Мой Демон — близ меня, — повсюду, ночью, днём, Неосязаемый, как воздух, недоступный, Он плавает вокруг, он входит в грудь огнём, Он жаждой мучает, извечной и преступной. Шарль Бодлер
Несколько недель Инна жила по довольно простому графику. Дом, работа, тренировка, супермаркет, дом. Девушка пыталась свыкнуться с новой для неё жизнью и, надо признать, ей начинало это нравиться. Она жила только для себя, готовила для себя, проводила время так как ей хочется. Впервые за долгое время. Хоть девушка и привыкла жить почти сама, это были совершенно иные ощущения. Боря часто заходил. Понимал, что мне одиноко, старался поддержать. Ещё Максим иногда писал, мы проводили довольно много времени просто беседуя в мессенджере. Что-то обсуждали, смеялись, делились впечатлениями. Он прекрасный друг. Как и Борис. Как я рада, что они появились в моей жизни. Миша звонил, дней через пять после моего переезда. Попросил встретиться и поговорить. Да, разговор предстоит не из легких. Ничего, на главный шаг я уже решилась, а это всего лишь побочные явления.***
День госпожи Семёновой обещал быть активным. «Встреча с Мишей, потом тренировка, кстати, нужно не забыть предупредить Борю и Максима, что я не смогу быть на традиционном обеде. После тренировки зайду в супермаркет, а то у меня в холодильнике мышь повесилась. А ещё завтра кубок, на который мы идём с командой Сиднева, хотелось бы к нему подготовиться. Да, и как мне всё это успеть?» — думала девушка, выходя из дома. Через час Инна была в кафе, где её уже ждал Малкин. Она расположилась напротив него и поздоровалась. По его лицу нельзя понять о чём он думает, так было всегда, этот раз не стал исключением. — Инна, давай сразу всё проясним. Я не буду уговаривать тебя остаться, сам понимаю, что мы зашли в тупик. Единственное, о чём я хочу попросить, это не афишировать наше расставание. У тебя новая команда, ну и у меня есть некоторые нюансы. Сразу начнутся бесконечные вопросы, и, я думаю, ни у тебя, ни у меня нет особого желания на них отвечать. — Я тебя услышала. Пожалуй, соглашусь. В свою очередь, хочу сказать, что на раздел имущества подавать я не буду, так что предлагаю сейчас поехать в ЗАГС и написать заявления. — Да, хорошо. Разговор выдался не таким, как ожидала Инна, да и его развязка тоже. Семёнова думала, что подавать заявления они будут по-отдельности и в разное время, но раз представилась возможность, то почему бы не сделать это быстрее? Подав заявления, они быстро попрощались и разъехались — Инна уже опаздывала на тренировку. В этот раз были только Боря, Максим и Лёня. Виктор и Михаил, как и обещали, отправились в отпуск. Ничего особенного не произошло, все обсуждали завтрашний кубок и первую игру летней серии, которая предстоит совсем скоро, через неделю. Левин, как обычно, подвёз её до дома, а заодно узнал, как обстоит ситуация с Малкиным. Борис был доволен тем, что всё прошло мирно, без лишних конфликтов. Вернувшись домой, Инна легла в кровать и решила почитать, ведь никогда не знаешь, что может пригодиться на ЧГК.***
Инна проснулась с ощущением сильного волнения. Хоть это была не первая её игра, но к «Эрудитам» она уже привыкла, но тут команда была другая. Девушка неспешно собралась, накрасилась и вышла из дома. Ещё вчера она попросила Левина не заезжать за ней. Перед игрой хотелось побыть одной и собраться с мыслями. Приехав на место и войдя в здание турнира, Инна увидела Максима, который внимательно разглядывал стенд с объявлениями. Подойдя ближе, она поняла, что Поташёва совсем не интересует стенд, он просто находился глубоко в своих мыслях. Девушка положила руку ему на плечо, чтоб обратить на себя его внимание и поздоровалась. Долю секунды он выглядел растерянно, но быстро собрался и улыбнулся девушке. — Привет! Рад видеть. Ты прекрасно выглядишь. — Максим явно был в отличном расположении духа. — Я тоже очень рада. А что, кроме нас никого? — поинтересовалась Инна. — Другие команды уже пошли в зал. Может, и мы пойдём? —спросил Максим. — Я думаю, что ребята найдут дорогу до зала. — Хорошо, заодно и найдем наш столик. — согласилась Инна. Посмотрев расположение столов, они быстро нашли свой. Не успели ребята начать беседу, как рядом, как будто из ниоткуда появился Левин. — Что, не дождались меня? А если бы я потерялся? Вы ж без меня кубок не возьмёте! — Может, так и было задумано. — пробурчал Максим. — Вот тебе и друг. Столько лет общаемся, а он всё ещё хочет, чтоб я потерялся, заблудился или вообще пропал. — всплеснул руками Левин. — И с каждым годом всё больше и больше. Инна уже привыкла к таким перепалкам. Эти двое не упустят момента, чтоб подколоть друг друга. Ладно хоть шутят остроумно, хотя шутки Левина — это иногда за гранью юмора, но ему нравится, зачастую только ему. Через несколько минут к ним подошёл Леонид. — Ну что, готовы? — спросил Максим. — Через пять минут начало. — Как пионеры! Всегда! — ответил Тимофеев. Борис и Инна просто кивнули. Турнир начался отлично. Первые десять вопросов команда Сиднева взяла легко, было даже несколько попаданий в точные знания. В перерыве между вопросами Инна заметила на себе пристальный взгляд Максима. Она повернулась к нему и вопросительно приподняла брови. Мужчина неуверенно пожал плечами и опустил глаза. Инна хотела подумать о том, что это могло бы значить, но не успела, ведущий уже начал диктовать следующий вопрос. «Так, нужно сосредоточиться, чтоб хорошо себя показать» — девушка решила оставить все свои мысли до конца игры. Но вот Поташёв никак не мог сфокусироваться на вопросах. Его беспокоила гораздо более серьёзная проблема. Максим и сам не понял, в какой момент это произошло, но он вдруг стал смотреть на Инну не просто как на сокомандницу и подругу, а как на девушку. И, надо сказать, очень красивую. Поташёв не мог отвести от неё взгляд. Что-то в её лице притягивало его, что-то неуловимое, доселе им невиданное ни в одной женщине. Мужчина не знал, что же с ним происходит. Казалось, что лишь взглянув в её глаза он тут же утонет в их голубизне. А улыбка Инны просто сводила его с ума. Она столь же прекрасна, сколь недоступна. Он понимал, что у неё есть муж и что Малкин превосходит его по многим показателям; он моложе, симпатичнее. Для такой девушки, как Инна, лучше подойдет такой мужчина, как Михаил. Это факт. Максим это понимал, поэтому давно принял твёрдое решение не вмешиваться в их жизнь, а наблюдать за Семёновой издалека, как за прекраснейшим произведением искусства. Такое решение далось нелегко, из-за этого он чувствовал отчаянье и боль, жуткую боль, которую ничем не заглушить и не притупить. Хотелось кричать, бить всё, что бьётся, и только невероятное самообладание позволяло Максиму, хотя бы с виду, оставаться спокойным. Чтобы окончательно не сойти с ума, Поташёв ловил каждый её взгляд, каждую улыбку, и старался рассмотреть их как можно лучше, чтобы сохранить в самом потаённом уголке своего сердца. Ещё ни к одной девушке он такого не ощущал. Только упоминание её имени вызывало в Максиме ураган эмоций, что уж говорить о тех моментах, когда она была рядом. Поташёв не ожидал, что она обратит на него внимание, он думал и надеялся, что его взгляды останутся незамеченными. В первые секунды он опешил и опустил глаза, хотя его сердце уже было готово вырваться из груди. Но заметила этот взгляд не только Инна. Левин всегда был чересчур внимателен. «Ух, Макс положил глаз на Инну. Занимательно. Нужно будет с ним об этом поговорить. Всё это безумно интересно» — подумал Левин. Его природное любопытство долгие годы не давало ему покоя. Он пытался побороть его, но не сложилось. Тогда Борис решил, что это не такая уж плохая черта. Дальше игра не заладилась, каждый думал о своём, поэтому призового места команда не заняла. После окончания игры команда Сиднева решила поужинать вместе и проанализировать свои ошибки. По дороге к ближайшему ресторанчику, Левин подошел к Максиму, пока Инна общалась с Леонидом, и тихо спросил: — Макс, ты завтра свободен? Хочу обсудить с тобой кое-что очень важное. — Только в первой половине дня. Слушай, мне уже страшно. Может расскажешь, в чём дело? — Расскажу. Завтра в первой половине дня. — Ладно, как скажешь. Вечер ребята провели, разбирая вопросы и ошибки. Каждый понял, над чем ему стоит поработать, и что изменить в подходе к игре. Около девяти часов вечера все разъехались по домам.