно раскрылись, пропуская внутрь рыжего генерала; последовала череда проверок (Хакс вновь помянул недобрым словом новую главу контрразведки, хоть и был согласен, что после взрыва следовало усилить меры безопасности в отношении абсолютно всех), и, наконец, доступ в святая святых политики был открыт. Райм Левелл поднялся из-за длинного стола цвета темного дерева; длинные — как у Рена — черные волосы спадали ему на лицо, а когда политик тряхнул головой, Хакса обожгло пристальным взглядом светлых серых глаз. Сегодняшний день решительно был днем контрастов. Сначала до безобразия некрасивая Ди’Эйси, потом узкая морда хорька-Маронеи — а теперь откровенно раздражающее совершенство линий и формы в лице политического оппонента. Армитаж пожал протянутую ему руку и выбросил из головы посторонние мысли, сосредоточившись на предстоящем разговоре. Разговор оказался… странным. В речи Левелла сквозил незнакомый легкий акцент, невольно воскрешающий в памяти его биографию и разъезды по задворкам Галактики; отвечая на полунамеки политика своими уклончивыми замечаниями, Хакс размышлял, где же ему уже приходилось слышать подобный акцент. Даже не эти странные протяжные согласные и незнакомые ударения, а что-то большее — общий тон, настроение. …Ощущение врожденного превосходства. Вот, это оно. — Первый Орден стоит на страже порядка в Галактической Федерации, и наши цели полностью совпадают с целями главы государства. Принимать сторону отдельных партий и фракций Совета было бы ошибкой, — Хакс не без труда выловил из речи Левелла завуалированное предложение поддержать партию оппозиции, ответив так, чтобы его позиция стала кристально ясной. Игры Совета были не для него; впереди была другая цель, и для нее нужны были другие средства. Но любопытно. Значит, партия либералов представляет собой оппозицию текущей власти. Маронея, конечно, будет поддерживать центристов — но с уклоном на инородцев, что само по себе может в итоге загнать её в тупик; селонианке вообще свойственны перегибы, я помню это по нашим прежним переговорам. А куда у нас подалось Сопротивление?.. Райм Левелл обезоруживающе пожал плечами: — Генерал, я давно живу на свете, и прекрасно вижу, что наше правительство в данный момент является переходным. Оно откровенно неспособно взять в руки власть и помочь всем тем частям Галактики, что по-прежнему страдают от рабства и угнетения. Не больше, чем это был способен сделать Первый орден. Необходимо пойти новым путем, создать что-то такое, что принесло бы благо всей Галактике. Это ему еще неизвестно, что Маронея по-прежнему тайно извлекает прибыль из наших старых сделок. Пожалуй, с Левелла сталось бы обличить нас с трибуны Сената… ох, простите, Совета, заклеймив преступным картелем при власти. — Время покажет, — пожал плечами Армитаж, откровенно отказываясь от предлагаемого союза. …Иногда политические интриги заставляли его открыто сомневаться в собственном здравом рассудке. Как, впрочем, и в рассудке тех, кто выбрал это поле деятельности сам, по собственной воле, один раз и на всю оставшуюся жизнь. Политики были обречены видеть в каждом слове двойной и тройной подтекст, обречены на недоверие и неискренность. Обречены на одиночество. Неудивительно, что Лейя Органа была такой плохой матерью Бену Соло. Впрочем, мания величия и непомерные амбиции Брендола Хакса ничуть не лучше сказались на его сыне.Звездный разрушитель «Искатель», орбита Мустафара
Ведж Антиллес, одетый в новенькую, с иголочки форму флота Галактической Федерации (подозрительно похожую на форму Первого ордена, на которой на пару сантиметров сдвинули местоположение карманов), стоял на мостике «Искателя» и рассматривал зависший на орбите Мустафара звездный разрушитель. Зрелище воскрешало в памяти старые добрые имперские времена, когда на такие же старенькие «Победы» можно было наткнуться буквально в любой точке, куда тебя выносило из гиперпрыжка на крестокрыле. Новым было лишь то, что теперь Ведж был по другую сторону прицела — и чувствовал себя откровенно неуютно в роли капитана такой махины, как «Искатель», напрочь подавляющей огневой мощью все доступные ресурсы старого имперского разрушителя. Антиллес незаметно бросил взгляд на команду, убедился, что все заняты делом, и хулигански подцепил душащий воротничок капитанского кителя, пытаясь слегка ослабить врезающуюся в горло отглаженную складку. — Сэр, мы в радиусе поражения, — возвестил диспетчер за пультом, и ладонь Веджа невольно дернулась, ища и не находя гашетку крестокрыла. Антиллес тихо вздохнул и повернулся к операторам. — Дайте канал с капитаном «Победы». — Сэр, они не отвечают, — спустя примерно полминуты откликнулся связист, между делом отыскав и вызвав на экран опознавательный код чужого корабля. — Бывший имперский, последнее переименование — «Бездна». — Неважно, — Антиллес уже включился в режим боя, напрочь позабыв о том, что управляет непривычным кораблем. — Односторонний канал. — Есть, сэр. — «Бездна», — спокойный голос Веджа заполнил собой мостик, — говорит Ведж Антиллес, капитан звездного разрушителя «Искатель». У вас два выхода. Если вы не заглушите двигатели и не приготовитесь к сдаче, через две минуты я открываю огонь. Отсчет пошел. Команда «Искателя» была готова к началу боя; сосредоточенные, замершие на постах офицеры ожидали лишь команды своего капитана. Ведж незаметно сглотнул, все еще желая оказаться в родной кабине крестокрыла и как следует задать жару в космосе. Увы, не в этот раз. Оставалось всего тридцать секунд. Антиллес внутренне подобрался, готовясь отдать приказ. — Сэр, они прыгнули в гиперпространство, — негромко сообщил дежурный, и напряжение отпустило, принеся с собой легкое разочарование. Ведж с легким изумлением покачал головой — кто бы мог подумать, что ему так недостает действия? Второй оператор привлек внимание капитана: — Сэр, с планеты… что-то взлетело, — за точной, но совершенно неуставной формулировкой крылась загадка, и Ведж прошел к подчиненному, всматриваясь в бегущие по экрану показатели. Очень знакомые показатели. — Откройте ангар номер два и уберите щит, — скомандовал Антиллес, откровенно пугая команду своим всезнанием. "Шёпот". И, значит, Рей. Выбравшись из истребителя, Рей практически сразу угодила в дружеские объятия Финна, по эффекту здорово напоминающие хватку вуки — и слабо охнула, бледнея и оседая на палубу разрушителя. Вокруг немедленно воцарился хаос. Финн, подхвативший Рей, орал в голос, требуя бригаду медиков; набежавшая в ангар бригада техников дружно охала над матовым черным истребителем; Ведж, которому в этот самый момент пришел вызов с «Тысячелетнего сокола», крыл кореллианской руганью Лэндо и Чубакку, выясняя, у кого именно дрогнула рука при виде звездного разрушителя. Рей было уже все равно — сквозь полузабытье она услышала разговоры про бакта-камеру и позволила себе ускользнуть из реальности в мир отдыха и снов. В этот раз сновидения оказались милосердными и оставили её в покое.Звездный разрушитель «Искатель», орбита Мустафара, шесть часов спустя
— Рей, — голос Финна ввинчивался в мозг назойливым насекомым, и Рей спросонья подняла руку, пытаясь отмахнуться от постороннего звука. Ладонь хлопнула по чему-то-то твердому и теплому, и Финн ойкнул. Пришлось открыть глаза и посмотреть. — Сразу дерешься, — хмыкнул экс-штурмовик, слегка обиженно потирая нос и отодвинув свой стул подальше от её кровати. — Рей, ты пять часов провела в бакте и еще час спала. Время врачебного осмотра. — Хочу еще шесть часов, — со вздохом пробормотала девушка, натягивая больничное одеяло по самые глаза. — А лучше все двенадцать. Где я? — «Искатель», звездный разрушитель Хакса. — …Ох. Все плохо? — Да чтоб я знал. Найди человека, который может понять, что у Хакса в голове, и я отвечу. Но капитаном у нас Антиллес. — Ох, — повторила Рей, на этот раз уже с надеждой. Финн встал и прошелся по медотсеку, рассеянно заглядывая под койки и явно не зная, куда себя деть. — Ну давай, говори уже, — вздохнула Рей, с первого взгляда опознав режим «я что-то знаю, но боюсь говорить» в исполнении друга. Финн тяжело вздохнул и вернулся к её кровати, оседлав перевернутый стул и уместив подбородок на его спинку. Выражение его лица стало суровым. — …Я видел Рена. — Я тоже, — не думая, отозвалась Рей, и тут же постаралась задушить в зародыше зарождающуюся истерику. Здесь, в стерильном белом помещении, среди приборов и лекарств, все пережитое на Мустафаре казалось страшным сновидением. …Вот только сновидением оно не было. — Мы поговорили, — мрачно продолжил Финн, уже не позволяя сбить себя с мысли. — И он мне кое-что сказал. — Ну, не тяни уже, — сдвинув брови, практически приказала она, и экс-штурмовик сдался: — Он сказал, что не может являться тебе. Его присутствие тянет из тебя силы. Я так понял, что ваша… связь, да?.. так вот, она — причина всех твоих проблем. Со здоровьем и Силой, я имею в виду. Понимаешь… он может влиять на наш мир, только забирая часть твоих сил. …Рей? Девушка остановившимся взглядом смотрела в стену. — Это объясняет… многое, — тихо сказала она, вызывая в памяти крепость Вейдера — и отчаянный, сумасшедший поступок Бена. — Правда, я понимаю. — И что ты будешь с этим делать? — голос Финна мешал ей думать, теребил, вырывая из размышлений. Что ж, может, и к лучшему. — Делать?.. — пальцы Рей сжались на белоснежном одеяле. — …Не знаю. Но он обещал, что больше не будет пытаться разорвать нашу связь. Рот Финна округлился в виде буквы «о». Кажется, бывший штурмовик тоже что-то понял, или объяснил для себя какой-то не совсем понятный старый разговор. — Так вот, чего его так штормило, — пробормотал её друг. — …Отчаянный парень. — Не без этого, — с невольной улыбкой согласилась Рей. Всегда крайности. Никогда не может остановиться и подумать, что будет, если он в очередной раз прыгнет со скалы. Убила бы. — Но это он отправил меня тебе на помощь. — Правда? — приятное тепло разлилось по всему телу, и Рей вновь поймала себя на том, что улыбается. — Честное слово, — положив руку на сердце, поклялся Финн, и она вновь закрыла глаза, проваливаясь в сон.***
Выспавшись, Рей почувствовала себя значительно лучше. Не в последнюю очередь это сказалось и на её настроении, за последние несколько часов сделавшем громадный скачок от глубокого отчаяния к чему-то, похожему на спокойное принятие. …Нет, ощущение несправедливости осталось. Но она дала клятву — на Мустафаре, смотря в темные глаза призрака и точно зная, что никогда не посмеет ему солгать. И, значит, оставалось разбираться с тем, что есть. А был — призрак, чье присутствие в этом мире медленно, но верно вытягивало из нее жизнь. И её собственная упрямая решимость никогда, никогда не разрывать эту странную, бесконечно нужную им обоим, благословенную и опасную связь. …Что-то в этом спокойном планировании было бесконечно далеким от всей сущности джедаев. Но после Мустафара разницы уже не было, как не было и сомнений. Рей прошлась по выделенной ей каюте, упругим шагом пробуя на прочность восстановленные силы; невольно улыбнулась, проведя ладонью по белой стене. Помещение как две капли воды напоминало ту самую каюту на разрушителе, в которой они с Беном учинили погром, превратив в труху постамент со шлемом Вейдера. Интересно, что бы сказал про это сам Анакин Скайуокер?.. Возможно, посмеялся бы первым. Пока Рей плавала в бакте и отсыпалась, какая-то добрая душа взяла на себя заботы об её одежде, бестрепетной рукой выбросив дырявое тряпье в мусоросборник. Более-менее целой осталась лишь куртка, аккуратно заштопанная и висящая на стуле. То, что ей выдали взамен, больше напоминало тренировочную одежду штурмовиков, черную и почему-то обтягивающую во всех стратегически важных местах. Ботинки, впрочем, были в разы удобнее её прошлой обуви, не пережившей столкновения с лавой Мустафара. Рей покосилась на себя в зеркало освежителя, вздохнула, безуспешно попытавшись расчесать пальцами птичье гнездо на голове, и вернулась к столу, на котором аккуратной (у них на разрушителе был пунктик на аккуратность, явно привитый Хаксом) стопкой громоздилась украденная у Люка Скайуокера библиотека. Половину которой девушка просто не могла прочитать, потому что книги были написаны на шести разных языках, три из которых были мертвыми. Рей сосредоточилась и негромко позвала: — Бен. …Сила пошла сияющей рябью, показывая, что где-то там, на другом конце их связи, её слова были услышаны. — …Пожалуйста, — прибавила веса своему убеждению Рей, вызывая в памяти «Превосходство» и его собственные отчаянные, почти умоляющие слова. Если все дело было в том, кто сможет умолять сильнее… — Пожалуйста. Ты мне нужен. Фигура в черном проявилась в шаге от нее, и уже при первом взгляде на неё Рей знала, что сегодня ей не придется иметь дело со злым и отчаявшимся Кайло Реном. Сейчас это был Бен — мрачный, растрепанный, но с выразительным и глубоким взглядом нашкодившего щенка нексу. — Ты научился управлять связью, — она не спрашивала, а утверждала. Как Рей ни старалась приглушить свои эмоции, радость от его появления пронизывала их связь солнечным светом; она не сразу поняла, что этот свет исходит с двух сторон. Двойные солнца. — Я мог являться Финну и Хаксу, но никогда не знал, когда Сила приведет меня к тебе. Потому что где-то глубоко внутри всегда знал, что это тебе вредит, — Бен вздохнул, ладонью откидывая с лица непокорные волосы. — Когда понял — смог контролировать. Он на мгновение отвернул голову в сторону, и ей послышалось сказанное сквозь зубы «спасибо Вейдеру». Рей не сделала попытки подойти ближе. Наоборот, опустилась на сиденье, оставив его смотреть на неё сверху вниз. Разговор получился тихим и отчасти беспомощным — но этого следовало ожидать. — Может, можно что-то сделать. — Что, Рей? — мягко спросил Бен. — Мы уже сделали слишком много. — Изучить книги. Может, есть что-то, способное… сбалансировать эффект. Я так и не послушала те голоса… быть может, знание, которое они мне обещали, не имело ничего общего с его возвращением? Быть может, речь шла о другом? О предмете? О месте? — Ты читала все эти книги. Что-то нашла? — он был смертельно серьезен, словно исчерпал все свои насмешки еще раньше. — Не все, я не могу читать древние языки, — Рей смотрела ему в глаза с непонятной надеждой. — Но должно же быть что-то… какой-нибудь артефакт? Что-то, что поможет нам сдержать, не разрушая? Починить связь?.. — Ох, Рей. Ты и сломанные вещи. Честное слово, это невероятно, — в его голосе наконец-то прозвучала улыбка. — …Знаешь, на Мустафаре я попыталась… проникнуть в сознание того, кто за мной охотился. Как ты на «Завершающем» — в моё, — признаваться было почему-то страшно. — Рей. — Нет, правда, — будь он материален, она бы сейчас вцепилась ему в рукав — просто, чтобы ощутить хоть какой-то физический контакт. — И я… испугалась. Но уже потом. Правда, что человек может сойти с ума при таком вторжении? — Правда. Это опасно для обоих, — Бен смотрел на нее без осуждения, и почему-то это было очень важно для Рей — джедая, по уши нырнувшего в Темную сторону Силы. — Мне не было его жаль, — тихо произнесла она. — Я испугалась — но не жалела. — Рей. Теперь ты знаешь, что она приходит легко, — Бен все-таки шагнул вперед, опустился на колени перед её стулом, посмотрел снизу вверх, словно прося прощения за то, что каким-то неведомым образом запятнал её своей прошлой, уже отошедшей в сторону темнотой. — Знаю, но… если я не хочу власти, не хочу силы — я стану ситхом? Что со мной будет? Он усмехнулся, блеснув глазами из-под прядей черных волос. — Ты всегда останешься просто Рей. — Обними меня, — вырвалось у неё. — …Плохая идея. — Пусть, — выдохнула Рей, бесспорно победив в соревновании тех, кто умоляет сильнее. — Пожалуйста. Он потянулся — мимо нее, к стопке лежащих на столе книг, и раскрыл первую же, что лежала сверху. Рей следила за знакомой рукой, листающей страницы, и не сразу поняла, что именно видит. …Список артефактов Силы, тщательно составленный и записанный знакомым аккуратным, летящим почерком. И другую, подчеркнутую, надпись сбоку — почерком Люка, суровым и четким: Дромунд Каас. — Крифф. Он улыбнулся, беззащитно и печально, и вся злость Рей куда-то испарилась, оставив лишь щемящую нежность. Он вновь её защищал.Звездный разрушитель «Миротворец», орбита Корусанта, ближе к вечеру
Блестящий пол под ногами выглядел неверной, зыбкой поверхностью воды, и Хакс тряхнул головой, чтобы прогнать внезапно возникший образ. Шаги генерала отдавались гулким эхом в пустых коридорах звездного разрушителя, и Армитажу почему-то хотелось, чтобы на его пути в каюту оказался хотя бы безликий и молчаливый патруль штурмовиков. Все, что угодно, чтобы прогнать эту тишину, в которой единственным звуком было эхо его собственных шагов. Временами он действительно скучал по Рену. Временами жалел, что не отравил его в первый день после знакомства. Уже просто потому, что никто больше не делил с ним прошлое, полное тайн, о которых больше ни с кем и никогда нельзя было поговорить… — Знаешь, Хакс, одиночество — это когда в конце дня тебе не с кем поговорить, кроме призрака твоего врага, — Армитаж не отследил момент, когда воздух стал тяжелым и обрел знакомую форму одетого в черное силуэта; из-под растрепанных волос на него с мрачной иронией смотрели темные глаза человека, которого Хакс ненавидел настолько, что предал все, во что верил. — Поверь, я в состоянии оценить иронию, — ледяная маска была на месте. Рыжий генерал приложил ладонь к панели, открывая дверь каюты, и шагнул внутрь, не обернувшись на призрака. В этот раз проклятый дух был с мечом — но не с привычным красным, который временами выглядел так, будто сейчас взорвется, при этом распотрошив самого владельца, а с золотым, ровно гудящим, стабильным клинком. …Что-то в этой перемене было значимым. — Ты отдал Финну разрушитель, — заметил Кайло Рен, неотвязной тенью следуя за Армитажем, и от Хакса не ускользнул невольный символизм: тени прошлого, отголоски старых грехов. Ненависть, слабым душком гниения и распада тянущаяся из-за порога смерти. Ненависть ли?.. — Я приказал арестовать её и доставить на Корусант, — с вызовом бросил он — но Кайло Рен молчал, опустив глаза и пристально рассматривая золотое свечение своего меча. Хакс расстегнул китель и повесил его в шкаф, оставшись в рубашке, под которой предательски виднелись очертания бинтов. Отыскал взглядом стакан; найдя, открыл дверь освежителя, налил воды, жадно выхлебав её несколькими глотками. Затем неохотно обернулся к призраку: — …Она сбежит, не сомневаюсь. — Сложно сомневаться, зная, что капитан «Искателя» — Ведж Антиллес, — Кайло Рен еле слышно фыркнул и погасил меч. — Слишком много слоев, Хакс. Это тебя погубит. — Я жив. Ты — нет, — из чистого противоречия возразил рыжий генерал. Если это можно назвать жизнью. Сегодня одиночество, привычное, как черная орденская форма, было практически невыносимым. — Хочешь, приближу нашу встречу? — в угрозе Рена не было настоящего огня, и Хакс даже не удосужился принять её всерьез. — Заманчиво, но нет. Не похоже, что тебе там… весело, - сколько Армитаж ни ломал голову, он не мог придумать ни единой причины для появления потустороннего гостя. Шальная мысль, что Рен мог нарочно искать его общества, казалась непередаваемо странной. Рен хмыкнул и обошел каюту по периметру, кружа, как загнанная в ловушку нексу. Очень скоро у Хакса зарябило в глазах от его передвижений и голубоватого мерцания призрачного силуэта; головная боль, с момента возвращения потихоньку набиравшая обороты, осмелела и тугим обручем сдавила виски. — Как ты вообще выжил? — с легким интересом осведомился призрак, продолжая мерить шагами каюту. — Бескар, — неохотно отозвался Хакс, не желая думать о том, как близко заглянул за порог смерти в тот день, когда сделал свой выбор и открыто солгал Прайду. Боль становилась все сильнее, и Армитаж болезненно поморщился, приложив пальцы к виску. — Я знал, что Прайд может мне не поверить. Кайло Рен замер на месте, впервые обратив всё свое внимание на генерала. Он сделал пару медленных шагов к Хаксу, и с каждым шагом становился всё более зловещим и мрачным. — Что? — Армитаж поневоле занервничал и вжался в спинку дивана, чувствуя себя лесным животным, которого только что среди ночной тропы осветили прожектором спидера. Кто его, этого криффова психа, знает?.. Рен выбросил вперед раскрытую ладонь, и Хакс рефлекторно нырнул вниз, выдирая из кобуры бесполезный бластер. — Идиот, — устало выдохнул Бен Соло, опуская руку. — Сядь на место. — Зачем? — подозрительно спросил Хакс. — Сядь. Ты мне веришь? Армитаж открыл было рот, чтобы высказать сбрендившему призраку, что он думает о подобном чудовищном предположении — но с удивлением понял, что не думает ничего. В смысле, ничего такого. Косо взглянув на Рена, Хакс убрал бластер обратно и вернулся на диван, оставаясь на приличном отдалении от врага. Раздраженно выдохнув, Кайло Рен вновь вытянул перед собой ладонь, удерживая её на уровне головы Хакса — и в этот раз сделал все нарочито медленно, словно не желал спугнуть свою жертву. Даже на расстоянии около полуметра его действия все равно выглядели зловеще. — У тебя болит голова, — негромко сообщил призрак. — И? — буркнул Хакс. — Тебе бы в медики, Рен. Гениальный диагноз. — Это остаточный след после исследования разума. — Чего-о?! — Не я. Кто-то ещё пытался покопаться в этом стерильном скучном чердаке, который ты называешь своей головой. Где ты был? — В Совете. Во дворце — или резиденции президента, как его теперь называют. В столовой. В освежителе. В… — Я понял. Я бы поставил на Совет, но тебе виднее. Забавно… — Бен Соло шагнул ближе, но в его сосредоточенном взгляде не было опасности, и Хакс остался сидеть на месте. Головная боль понемногу отпускала, сдаваясь под натиском чего-то незримого со стороны Рена. — Будешь дергаться, придушу, — зловеще предупредил призрак, но рыжий генерал лишь фыркнул в ответ на пустую угрозу. — Я ничего тебе не сделаю. Просто поставлю дополнительную защиту от таких попыток. Успокойся и перестань уже меня блокировать. — Жаль, ты не всеведущ, — пробормотал Хакс, честно пытаясь сделать что-то с многолетней привычкой защищать сознание, думая о посторонних вещах; привычкой, жизненно необходимой в управляемом сначала Сноуком, а потом и самим Реном Первом ордене. Ладонь Бена Соло, слишком материальная для предполагаемого призрака, зависла в паре сантиметров от его лба. Несколько секунд — и он убрал руку, а Армитаж облегченно перевел дыхание. — Я бы не отказался узнать, что хотел сказать мой информатор… и что за наглое создание попыталось влезть мне в мозги. Как насчёт толики гражданской сознательности, Рен? — Я мёртв, Хакс, — глаза призрака были насмешливыми и безжалостными — и совершенно противоречащими его действиям. Рен, ходячий проклятый конфликт, ты хоть сам-то себя понимаешь?.. — Выбирайся сам. Боль ушла полностью, вновь вернув рыжему генералу способность размышлять о сложных материях. Он задумчиво поднял глаза на призрака. — Почему я вообще тебя вижу? Я не джедай. — Понятия не имею, — рассеянно отозвался Бен. — Но не ты один. Меня видел Чубакка. — И ты можешь влиять на материальный мир, — пробормотал Хакс и, прищурившись, уставился на рукоять светового меча в ладони призрака. — А ты уверен, что ты вообще мертв, Рен? Дух насмешливо фыркнул и приложил ладонь к стене: рука, слабо мерцающая даже в ярком свете каюты, прошла дюрастиловую панель насквозь. — Тебе так хочется, чтобы я был жив? — Ты лишил меня возможности убить тебя самому — за весь тот бардак, что ты устроил в Ордене, — кисло пробормотал Хакс, напрочь отказываясь иметь дело с наводящей потустороннюю жуть идеей Бена Соло. Призрак ухмыльнулся — совершенно кореллианской, принадлежащей кому-то иному улыбкой — и растаял в воздухе.